Три четверти

- Охотно, – отозвался незнакомец. Он смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: «Раз, два... Меркурий во втором доме... Луна ушла... Шесть – несчастье... Вечер – семь...» – И громко и радостно объявил: – Вам отрежут голову! <…> - Потому, – ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, – что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. <…> - Вы в качестве консультанта приглашены к нам, профессор? – спросил Берлиоз. - Да, консультантом. - Вы – немец? – осведомился Бездомный. - Я-то?.. – переспросил профессор и вдруг задумался. – Да, пожалуй, немец... – сказал он. - Вы по-русски здорово говорите, – заметил Бездомный. - О, я вообще полиглот и знаю очень большое количество языков, – ответил профессор. <…> И тотчас рука его скользнула и сорвалась, нога неудержимо, как по льду, поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую ногу подбросило, и Берлиоза выбросило на рельсы. (М.А. Булгаков. «Мастер и Маргарита»)

Сашка Головин не то что не торопился в раздевалку, он реально побаивался туда заходить и всерьез прикидывал, как слинять со стадиона, минуя ее. Леонид Викторович Слуцкий сразу после истечения добавленных четырех минут направился давать интервью, отвлекая прессу от футболистов. Это была одна из самых плохих примет для ЦСКА. В подтрибунку игроков загонял Гончаренко, своих скромных полномочий помощника он не превышал, и это значило, что Вернблума номинальное начальство усмирять не станет, так что все выслушают громогласное мнение Понтуса о себе, своей игре, своих интеллектуальных способностях, а также предках до четвертого колена включительно. Впрочем, возможно, эмоциональную речь шведа перекроют матюки Акинфеева. Василий Березуцкий по причине травмы не был заявлен на матч, поэтому разрядить обстановку банальным «Игорь, окей, это я лоханулся, каюсь, каюсь, прости меня, грешного» будет некому. Никто, кроме Васи, не обладал талантом перетягивать одеяло на себя одной репликой. Сергей Игнашевич мог бы просто авторитетно бросить «Утихли!», но и на него рассчитывать не приходилось, ибо с перерыва его активно обрабатывали медики. Армейцы только что проиграли два-ноль «Вольфсбургу», потеряв даже теоретические шансы хоть на какую-то весеннюю серию в еврокубках, поэтому легко представить, что за атмосфера царила за закрытыми дверями. Короче, Сашка был несказанно рад, что его на замену не выпустили; при всем своем буйном темпераменте Понтус не наезжает на одноклубников без весомого повода. Правда, входить к ним все равно не хотелось, а рано или поздно сделать это придется: переодеваться ему не надо, можно уйти и в форме, но вот рюкзак с телефоном и ключами забрать нужно. Эх, была не была. - Хей, Сашка! – из-за угла высунулся Никита Чернов, и Сашка охотно сконцентрировался на нем: - Привет! По покрасневшим щекам Никиты Сашка понял, что товарищ по молодежке ЦСКА, самый близкий друг и бывший сосед смотрел игру со стадиона, а не из подтрибунки или с монитора в технических помещениях, поэтому он сразу накинул на Чиру клетчатый плед, согревавший его на скамейке запасных. Они и раньше часто бывали на официальных матчах в качестве зрителей, знали все входы-выходы «Арены-Химки» и были знакомы с большей частью персонала. Неудивительно, что Никита пришел на последнюю домашнюю встречу ЦСКА в Лиге Чемпионов. Интересно же. Конечно, если задать ему прямой вопрос, то он скажет, что здесь лишь для того, чтобы поддержать его, Сашку. На его месте Сашка тоже бы так ответил. - Смотрю, ты домой не торопишься, – сказал Никита, бочком-бочком оттащил Сашку к лестнице и уселся на ступеньки. Он продолжал обитать в интернате, в то время как Головин собирался возвращаться на квартиру, которую за два месяца самостоятельного бытия в Москве вполне обжил. - Да жду, когда Акинфей выговорится, – Сашка поежился. – Сам понимаешь, тридцать пятый матч в серии, а тут мяч на него записали с автоголом… Проклятье какое-то. - Вот западло. Понтус, наверно, рвет и мечет, – Чира поднял потемневшие от напряжения глаза и нахмурился. - Точняк. Почему все так паршиво? – спросил его Сашка, но Никита только скривил губы: - У нас было не лучше. Жама пеналь не пробил, могли вничью сыграть, а в итоге один-два. В два часа дня молодежка играла со сверстниками из Вольфсбурга в рамках Юношеской лиги УЕФА. Никита был капитаном, Саша Макаров тоже вышел, Маклаков, Гордюшенко, Жамалетдинов, Чалов, Кучаев… Еще недавно Сашка был среди них. Да что недавно, вчера вообще молодежный и основной составы ЦСКА вместе тренировались, и он до конца не понимал, к какой категории игроков себя относить. Но какое-никакое место в главной команде у него все-таки имелось. - Извини, что у нас там? - Пока остаемся первыми в группе, хотя и проиграли, – поморщился Чира и взволнованно осмотрелся по сторонам. Это обеспокоенное, нервное движение заставило Сашку ощутить радость от того, что они смогли увидеться. Без Никиты ему было непривычно, с ним рядом стало хорошо. Они сегодня не успели созвониться. Когда встреча на стадионе «Октябрь» завершилась, основу с финальными наставлениями как раз грузили в автобус. Сашка по дороге одним глазом проверил сообщения Whatsapp, чтобы узнать результат, но в Химки приехали около пяти, и там было уже не до телефонных разговоров. - Что-то случилось? – забеспокоился Сашка. - Даже не знаю, с чего начать, – Никита шмыгнул носом и подсунул ему мобильник. – Сам глянь, какая фигня. От всегда собранного и сосредоточенного Чернова было странно услышать такую слегка пугающую фразу, и Сашку проняло до костей. Он взял телефон, прочел на экране «Дмитрий Хомуха уволен с поста главного тренера…», не дочитал и бухнулся возле Никиты. К этому шло, но сюрприз удался – как снег на голову. Тело окаменело, мысли заполнились липкой тревогой. Алексей Березуцкий выполз из раздевалки, молча просканировал глазами их скульптурную композицию, задумчиво хмыкнул, но не стал отпускать никаких комментариев. Что ж, и на том спасибо. Шутки кончились неделю назад, когда молодежная сборная России проиграла Азербайджану три-ноль в рамках отборочного турнира, максимально усложнив себе задачу по выходу на чемпионат Европы. После того матча Джамал Ходжаниязов ходил с квадратными глазами, Антон Митрюшкин разговаривал междометиями с редкой примесью матерных слов, а Рамиль Шейдаев снова брякнул про смену паспорта, мол, если русской молодежке не прет, то что уж говорить об основной сборной. Иногда бывают дни, когда ничего не получается, хоть из кожи вон лезь. Семнадцатое ноября было именно таким – быстрый гол, и все покатилось в тартарары, словно тормоза слетели, не выкарабкаться. Двадцать пятое вот тоже не задалось. - Ого-го, – у Сашки-таки прорезался голос. – Мне надо это обмозговать. - Бери шмотье и пошли на воздух, – велел Никита. – Сейчас обмозгуешь, – и Сашка со всех ног рванул в раздевалку, схватил свое добро и последовал за ним. Воздух был, выхода не было. Они стояли на ветру в темноте и старательно пытались не смотреть друг на друга. По полю в Баку не тренер бегал, а как раз они. И в этом увольнении была и доля их личной вины. Сашка, по крайней мере, чувствовал горьковатый привкус во рту. Что творилось на душе у Никиты, который был в обороне на проигранных матчах и к тому же срубил Абдуллаева в штрафной, нарвавшись на пенальти, страшно было представить. - Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил Чернов. – Нас сожрали внутренние неурядицы? С лета не прошло и полгода, а мы так дерьмово играем, ужас какой-то… - Имеешь в виду новичков? – произнес Сашка и смутился, слишком нахально прозвучало. Если тренер справлялся с ними, что подтверждают два более чем успешных турнира, а тут все развалилось за какую-то пару месяцев, то только ли в нем причины? Ни для кого не было секретом, что в молодежной сборной Хомуха установил строгие на первый взгляд правила – жесткая коллективная дисциплина, отбой в половину одиннадцатого, гаджеты на ночь сдавали помощникам. Парни, что два года назад выиграли юношеский чемпионат Европы для футболистов младше семнадцати, сенсационно пробились в плей-офф чемпионата мира в Эмиратах в ту же осень, а прошедшим летом заняли второе место на Евро U-19 в Греции, воспринимали эти требования как норму. Но о том, что недовольство тех, кто не работал с Дмитрием Ивановичем раньше, стало известно вне их узкой, почти закрытой тусовки, все чаще проскальзывало даже в центральной прессе. Они так радовались в августе, когда Хомуха пошел на повышение! А оказалось, что успехи привлекли внимание к команде, их с серебром встречали как победителей, и вот теперь катастрофически серьезные последствия. Кое-что просочилось в СМИ почти сразу, уже после сентябрьских игр с финнами и австрийцами, и разговоры о том, что для Хомухи есть те, кто прошел с ним огонь, воду и медные трубы, так называемая «Сборная 1996 года», и все остальные, имели под собой некоторое обоснование, хотя и не то, о каком все подумали. Но слухов было столько, что на следующий призыв в сборную откликнулось заметно меньше народа. И все больше мерзких намеков всплывало насчет молодого и знакомого тренеру «костяка команды», противопоставляемого футболистам постарше и поопытнее, выступающим в РФПЛ, и о расколе. Среди парней раскола не было, ну, если мягче, представители «костяка» его не могли распознать. Однако тучи понемногу сгущались, и гром грянул в Баку. Хотя два-ноль с финнами и четыре-три с Австрией тоже оптимизма не прибавляли. На сентябрьском сборе Сашка не присутствовал, но был в курсе происходящего. Сильнее всего подперчили динамовцы: Гриша Морозов дал достаточно откровенное для молодого игрока интервью, где проехался по персоне Хомухи и не постеснялся вынести грязное белье на всеобщее обозрение. Естественно, он не сделал бы этого без поддержки одноклубников, того же Толи Катрича или Ромы Зобнина, или тех, кто временно был за бортом, как Эльмир Набиуллин из казанского «Рубина» и Денис Давыдов из «Спартака». А ведь троих последних Капелло летом на сборы пригласил, то есть, типа, для основной сборной годимся, а для молодежной – нет? Тема, безусловно, щекотливая. Но есть же существенная разница между отношением к человеку, кого ты как тренер знаешь три года, и к тем, кто был с Писаревым или появился в сборной впервые? Вот по обычной человеческой логике. Особенно, если новички ершатся и звездят. Не то чтобы Сашка разбирался, но когда из двадцати трех человек на сборах с трудом оказывается восемнадцать… Правда, из перспективной молодежи на июньский товарняк с Беларусью и отборочный к Евро Капелло вызвал не только парней, имеющих практику в РФПЛ, таких, как Алексей Миранчук, но и пацанов типа него самого и Никиты. И они справились с оказанным доверием, да еще как… Чернов зябко дернул плечами, разгоняя его воспоминания: - Это потому что мы привычные. А новички сходу взбеленились. - Мы-то да… – Сашка как никогда раньше четко ощутил границу между «мы» и «они». Ее не должно было быть, но она проходила жирной красной чертой, перечеркивая все. – Они, наверно, наоборот, нас новичками называют. - Хорошо, если просто новичками, без нецензурных подробностей, – Никита покосился в сторону. – Небось, костерят нас на все лады, что мы виноваты, что у нас не получается... - Давай «паровозам» позвоним? – предложил Сашка, в сущности, сам не зная зачем. Захотелось почувствовать командное единение хоть с кем-то, поделиться с теми, кто мог понять. Сверстники из московского «Локомотива» в этом плане были ближе всех. - Димке или Сереге? – Никита принялся листать список контактов в телефоне. - Димке. У Баринова были длинные гудки, поэтому они набрали Сергея Макарова и убедились, что тот пребывает в том же сумеречном состоянии сознания, что и они сами. Вроде бы понятно, откуда уши растут, но все равно трудно признать очевидное – мотивации у них, может быть, и хватало, и бытовые правила Хомухи их не смущали, а вот физически где-то они не дотягивали. Победа над Фарерами в Краснодаре была счастливой случайностью, а система методично выявляла, что они слабее. Даже слабее Азербайджана. Сашка ехал домой в растрепанных чувствах, с тяжелым сердцем отпустив Чиру в интернат. Хорошо, что был еще Саша Макаров, вдвоем им будет проще переварить неприятности, а вот ему следовало взять себя в руки самому. Сашка не мог не переживать, дерганую обстановку словно подогревали и усугубляли отголоски новостей. Они сыпались отовсюду: пока его мобильник был в отключке, в диалоге накопилось десятка три сообщений от «костяка». Плюс двухминутные ахи-вздохи по обе стороны трубки с позвонившим Рифатом Жемалетдиновым, которого в молодежку пока не вызывали, что не отменяло его полной принадлежности к «сборной девяносто шестого года» и надежд на этот вызов. Удержание спокойствия на лице и в беседе давалось нелегко. Хотелось поболтать с Лешей Гасилиным, вот кто мог бы его растрясти в положительном смысле, но Сашка прикинул разницу часовых поясов с Германией, и решил, что от разговоров с Гасом тоже толку не выйдет, лишь расцарапают себе то, что едва зажило. Разумнее потом вызвать его по скайпу, когда нарисуется что-то поточнее, например, имя нового тренера или список фамилий на вызов, где будут фигурировать и они... Если будут, конечно. Чертово «если». У него эти полгода натурально качели какие-то: то вверх, то вниз. В день рождения узнал, что Фабио Капелло вызывает его в национальную сборную, и поначалу счел, что Березуцкие над ним шутят. Но нет, он вышел на поле в товарняке на смену самому Роману Широкову и забил гол, а потом – дурацкая небольшая травма, из-за которой на официальную игру с Австрией он не попал. В июле поехали на чемпионат для девятнадцатилетних в Грецию, где заработали серебро. Потом начал выходить в РФПЛ на замену, с «Анжи» чисто символически время потянуть, с «Амкаром» чуть подольше в концовке, потом – лавка, когда и на выезды не берут. Затем сто минут в кубковом матче с «Байкалом», и опять глухое затишье, в том числе включая наблюдения за Лигой чемпионов со скамейки запасных. В октябре снова поперло – календарь из череды команд послабее позволил сыграть целых полтайма с «Уралом», что оставалось просто пределом мечтаний для его товарищей из молодежки ЦСКА, в актив стоило занести и матч Кубка России с ними же от свистка до свистка, Сашка уже надумал считать «Урал» своим счастливым соперником… Потом был период неопределенности и балансирования на грани: четверть часа с «Манчестер Юнайтед» – в том самом Манчестере, офигеть, кто из его приятелей мог бы таким козырнуть? – но там проиграли, хвастаться было нечем. Теперь, кажется, виток на спад. Продули «Краснодару», а в субботу еще и «крылышкам» два-ноль дома, двадцать минут на поле псу под хвост, и это прямо после провальной молодежки. А сегодня так вообще… Вибрация телефона вернула его из смутных размышлений о прошлом в темную и холодную реальность. «Миранчук». Сашка искренне удивился: он и забыл, что у него был номер Леши, раньше им особо общаться не приходилось, так, обменялись на всякий случай, и вот, видимо, этот случай настал. И чего он так поздно? Может, Димка Баринов с Серегой Макаровым ему дали знать, что они звонили из-за Дмитрия Ивановича? - Привет! - Здорово, Сань, – сказал Леша. – Заметь, не говорю, что добрый вечер, про ваши успехи наслышан. Я так понял, обсуждаем кадровые перестановки? - Точнее, отставки, – Сашка любил называть вещи своими именами, конкретно. – Да что уж тут обсуждать… - Серега в ауте, если честно, Димка получше. А ты как? - Да я ничего. Ну, на фоне всего прочего, сам понимаешь. - Разумеется, – согласился Миранчук. – Тебя теперь молодежка мало колышет, когда клубный тренер – тренер сборной. - Да нифига мне не легче от этого! – обиделся Сашка. – Слуцкий мне никаких поблажек не делает. Если надо, за молодежку ЦСКА пойду скакать. - Ну что ты сразу в штыки! – рассмеялся Леша. – Пошутить нельзя. - Извини, не до шуток как-то, – Сашка зацепился глазами за яркие вывески гипермаркета за окном заказанного такси. - Сильно расстроился? - Да, очень расстроился, но на фоне Никиты нормально. Чира совсем не в себе. Ему, наверное, тот пеналь в кошмарах снится. - Тебя его крики по ночам будят, что ли? - По ночам? – сначала не понял Сашка, но потом допер, о чем речь. – Уже нет. Там его Саша Макаров пасет. - А ты? – удивился Леша. - А я с августа квартиру снимаю, – признался Головин. - И на новоселье не позвал, – хихикнул Миранчук, и Сашка неожиданно для самого себя выдал: - Ну хорошо, приезжай как-нибудь, отметим. - Ловлю тебя на слове, правда, сегодня никак, извини. У нас игра завтра. Будет время, я тебе звякну, договоримся. - Без проблем. - Короче, Сань, мы ничего с этой отставкой сделать не можем, так что не бери в голову. Печально, конечно, я тебя понимаю, но для увольнения Хомухи были объективные причины. - Были, – был вынужден согласиться Сашка и решил на этом завершить беседу. – Ладно, Леш, давай, удачи вам. - Спасибо, да уж, удача нам не повредит. Созвонимся! – И Леша отключился, оставив Сашку в недоумении. Ну, все. Никаких новостей, никакого компьютера, с него хватит, сейчас доехать до дома и сразу в постель. Завтра у ЦСКА свободный день перед матчем чемпионата в выходные, вот он и подумает об этом завтра. Утро вечера мудренее. Ну, как минимум, Сашка на это надеялся. Но утро было не в курсе его надежд. Когда Сашка, встав с кровати, подошел к окну, города не было. Все вокруг утонуло в густой серой мгле. Многоэтажки по соседству проступали сквозь нее мутными темными пятнами, то, что было ниже пятого этажа, не просматривалось, и казалось, что балкон парит в неведомом ничто. Головин лениво жевал слепленный на скорую руку бутербродик, запивая яблочным соком, и стоял, бездумно пялясь на отсутствующий пейзаж. Если прислушаться, то снизу, издалека, доносился обычный шум, характерный для жилых районов столицы: шорох транспорта, редкие пронзительные гудки машин, агрессивное карканье ворон, какой-то дикий женский смех, лай собак и шкварканье метлы дворника по асфальту в жалких попытках убрать последние буро-ржавые листья с глаз долой. Сашка через силу заставил себя выйти на пробежку в парк и обнаружил, что под толстым слоем тумана Москва жила своей жизнью, наглухо игнорируя то, что сверху ее не видно. Вот и он так же – развел трагедию на ровном месте, распереживался, искал подводные камни и не столь радикальные решения, размышлял о том, что сказать Дмитрию Ивановичу, если когда-нибудь с ним встретится, а если взглянуть чуть свысока, то никто и не заметит. Ну, разве что такие же парни, как он, не доросшие до верхних этажей. Кажется, и хорошо, что пока не доросшие. Вот когда они научатся прикрывать свой психологический раздрай туманными, почти равнодушными фразами, как, например, Роман Широков, едкими шутками, как тот же Василий Березуцкий, или хотя бы искусственным каменным спокойствием, как Игорь Акинфеев, вот тогда и можно будет позволить им приподнять этот покров над собой. Придя к таким крайне серьезным выводам относительно своего положения в мировом информационном пространстве, Сашка не стал дожидаться лифта и для дополнительной нагрузки взбежал на восемнадцатый этаж на своих двоих – с рекомендованными паузами, все чин чином, – а потом заполз обратно под одеяло, свернулся калачиком и задремал. День отдыха тянулся в никуда и никак не подходил к концу – вот что значит «выбиться из графика». Сашка слонялся по квартире как неприкаянный и мысленно то и дело возвращался к отставке тренера и вчерашнему проигрышу. Черная полоса какая-то. Поэтому, когда позвонили Чернов с Макаровым, он только обрадовался. - Слышь, Голова, ты не занят? – осведомился Саша Макаров. – Не против, если мы к тебе подвалим? - Да чем я таким могу быть занят-то? – ответил Сашка. – Подваливайте. - Ну, мало ли, а если ты горячих девчонок на вечер склеил, и мы помешаем, – высказал свои предположения Никита. Макар на заднем плане фыркнул. - Каких девчонок? – растерялся Сашка. - Я же говорю, горячих. Сашка почти видел, как Никита закатывает глаза в потолок от его слов, и поневоле улыбнулся: - Не, вы не будете мешать. - Смотри-ка, Чирик, насчет девчонок он не отрицает, – вставил Макаров. - Вот и правильно, еще б он отрицал, – рассудил Никита. – Купить чего надо? – деловито добавил он. - Да нет, наверно… – Сашка и сам осознавал, что его слова иначе как «промямлил» не назовешь. – Ну, купите кетчупа, а я макароны сварю на ужин. - Купи себе квартиру и живи отдельно, – укорил Никиту Макар. – Нам сейчас только по продуктовым магазинам шататься. - Тогда не покупайте, – разрешил Сашка. - Ну, надо было спросить, чисто из вежливости, – оправдывался Никита. – Вдруг бы он сказал «Купите презервативов, вискаря и кремовый торт и приезжайте поскорее». - А торт зачем? – опять не догнал Сашка. - Он еще спрашивает?! – наигранно возмутился Чира. – А горячих девчонок чем соблазнять прикажешь? - Тьфу на вас! - И не говори, что девчонки тебя не интересуют! – подшучивал Никита. - Только футбол, никаких девчонок, – упорствовал Сашка для прикола. - Ох, я с вами двумя когда-нибудь с катушек съеду, – обиженно засопел Саша Макаров. – Ладно, Саш, мы скоро. А то горячие девчонки нафиг остынут уже, пока мы тут языками чешем. Настроение постепенно улучшалось. Сашка даже чуть-чуть прибрался – протер пыль, по-быстрому пропылесосил, и, когда друзья ввалились к нему с двумя набитыми пакетами из супермаркета, он почти выкинул негатив из головы. Почти – но не полностью. На дне души что-то копошилось, поднимая затхлую муть, своим существованием не позволяя расслабиться. Воспоминания о недавних событиях нет-нет да и проскальзывали, как ужик между покрытых мхом камней: на самом деле не страшно, но на мгновение в груди холодеет от предощущения чего-то жуткого и неотвратимого. Как будто от их громкого смеха в снегах Арктики может проснуться нечто, что лучше бы спало. Вина Головина была не доказана, но он ее признал и назначил себе наказание, которое безропотно принялся отбывать. Парни сразу же развели бурную деятельность на кухне. Чира оккупировал раковину и стал намывать купленные фрукты-овощи, Макар пошарил по ящикам, вытащил сковородку, выгрузил на нее трофейные котлеты и взял на себя готовку. Сашка накрыл на стол и пристроился в уголке, слушая рассказ о походе в кино с кратким экскурсом в сюжет и описанием актеров, под девизом «Хочешь помочь – отойди и не мешай». Ему нравилось наблюдать за друзьями в такие моменты. Они двигались слаженно, словно детали одного механизма, не пересекаясь и в то же время сливаясь в единое целое. На футбольном поле это казалось нормальным, но когда они и в быту понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, с полужеста – это уже было что-то волшебное. Фразу, начатую Никитой, Саша сходу продолжал, стоило Саше в раздумьях замереть с протянутой рукой у плиты, как Сашка нутром чуял, что его озадачило, и кидался подавать необходимое – лопаточку, прихватку. А едва сам Сашка смутился от своего пассивного участия в процессе, как Никита сунул ему разделочную доску со словами: «Наруби-ка нам закусь». В конце концов, ведь они жили на всем готовом в интернате, и эта бытовая сторона взаимодействия должна была бы быть для них менее естественной – но вот не была почему-то. Ели в охотку, разговор не умолкал, и горький осадок от вчерашнего растворялся. - Лигу Европы смотреть будем? – Саша Макаров убирал посуду со стола. - А кто там? Наши? – спросил Никита. - «Краснодар» с «Боруссией-Дортмунд», ты с дуба рухнул – забыть о таком? – пожурил Никиту Макар. - «Локомотив» еще с кем-то играет, – внезапно вспыхнуло в голове у Сашки. - И «Рубин» со «Сьоном», – огласил весь список Чира, сверившись с интернетом. – Стартуют вот-вот, если учитывать часовые пояса. И «Боруссия» начинается. Врубай! «Боруссия» началась более чем неожиданно – с пенальти на первой минуте, спокойно реализованного Павлом Мамаевым. Матс Хуммельс получил желтую карточку за грубый срыв атаки. Макаров чуть не выпал из облюбованного им кресла: - Черт знает, что творится! – не скрывал он своих эмоций от друзей, разлегшихся на диване почти в обнимку. – Ничего себе! - Ничего себе, все людям, – поддакнул Чернов. – Вайденфеллер уже не торт. Макар, я не понял, ты за кого болеешь? - Я думал, я болею за «Боруссию», – признался Саша. - В рот кило печенья, посмотрите-ка на него, мы тут за Краснодар топим, а он... - Что-то как-то вы вяло топите, – упрекнул их Макаров. – Эмоций как у Кононова, хоть бы бровью дернули. Сашка тихонько посмеивался, слушая эту задорную перебранку, и поудобнее привалился под бок к Никите. - Сейчас я тебе как втоплю по мозгам подушкой, сразу очухаешься! – пригрозил тот. – Устроим тебе лоботомию. Вот и подергаешь бровями в рассинхрон. - Так только начали же, – вклинился Сашка. – Рано радоваться. Что угодно может быть. - Не надо мне лоботомии, шокотерапии хватило, – заныл Макаров, и Никита ласково постучал ему по локтю носком, протянув ногу через половину комнаты. – Краснодарцы нам конкуренты, имею право за них не болеть, – объяснил Саша. - «Тварь я дрожащая или право имею?» – подколол его Чернов. – Краснодарцы нам родные! В отличие от немцев. - Что это тебя вдруг на классику повело? – спросил его Сашка. - Так вон же, Смолова показывают. Ну, меня на ассоциации с Федором Михайловичем и пробило, – Никита растянул губы в невинной улыбке. - А он че, Федор Михайлович? – заинтересовался Макаров. - Агась, – подтвердил Сашка. - А вы откуда знаете? Специально смотрели? - Да не, еще чего, это просто из-за сборной, краем уха услышали, – ответил Никита. – Там вне поля иногда друг друга по имени-отчеству зовут, ну, типа восемнадцатый век, все дела. На тренировке орал «Гарик, мудила, ты куда бьешь, глаза разуй?!», а потом в столовой «Будьте любезны, Игорь Александрович, не соблаговолите ли Вы передать соль»… Саша захихикал, Никита продолжал: - И подходит к нашему Сашке Роман Николаевич Широков и вопрошает его: «Александр, мммм, извините, Вас как по батюшке»? Ну, в этот прекрасный миг Сашка и отдал концы в хорошие руки. - Вот зараза! – Сашка прикрыл глаза рукой. - Тут-то Сашка в него и влюбился? – уточнил Макар. - Угу, – закивал Никита. – Его ж никто до Широкова Александром Сергеевичем не называл. - Ну, ёперный театр, вы прекратите когда-нибудь меня этим доставать? – Сашка почувствовал, что у него щеки горят от смущения. – Что ты про себя не расскажешь, Чирик, а? Как Березуцкий вылупился, что тебя, оказывается, Никитой зовут. Не прошло и года. - О, да, – сказал Чернов. – Это был номер. «Так ты», – говорит мне Василий, – «Никита, что ли? Ты хоть одного футболиста приличного уровня по имени Никита знаешь?», ну, и я такой: «Нет, не знаю. Значит, я первым буду». - А Капелло тебя вообще «Найкита» назвал из-за твоей майки с надписью «Найк», – прибавил Сашка. – А-а-а-а, угловой! – обратил он внимание на происходящее на экране. - Но я-то от этого не растаял, как пломбир на солнцепеке, – Никита не преминул вернуться к теме после паузы. – А ты бы видел свои глаза, когда ты смотрел на Широкова. - Ой, не надо про Широкова, ты прав, – вздохнул Саша Макаров. – Сашку ж потом не заткнешь, как начнет трындеть о любви всей своей жизни... - Ты у меня-таки заработаешь на лоботомию, – пробурчал Сашка. Шутки про его фанатение от Широкова порядком допекли. – Что-нибудь новенькое придумайте… Да ё-моё! - Ничоси! - Пипец! - Хух, ничего себе, Диканю повезло, – Никита сжал кулаки. Адриан Рамос пробил с линии штрафной, когда Андрей Дикань рисково вышел из ворот, мяч каким-то чудом отскочил от перекладины в поле, а не в сетку. - Дома и штанги помогают, – согласился Саша. – Нет, парни, я, оказывается, тоже за краснодарцев болею. - Вовремя же ты это понял, – погрозил ему пальцем Никита. Игру смотрели, не сильно отвлекаясь на посторонние разговоры, смакуя победу «Краснодара», и решили на фарт посмотреть и «Локомотив» – «Спортинг». Тут уже симпатии однозначно присутствовали на стороне хозяев поля. Не далее как в конце августа в рамках квалификационного раунда Лиги Чемпионов ЦСКА в домашнем матче не без толики везения вышиб португальцев в Лигу Европы, прежде всего, усилиями Сейду Думбия, сделавшего по дублю в обеих встречах, пока Сашка честно сидел на лавке. Сейчас он так же честно сидел на диване, с одной стороны, в черной дыре командных неудач, с другой – бок о бок с Никитой Черновым, видимо, для своеобразного равновесия в системе сообщающихся сосудов, где переливалось из пустого в порожнее. - Вы «Локомотив» в метро не встретили, когда ко мне ехали? – хохотнул Сашка, прислушиваясь к трансляции «Матч ТВ». - Могли встретить там самого Олланда. Такие пробки, что я бы не удивился, если б и его на метро в Кремль отвезли, – пожал плечами Никита. - Гильерме – Григорий? – округлил глаза Саша. – Комментаторы там что-то курили? - Если только на пару с руководством «Локо»… Что там у них курят? Мазут? – предположил Никита. - Они и правда лидируют в своей группе? – полюбопытствовал Макаров. - Ну, если так говорят… Они недавно нам в затылок дышали в чемпионате, может быть, – прикинул Сашка. «Локомотив» начал не менее впечатляюще, чем краснодарцы – с гола Майкона на пятой минуте, но затем вся игра у российской команды разладилась, уходили на перерыв, уступая один-три. - Если ничья их и устраивала чисто теоретически, то теперь за нее придется биться вусмерть, – подвел итог Саша Макаров. - Невесело, – наморщил нос Сашка. - Такой вечер испортили, – поддержал его Никита. – Надеюсь, что соберутся, встряхнутся. Позитивные прогнозы не сбылись: во втором тайме москвичи пропустили четвертый. - Ну что ж такое-то! – махнул рукой Саша. - Зрителей жалко. Смотреть на это за свои же деньги… – взгрустнул Никита. - Чья бы корова мычала, только не наша, – отважился признать Сашка. – Мы сами не лучше. - Но не четыре же! - Да пофиг сколько, если по-любому проигрывать! Так и так ноль очков. - Ну, «Локо», допустим, был на первом месте. - Был. Сейчас он где окажется? - А ЦСКА как был на последнем, так и... Разница мячей порой бывает важна. - Да я не спорю. Но… Спор заглох; поднятая тема была неприятной и еще больной. Все-таки лишь сутки прошли после облома с «Вольфсбургом», не самой успешной командой Бундеслиги. Несколько минут они смотрели телевизор в тишине, даже не было желания выдавать ехидные комментарии. - Ух ты, Миранчук выходит, – протянул Никита. Макаров тоже оживился: - Его-то выпускают, – и метнул косой взгляд на Сашку. Внятное логическое ударение на «его», конечно, порезало. Сашке не хотелось думать, что друзья сравнивают его с Лешей, особенно когда сравнение не в его пользу. Он смотрел в телевизор и уже раскрыл было рот, чтобы сказать, что он вчера общался с Миранчуком, но так ничего на эту тему и не произнес, решил не будить лихо и спустил эту реплику на тормозах. - Так ты учти, где и кто выпускает. Это все-таки Лига Европы, – попытался оправдаться он. - Он старше, у него опыта побольше, – размышлял вслух Никита. - Не намного он нас старше, на год условно, – возразил Макаров. Сашка старательно держал язык за зубами и тщательно отслеживал действия на экране. Каждое упоминание Леши, каждое его попадание в кадр отзывалось мурашками по коже. – Но мы в молодежке, а он... Он что, такой крутой? - В «Локо» выбор футболистов не как у нас. У них таланты не засиживаются. - Но у нас клуб сильней. - Потому и сильней, – развел руками Чернов. - Не надо, кое-кто просачивается из молодежки в основу. - Пальцев одной руки хватит пересчитать. А сколько сил на это уходит, – Саша с Никитой препирались, перестав следить за матчем. - Гол! – заорал Сашка. Он оставался единственным, кто не сводил глаз с телевизора, все еще на что-то надеялся. - Ох, ты ж ёжик! - Офигеть! Не зря появился в протоколе! - Ха, мы как раз об этом, у Лешки теперь гол в еврокубках. Будут клепать новую команду, не факт, что нас позовут, а его как пить дать. - И трудно осуждать за такое решение. Сашка, чего молчишь? - Да что тут скажешь? Реально же круто, с игры вколотил. Молодец. Жаль, времени мало, им никак не отыграться. Говорить о Леше было не к месту, словно одним его именем Сашка вбивал очередной ржавый гвоздь в крышку гроба «Сборной девяносто шестого года». Миранчук в нее не входил, он был извне, чужак. Его и без того было с избытком. Однако, после того как парни отчалили, эти в высшей степени логичные выкладки не помешали Сашке адресовать Леше поздравительно-соболезнующее сообщение, которое, впрочем, осталось без ответа. Уже утром Сашка подумал, что, к примеру, Эльмиру Набиуллину он поздравлялку не послал, хотя они точно так же пересекались в молодежке, как и… нет, все-таки не так, как с Лешей. С Лешей ведь он в основной национальной сборной был, не только в молодежке. С Оздоевым тоже и тогда же, кстати, но ему даже рука не поднялась написать. Ну да, относительно близкие знакомые из «Рубина» пусть и пробегали весь победный матч против швейцарцев, но гола же не забили, а Миранчук забил, правда, «Локо» ничего этим не добился, а он... Да не все ли равно, почему он написал Леше? Результат-то один и тот же – нейтрально-нулевой. На пятницу была назначена одна тренировка в щадящем темпе, но умеренно-интенсивная – предвыездная. Сашке и Никите была объявлена полная боевая готовность: они отправлялись в Махачкалу в качестве запасных. Вероятность появиться на поле равнялась одной сотой процента, но Никита давно предложил для таких случаев универсальную формулу «Пятьдесят на пятьдесят – либо выйдем, либо не выйдем». Сашка придерживался ее, когда прикидывал насчет вещей для завтрашнего вылета. Звонок Миранчука застал его возле дома. Сашка зашел за стену на крыльце, чтобы скрыться от ледяного ветра, но не вошел: собственный голос неприятно отдавался бы в гулком подъезде. - Здорово, Леша! - Сань, твое приглашение еще в силе? – с места в карьер начал тот. Сашка недоуменно слушал его, рассматривая объявления на стене. – У нас сегодня день выходной, время есть, с удовольствием бы с тобой встретился. И здесь-то до Сашки окончательно дошло, что случилось. Он же на свою голову позвал Лешу в гости, здрасте-пожалуйста. До этого у него на квартире тусили только самые большие приятели из интерната ЦСКА, само собой, Никита Чернов и Саша Макаров, ну, и родители разок приезжали. А тут вдруг Миранчук, пришла беда, откуда не ждали. На кой черт он ему сейчас, спрашивается? Что с ним делать? А почему бы и нет? Лешка – один из тех немногих, кто находится в похожей на его ситуации между двух возрастных групп и тоже в роли подающего надежды. Наверно, у них есть что-то общее. Сашка окинул взглядом освещенный красно-оранжевым светом уличных фонарей двор: - Хорошо, давай сегодня. - Супер, куда ехать? – Леша в отличие от него не смутился от такой паузы посреди диалога. Услышав адрес, он спокойно повторил, уточнил станцию метро и сказал, что будет через сорок минут или чуть позже. – Жди! – добавил он. Картина Репина «Приплыли». Или для «железнодорожников», возможно, лучше звучит «Приехали». Все должно было быть не так. Сашка задавил порыв как следует приложиться бедовой башкой о стальную дверь подъезда и наконец вошел. Что ж, у него в запасе есть минут сорок, чтобы сообразить, как принять гостя достойно и при этом так, чтоб у него не появилось желания напроситься опять. Судьба подсказала, как быть: в почтовом ящике обнаружилась рекламка какой-то новой «Нахренатакаяхата» – «Суши-роллы на дом», и в лифте Сашка решил, что это будет уместно для вежливой беседы на животрепещущую тему с малознакомым коллегой из стана соперников. Строго и со вкусом. Войдя в квартиру и раздевшись, Сашка плюхнулся в кресло, набрал номер и заказал что попало из ассортимента и соответствующие причиндалы, а потом уставился в потолок. До чего ж странно – планировать обсуждать молодежку с парнем, с кем впервые очутились вместе именно на сборах основной команды с Фабио Капелло. К тому же там они оба ярко заявили о себе, не имея на тот момент фактически никакой практики на подобном уровне. В товарищеском матче с Белоруссией Сашка сравнял на семьдесят седьмой, а Леша вывел россиян вперед пять минут спустя, и на то, чтобы оформить гол в своей первой же игре, им обоим потребовалось провести на поле меньше четверти часа после выхода на замену. Никита тогда почти весь матч отбегал, да и потом остался в сборной на квалификацию к Евро с Австрией. Мало того, он и на поле появился: в самом начале Василий Березуцкий получил травму, и Фабио Капелло поставил к Ивану Новосельцеву Никиту. Это было крайне рискованно, Иван в интервью потом сокрушался, что они с Черновым даже ни разу не тренировались в паре. Сашка все помнит: смотрел по телевизору, кусал губы, когда соперники открыли счет. В штрафной Акинфеева была каша из своих и чужих, мяч неудачно срикошетил от Никиты, Глушаков умудрился лежа дважды задницей отразить удары, но на третий Янко прострелом через себя забил. Еще больше Сашка переживал в конце второго тайма. Широков подавал угловой, а Никите рассекли бровь, и австрийцы кричали судье, чтоб в опасный для их ворот эпизод Чернов покинул поле, оставляя россиян в меньшинстве. Врачи наскоро перебинтовали Чире голову, и остаток матча его нельзя было спутать с кем-то другим. Сашка поднял в памяти события начала июня. Миранчук тоже был на игре с австрийцами с перерыва. По иронии судьбы, это оказался последний матч дона Фабио в роли главного тренера национальной команды России, и после долгих разбирательств этот пост предложили Леониду Слуцкому с правом совмещения должностей. Лет десять как такого в России не было. Сашка тогда наивно считал, что отныне пришло их время, но нынче Никита сидит в глубоком запасе, прочно являясь членом молодежной сборной. И Саша Макаров тоже. В московском клубе им не светит ничего, кроме аренды к черту на кулички в ФНЛ. В лучшем случае. Условно возникший профессиональный разрыв между Сашкой и его друзьями как раз и стал последней каплей, приведший к его обособлению от интернатского житья. И суть не в том, что он, что называется, мог себе позволить отдельную хату, а в том, что маячить у них на глазах с пропиской, пусть и шаткой, в основном составе ЦСКА было неловко. Пожалуй, и тем для разговоров не меньше, и армейские новости были у него на слуху, но лишний раз вякнуть по теме как-то неудобно. Страх столкнуться глазами с товарищами и прочитать в них «Какое тебе дело до того, что у нас происходит?» доводил и без того робкого Головина до края. Вселенское терпение и упорство Чернова и умиротворение и безграничное трудолюбие Макарова сводили с ума – парни были ничем не хуже него, Сашка не мог увидеть принципиальных различий, но жизнь и тренер расставляли все по местам, и места эти у них троих были очень разными. Да, чего удивляться, никто не обещал, что будет просто. В ЦСКА огромная конкуренция, гигантские амбиции и высокие требования. Все знали, на что идут – ведь Саша с Никитой в системе гораздо дольше. Они искренне гордятся его успехами, а он – он не может вынести их радости за него. В сборной Хомухи было легче, равный статус и присутствие ребят из других команд сглаживало нарастающую отчужденность, они становились родными без оговорок. Но в данный момент неясно, что будет с молодежкой, и позовут ли их туда, и самое мутное: Сашка не мог разобрать, хочет ли он там быть теперь, или же основная сборная затмевает все. С этими размышлениями он валялся в кресле, переводя глазами с потолка в темное окно. Кажется, снаружи шел дождик. Или снег. Вот же день какой стремный. Одно слово – ноябрь. Домофон заверещал, и Сашка нехотя поплелся отпирать. Интересно, с какого перепуга Миранчук решил к нему наведаться? Играть с «Локомотивом» играли уже, так они оба на лавке проторчали: слишком важное противостояние. На любое из столичных дерби молодежь выпускали без особого энтузиазма, только в экстренных случаях. Или он и правда хочет перебрать больные темы? К Хомухе приплюсовывались командные обломы в еврокубках. В целом, Лешка вроде нормальный парень, без закидонов, а Сашка его подсознательно побаивался, ну, не настолько, конечно, чтобы держаться в стороне, но по собственной инициативе точно не лез. Однажды, в период молодежных игр со сверстниками из «Локо», наблюдая издалека за братьями Миранчуками, он поймал себя на том, что не в состоянии их различить, и эта шальная мысль, абсолютно лишняя по жизни, мимолетным давним впечатлением снова вспорхнула и принялась наяривать зигзагом по его опустошенной черепной коробке. У него такой обширный опыт общения с близнецами, а вот поди ж ты! К примеру, Березуцкие – так они совсем разные. Различать Василия и Алексея со спины с расстояния метров в тридцать для него никакого труда не составляло. А с Алексеем и Антоном Миранчуками, к тому же одновременно, он близко никогда не контачил, и из-за этого почему-то в глубине души гнездился страх, что он их перепутает и не заметит… Ну вот, допустим, перепутает. Даже допустим, что вместо Леши к нему сейчас приперся Антон – отбросим вопрос «Зачем?». И что с того? Что-то еще обдумать он не успел, потому что Лешка вошел, озарив прихожую улыбкой, сдернул капюшон и протянул руку для приветствия, и глаза Сашки зацепили у него родинку слева возле кадыка. Она мелькнула в горловине, как звездочка, и глупая паника отхлынула. - Здорово, Санек! – Леша расстегнул куртку и осмотрелся. От него исходил холодный запах осенней непогоды, подчеркивающий уют вокруг. – Живешь! – одобрительно добавил он, потирая подбородок. Сашка стоял столбом и чувствовал себя по-идиотски. Леша был один, но его оказалось так много, что он одним махом заполнил все пространство до предела. Он с боевым позитивом говорил обо всем разом – о том, как добирался, о том, что мама зовет их с братом к себе, но им нравится интернат, о том, что если не интернат, то они с Антоном хотят жить вместе, о том, что Сашка выбрал неплохой райончик, и прочую вежливо-задорную чепуху. Он разулся, повесил верхнюю одежду на вешалку, сунул наушники в рюкзак, без стеснения прошел на осмотр, замер посреди кухни, поправил чуть влажную челку, попялился в окно, беззаботно поинтересовался между делом, куда оно выходит, на восток или на запад, и при этом единственный из тех, кто здесь побывал, не спросил: «Сколько?». Сашка шагал за ним по пятам и дивился сам на себя. Он раньше не ощущал в этой квартире удушающей тесноты. Куда ни повернись, всюду Миранчук, под потолком плещется. А если их будет двое? Это ж рехнуться можно, захлебнуться с непривычки. И лишь когда домофон опять запиликал, лицо Леши стало взволнованно-испуганным: - Кого-то ждешь? Сашка мотнул головой. - Что ж ты не сказал, что занят! – упрекнул его Миранчук и мгновенно сделался серьезным. - А я не занят, это курьер с доставкой ужина, – объяснил Сашка. - А сам не готовишь? - Готовлю маленько, но это специально в честь твоего визита. Роллы ешь? - Ем все, к лотку приучен, – с облегчением отозвался Лешка. Пока Сашка возился в прихожей, из кухни послышалось приглушенное: «Да, мам, доехал хорошо, скоро ужинать будем» и «Первый, первый, я второй, прием, я в порядке, отзвонюсь позже, ту-тууу!». Наверно, послал голосовое сообщение брату. Слишком уж сухо прозвучало, с живым человеком редко когда удается все уладить так быстро. - Ух ты, это все нам? – Леша с жадным любопытством воззрился на пакет в его руках. – Ну-ка, ну-ка, покажи! Сашка вытащил заказанное, в результате целиком заставив стол разномастными пластиковыми контейнерами. Леша потер ладошки и уселся, демонстрируя своим видом радость от этой картины рисом. - Пир на весь мир, – объявил Сашка. - И тебе приятного аппетита, – посмотрел на него Леша и поддел ногтем крышечку соусника. – Что ж, будем триумфально отмечать нашу лажу. Что нам еще остается? Сашка сел напротив, смотря на то, как Леша распаковывает бамбуковые палочки из обертки, с легким треском разламывает их, ловко подхватывает из контейнера ролл и макает его в соевый соус. - Ты чего так смотришь? - Круто ты, – Сашка повертел свои палочки в руке. Леша лукаво усмехнулся: - Не умеешь – бери вилку и не грузись. - А я решил, что ты скажешь: «Не умеешь – давай научу». – Сашка полез в ящик за вилкой. - Не, прости, Санек, учитель из меня не ахти, но ты все-таки у себя дома, имеешь право есть как угодно. Вилка – разумный компромисс между соблюдением приличий и личным комфортом. Мы ж русские люди, как нам роллы-то есть, если не с вилки? Сашка насадил на вилку копченый ролл бог знает с чем, на миг утопил его в соусе и отправил в рот. Вероятно, на лице у него что-то промелькнуло, потому что Леша медово улыбнулся: - Когда ешь, невольно ощущаешь прилив позитива. - Очень хороший совет! - И я тебе о том же. – Леша поерзал на табуретке и похлопал Сашку по плечу. – А насчет Хомухи, я так считаю: в сложившейся ситуации отставка – это логично, если хочешь сохранить лицо. Нам остается лишь принять это. - Ты так спокойно к смене тренера относишься! – удивился Сашка. - А что мне из нее трагедию делать? Не, ну я перетер это с одноклубниками и приятелями, с братом, с тобой вот, с мамой пока не успел… Не он первый, не он последний, это, как его, круг жизни. Естественный процесс. - А для меня это такой стресс, – разоткровенничался Сашка. – Словами не описать. Столько вместе пережили… - То-то и оно, – кивнул Миранчук. – У тебя просто опыта со сменой тренеров не было: в молодежной команде тот, кто тебя знает с младых соплей, в сборной другой, у которого ты третий год бегаешь, в ЦСКА Слуцкий. И один раз на Капелло посмотрел. Нет смены декораций. Нет переключателя. Отсюда и траблы. - Ну не то чтобы совсем… Таких радикальных смен не было. Не нужен мне переключатель, чтоб тренера с должности снимать! - Да ладно, и не такое увидишь, – пожал плечами Леша. – Можно сказать, отделались малой кровью. - Тебе его не жалко? Только четыре игры, всего три месяца на посту… Леша подцепил очередной ролл: - Сань, вот честное слово, я смотрю на итоговую таблицу и пытаюсь понять, есть ли у нас теперь хоть какие-то шансы на чемпионат, так я их не вижу нифига. Трое из нашей молодежки из Чили недавно вернулись… - Наших тоже двое было, Кучаев и Чалов, – вставил Сашка. – Федьке прет, он молодец. - А весной они в Болгарию ездили. В полуфинале завалились. Немцы. И у нас в группе тоже немцы. Ты знаешь, с каким они разрывом мячей идут? Двадцать-три, причем три пропущенных, а мы с ними еще даже не играли. – Леша удрученно жевал. - Гас про них рассказывал, – подхватил мысль про немцев Сашка. – У него там знакомые чуваки из «Шальке», вратарь Тимон, фамилия такая замороченная, так он дебют в Бундеслиге сделал на «Альянц-Арене» с баварцами, представляешь? - Типа, представляю ли я выход Митрюшкина на матче «Зенит» – «Спартак», что-то в этом роде? Нет. Не представляю. - Или вот Макс Майер, – пересказывал разговоры с Гасилиным Сашка. – Он уже сто лет в основной команде «Шальке». Плюс Лерой Сане, на всех углах о нем кричат, Брандт, чувак из «Байера», из победителей Евро U-19 прошлого года, тоже в основе, и Киммих, в «Баварию» этим летом перешел. - Дудзяк еще. Гнабри из «Арсенала», который в ЛЧ сыграл, – добавил Леша. – И тут мы такие, ха-ха. - Как подумаю о том, что мы с ними ровесники, ну, если в одном отборочном цикле, то значит, ровесники… - Получается так. - Не верится. - Короче, по чужой статистике все до нас посчитано, – сказал Леша. – А у нас в этом плане что? За каждую, блин, минуту на поле в Премьер-Лиге грыземся, вся молодежь по лавкам, по крайней мере, в столице. Ты и я – это, скорее, исключение. А тренер вызывает Меркулова из Иркутска. Нормально? - Леша… - Нет, дай мне договорить. У Меркулова, ясен пень, база изначально иная. Российский чемпионат и без того не топовый, так еще и «Байкал»… Боже, где это, какая лига? Или Кирисов из «Домодедово». Та же история. Что это? Как? Ты вообще знал, что там футбольная команда есть? А потом мы удивляемся, что так погано выступаем. - Но ведь как-то же надо разви… - Сань, ты пойми, практически вся молодежка Азербайджана играет у себя, как там оно у них называется правильно, регулярно. И вся команда проходит по верхнему краю возрастных границ – двадцать один. Сами в Польше не сыграют, но дадут возможность тем, кто придет после них. А тебе девятнадцать, если я не ошибаюсь? И Чернов твой будет сидеть в запасе, пока Вернблум и Игнашевич способны чуть-чуть шевелиться на поле. И мы все это понимаем. Что тут развивать? Вот азербайджанцы развивают. - Слушай, ты перегибаешь палку, – покачал головой Сашка. – Я тоже неприятную вещь скажу, но мы с Чирой в клубе, который постоянно борется за сохранение лидерства. Второго места не существует. Планка задрана выше крыши. У нас нельзя позволить себе эксперименты и риск поболтаться в середине таблицы, как «Рубину» или… - Или «Локомотиву», я тебя понял, – невесело ухмыльнулся Леша. – И поэтому у вашей молодежки нет опыта таких игр. У российской молодежи в принципе его нет, много ли народа в Премьер-Лиге младше двадцати трех? Кто может, тот бежит. Кто не может, идет в аренду уровнем ниже. А РФС иностранцев натурализует. В «Локо» позавчера все официальные бумажки по Гильерме пришли. Гиля – отличный мужик, классный вратарь, пусть играет, но блин! Я от этого далеко не в восторге. В Краснодаре куча народа в ожидании того же. Да и у «коней» морда в пушку. - Ты про Фернандеса? - Про него, милого, про него. Хочешь честно? Даже не знаю, Сань, что бы без этого лимита молодежь делала. Нам бы вообще поиграть не давали, закупали бы бразильцев да португальцев, деньги есть, ума не надо. А так – хотя бы крошечный шанс выйти, на замену, на пять минут, разок мяча коснуться. Андрюха Панюков кругом прав. В двадцать лет нет смысла полировать скамейку, надо куда-нибудь валить и иметь реальную практику. Не наш случай, если персонально, но для большинства – единственный разумный выход. - Да он что-то невероятное рассказывает про то, как из Прибалтики перебраться в Европу, – Сашка припомнил, в каких выражениях товарищ по молодежке описывал свой путь. - Так он как раз имеет право рассказывать. Он это сделал. – Леша относился к этому проще, в какой-то мере философски. - Да, он играет за рубежом, а я все время забываю где, каждый раз из нового клуба приезжает. Но он как с другой планеты. И с динамовским прошлым. Динамовские все маленько странные. Разве что Ташаев. А Панюков где сейчас? – спросил Сашка. - Он в «Аяччо», а я че? Точнее, я еще ничего, а вот Антоха… – Леша посмотрел безумным взглядом сквозь Сашку и уронил палочки на стол. – Брату просто житья нет. Если так и дальше пойдет, он в аренду свалит, сам говорит, что уже морально готов. А я не знаю, как буду без него. Тоска заест. Дольше, чем на неделю, никогда не расставались. Мечтали на одном поле играть. Ты вообразить себе не можешь, каково это, когда у самого родного человека никаких перспектив и он только смотрит на тебя и молчит. Кажется, душу бы продал, чтоб поменяться с ним местами. У Сашки промелькнула мысль про Чернова с Макаровым, но он не стал трогать эту тему. Конечно, у братьев Миранчуков была совершенно иная связь. Не всем же так везет, как Березуцким, вот уж кто действительно является редкостным исключением. - Но в этом-то точно Хомуха не виноват, – Сашка вернулся к теме сборной. – Он брал тех, из кого планировал составить команду. По его расчетам. - И на ноябрь он позвал краснодарских ребят – Дениса Якубу и Васю Черова – тех самых, серебряных призеров летнего чемпионата. И Аяза Гулиева. Девяносто шестой? Девяносто шестой. Так и так ясно. - У Аяза день рождения сегодня, – ни к селу ни к городу объявил Сашка. – Ну да, девятнадцать, – прибавил он, предугадав напрашивающийся вопрос. - Турнир, кстати, для двадцатиоднолетних. А в этом возрасте разница в один год – существенный фактор. Будьте реалистами, требуйте невозможного. Где Зобнин и Катрич? Зобнин с основой «Динамо» два года тренируется и выходы в Премьер-Лиге имеет. - Но Панюкова же вызывают. - Хотя бы кто-то постарше, – констатировал Леша. – При всем моем уважении. - Плюс Караваев-Лысцов в защите стабильно играют. Их, наверно, нет смысла лишний раз дергать, для лавочки, потому и выпускают. Витальке аж из Португалии лететь. Они сыгранные. - И Гасилина и Ходжаниязова из Германии и Дании, значит, можно дернуть? И поэтому они тоже постоянно в основе? – съехидничал Леша. – Девяносто шестой. - Почему нет? А у Лешки Гасилина все очень лихо заморочено. В «Зените» с молодежью даже сложнее, чем в Москве. Он пока в «Шальке-2» по специальному разрешению от Федерации футбола Германии, потому что иностранцам нельзя играть за вторые команды. И скорее всего, это разрешение ему не продлят, и в конце сезона он приедет назад. - То есть, лимита на легионеров в Германии нет, а свою молодежку они гоняют на всю катушку? – задумался Леша. – Интересный подход. Я про Англию читал нечто похожее. Вроде как легионер может без проблем выступать в АПЛ, если он в сборной своей страны. А если не в сборной, надо получать разрешение на работу. И для Чемпионшипа тоже! - В «Шальке» своей молодежи отродясь немеряно. Куда им нашего Гаса? Он молодец, пробился, но все равно осознает, – Сашка говорил об этом Леше, хотя и ощущал, что лишь передает мысли товарищей, а своего мнения не имеет. – Потому Шейдаев и затеял смену гражданства. В Питере ему не светит, все возможные молодежные первенства выиграл, а по арендам мотается, в сборную фиг влезешь. Лучше уж Азербайджан. Не могу его осуждать. - Вообще-то, они одних нас победили, – безжалостно уточнил Леша. - Да я про взрослую. На будущее. В их сборную попасть пореальнее, чем в нашу. - Мы же попали. - Один раз не считается. - Печально все в Российской Федерации, – Леша потянулся к салфеткам. – Безнадега. Сашка поставил локоть на стол, подпер щеку и пристально наблюдал за тем, как он тщательно вытирает рот. В упаковках оставалось с десяток роллов, но соус у них обоих подошел к концу. - Наелся? - Угу, спасибо. Чайку бы для полного счастья. И полежать, – улыбнулся Леша. - Иди в зал, а я пока чай сварганю, – сказал Сашка и взялся за чайник, чтобы набрать воды. Миранчук с довольно-хитрым видом скрылся в темном коридоре. Разговор не слишком успокоил, напротив, ощущения от него были смутными. Начали с увольнения тренера, а в результате оказались на глобальных вопросах лимита и перспектив для молодых. Хомуха всегда настаивал, что вертикальный прогресс футболистов по разновозрастным сборным – главная задача молодежных команд. Как-то в интернете Сашка смотрел подборку про тех же немцев. Среди победивших в Бразилии чуть ли не половина была из тех, кто за несколько лет до этого выиграл молодежный чемпионат Европы. Вот бы и нашим так же! С тринадцатого года он всерьез мечтал дорасти до сборной России на домашнем чемпионате мира… Сашка вошел в комнату с двумя кружками чая и пачкой печенья под мышкой. Леша, сняв толстовку, развалился на диване и лазил в мобильнике. Его светло-серая футболка идеально гармонировала с цветом обивки, какая-то маскировка под местность, прям как знал. - Шикарно смотришься на этом диване, – не удержался от ремарки Сашка, опуская свою ношу на низенький журнальный столик. - И это я еще сижу! – Миранчук протянул руку по спинке, приглашая присесть. Сашка с полсекунды помедлил, но потом довольно комфортно пристроился рядом. – Так вот, мы об отставке, – завел было Леша, но Сашка отмахнулся: - Не могу больше. И так плохо, и сяк нехорошо. Что делать, кто виноват… - Поиск виновных, наказание невиновных, награждение непричастных, по традиции, – вздохнул Леша, и его рука сползла Сашке на плечо. – Ничего, прорвемся. Тут Сашка поймал себя на мысли, что в такой уютной позе раньше он сидел только с Никитой, ну вот буквально вчера. Чернов часто успокаивающе приобнимал его после тренировок с основой ЦСКА, когда Вернблум мог напихать за малейшую ошибку так, что на Слуцкого было стыдно поднимать глаза. Чернова как защитника пасли Василий Березуцкий с Игнашевичем, и ему за косяки если и прилетало от них, то мягче, а Сашке неслабо доставалось, и одно время он боялся Понтуса до трясучки. С Никитой было просто и приятно, а с Лешей было… необычно. Вроде как бы ничего особенного не происходит, и ему даже нравится некоторое нарушение личных границ – если все будет хорошо, то когда-нибудь, рано или поздно, они будут играть в национальной команде, так что надо налаживать контакт, в этом нет ничего предосудительного... Но что-то было не так. Не так, как с Никитой. - Ну, не хочешь про молодежку, про что тогда, про чемпионат? – спросил Леша, поглаживая его по плечу. Кажется, он тоже почуял его скованность и старался как-то растопить лед. – Что у вас там как? - Да вот, «Анжи» на горизонте. - Ой, блин, мы как раз от них два-ноль дома схлопотали, не надо про «Анжи»! Сашка развернулся к нему и тоже ободряюще потрепал по колену: - Мы за вас отомстим! – и застыл. Леша наклонился к нему, задев носом по виску, сверкнула родинка на его шее, Сашка смотрел на его приближающиеся губы с почти незаметными усиками и зажмурился, подаваясь навстречу, уступая давлению. Кожу слегка пощекотало, и он приоткрыл рот, позволяя продолжать, отвечая на поцелуй. А это был поцелуй. Он длился недолго, Сашка едва ли соображал и действовал скорее инстинктивно, чем осознанно, но, как ни крути, они поцеловались. Сначала один раз, на пробу, и тут же первый поцелуй перешел во второй – так быстро, чтобы на размышления и сомнения не оставалось времени. Почему-то у Сашки перед глазами всплыла строчка из профиля на собственной страничке «ВКонтакте» – «В активном поиске». Да уж, красавчик, нашел приключения на свою задницу. Наверно, он должен был вскочить, оттолкнуть, закричать, ударить – но Сашка ничего этого не сделал. Он, глотнув кислорода в перерыв между поцелуями, охотно поплыл по течению. Дико бился пульс, кровь шумела в ушах, и Лешина рука неторопливо скользила по его бедру: внутрь-наружу, вправо-влево. Сашка лишь удивлялся, как еще может что-то чувствовать в такой ситуации и различать, где право, где лево. Он где-то читал, что в условиях экстрима сорок пять процентов людей впадает в истерику, сорок пять – в ступор, и только каждый десятый ведет себя целесообразно. Поцелуй при всей своей экстремальности выявил неожиданный факт: оказывается, он принадлежит к тем сорока пяти процентам, что тупят, если творится нечто из ряда вон. А он-то считал… Кем бы он ни считал себя раньше, первым, что пришло ему на ум, когда поцелуй закончился, стал Никита Чернов. Сашка смотрел на решительного и напряженно моргающего Миранчука, а думал о Никите. О его глазах, о его улыбке, о его дружбе. Вот, блин, докатился. Что бы тот сказал, узнав, как он проводит досуг в своей квартире? Как бы он отреагировал, поведай ему Сашка о поцелуе с парнем? А тем более с парнем, с которым он тоже знаком, из конкурирующего клуба? С симпатичным парнем… Знал бы он, с кем… Нет, пожалуйста, Господи, если ты есть, не дай ему узнать… Леша поджал губы, словно распробывая Сашку на вкус и желая как следует основательно им пропитаться, и судорожно сглотнул. Сашка на автопилоте отзеркалил его жесты, дрожа от волнения, и громко выдохнул. Скажет кто-нибудь из них хоть слово или нет? Он сейчас с ума сойдет. А что можно произнести в таком положении? Есть ли в принципе правильный вариант поведения? Капля холодного пота ползла из подмышки. - Саша… – прошептал Миранчук. – Саша… – его руки все так же лежали на Сашкиной ноге, обжигая прикосновением так, что запахло жареным. - Леша… – выдавил из себя Сашка. У него перед глазами все плыло. – Лешшшшшш… Миранчук шумно набрал воздуха в грудь, резко ломанулся с дивана, как лось в чащу – не то что куда глаза глядят, а именно сломя голову, – и снес журнальный столик. Сашка не успел опомниться, как от удара чашки с чаем и печенье разлетелись по полу, а Лешка испуганно ощупывал голень, безуспешно пытаясь задрать штанину: - Ёлки-палки! Вся неловкость была напрочь стерта абсурдом и нелепостью. Сашка не знал, за что хвататься: за ногу Леши, за половую тряпку, за неистово колотящееся сердце? Тут еще и телефон затрезвонил. Полный абзац. Он сидел с открытым ртом посреди всего этого дурдома и офонарело лупал глазами. - Вот же блин, – расхохотался Миранчук и в отчаянии рухнул в кресло. - Подожди минутку, я лед принесу, – Сашка схватил надрывающийся мобильник и поспешил на кухню, чтобы выгрести из холодильника лед. – Да, Чирик, алло! Никита звонил, как выяснилось, просто так, почти по-дежурному, но Сашке было вдвойне неудобно с ним разговаривать. Он, невпопад угукая в зажатый между ухом и плечом телефон, выковыривал кубики льда и вываливал их в фирменный полиэтиленовый пакет из-под купленных на днях носков; по неписаным русским правилам домоводства все пакеты хранились у него на кухне в специально для этого выделенном ящике. Надо было бы врубить динамик громкой связи, но останавливала гипотетическая возможность того, что Никита услышит, что он не один дома, а Леша в свою очередь услышит, о чем они говорят. Последнее беспокоило даже сильнее. Пресвятые джигурдинки, они целовались! Накатила волна жара, волосы встали дыбом, и Сашка обернулся на каком-то животном чутье. Вовремя. Миранчук, прокравшись в прихожую, уже протянул руку к ключу в замке. - Извини, я не могу сейчас говорить, пока! – бросил Сашка и отрубил связь, с укором взирая на Лешу. Тот густо покраснел. – А я тебе лед колупаю, – сказал Сашка и направился к нему, по дороге сдернув с крючка полотенце и угрожающе помахивая пакетом со льдом. - Я… я… – Леша уронил рюкзак и куртку на пол. Держать хоть что-то в руках, кажется, у него не получалось от слова «совсем». - Устроил мне в квартире бардак и смываешься? – Сашка подошел к Леше вплотную, и тот прижался к двери. – Давай сюда свое раненое копыто, – потребовал он, смотря глаза в глаза. Разница в росте у них если и была, то очень небольшая. На Никиту приходилось глядеть снизу вверх, а здесь было гораздо легче перехватить управление на себя. Забавно. – Надеюсь, что столик цел, он все-таки хозяйский. Загнанный в угол Миранчук нервно облизнулся. - Идем, – Сашка кивнул на комнату. – Идем, полечим тебя. Фингала тебе только не хватало. Леша смущенно потупился, и Сашка почему-то подумал о его брате. Вот интересно, а Антон… какой он вблизи, чем отличается… Ой, нет, лучше не знать. Зачем это ему? И откуда такие вопросы вообще возникают? Что с ним не так? - Прости, Сань, – пробормотал Лешка. – Так все глупо вышло. - Идем, – повторил Сашка. – Ничего страшного. Вместо ответа Миранчук двинул на него, схватил за плечи и впечатал в стену. Пакет и полотенце выпали из рук, льдинки рассыпались по коридору. Такому напору казалось бесполезным сопротивляться, наоборот, ему хотелось поддаться, покориться его мощи и тем самым отпустить себя на волю. Этим локомотивом Сашке начисто снесло голову.