Поставщик

— Это точно бесплатно? — нерешительно спросила Флаттершай, краснея и наполовину пряча лицо за пышной нежно-розовой чёлкой, спускавшейся ниже хорошо развитой для её восемнадцати лет груди. Её фигура, пожалуй, больше подошла бы роковой кокетке, чем робкой и неуверенной в себе девушке с лицом и наивностью ребёнка. Неуверенность преследовала Флаттершай всю жизнь, она же её и наказывала. Ответ у доски на протяжении всей учёбы в школе был для неё страшнее гарроты, и вообще она согласилась бы скорее укротить бешеного льва, чем сказать хоть слово под прицелом двадцати восьми пар насмешливых глаз одноклассников. Некоторые учителя входили в положение, другие ни в какую не желали принимать её натуру и считали не более чем ленивой притворщицей (игнорируя тот факт, что за письменные работы у Флаттершай твёрдо держались хорошие оценки), а третьи и вовсе предпочитали прилюдно унижать девушку, зная, что она не осмелится никому сообщить. Девушка всегда, плача в туалете в свой украшенный милыми безделушками рюкзак, оправдывала их жестокость то плохим днём, то проблемами в семье, то расположением звёзд на небе, то воздушной волной от взмаха крыла мигрирующей на другом конце планеты совы… Словом, с каждым днём комплекс неполноценности Флаттершай загонялся всё глубже и глубже, и мысль о собственных успехах казалась ей дикой: сначала она посчитала жестокой шуткой весть о прохождении обязательного для всех выпускников вступительного теста в лучший университет планеты, потом приняла за подделку выданные ей отличные результаты и идентификационный номер, а теперь решила, что это всё — происки мошенников, надеющихся развести её семью на крупную сумму денег. Проверяющая билеты на автобус девушка обо всех этих мытарствах не знала, поэтому лишь удивлённо подняла на Флаттершай глаза. — Да, это бесплатно. Если у Вас есть этот номер и этот билет, значит, Вы прошли отборочный тур в лучшее учебное заведение мира, куда попадает не каждый золотой медалист, будете легко и интересно учиться и хорошо жить, и да, всё это абсолютно бесплатно, поскольку организуется на деньги спонсоров, — тон проверяющей был приправлен лёгким удивлением. Обычно студенты рвались в автобус до полной сверки билета, и в её практике такое было в первый раз — чтобы первокурсница нерешительно топталась на пороге, терзаемая совершенно абсурдными сомнениями. Со вздохом девушка вернула билет Флаттершай: — Можете не волноваться, всё полностью безопасно. Позади прокатилась волна ропотков, и розововолосая девушка, сконфуженно втянув голову в плечи, быстро шмыгнула в автобус, не желая задерживать очередь. Она уже хотела покраснеть и тихо запищать от своей неуклюжести — проверяющей пришлось забираться в автобус за ней, чтобы вернуть в спешке оставленные документы, и тем самым отвлекаться от работы, чего Флаттершай всем сердцем никогда и никому не хотела, — как её рот округлился в тихом удивлённом «о». Девушка никогда не видела таких автобусов. Всё, что она знала — обшарпанный школьный да покоцанные во всех местах городские, но такой чистый и современный видела в первый раз. Каждое место выглядело как отдельное купе, уютное, с персональным большим окном и шторкой. Отыскав своё сиденье, Флаттершай осторожно уселась и без усилий подняла пластину стола, точно соприкоснувшуюся краем к месту впереди. Робко пошарив по спинке с большой полкой пальцами, девушка с несказанным удивлением обнаружила, что эта самая большая полка раскладывается в ноутбук, своей нижней частью встающий на стол. Исследование небывалого технического оснащения прервал визит девушки, что ранее проверяла билеты. Флаттершай украдкой огляделась и обнаружила, что за осмотром своего места не заметила, как все остальные поступающие заняли свои. Проверяющая же бодро поприветствовала присутствующих, напомнила о пункте назначения и провела стандартный краткий инструктаж о технике безопасности. Завершив его и попрощавшись, она упорхнула из автобуса и быстро пошла прочь с таким видом, будто никого позади неё не существовало. Автобус тронулся. Даже когда асфальтированная дорога побежала через лес, она не сменилась грунтовой. Однако по присутствию на пути чего-то вроде контрольно-пропускных пунктов, расцвеченных невиданным доселе образом, Флаттершай поняла, что их всех везут на некую закрытую и, возможно, нейтральную территорию. Девушка устыдилась того, что согласилась — ну, как согласилась, просто не смогла возразить — поехать учиться в место, о котором ровным счётом ничего не знала, а обнаруженный в памяти встроенного ноутбука сайт удовлетворил её любопытство лишь в очень ограниченной мере. К счастью, в этом, как и во многих других университетах, почти сразу после прибытия всех первокурсников, которых оказалось неожиданно много — на население большого города тянуло точно, — их сопроводили в похожую на арену аудиторию, в центре которой располагалась ораторская трибуна. Флаттершай терялась в такой толпе, её сердце колотилось от страха, а на задворках сознания поселился червь, грызущий мыслями: «Что, если со мной что-то не так? Я перенервничаю, крикну что-нибудь не то, все будут на меня смотреть! А… что, если на меня уже все смотрят, потому что я как-нибудь не так одета?!». Она судорожно скользнула взглядом бирюзово-голубых глаз по толпе и одёрнула своё платье. Флаттершай происходила из обычной рабочей семьи, которая если и легко сводила концы с концами, редко могла позволить себе шиковать. Девушка была в курсе их финансового положения, поэтому как могла ограничивала себя во всём — например, она решала, что вполне может носить одежду так аккуратно, чтобы её хватило не на один год, а хотя бы на три; когда ей захотелось обновок, она не осмелилась тянуть деньги с родителей и обделять младшего брата, а научилась шить — ткань стоит дешевле готового изделия. Розовая жилетка на её плечах была сшита собственными руками девушки, и Флаттершай не подозревала, что от модной фабричной её отличить было бы непросто. Паранойя девушки набирала обороты, и только вежливое и в то же время нетерпеливое постукивание оторвало её от самобичевания. Она торопливо посмотрела на трибуну и едва не задохнулась. Возможно, на такое впечатление влиял угол обзора, но Флаттершай решительно никогда не видела настолько высоких людей. Пожалуй, этот рост вполне мог считаться опасным для здоровья. Но обладавший им мужчина двигался ловко и непринуждённо, а выглядел, не считая своего гигантизма, как совершенно обычный человек: поджарый, возможно, даже худощавый, с длинными пальцами и неширокими ладонями. Густая копна длинноватых обсидиановых волос с широкой полосой седины была зачёсана назад, но непокорно сохраняла свой объём и некоторую лохматость. По микрофону он постукивал изящной резной тростью; присутствие этого предмета немного успокоило Флаттершай: было бы совсем странно, если бы настолько высокий человек («В нём, наверное, сантиметров двести тридцать», — зачарованно думала девушка) двигался без какой-либо опоры. — Приветствую вас в международном университете, — хорошо поставленным голосом произнёс начало стандартной для всех учебных заведений речи необыкновенно высокий мужчина, в считанные секунды добившись идеальной тишины. Некоторые первокурсники уже успели скептически прикрыть веки и приготовились начать скучать, как вдруг он ниже наклонился к микрофону и заговорщически добавил: — Вообще, основатели университета очень долго не знали, как назвать его покрасивее, но в конце концов решили не заморачиваться — как-никак, очень скоро его слава облетела весь мир, и едва ли не каждый захотел обучаться здесь. — Он снова выпрямился. — Чем же знаменито это место? В первую очередь, своими выпускниками. Если бы какой-нибудь дотошный любопытствующий студент отыскал каждого из них, он с удивлением обнаружил бы, что они абсолютно счастливы в этой жизни. Нет, не «получили полный объём необходимых знаний», хотя это бесспорно. Нет, не «избежали трудностей при приёме на работу», хотя такое тоже есть. Они просто счастливы. У них есть всё, что они пожелают, и они с лёгкостью добиваются того, чего им захочется ещё. Международный университет учит не только быть первоклассным специалистом, одним из лучших в мире — он учит тому, как работает этот мир и как в нём выжить. Он корректирует ваше мышление, делает из вас лидеров и хозяев собственной жизни. После окончания обучения не будет решительно ни одной ситуации, в которой вы бы растерялись и не знали, что делать — а всё это благодаря практике обмена опытом, которая возведена в отдельную дисциплину. Она обязательна для каждого студента, не важно, какую специальность тот избрал для себя, а перечень широк. Вы можете стать кем угодно по своему выбору — от маляра до политика, тем, кем видит себя ваша душа, — на этом слове красные радужки бросили отблеск безумия, но Флаттершай быстро моргнула, не желая заострять на этом внимание. Она вся была поглощена речью этого человека с живой мимикой. — Вас научат ориентироваться не только в Вашей профессии, но и в самой этой жизни — и совершенно бесплатно. Вам не придётся платить ни за обучение, ни за проживание, ни за дополнительные кружки по своему выбору, ни за что-либо ещё — почему? Потому, что университет существует на деньги спонсоров и на пожертвования благодарных выпускников, крепко вставших на ноги и способных время от времени делать подарки месту, которое сделало из них людей. Он был создан со своей уникальной системой не ради наживы, а чтобы дать первокурсникам то, что не может дать ни один другой университет. И я, ректор Дискорд, всецело поддерживаю эту тенденцию. — Он поправил галстук, тем самым давая первокурсникам секунду на осмысление услышанного. — Вы все здесь потому, что смогли сдать обязательный для каждого выпускника тест, и именно поэтому можете дождаться своих анкет. Все те, кого не привлекли наши предложения, могут беспрепятственно вернуться на автобус и уехать домой. Даже когда принесли все необходимые для окончательного поступления документы, аудитория была по-прежнему забита до отказа. Тонкие сухие губы Дискорда тронула не предвещающая ничего хорошего улыбка.