Оружие, которое поет

Мор стоял на балконе величественного здания, опираясь руками о каменные резные перила, и окидывал мрачным взглядом недавнее поле боя богов. Вся древняя красота этого места была погублена из-за ненависти богов друг к другу и усеяна трупами их адептов. Эти бесчинства бессмертных продолжались так долго, что все это воспринималось как норма. Кровавая, бессмысленная норма. При взгляде на самого алхаинта любой бы задался вопросом, почему это сильное существо, олицетворение самой Смерти, тем не менее искренне озабоченное безопасностью живущих на Элионе, не может быть равным богам. Ирония его положения заключалась в том, что он был безнадежно смертен, но у него были алхимические доспехи, которые при умелом использовании встроенных технологий делали его воином невероятной мощи. За спиной тускло поблескивал вертикально парящий нимб, с которого свисала темная плотная ткань — она едва колыхалась на ветру и выглядела, как бесконечные льющиеся потоки густой крови. В любой момент по приказу алхаинта темная нестабильная изнанка плаща могла вспыхнуть пламенными разводами, и из этих узоров вырывались змеиные тела драконидов, опаляющие все на своем пути. Два стража-драконида из нестабильного текучего металла дремали на его плечах, ожидая своего часа. Выпуклые узоры доспеха раскрывались в костлявые крылья с острыми как пики когтями, и служили как средством передвижения, так и универсальным оружием в бою. Он рассматривал разрушенный город и мечтал только об одном — чтобы все, наконец, умерло. Тогда умрет и он, успокоится навеки, и его боль замолчит во тьме. — Возможно, — словно отвечая на его мысли, раздался позади хор из множества голосов. Хейгл обернулся назад без всякого удивления — его глаза ледяного оттенка недобро вспыхнули красным. Пятый раз он возвращался в эту минуту, чтобы снова встретиться лицом к лицу со странным черным богом, который укорял его за грядущую смерть всего живого — взывал к совести, угрожал, настаивал… Что он использует сегодня? — Опять ты, — равнодушно ответил Хейгл, безнадежно испортив величественный момент встречи. — Я жду твоего согласия, как и прежде, — из темноты можно было разглядеть только сияющие глаза и серые блики черного тела. — Ты можешь приходить снова и снова, мне это не надоест — я сплю вечным сном, и ты в нем всего лишь черное пятно, не больше. От моей силы и власти в этом мире ничего не осталось. Бессмертные и обычные элионцы режут друг друга, от души забавляясь. Их кровавые расправы и пытки уже похожи на параллельную реальность, где текут реки крови во имя кого-то или чего-то немыслимо жестокого. Кого-то, кто гораздо сильнее меня и питается этой кровью и жертвами. Вот Его следы, — Хейгл указал рукой на лужу крови внизу, на площади, где лежали изуродованные трупы. — И его кровавая жатва уничтожила мою власть. Я понял это, как только услышал и увидел Его шаги в нашем мире. Странно, что ты этого никак не поймешь. — Странно, что ты никак не поймешь другого — я навещаю тебя в тот час, когда ты все еще жив, — черный бог усмехнулся, упрямо наклонив голову, и торчащие края нимба, как «рожки», уставились на Хейгла. — И пока ты жив, ты властен над любым кровавым божеством, потому что даже у богов есть своя судьба, а значит, и смерть тоже. Черная голограмма бесшумно скользнула навстречу алхаинту. — Я не устану это делать, пока не добьюсь своего. — Но ты ведь не можешь двадцать пять раз вести разговор об одном и том же, — глаза Хейгла недобро сверкнули, хоть он и улыбался. — С одной и той же интонацией, приговаривая — «ты все равно умрешь, и терять тебе нечего». Как глупо! Я потеряю время, и меня это не устраивает. — Ммм… — черная тень хитро прищурилась, — хочешь сказать, что ты смотрел в будущее и ничего не увидел? Может быть, что-то закрывало тебе обзор? Хейгл расхохотался до слез. В любом случае, этот странный гость его умел развлекать, хотя его визиты были весьма бесплодными попытками изменить временную линию. — Удиви меня или убирайся, — Хейгл бессильно скрипнул зубами, понимая, что сейчас он не сможет убить это существо. Не сегодня. А уже завтра его просто не будет. — Я долго думал об этом, — черный бог бесшумно ступил на грязный пол и оперся руками о перила. Хейглу даже показалось, будто он услышал тяжелый вздох. — С тобой можно было договориться в самый первый день, ведь со Смертью проще всего заключить сделку. Она всегда находится в мире живых, и, как любому живому существу, ей иногда что-нибудь нужно. — Очень интересно послушать, как о тебе говорят в женском роде, — Хейгл был сама любезность. — К твоему сведению, Танатос тоже не был женщиной. — Но тебе ведь что-нибудь нужно? — с надеждой в голосе спросил пришелец. — Ничего, — горько выплюнул Хейгл. Именно в эту минуту он очень захотел, чтобы его хоть что-нибудь здесь задержало. Что-то, кто-то… — Подумай. Я исполню любую, самую несбыточную мечту. — И как же ты это сделаешь, если мечта несбыточна? — его глаза налились алым светом. — Ты знаешь, почему она несбыточна, в твоем понимании. Хейгл прикрыл глаза, стиснув зубы. С минуту он боролся с болью, но потом набросился на гостя, расправив ужасающие крылья: — Да как ты смеешь?! Когти крыльев впились в место, где еще секунду назад парил черный бог. — Я могу уйти навсегда, Хейгл, — золотистые глаза сверкнули из-за колонны неподалеку. — Мне и в самом деле больше нечего тебе предложить. — Она умерла! — ужасающий крик алхаинта эхом отозвался с нижних этажей заброшенного храма. — И я ничего не могу с этим поделать. Ничего… Дракониды на его плечах шевельнулись, почуяв битву. — Я даже не смог попрощаться… Черный бог неслышно пересек сумрак наступающей ночи и оказался в опасной близости от алхаинта: — Но что, если это не так? Хейгл посмотрел на него, подняв голову, его губы дрожали от боли. Он сжался, съежившись под свой плащ, и застонал. — Да, — он заговорил спустя минуту тяжелых раздумий, — я понимаю, что ты способен заговорить её голосом. Я не знаю, кто ты, да мне и неинтересно. Мне дорого все, что с ней связано, но мне не нужны призраки. Мне нужен живой человек, которого я бы смог обнять. — Как ты смотришь на разговор с живым человеком? Хейгл молчал, тяжело дыша. Он мог бы молчать еще долго, пребывая вне себя от удивления, но парящий в воздухе бог притомился. — Я не могу вечно смотреть на тебя, Хейгл. Скоро настанет новый день, в котором ты убьешь всех, и себя тоже. Возможно, ты и прав — вряд ли что-то можно изменить, если трагедии суждено случиться. Но может, ты недостаточно любил? Может, тебе жаль потратить немного времени, чтобы обнять эту женщину по-настоящему? Вопреки ожиданиям, Хейгл на него не набросился. — Сколько? — отрывисто спросил он. — Что «сколько»? — опешил бог, решив, что алхаинт с ним торгуется. — Сколько времени тебе потребуется, чтобы доставить мне мою… мое сокровище? Тут уже расхохотался бог, насмехаясь над удивительной глупостью столь древнего существа. — Неужели ты думаешь, что я и впрямь принесу её тебе в мешке, как ручного менара, и брошу к твоим ногам? Это нелепость, и ты это знаешь. Хейгл холодно посмотрел на него. — Я всего лишь укажу тебе путь, на котором ты сможешь обрести счастье. Но для этого тебе придется вспомнить себя, да и ей тоже понадобиться узнать тебя получше. Да, это выглядит сложным. Возможно, ты потеряешь время, и она предпочтет выйти замуж за бессмертного. Решать тебе, стоит пытаться или нет. — Я могу поговорить с ней? Ты её где-то прячешь? А может, ты знаешь, где она живет? Скажи мне, — сдавленным голосом шептал алхаинт. — Ты можешь с ней поговорить, — утвердительно кивнул бог. — Прямо сейчас. Но говорить она будет через меня. Не волнуйся — она будет настоящей. Пришелец протянул Хейглу странный прибор — из резной ручки цвета кости возник прозрачный экран. Алхаинт оживился. — Что это за огрызок? Оторвал у секутора? — Как тебе будет угодно, — бог развел руками, улыбаясь. — Это планшет нового поколения. Будешь разговаривать с любимой — держи экран напротив своего лица, чтобы не пугать её тремя подбородками. — Планшет нового поколения — это полное его отсутствие, — Хейгл решил померяться технологическими достижениями, и бог снисходительно улыбнулся. Он не собирался опускаться до таких забав, да и времени у него не было. Но как бы то ни было, сам момент был волнующе историческим. Хейгл потерял свою любимую после того, как бежал с остальной экспедицией Элая с негостеприимного Зойтикуса — планеты, которая не имела изначально своего солнца и странствовала в космосе в полной тьме, пока не была притянута горячей красной звездой. Астрономические наблюдения показали, что на огромной планете с плотной тяжелой атмосферой царит умеренная температура, несмотря на близость красной звезды. После долгого изучения астрономы обнаружили огромные залежи зоарумина — самородных кристаллов, которые на Элионе встречались крайне редко, потому что были принесены метеоритами из космоса. Кристаллы обладали удивительными магическими и алхимическими свойствами, которые пригодились бы в будущем в коммуникациях и создании пространственных искажений. Рост кристаллов был крайне медленным, а на Зойтикусе они усеивали всю поверхность и прорастали жилами из недр планеты. Именно они могли быть причиной температурной аномалии. Словно живое существо, зоарумин способен был менять окружающее пространство для своего существования путем химических реакций со средой. Экран моргнул, и во всю его площадь развернулось окно с видеотрансляцией. На экране появилось бледное лицо девушки, почти подростка, с тонкими чертами и печальными глазами, в которых навсегда застыли угрюмые пейзажи Зойтикуса. Ко всему прочему дева была обнаженной. — Иханта… — выдохнул Хейгл, изо всех сил сжимая пальцами панель планшета. — Привет, Хейгл, — Иханта кивнула, её короткие пушистые волосы качнулись и закрыли половину её лица. — Отлично выглядишь. Как ты себя чувствуешь? Какая погода на Элионе? — Где ты? — отрывисто спросил алхаинт. — Я осталась на Зойтикусе, на нашей старой космической станции, — девушка зябко поежилась и обхватила себя за плечи. — Почему? Ты обещала улететь следом. Почему ты не улетела? — Хейгл испытывал такую бурю в душе и голове, что в его глазах плясали все огни подземелий Зойтикуса. — Что случилось? — Ты улетал на последнем корабле. — Ты должна была мне сказать, что кораблей больше не осталось, — сипло прошептал Хейгл. — Почему ты не сказала? — А что бы это изменило, дорогой? У нас образовался бы сам собой еще один корабль? Или ты думаешь, что это как носок — может затеряться под кроватью случайно? — Иханта, ты должна была мне сказать, и мы бы вместе что-нибудь придумали. Я бы никогда не оставил тебя одну, ни при каких обстоятельствах! — Нет, — она покачала головой. — Ты даже не знаешь, из-за чего экспедиция спешно стала покидать Зойтикус. Тебе назвали причину побега? — Мне не нужны причины, Иханта. Наплевать мне на все. Я хочу к тебе, я хочу тебя обнять… Почему ты без одежды? Тебе холодно. Я вижу, что ты мерзнешь. — Мне не холодно, — она упрямо мотнула головой. — За такой большой срок моя одежда истлела, Хейгл. Мне больше нечего надеть. И это не шутка. Алхаинт оторопело посмотрел на экран, раскрыв рот. — Ты точно находишься на Зойтикусе? Ты не в заложниках у этого странного бога? — Я нахожусь на Зойтикусе, — терпеливо ответила Иханта. — Вряд ли бог, каким бы он ни был, вот так оставил меня без одежды. — Не говори так, — недобро зарычал Хейгл, — я знавал пару десятков бессмертных, которые готовы были оставить тебя без одежды в темном помещении. Но ты там не одна? Тебе кто-то помогает? Иханта скривила губы и почесала в затылке: — Наши бежали с Зойтикуса, потому что там обнаружилось очень недружелюбное местное население: раса, чьи тела состоят из кремния и слабых кислот. За долгое время у меня получилось стать их верховным божеством, потому что я сумела отдалить планету на безопасное расстояние от звезды и сохранить атмосферу такой, какой она была изначально. Еще мне помогает странный механоид, он делится со мной своими вычислениями и разработками. Огромен, как Интегратор, но совершенно не опасен. Уверяет, что не имеет ничего общего с остальными механоидами, но у него есть свои отряды боевых машин. Еще пара тел ошивается возле лаборатории, они похожи на гуманоидов, но я им не доверяю — они имеют импланты, схожие с запчастями, из которых состоят механоиды. Вроде разумны, но на контакт я идти не спешу. Еще обнаружила местных элементалей, только они более разумны, чем наши стражи. Даже переговариваются между собой и имеют ярко-выраженные чувства. Я их использую для электроэнергии. Что еще тебе поведать? — Твой этот Интегратор не хочет привезти тебя домой? — Хейгл нахмурился. Иханта закусила палец: — Не может. Он постоянно напоминает мне, что находится там только ради меня. Сначала я ждала, когда за мной прилетят слуги Интегратора, с которым мой помощник якобы не состоит в родстве, чтобы поэкспериментировать. Мы ведь не совсем люди, и не совсем боги. Но прошло уже много времени, а численность механоидов не увеличивается. — Как мне до тебя добраться? — отрывисто спросил Хейгл. — Как тебя вызволить из этого зоопарка? — Никак. Ты хоть знаешь, почему наши бессмертные ребята покидали Зойтикус на кораблях? — Я даже не знал, что бессмертные, кхм, «ребята», первыми покинули Зойтикус и оставили нас без кораблей. Что-то случилось с телепортами. Но что? — Связь с Элионом прервалась. Навсегда и насовсем. — Но за телепорты отвечала Тесса! — для Хейгла ситуация выглядела все более запутанной. — Она могла наладить связь в кратчайшие сроки. — Она не стала этого делать, — Иханта пожала плечами. — Никто не знает, почему. — И поэтому бессмертные «ребята» ринулись с Зойтикуса, подвергая себя опасности никогда не попасть на Элион? Хейгл зарычал. Иханте показалось, что в уголках его губ выступила пена. — Ты можешь объяснить мне, что там произошло? — взвыл он так, что вороны взметнулись с дерева у храма. — Хватит, — черный бог выхватил у Хейгла планшет. — Сеанс окончен. — Отдай, — как умалишенный, алхаинт ползал по пыльному полу, пачкая колени, и пытался вымолить еще пару минут. — Отдай! Не смей её забирать. Верни! Верни!!! — Ты что, ничего не понял? — золотистые глаза бога зло сощурились. — Она прожила на Зойтикусе около тысячи лет, без надежды на возвращение домой. Вечно темное небо, подсвеченное алыми всполохами извержений, удушливая атмосфера, отсутствие воды, враждебные жители… Ты думаешь, ей легко на тебя смотреть и выслушивать твои глупые вопросы? — Отдай! — орал алхаинт, тщетно пытаясь вырвать из рук бога планшет. — Что мне сделать? Я все сделаю! Все, что хочешь! Верни мне её! Он униженно валялся в ногах у бога, глотая пыль и песок, забыв о своем былом величии: — Когда из мира исчезла Ночь, вокруг стало столько безумия… Она укрывала нас от ужасов, которые разрушают наш разум. Что-то освободилось из мрака и теперь шагает по миру, оставляя следы, полные крови. Элионцы бегут в объятия смерти, чтобы избавиться от кошмаров. И теперь космический ужас душит меня, не оставляя мне никакой надежды… Пыль на камнях сдвинулась в сторону от деликатного прикосновения ветерка, а после взмыла в воздух волнами, и вековые плиты стали чистыми, как пару сотен лет назад. С неба бесшумно спустился огромнейший корабль, сверкающий, как обелиск. Он располагался в воздухе вертикально, и его нос смотрел вниз. Двигатели, излучая холодный свет, словно два глаза, уставились на алхаинта. — Я направил сюда свои корабли, — ответил бог на немой вопрос в глазах Хейгла. — Их грузовые отсеки начинены веществом, способным растворить твои мерзкие ядовитые отродья и изменить судьбу этого мира навсегда. Мне нужны лишь координаты. Где ты расположил энтидов, которые вот-вот зацветут и распространят порчу повсюду? Хейгл привстал на коленях и поднялся на ноги. Его лицо было искажено болью и отчаянием. Сложно было представить, что этот злодей был воплощением Смерти какие-то четверть часа назад. — Я все скажу тебе. Все, что хочешь. *** Студенты томились в ожидании своего лектора — Флавия Всезнающего. Он зашел в лекторий на минуту, отдал распоряжение ученикам приготовить планшеты к работе и отвлекся на отчет Аргус. — Ах, да, у меня же вот… — пробормотал он нескладно, зачем-то пристально поглядел на пустой экран проектора и вышел, пообещав скоро вернуться. Что такое «скоро вернуться» от Флавия, студенты знали не понаслышке. Поэтому его уход прошел под дружный гогот всей группы, минут пятнадцать в лектории стоял шум и гам, и, наконец, самый решительный студент запустил лекторный ноутбук, на котором находились обучающие материалы. Флавий одобрял самостоятельное использование оборудования и при этом свято верил, что студенты, конечно же, смотрят именно его материалы и записи. Он едва ли помнил, сколько всего интересного там есть, что не должно попадать на экраны проектора. Например, текущие отчеты Аргус, получение которых Флавий случайно настроил на общий компьютер. — Вот мы и узнаем, чем сейчас занимается Флавий! — радостно объявил студент, отправляя недавний отчет Аргус на экран проектора. На видео попали сам Флавий Всезнающий с хмурым Тиберием в одном из секретных отсеков лаборатории. — Так, это должно быть здесь, — он уверенно поднес руку к панели доступа на стене. Слух резанули сигналы тревоги. — Что?! Но я точно помню… — далее едва различимые слова из-за громкого объявления Аргус о несанкционированном доступе. Дверь в лабораторию открылась, но Флавий выглядел настороженным и на всякий случай отошел подальше к стене. Старший бог достиг своего совершенства через неустанную работу с собой в медитациях и всегда избегал открытых столкновений. Из лаборатории на него набросились люди в черной форме с огромными пушками наперевес. Студенты затаили дыхание и сидели, не шевелясь. Они понимали, что невольно стали свидетелями чего-то такого, на что им смотреть не стоило… *** Астерий, прикрыв глаза, рассказывал своим ученикам о таинственных изображениях древних элаитов, где они описывали свой быт, строения и технику. Это была его излюбленная, но не до конца изученная тема, поэтому он любил пофантазировать о предназначении тех или иных предметов и знаков, и невольно поддавался игре своего богатого воображения. Очнувшись от грез, он открыл глаза и окинул взглядом свою группу — не убежал ли кто? Позади немногочисленной группы учеников стояла Герида, и её бледное лицо с печальными блестящими глазами насторожило его. Астерий посмотрел на часы, убедился, что рассказывает он уже на полчаса дольше, чем должен был, и распустил группу на отдых. Едва отделавшись от дев, жаждущих осыпать его комплиментами за столь интересные лекции, Астерий нетерпеливо бросился к Гериде. Та едва стояла на ногах. Он подхватил её под руки, замечая, как померкла её аура. — Я хочу сказать… — еле слышно прошептала она, пока Астерий усаживал её на ближайший стул. — Система Аргус… Она задыхалась, как будто что-то мешало ей дышать и говорить. — Аргус сказала мне… Её взламывают… Флавий!.. — Герида, пожалуйста, — Астерий был вне себя от удивления, — успокойся. — Пока я знаю, что это и кто это, я должна сказать, — она не сдавалась, упрямо борясь за контроль над своим собственным разумом. — Кто-то взламывает Аргус. Она попросила меня о помощи. Их загораживали ос всех сторон стеллажи с книгами, боги были защищены от излишнего внимания, и это было весьма кстати. — Аргус просила тебя помочь ей? — удивился Астерий. Аргус подчинялась только Флавию, и только он мог знать, что происходит в её программах. Никогда еще не было прецедента, чтобы Аргус просила починить её, обращаясь к неподходящим для этого дела богам. — Она сказала, что её системы подверглись изменениям извне, кто-то переписывает её ключевую структуру, чтобы управлять через неё лабораториями Флавия и отдавать приказы его ученым. — А что Флавий? Где он? Почему Аргус не обращается к нему? Герида превозмогала головную боль и провалы в памяти — вот только она помнила, что видела полчаса назад, как это тут же ускользало из её сознания. — Аргус не может обратиться к Флавию, потому что он достаточно долго игнорирует её отчеты и запросы. — Но как такое возможно?! И если Аргус взломана, может, кто-то вводит тебя в заблуждение через неё? Герида внимательно посмотрела в пронзительно-синие глаза Астерия: — Я думала об этом, но зачем кому-то тратить столько сил, чтобы забрать у меня увиденное глазами Аргус? Мои воспоминания пытаются вырвать и стереть на корню, а ведь это никому и никогда не удавалось. Астерия пронзила страшная догадка: — Может ли быть так, что этот некто находится прямо в Элинаре? Герида решительно ответила: — Он в Элинаре, и я хотела найти его вместе с тобой, пока мы с Аргус еще помним, что нужно сделать. — Аргус поможет нам миновать секретные переходы в лабораториях? — Она обещала, что разблокирует для нас все входы, если мы согласимся ей помочь. Астерий кивнул: — Тогда за дело! Холодные коридоры дворца науки, начиненные сложной электроникой и мощными системами охлаждения могли стать ловушкой для богов — не смертельной, но ощутимо неприятной. Аргус сопровождала их, описывая своим приятным ироничным тоном все, что с ней происходило в последнее время, а также объясняла, почему так беспечен Флавий. — Я назвала пришельца «Черная голограмма». Он выглядит как приветственная голограмма самого Флавия, но смотрится весьма зловеще. Это создание свободно передвигается в пространстве, и, кажется, для него не существует никаких препятствий. Более того, он может находится в разных местах одновременно. Мои сканеры и данные подсказывают мне, что это не внеземная форма жизни, а некто, получивший в свои руки утерянные технологии элаитов, назовем это так. Его возможности многократно усиливаются рядом с инопланетным кристаллом, который он держит в небольшом отсеке, где изучали механоидов в те далекие времена, когда дворец науки еще не был, кхм, дворцом. — У тебя есть предположения, почему Флавий не принимает в расчет эту угрозу? — Астерий напряженно вглядывался в мигающие лампочки под потолком, надеясь наткнуться взглядом на камеры слежения Аргус. — Все дело в кристалле. Скоро вы увидите это сами, — мелодично ответила Аргус, открывая богам последнюю дверь. Боги вошли в просторное помещение с глухими стенами, и их глазам предстала странная картина. Кусок сверкающего камня, грубый и необработанный, стоял на полупрозрачном постаменте. Наверняка Флавий установил его здесь для предметного изучения и забыл, потому что кристалл дал впечатляющие ростки — тонкие, словно нити, кристаллические отростки усеивали все помещение, ближе к стенам превращаясь в сверкающие хризолиды. Но не это поразило Астерия. — Зоарумин?! Здесь? Этот проклятый осколок!.. Герида всплеснула руками, когда он начал рушить хрупкие кристаллические нити, выламывая с жутким треском источник бед из постамента. — Он так и не избавился от него, несносный мальчишка! — в сердцах воскликнул Астерий, сжимая в руке продолговатый камень с темным пятном, похожим на застарелую засохшую кровь. — А ведь этот кусок камня принес ему столько бед…