***
Дискорд танцевал. Он перекидывал идущие от неба к его ладоням столбы энергии из одной руки в другую, превращая это необходимое и тяжёлое действие в праздничный элемент. Мужчина легко и непринуждённо кружился по палубе, словно слыша музыку в рёве бури и кипении океана, вспениваемого падающими в него призраками драконикусов. Они становились гребнями волн, корча рожи, крича и постепенно материализуясь всё быстрее. Сопротивление было бесполезно. Некоторые из них быстрее остальных вернули себе кровь и плоть и переняли эстафету Дискорда, расширяя и углубляя портал. Попытки других богов помешать этому процессу становились всё более жалкими с каждой секундой. Что уж говорить, если недругов становилось так много, что они магическим куполом изолировали корабль от бури и ветра. Перед тем, как густое разноцветное полотно срослось в единое заклинание, можно было заметить, как океан краснеет от крови — животные не выдерживали меняющихся условий и погибали, разрываемые появляющимися силами на куски. Драконикус принимал свой истинный облик. Одежда рвалась на нём и сползала ничтожными лоскутами, тело обрастало шерстью и меняло пропорции, обод с фальшивыми рогами был поднят выросшими настоящими и в конце концов сорвался на пол. С небес и сквозь щит к Дискорду слетела одна из его сородичей. Она была удивительно красивой и гармоничной даже для расы с такой атомно-мутантской внешностью, её длинные волосы трепались против направления ветра. Она улыбнулась благоговейно застывшему перед ней драконикусу надменно, но в глазах застыли гордость и нежность. Дискорд прекратил пляску. Он разом присмирел, трепетно сжав на груди львиную и орлиную лапы, и улыбнулся так радостно, что, казалось, готов был заплакать от счастья с минуты на минуту. — Здравствуй, мама, — произнёс драконикус тихо, но внятно. Селестия распахнула глаза. С Дискордом эту чужеродную красавицу связывали только преобладающие во внешности львиные черты, да и то — всего лишь с одной из его лап. Молчаливость и величественная, упорядоченная грация, роднящая это существо с эквестрийцами, ещё больше отдаляла её от зачинщика целого апокалипсиса в сознании Богини Дня. — Ты сдержал слово, — голос матери Дискорда был тягучим, глубоким, гипнотическим. В нём преобладали частоты, от которых клонило в сон, но которые вместе с тем надёжно цепляли внимание. — Я горжусь тобой. Грохнул пистолетный выстрел. Оба драконикуса резко повернули на него головы. Сомбра застыл выточенным из карающей стали изваянием, держа направленный на живот Флаттершай дымящийся пистолет. — Кто это? — с тем же высокомерным равнодушием спросила драконикус. Лишь глаза по-прежнему выдавали её настоящие эмоции — заинтересованность и беспокойство. Селестия и Луна моментально воспользовались отвлечением этих двух, вложив все свои силы в попытку пробиться сквозь купол и закрыть портал. Они были готовы пожертвовать возможностью вернуться в Эквестрию, лишь бы не случилось беды, но… что они такое против уже вернувшихся сородичей Дискорда, продолжавших рвать ткань реальности по безмолвному завету вернувшего их драконикуса? Тирек и Скорпан поняли это. Они больше не вмешивались — лишь сидели между мокрых перевёрнутых ящиков друг напротив друга и разговаривали с обречённым спокойствием, в первый и последний раз в жизни выясняя отношения. Без надрыва, без истерик, без гнева. — Бесполезно, — прошептала Луна, не пытаясь скрыть катящиеся по щекам слёзы. Она теряла концентрацию, следя больше за тем, как Дискорд и его мать пошли к подстреленной девушке, чем за тем, чтобы уничтожить изолирующее их от открывающегося портала экранирование. «Почему они не торопятся? Им вообще наплевать на неё?» — раздражённо думала Принцесса, желая хоть напоследок увидеть, как радостные лица её врагов искажаются горем. — Бесполезно, Сестра. Даже если Флаттершай сейчас умрёт… мы не сможем убить тех, кто уже пришёл. Мы — ничто против них». — Сдаться? — отчаянно прорычала Селестия, но и её атаки щита ослабевали. Не только под влиянием неизбежности и рока, но и от банальной усталости. Бесполезно было бороться двоим с целой расой. — Сдаться… Во имя… ох… Луна… — она обняла сестру, бросив попытку вернуться к защите этого мира ещё в её начале, и спрятала лицо у Ночной Принцессы на плече. Сомбра неподвижно стоял перед невредимой девушкой. Она по-прежнему была очень плоха и в очередной раз потеряла сознание, но на её вздутом животе не было ни следа от пули. Мужчина не мог промазать. Не с такого расстояния. — Благодаря этой человеческой девушке наш народ смог вернуться, — протянул Дискорд, отвечая на вопрос своей матери. Он зашёл львиную лапу, пуская по ней намного свободнее пошедшую магию. — Она — моя королева. — Вот как, — прозвучал пресный ответ. — Это тщедушное тело не внушает мне никакого трепета, но в благодарность мы можем оставить её. — Она сильнее, чем выглядит, — весело ответил Дискорд, соединяя орлиные пальцы с львиными, и обратился к Сомбре: — Ты же не думал, что я так просто оставлю своё сокровище без присмотра? Пока моё детище появляется на свет и пока его, сами того не осознавая, поддерживают мои братья и сёстры, с Флаттершай не случится ничего плохого. — А по её виду так не скажешь, — заметила его мать. Драконикус в ответ пожал плечами, с улыбкой опускаясь на палубу рядом с человеческой девушкой и беря лапами её ледяную ладонь. — За слияние с другим организмом и перемену вида, как правило, приходится чем-то платить, — он перевернул руку Флаттершай, показывая пробивающуюся бурую шерсть. — Она соединится с ребёнком внутри себя и сама станет гибридом, но близким нам по виду, духу и разуму. — Она не нужна тебе, — поморщилась склонившаяся над демонстрацией драконикус. — Наш народ вернулся. Теперь у тебя нет недостатка ни в помощниках, ни в невестах. Не стоит тратить на это создание столь мощную магию, если требуется осторожность в её применении — а я вижу, что требуется, иначе ты бы справился за минуту. — Тем не менее, я хочу оставить её, — категорично припечатал Дискорд, отпуская ладонь девушки и поднимаясь. — Оставить и поблагодарить за то, что была рядом со мной. Но я могу сделать это, только показав ей мир своими глазами. Поэтому я превращаю её, а детей у нас будет ещё много. А это, — резко посмотрел на Сомбру драконикус, — предатель, что так смешно и наивно попытался её убить. Селестия смотрела на это со скукой и смертельным безразличием. Уже не важно было, во что трансформируется Флаттершай и как именно свершится расправа над Сомброй. Это не изменило бы ровным счётом ничего. — Мы не смогли. Мы подвели наших маленьких пони, — безжизненно произнесла старшая из Принцесс и посмотрела в лицо младшей. — Луна. Это последнее, что я могу сказать тебе, и ты знаешь, что это. Я люблю тебя, сестрёнка. — Я тоже тебя люблю, — отступившись от официального «мы», прошептала та. Сёстры соприкоснулись лбами в последнем жесте прощания, закрывая глаза. — Не открывай глаза, — тихо попросила Селестия, закрывая уши Луны ладонями. — Ведь Сомбру ты любила тоже. Младшая Принцесса дёрнулась, но была удержана сильными длинными пальцами Сестры, зарывшимися в заметно развевающиеся звёздные волосы и ногтями вцепившимися в кожу головы. Догадываясь, что происходит за её спиной, Луна дрожала и всхлипывала в объятьях, снова и снова повторяя имя тёмного эквестрийца, которого смогла полюбить. И который был ничем против драконикусов в мире, что теперь принадлежал им. Луна не хотела, чтобы всё заканчивалось так. Она пыталась найти ошибку в прошлом, но поняла, что не смогла бы ничего изменить. Никто не смог бы. Боги, даже найдя друг друга после перерождения, находились в растерянности. Они не знали, что делать, и не имели другого выхода, кроме как довериться Дискорду — ведь он-то явно имел представление о мире, в который они все попали, и всполохам редкой магии в нём. Даже слишком явное представление, позволившее свободно использовать четырёх могущественнейших созданий Эквестрии. Он умудрялся ещё и развлекаться в процессе. — Дискорд! — вдруг раздался незнакомый голос, прорвавшийся сквозь завесу скорби младшей Принцессы. Старшая же, не имея другого выхода, сосредоточилась на словах одного из драконикусов, нырнувших в открывшуюся на мгновение брешь изолирующего купола и слетевшего к, стоит полагать теперь, королю. — Что-то пытается пробиться сюда снаружи. — Что-то большое? — поинтересовался драконикус, насмешливо улыбаясь; длинный клык, свешивающийся ниже тяжёлого подбородка, от такой гримасы почему-то загнулся в сторону. — Нет, — смутился пришедший. — Несколько маленьких точек. Мы никак не можем в них попасть, но мне кажется, что это и не… — Наподобие вот этой, которая залетела вместе с тобой? — беспечность Дискорда сменилась раздражением, когда его орлиный коготь указал на крошечный красный шарик свечения, растерянно мечущийся по кораблю и будто ищущий что-то. — Ох, пожалуйста, — издевательски протянула его мать, — в следующий раз, когда будешь снова одержим идеей вызволить свой народ из небытия, помни, что не стоит его идеализировать, так как среди него тоже встречаются уникальные по своей умственной отсталости особи. — Простите, Теамред, — опустил голову «гонец», и Селестия поспешила запомнить это имя. Красный пульсирующий светлячок вдруг издал радостное трещание, явно найдя, что искал, и метнулся к наполовину преобразившейся Флаттершай. Её живот почти втянулся, а существо, которое в нём обитало, будто растворилось и растеклось по телу матери, передавая ей свои свойства. На теле клочьями проступили где клочки шерсти, где нахлёсты чешуи, где ряды броневых пластин. Разрез глаз сузился, а когда она, вдруг отреагировав на беспокойный звон красного шарика, открыла их, то выпустила слабый бирюзовый свет, заменявший теперь всё глазное яблоко. — …Рэйнбоу? — удивлённо выдохнул удлинившийся рот. Кости лица были готовы вырасти до размеров аккуратной лисьей мордочки. Дискорд медленно сложил разномастные крылья, непонимающе кривя рот и щурясь. Однако, когда Флаттершай вдруг нежно коснулась вьющегося вокруг неё шарика одним из отросших на левой руке чёрных когтей и свечение её глаз с пронзительным магическим звоном переменилось на розовое, распахнул летательные конечности практически в панике. Теамред не шелохнулась, но побледнела сквозь тёмно-бежевую шерсть. — Они узнали это, — прошептала Селестия, медленно выпуская Сестру, но тут же хватая её за плечи и тряся; по лицу дневной Богини разворачивалась улыбка безумной надежды. — Луна, ты помнишь?! Они узнали! — Элементы Гармонии? — сморгнула слёзы Луна, уже боясь во что-либо верить. — Да… их… их не забыть, но… как? — Спиритические отпечатки Хранителей, вьющиеся в небе снаружи вместе с остальными духами, не досчитались одного, — торопливо предположила старшая Принцесса, — ведь все эквестрийцы с началом ритуала умерли, давая своим душам свободу от тел для возвращения, а Флаттершай Дискорд умереть не позволил! А ведь, раз уж она сумела пройти его экзамен… — …то она тоже является реинкарнацией эквестрийской пони! — радостно вскричала Луна. — И теперь Элементы пытаются пробиться к ней, чтобы воссоединиться! — Эй, могли бы не орать об этом во всеуслышание! — сердито махнул рукой в сторону остолбеневших драконикусов подскочивший к Сёстрам Скорпан. Его глаза, несмотря на ядовитый тон, горели воспрявшей жаждой жизни. — Заткнись ты уже, — отпихнул его за лицо старший брат и обратил беспокойный взор на Селестию: — Они же сейчас могут активироваться и помочь нам в битве против этих уродов? — Да, если мы снимем этот барьер, — весело ответила Принцесса Солнца, и они четверо, не сговариваясь больше, синхронно атаковали протестующе загудевший щит над головами. Теамред и Дискорд, вскинувшись, сделали то же самое, но — направив магию на его удержание. — Их по-прежнему слишком много, — натужно прорычал Тирек через несколько секунд, упрямо удерживая свой лазер; вены на его висках вздулись от напряжения, похожие на канаты мышцы были готовы лопнуть, едва выдерживая магическую отдачу. — Эти твари помогают тем двум снаружи! — Но теперь-то у нас тоже есть поддержка, — осенило Луну, и она со счастливым смехом посмотрела на Селестию, ответившую ей тем же. Сёстры отвлеклись от тарана барьера, взявшись за руки и подняв переплетённые пальцы над головами. Хлынувшие по ним магические ауры смешались, дав отлившую радужным спектром вспышку. Теамред по-настоящему потеряла самообладание, зарычав и обеими лапами выстрелив в соединивших чары Принцесс, но Тирек тоже бросил попытки разрушить барьер, подняв перед ними щит, и сумел остановить поток ревущей красной плазмы. Скорпан, оставшийся у первоначальной их задачи один и ощущая, как магия десятков драконикусов стирает в порошок его собственную, удерживаемую, несмотря ни на что, взревел от перенапряжения: — Да вы обалдели, что ли, меня бросать?! Однако в этот же момент по барьеру вдруг тут и там начали взрываться трещины. Нарастал звенящий гул, словно что-то движущееся с очень большой скоростью готовилось приземлиться, не снижая её. Скорпан лихорадочно завертел головой, пытаясь понять, что происходит, но всё, что ему удалось увидеть — красная светящаяся точка, мечущаяся по похожей на модель атома траектории под самым защитным куполом драконикусов. Снаружи же цветовое шоу было намного красочнее. Селестия и Луна больше не могли управлять Элементами, поскольку те больше не принадлежали им — пусть их носители и были мертвы — но зато они могли попросить их о помощи, воодушевить, подсказать, напомнить. Распознав их сигнал, души, способные обеспокоиться отсутствием одного из Хранителей и отправиться его искать, поняли, что они на правильном пути, и начали вчетвером носиться вокруг купола по той же траектории, что и красный шарик внутри него, создавая тот самый гул. Это вызвало панику у драконикусов. Многие пытались атаковать обнявшие их щит разноцветные сети, прекрасно помня, чему они являются началом, но, как и в тот роковой день изгнания в небытие, все их заклинания проходили сквозь световые нити. И врезались в их же экранирование. Даже если кто-то смог понять, что происходит — они не могли ничего сделать. Страх большинства перед Элементами был слишком силён. Барьер лопнул, разлетевшись осколками, в полёте к воде превращающимися во что угодно — в голубей, в занавески, в половники. Буквально рассыпавшийся вокруг корабля театр абсурда был моментально смыт и не думающей успокаиваться стихией. Волны почти переворачивали корабль, иногда оставляя на нём скелеты рыб и прочие останки морских обитателей, не переживших апокалипсис; свет, даваемый щитом, растаял под натиском темноты продолжавшейся бури, но, как только пять Элементов достигли Флаттершай, текучую тьму разрезал белоснежный взрыв. Дискорд судорожно отвернулся, закрываясь крыльями и жмуря глаза от нестерпимой яркости и нестерпимого же дежавю. Он осмелился повернуться лишь через полминуты, чтобы увидеть, как Флаттершай, поддерживаемая пятью сверкающими душами, неуверенно встаёт на ноги. Её превращение завершилось. Разве что дала о себе знать природа пони, и девушка утратила присущее драконикусам и людям прямохождение, встав на четыре конечности. Сразу шесть крыльев были расправлены у неё за спиной, вечно прищуренные глаза сверкали розовым, пульсируя в такт проступившим на бёдрах бабочкам. Дискорд всматривался в неё, желая понять, разумно ли созданное им существо. Флаттершай выглядела больше как животное, ей даже не пришлось привыкать к новому телу или переживать приступы паники — уверенность и естественность возвращались к ней стремительно, словно она в глубине души всегда была одной из тех зверей, которых так сильно любила. Или несколькими. В её новом облике прослеживались черты сразу многих особей. «А что, если её уверенность — это решимость повергнуть нас силой Элементов?» — вдруг подумал Дискорд, ужаснувшись. — Флаттершай? — осторожно позвал он, и этим привёл в себя застывшую в ужасе мать. — Что ты стоишь?! Немедленно убей её! — закричала Теамред, защищая глаза одной из лап — крыльев у неё не было. Драконикус проигнорировал приказ, осторожно отправляясь навстречу преображённой девушке. Гибриду. — Флаттершай, не медли, — взволнованно умоляла Селестия. — Ты можешь спасти всех нас! Дай своё согласие. Элементы смогли вылечить тебя — они смогут вылечить и всю планету! Подумай, сколько жизней ты сможешь спасти! Светящиеся розовым глаза печально посмотрели на опасливо приближающегося драконикуса. Флаттершай стояла посреди палубы, смиряясь с тем, что плети океана беспощадно накрывают её раз за разом, но подобно тому, как они не могли потушить преданно зависшие вокруг гибрида души Хранителей, они не могли заставить её отвести от Дискорда взгляд или отвести глаза. — Зачем? — тихо спросила она. Драконикус облегчённо выдохнул, обнаружив в своей бывшей пленнице способность говорить. Он растерянно перебрал воздух орлиными пальцами. — Я просто хотел вернуть свою семью, Флаттершай. Вернуть свой мир. Ведь… ты же сама говорила — разве создавать комфортные условия для жизни является преступлением? — Но ты погубил столько жизней, — прошептала гибрид, медвежьими когтями поднимая так кстати подмытый к ней скелетик рыбы. — Хоть больших, хоть маленьких — кто дал тебе право делать это? Неужели эта жестокость была так необходима, оправдана? Не говоря уже… обо мне? Дискорд подавленно сгорбился. Некоторое время он не мог смотреть стоящему перед ним существу в глаза; та же терпеливо ждала ответа. — Я люблю тебя, Флаттершай, — наконец признался драконикус. — Но я не смог бы показать тебе этого, будь ты человеком. Любовь драконикуса может понять только драконикус. Для человека она слишком сложна, слишком… жестока. — В это ты хочешь превратить мой мир? — дрожащим голосом уточнила гибрид; слёзы катились по её щекам. — В место, где жестокость — даже в любви? — Ты бы поняла это! — отчаянно предложил Дискорд, подлетая к ней. — Ты бы поняла, как драконикусы смотрят на мир! Ты бы увидела это теми глазами, которыми вижу я, и тогда я смог бы дарить тебе ту любовь, от которой становятся безумцами! Флаттершай скорбно помолчала. — Но я не хочу жить в таком мире, — тихо произнесла она. — Тогда ты в нём умрёшь, — улыбнулась Теамред, разжигая в руках красное пламя, но Дискорд заслонил гибрида собой: — Нет. Сейчас, в этой форме, она лишь осознаёт себя как одну из Элементов, но почти не имеет представления о том, как их использовать. Так ведь, Флаттершай? Убив её, ты освободишь её душу — и удар Гармонии не заставит себя ждать. Его мать неохотно, но послушно погасила смертельную магию. Селестия, не обращая внимания ни на тревожно застывших в вышине драконикусов, ни на уже ставшее привычным свирепство стихии, вслух задумалась: — Технически, сейчас она тоже драконикус? Если она использует Элементы для вашего изгнания — не исчезнет ли вместе с вами? — Да, можешь брать её с собой и убираться обратно, — поддержал Скорпан и получил подзатыльник от брата. — Эй! За что? Луна медленно, продираясь сквозь своё горе и не пытаясь оторвать взгляд от кучи чёрных лохмотьев и опустевших доспехов на полу, швыряемых небрежными волнами, думала: «Значит, Флаттершай одновременно Элемент Гармонии и драконикус. Если это так, то она обрела возможность жить благодаря поддерживающим её душам других Хранителей. А чьей поддержки она, в таком случае, лишилась?..». — Флаттершай, — вкрадчиво начал Дискорд. — Мы можем найти компромисс. Решить всё миром. — Это сейчас ты заговорил о мире? — гибрид гневно распахнула все шесть крыльев. С перьев четырёх пернатых по крохотным каплям стекала кровь. — Когда весь мир вывернут наизнанку, когда столько живого погибло из-за резко сменившихся условий! Это их боль я чувствую, это их кровь течёт по мне! Сейчас, когда моих родителей и брата больше нет в живых, когда Рэйнбоу и Пинки мертвы, когда я не возьму на руки своего ребёнка, ты просишь мира?! Дискорд не двигался, в защитном жесте обхватив себя лапами. Его нижняя челюсть бестолково подрагивала, шерсть на загривке дёргалась, выдавая страх драконикуса. Медленно в его потерянный и блуждающий взгляд вернулась ожесточённость. — И что ты сделаешь теперь? — рыкнул он. — Возьмёшь на себя роль судьи? Покараешь меня? Просто за то, что я хотел жить — убьёшь? С длинного хвоста гибрида, гипнотически плавающего туда-сюда и извивающегося в воздухе, стекала вода. Это было единственным движением в фигуре Флаттершай, остававшейся изящной, даже смешав в себе черты пони, нескольких птиц, дракона, летучей мыши, кролика, медведя и лисы. — Нет, — негромко ответила она, опуская голову. — Не стану. Не смогу. Луна, делайте, что собирались. Дискорд резко развернулся к Сёстрам, но на месте нашёл только старшую. А затем выстрел грянул второй раз. Пользуясь всеобщим отвлечением на монолог Флаттершай, Богиня Ночи добралась до упавшего в кучу одежды и брони пистолета Сомбры. Она взяла его обеими руками, впитывая кожей утекающий холод недавно державшей рукоять ладони. Луна колебалась, лишь нацелив оружие в голову многострадального гибрида и не решаясь выстрелить, но, увидев обращённые к ней усталые и несчастные глаза, в которых застыли слёзы, и получив разрешение, нажала на курок без раздумий. Лишь с единственной мыслью: «Прости меня». Пуля пробила тонкую лобовую кость и влетела в мозг, продираясь сквозь мягкие липкие ткани. Смерть наступила мгновенно, но гибрид ещё несколько секунд стояла на ногах, слегка покачиваясь, но продолжая махать хвостом. Как только он, конвульсивно дрогнув, упал, Флаттершай повалилась набок, будто в замедленной съёмке. Из её приоткрывшегося рта вытекала тут же уносимая океанскими волнами тонкая струйка крови. Несколько прошедших в оглушающей тишине, где притихла даже буря, мгновений — и из-за зубов робко показался такой же шарик свечения, что беспокойно крутились вокруг околевающего тела. — Это за Сомбру, — прохрипела Луна с безумной улыбкой-оскалом. Липнущие к телу волосы, промокшая и порванная одежда в сочетании с этой жуткой гримасой овевали Принцессу очень живым и правдоподобным сходством с Найтмер Мун. Пистолет дрожал в её безвольно опускавшейся руке, пока не выпал из пальцев. — За Сомбру и за Эквестрию. Пять душ, пульсируя каждая своим цветом и словно смеясь, приняли шестую. С Дискорда слетели все краски жизни. Он стоял, парализованный горем, шоком и ужасом, и не чувствовал в себе способности оторвать взгляд от безжизненного тела Флаттершай. Крики драконикусов, которые смотрели ровно туда, куда должны были — на взлетевшие и слаженно заносившиеся духи Элементов Гармонии — доносились до его ушей будто из-за далёких гор, приглушённых массивными снежными шапками. Во всём существе угнездилась безликая гудящая пустота, которая приходит каждый раз, когда теряешь всё, что имел и всё, на что надеялся. Он знал, что вот-вот лишится даже своей матери. Поэтому не хотел смотреть, предпочитая видеть то, что уже произошло — холодный труп, омываемый горько-солёной водой. Мелькнула мысль, что случайное цунами может смыть Флаттершай, и океан навсегда заберёт её себе — только это заставило Дискорда метнуться вперёд, вытянув лапы и вонзив в стылое тело когти… но они вошли в тёплую и упругую плоть плеч девушки, вдруг возникшей перед ним именно такой, какой он увидел её впервые. Драконикус резко вдохнул и быстро осмотрелся. Не было ни корабля, ни океана, ни шторма. Лишь гулко-тихое белое пространство, слабо сереющее к горизонту. Он осмелился перевести взгляд на Флаттершай, никак не реагирующую на когти в своих плечах, и почти споткнулся об добродушную застенчивую улыбку и мягкий взгляд робких глаз. — Флаттер… шай? — прошептал Дискорд, вынимая когти из плоти девушки и отступая на шаг. Одежда не порвалась, кровь не сочилась. — Или… её проекция. — И моя! Меня не забудь! — резко выпрыгнула из края зрения Пинки Пай, оттолкнулась от пола и повисла у драконикуса на шее. — Ты… тоже должна была умереть, — заметил драконикус, нерешительно гладя её по кудрям львиной лапой. — Только телом, — жизнерадостно хихикнула девушка. — Душой я всегда буду с тобой, особенно теперь. — Пинки, я… — Дискорд, чуть не разрыдавшись, отчаянно прижал проекцию к себе. — Я поступил с тобой больше, чем плохо! Это я подстроил то, что на твою долю тогда, много лет назад, в твоей секте выпало негативное предсказание. Я видел в тебе свою будущую помощницу и чувствовал скрытую в твоём теле сильную магию, поэтому устроил всё так, чтобы тебя выбросили на улицу, а потом ты была бы благодарна за спасение и служила мне всю жизнь. Это невозможно простить, но… ты должна знать. И я всё же попытаюсь попросить прощения. Ты дарила мне преданность, которой я не заслуживал ни единой минуты. — Ты не с ней одной поступил плохо, — капризно заметила высокая белокожая девушка. Её фиолетовые волосы были завиты так же красиво и сложно, как при жизни. — Я знаю, Рэрити, — медленно выпустил Пинки Пай драконикус. — Я считал, что поступаю правильно. Спасение своей семьи и своего рода, месть тем, кто заточил их и обрёк на муки… это стало для меня выше совести и человечности. — Однако не скажу, что ты никогда не проявлял милосердия, здоровяк, — нахмурилась из-под шляпы Эпплджек. — Я отпустил тебя только потому, что разгадал твой Элемент, — пожал плечами Дискорд. — Я знал, что ты не нарушишь данное мне обещание. И ты не нарушала его до самой смерти. Надеюсь, она была безболезненной? — Чёрта с два! — рванулась к нему взъерошенная Рэйнбоу Дэш. — Я, знаешь ли, ещё хотела жить! Я ещё надеялась отыскать Флаттершай, и мне каждый раз казалось, что я была близка к цели! — Портал всё равно бы открылся! — отшатнулся от буйной девчонки драконикус. — Ты всё равно умерла бы, поддавшись его зову! — Нет, — от стального голоса Твайлайт Спаркл Дискорд вздрогнул и ощутил болезненную резь в сердце. Девушка шла к нему, буравя пропитанным холодной ненавистью взглядом, одетая в строгий костюм, ничуть не помогающий смягчить её карающую решимость. — Не умерла бы. Она умерла только из-за того, что ты заставил её душу покинуть тело, используя притяжение всех собранных. Не пытайтесь оправдывать его, девочки. Он всех обманул. Он сделал процесс насильственным, придумав балаган с делением реинкарнаций, лишь бы подчинить себе Селестию, Луну, Скорпана и Тирека, сделать их зависимым от него ради собственных целей. Целей, которым нет оправдания. — Я хотел спасти драконикусов! — яростно прорычал Дискорд. — Вызволить их из темницы, в которой они… — …отбывали заключение за то же самое, что ты пытался провернуть сейчас! — свирепо перебила Твайлайт. — Они тоже стремились «создать себе условия для жизни», сгубив жизни всех остальных! Жестокий, безумный, неоправданный геноцид во имя жестокого, безумного, неоправданного эгоизма! Это было гордостью твоего народа?! Это ты хотел принести в новый мир?! Дискорд отвернулся, стыдливо прижав лапы к телу и чувствуя своё негодование рядом с гневом Твайлайт Спаркл каким-то мелким и детским. — Теперь ты погубил сразу три мира, — уже спокойнее, но с прежней холодной ненавистью подытожила девушка. — Элементы Гармонии отправят драконикусов туда, откуда они пришли. Души эквестрийцев, на которые ты наслал искажение, не сумевшее побороть только тех, кто был защищён Элементами, растают в воздухе, не имея возможности и права вернуться в Эквестрию. А Земля больше не будет прежней. Она никогда не сможет восстановиться от тех катастроф, что ты обрушил на неё взломом открывавшегося естественным образом портала. Стоила ли игра свеч? Стоили ли столько смертей и столько времени этого итога? Твайлайт не стала ждать ответа. Дискорд взглянул на Флаттершай в последней надежде получить поддержку и утешение. В её глазах он увидел лишь слёзы.***
Океан успокоился. Корабль больше не швыряло из стороны в сторону, и со всего четырьмя пассажирами он казался слишком пустым. Очищенное от драконикусов радужным взрывом Гармонии небо освещалось взошедшим на место закрытого портала солнцем. Если присмотреться, ещё можно было увидеть иллюзорную трещину. Братья и сёстры созерцали тишину, прислонившись к затылкам друг друга. — Мы выиграли. — Верно. — Но вместе с тем проиграли. — Да. Беспокойно перекликались непонятно как залетевшие сюда альбатросы. Тирек повернулся к вяло философствующим Сёстрам и спокойно спросил: — Нам так нужно было спасать этот мир, чтобы потом не вернуться в свой? — Уже не имеет значения. Теперь это наш мир, — мягко ответила Селестия, закрывая глаза и наслаждаясь неверным солнечным теплом. — В конечном итоге, мы не смогли бы никуда вернуться, если бы драконикусы остались. — Да, только вот пока мы их вышвыривали, портал закрылся, — тяжело вздохнул Скорпан и поднял горстку осколков. — Ещё и телефон где-то разбил. — Может, он ещё когда-нибудь откроется? — понадеялась Луна и изящно поймала на ладонь падающую от испарившихся душ невесомую пыльцу. — Может, — согласился Тирек. После паузы он вздохнул: — А прямо сейчас нам нужно подумать, как вернуться на континент с вышедшими из строя приборами. — И чем теперь после этого заниматься целую вечность. — Угу. А ещё — кто заберёт себе в сад статую этого ублюдка. Боги заговорщицки переглянулись. Каменное изваяние скорчившегося драконикуса с четырёх синхронных пинков погрузилось в бездонную пучину.