***
Им было слишком весело, чтобы о чем-либо думать. В гриффиндорской спальне никого, кроме Куроко, не осталось, да и в других гостиных народа было заметно меньше, чем раньше. Друзья часто собирались у кого-нибудь в спальне, в основном — у Куроко или Кисе и Мурасакибары. Бардак в комнате Аомине не позволял им пройти дальше порога, поэтому они пробирались в Гриффиндорскую башню, передвигали кресла ближе к камину и сидели так часами, то играя в волшебные шахматы, то поедая разные вкусности, принесённые из Большого зала или кухни, но чаще всего — просто разговаривали. Праздничное настроение охватило всех. Кисе был активен, как никогда до этого. Сейчас, когда Хаяма и Такао уехали, а Касамацу постоянно сидел за учебниками, готовясь к экзаменам, мальчик всё время проводил с Аомине и Куроко. Они с Аомине устраивали яростные перестрелки снежками по несколько раз в день. После каждой битвы, насквозь промокшие, замерзшие, с трудом переводя дыхание, они совершали набег на кухню, наедались до тошноты, и всё начиналось сначала. Накануне Рождества Куроко, Момои, Мурасакибара, Кисе и Аомине спустились в Большой зал на завтрак в самом хорошем настроении. Садиться рядом с рейвенкловцами стало для них чем-то естественным. Хаякава болтал с ними, словно с ровесниками, а Морияма, наоборот, безобидно подшучивал, без устали напоминая о том, что они ещё совсем маленькие. Однако они всё равно часто играли с ребятами, даже Касамацу, несмотря на суровую подготовку к экзаменам, проводил с ними много времени. Он заколдовывал сделанных ими снеговиков, чтобы те бежали за первокурсниками, или объяснял ребятам какие-нибудь непонятные заклинания. Касамацу напоминал Куроко ответственного старшего брата, которого не просили приглядывать за малышами, но он всё равно это делал. — Это твоя семья? — спросил сидевший сбоку от Касамацу Мурасакибара, рассматривая фотографию у него в руках. Только что прилетели совы, принеся своим хозяевам послания из дома. У Юкио в конверте оказалось письмо и фотография, на которой четверо людей со счастливыми лицами махали и улыбались им. — Ага, — Касамацу кивнул, а потом решил, что стоит показать фотографию всем. Кисе с интересом посмотел на людей, изображённых на ней: темноволосую женщину, пухлого низенького мужчину и двух маленьких мальчиков восьми и пяти лет. Странным было то, что они стояли в одних шортах и футболках. Когда Куроко сказал об этом Касамацу, тот усмехнулся. — Они сейчас в Лос-Анджелесе, а там каждый день лето. — Ты живёшь в Америке? — удивился Кисе. Парень помотал головой. — Вовсе нет. Родители поехали, чтобы отдохнуть. Мы ещё пару месяцев назад запланировали эту поездку. Они слегка расстроились, когда я сказал, что не поеду. — Ты из-за нас не поехал с ними? — Момои сокрушенно посмотрела на растерявшегося парня. — Мне всё равно надо было готовиться к экзаменам, — буркнул он, уткнувшись взглядом в стакан с тыквенным соком. — Ерунда. — К тому же, мы все тут добровольно отказались от своих планов на Рождество, — добавил Морияма. — Хогвартс — замечательное место, но даже здесь не хочется быть двенадцать месяцев в году. Вы тоже, наверное, не этого хотели? — Моя семья на Рождество всегда едет к бабушке с дедушкой, — ответил Мурасакибара. — Ничего ужасного, если в этот раз я буду здесь. — Я всё равно собирался остаться на Рождество в Хогвартсе, — кивнул Куроко, и сидящий рядом с ним Хаякава подавился ложкой от неожиданности. — Ну да, повезло вам, что вы ничего не планировали, — буркнул Аомине, вмиг погрустнев. — Я, конечно, ни о чем не жалею… Но этой зимой в Уортинге должна была пройти ярмарка. Открылось столько много аттракционов! Я с самого лета умолял маму сводить нас туда с Момо, а теперь всё пропущу. — Волшебная ярмарка? — Кисе уставился на Аомине. — Такие существуют? — Разумеется. Там потрясающе! Я был там в восемь лет, так она с магловскими даже близко не стояла! — А что там? — даже Мурасакибара оживился. Аомине начал в подробностях описывать друзьям волшебные карусели, на которых катался. Первокурсники и Хаякава слушали его, затаив дыхание, даже Морияма и Кобори заинтересовались, хотя, конечно, ходили на такие. Касамацу задумался. Дождавшись окончания завтрака, он технично отвязался от однокурсников и направился к преподавательскому столу. У него был очень важный разговор к директору.***
Профессор Макгонагалл больше пяти минут прожигала его нечитаемым взглядом. Касамацу казалось, что её глаза — рентген, видящий его насквозь. От этого становилось дурно, но парень смело выдержал её взгляд, дожидаясь ответа. — Юкио-кун, могу я узнать, зачем вам это? — наконец спросила директор. Касамацу беспомощно заморгал. — Я понимаю, что это странная просьба, профессор, — сказал парень, искоса глядя на женщину напротив себя. — И понимаю, что правила школы запрещают… — Ничего подобного, — перебила его Макгонагалл. Касамацу удивленно на неё посмотрел. Директор улыбнулась ему, непривычно нежно и понимающе. — Мне очень нравится ваша идея, хотя это слегка неожиданно для меня. Никто ещё не просил о таком ни меня, ни прошлого директора, тем более для других студентов. Неужели вы так привязались к этим первокурсникам? Касамацу хлопнул ресницами. Привязался? Теперь он задумался над этим вопросом. Действительно, зачем ему это? Ведь мог бы спокойно сидеть в своей гостиной и готовиться к экзаменам. Зачем ему лишняя головная боль? Но потом парень вдруг вспомнил горящие медовые глаза Кисе, которыми блондин смотрел на Аомине, когда тот рассказывал про волшебную ярмарку. Сразу в голове появилась его лучезарная радостная улыбка, которая точно озарит лицо блондина, как только он узнает о том, что Касамацу сделал для них. Для него. Зачем? А зачем Юкио каждый раз кладёт все самые вкусные сладости на отдельную тарелку, чтобы Хаякава не слопал всё, а потом отдаёт их Мурасакибаре, который как всегда пришёл последним на завтрак из-за своей сонливости? Или вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, соглашается показать Аомине и Куроко парочку приемов на метле потому, что те попросили? Ведь у Касамацу железный характер, просто жалостливыми глазками его не убедить. И уж точно Касамацу не в восторге оттого, что научился плести косички. Ну, а что ещё ему делать, если волосы Момои постоянно запутываются? Девочка ведь постоянно играет с мальчиками, а гнездо на её голове тоже видеть не хочется. Касамацу нахмурился. Привязался ли он к первокурсникам? Возможно. — Признаюсь, я сама испытываю к ним симпатию, — усмехнулась профессор Макгонагалл, вырывая парня из собственных мыслей. По её мягкому взгляду Касамацу понял, что в ответе она не нуждалась. — Но учтите, Юкио-кун, вы будете отвечать за них головой. — Да! — кивнул парень, серьезно глядя на женщину. Директор еле заметно улыбнулась, а потом напустила на себя строгий вид. — Прекрасно. «Ночной рыцарь» прибудет завтра в одиннадцать. Предупредите своих однокурсников с Рейвенкло. Чем больше взрослых, тем лучше. Можете идти, Юкио-кун. — Спасибо, профессор, — Касамацу поклонился, а потом выскочил из кабинета директора. Не скрывая радостной улыбки, парень помчался в гостиную Рейвенкло, чувствуя, что это Рождество запомнится ему надолго.***
Акаши стоял на коленях на небольшом ситцевом диване, обняв руками спинку, и зачарованно смотрел в светлое окно. Небо за ним было таким чистым, без малейшего намёка на облачко, что невольно сердце замирало. Оно очень напоминало ему глаза одного человека. Такое же голубое, такое же чистое, такое же… холодное? Акаши чувствовал себя странно, вспоминая эту голубизну. Это было слишком непонятное, непривычное ощущение, но в то же время — приятное и греющее сердце. И пронзающее его до боли. — Я только что сбил твою ладью, — сообщил Мидорима, даже не глядя на разбившуюся фигурку. Сейджуро вздохнул и нехотя оторвался от окна. В этом вздохе было столько грусти, словно он прощался не с небом, а с самим Куроко. Пытаясь выкинуть из головы голубые глаза, Акаши посмотрел на Мидориму. Глаза Шинтаро не были, как у Куроко. Они были ярко-зелеными и смотрели не безразлично, а строго и лишь чуть-чуть — обеспокоено. — Я задумался, — Акаши улыбнулся и в следующее мгновение сбил коня Мидоримы. Что-то странное, неправильное промелькнуло во взгляде Мидоримы. Он с секунды внимательно смотрел на Акаши, а потом вдруг заявил: — Знаешь, мне больше что-то не хочется играть в шахматы… — Разумеется, не хочется, ты же проигрываешь, — с улыбкой заметил Акаши. — Давай прогуляемся, — Мидорима встал, не дожидаясь ответа. — Просто походим во дворе, подышим свежим воздухом. Акаши нахмурился: такое поведение было странным для Мидоримы. Обычно этого цундере на улицу не вытащишь по доброй воле, а тут сам позвал… и даже ножницы не пришлось вытаскивать. — Рождество же, — с этими словами Мидорима обвил вокруг шеи Акаши красный шарф. Сам он уже полностью оделся. Акаши словно под гипнозом встал, повторяя в голове его слова. Одно слово. Рождество. Праздновать его в одиночку Акаши не привык. Отец часто отсутствовал, но мать всегда была с ним в этот праздник. Это был их праздник. Проводить этот день в компании Мидоримы казалось неправильным. Словно Акаши предавал её. Свежий воздух не помог. Да, двор у Шинтаро был очень красив, особенно зимой, когда был усыпан толстым слоем снега. Но это ведь под ногами. А над головой было всё то же голубое небо, заставляющее и без того несчатсное сердце от чего-то беспомощно ныть. — Эй, Акаши! Мальчик не успел даже толком обернуться, как вдруг получил снежок в лицо. Его словно током прошибло, всё тело окаменело. Акаши неторопливо открыл глаза, чувствуя, как холодный снег таял на его лице. Мидорима еле заметно ухмыльнулся. — Мидорима… — Акаши не договорил, нагнулся и запустил в друга ответный снаряд. Началась бойня. Два дня назад прошли похороны. Акаши был напряжен до предела. Сейчас, выплёвывая изо рта снег (чертов Мидорима, до чего же меткий), Сейджуро впервые удалось ненадолго расслабиться, почувствовать, как кровь снова бешено бежит по венам, как сердце безумно бьется и не от тоски, от которой хочется жалобно скулить, а от радости. Родители Мидоримы отправились к каким-то магическим специалистам из Франции — вся семья Шинтаро собиралась этим вечером на очень важный приём у Шоичи. Отец Акаши тоже должен там быть, поэтому самого мальчика брали с собой. Кроме того письма, в котором Масаоми сообщал о смерти жены, он больше ничего не говорил своему сыну. Акаши вообще не видел его после похорон, на которых отец даже ни разу не подошёл к нему. Не сказал ни слова. — Мид-чан! Акаши! Мальчики прекратили перестрелку снежками и удивленно повернули головы. Из поместья только что выбежала Мирай, направляясь в их сторону. — Разве ты не должна быть с родителями? — удивился Мидорима. Девушка залилась веселым смехом и стряхнула с волос Акаши снег. — Должна, но давайте забудем об этом, — она подмигнула им и взяла мальчиков за руки. — Хорошо, что вы уже одеты. У меня есть для вас сюрприз. Мидорима и Акаши переглянулись. Мирай повела их в сторону больших каменных ворот. Когда они оказались за пределами территории дома, Мирай выбросила правую руку и… Бах! Ярко-фиолетовый трехэтажный автобус возник перед ними прямо из воздуха. Мидорима и Акаши подпрыгнули от неожиданности и во все глаза уставились на тощего мужчину, который выпрыгнул на землю и сказал: — Добро пожа… — Акаши-чи! Мидорима-чи! К удивлению мальчишек из автобуса неожиданно выскочил Кисе. Он набросился на них, тут же заключив в крепкие объятия. — Привет, Стэн, — улыбнулась Мирай немного опешившему кондуктору, а потом подтолкнула не менее шокированных мальчишек к ступенькам. — Давайте, потом наобнимаетесь… — Кисе, что ты здесь делаешь?.. — наконец очнулся Мидорима, но осекся, зайдя в салон. Перед ним открылась довольно неожиданная картина: Куроко сидел на кресле и хлопал по спине сжавшегося и, кажется, хотевшего блевануть Аомине, недалеко от них Мурасакибара и Хаякава собирали с пола разбросанные конфетки и шоколадки, Кобори и Морияма помогали Момои встать (одно из кресел придавило бедную девочку), а Касамацу поднимался на ноги. — П-привет, — он неловко улыбнулся, тяжело переводя дыхание. Видимо, их нехило укачало тут. Мирай улыбнулась в ответ, а Кисе притянул к себе за шею Мидориму и Акаши, вываливая на них быстрый поток слов: — Вы не представляете, что Касамацу-семпай сделал! Он договорился с профессор Макгонагалл, чтобы мы провели этот день в Уортинге, а не в Хогвартсе, вы, наверное, уже слышали об парке аттракционов, мы… Неожиданно раздался звук рвотных потуг и жуткий плеск. — Мине-чину малость не хорошо, — заявил Мурасакибара, отстраняясь от зеленого, какого-то больного на вид Дайки. — Так, быстрее сядьте, — приказала Мирай, и Кисе тут же потянул Мидориму и Акаши к сидениям около Куроко и Аомине, продолжая радостно трещать: — Это будет лучшее Рождество!..***
Ярмарка проходила недалеко от города, на берегу моря, и выглядела также, как магловская. Однако стоило группе волшебников зайти внутрь, как они увидели заметную разницу. По всему парку парили карусели в виде различных волшебных животных, да ещё и без какой-либо опоры. Недалёко от помещения, в котором, судя по вывеске, проводился какой-то спектакль, кабинка похожая на лифт резко взметнулась вверх. Она полетела так высоко, что вскоре её даже невозможно было разглядеть в небе. На каждом углу стояли гадалки, острологи, шаманы, предсказатели и торговцы с самыми разными товарами — магическими амулетами, редкими животными, любовными зельями, всякими вредилками или просто едой. Неожиданно Аомине завопил: — Пойдёмте туда! — и мальчик бросился к каруселям, которые чем-то даже напоминали «американские горки». С той лишь разницей, что рельсов не было, а садиться надо было на, пусть и не живого, но всё же огромного страшного дракона. Кисе и Мурасакибара сначала отказывались кататься на нем: существо вело себя, словно живое, да и двигалось так резко и непредсказуемо, что сердце замирало, даже когда они просто смотрели. — Не ведите себя как трусы, — фыркнул Аомине, на что Кисе принялся обиженно на него орать. Касамацу дал ему подзатыльник за вопли. — Прекрати кричать, — отругал он блондина. — И не бойся. Сорваться с этих качель невозможно: здесь везде стоят защитные чары. — К тому же, — Мирай потрепала Мурасакибару и Кисе по волосам, а потом мотнула головой в сторону дракона. — На них же совсем маленькие дети катаются. Вам не стыдно? Она говорила это с улыбкой, но в голосе слышалась издевка и какой-то вызов. Кисе и Мурасакибара увидели, что даже пятилетние малыши сидели и весело смеялись на этой карусели, и устыдились. Мирай самодовольно усмехнулась, а Акаши одарил её восхищенным взглядом, когда Кисе и Мурасакибара всё же сдались. Когда наступила их очередь, ребята сели на красного дракона и понеслись наверх, так что только ветер свистел. Куроко вцепился в шею дракона мертвой хваткой и зажмурился. — Открой глаза, Тецу, здесь так красиво! — крикнул ему Аомине. Куроко осторожно посмотрел на него: мальчик раскинул руки в стороны и вопил от удовольствия. Тецуя осмелел и выпрямился, но в этот момент дракон резко ушёл вниз и мальчик невольно вскрикнул. Но потом понял, что, как бы его не кидало, с карусели упасть невозможно. И, набравшись храбрости, Куроко отпустил шею дракона и раскинул руки, как и Аомине. Картины перед глазами искрились, сверкали разными цветами, дракон выдохнул пламя огня, и после бушующего моря огней мир погрузился в темный туман, который пах карамелью и шоколадом. — Ещё раз! — как только ноги коснулись земли, Аомине вновь побежал в конец очереди. Волшебники повторили полет. Потом ещё раз. И ещё. А потом Кобори заявил, что здесь есть ещё десятки других аттракционов. Накупив сладостей, ребята направились к большому и гладкому диску, который вращался с нарастающей скоростью. Главная задача этого аттракциона — удержаться на нем дольше всех. Мирай, наблюдая за тем, как людей, стоящих на нем метало в разные стороны, помотала головой. — Я не буду на нем кататься, — заявила она, выходя из очереди. — О-о, брось, Мира-чан! — сокрушался Хаякава, но девушка только улыбнулась, заявив, что её может вырвать, и направилась к скамейкам. — Тогда нельзя, чтобы ты оставалась одна, — Морияма сильно толкнул Касамацу в спину, и тот чуть не упал. Юкио возмущённо открыл рот, но Кобори и Морияма встали перед ним, не давая вернуться в очередь. — Я тоже не хочу кататься… — начал было Куроко, но Хаякава быстро поднял его и потащил к освободившейся карусели. — Нет, а вот мы будем кататься. Касамацу пару секунд пялился на то, как они встали на этот диск, а потом повернул голову. Мирай, сидящая на скамейке, улыбнулась и пару раз ударила ладонью по месту рядом с собой. Парень неуверенно поплёлся к ней. — Спасибо, что написал мне, — сказала девушка, когда Касамацу наконец сел на скамейку. — Провести здесь Рождество — замечательная идея! Акаши как раз это было нужно. А мне — хоть на пару часов отвязаться от родителей с их заморочками. — Я боялся, что ты не согласишься, — Касамацу кивнул и стал подбрасывать вверх шоколадную лягушку, чтобы хоть чем-то занять руки. На девушку он не смотрел. — То есть… разве вы ничего не планировали? Родители?.. — Не волнуйся, — отмахнулась Мирай. Она взяла из пакета упаковку конфет и кинула одну себе в рот. — Мне просто нужно привести Мид-чана и Акаши в поместье Шоичи к девяти. Костюмы и прочее у меня с собой, — она ударила ладонью по маленькой чёрной сумочке. — А как там у тебя дела? Рейвенкло получат в этом году кубок Хогвартса? Касамацу поколебался. — Это вряд ли… Мы с огромной разницей проиграли Слизерину ещё в начале сезона. Твой братишка весь в тебя. — Правда? — Мирай засияла. Касамацу бросил на неё короткий, но внимательный взгляд. Уже полгода как они не виделись, а девушка, кажется, совсем не изменилась. Те же горящие глаза, широкая улыбка, мягкий голос и мелодичный смех. Внешностью она правда была похожа на Мидориму, даже черты лица, цвет глаз, форма губ и длина ресниц у них были одинаковые. Но если мальчик большую часть времени вёл себя, как ледяная статуя, окружённая высоченной стеной с колючей проволокой, то девушка была, словно раскрытая книга, излучая жажду жить и веселиться. — Ну, если вы проиграете Мид-чану, то я только обрадуюсь, — рассмеялась Мирай, а потом неожиданно прямо посмотрела в глаза Касамацу. — А помнишь, что случилось на прошлой игре Рейвенкло со Слизерином? Касамацу застонал, прикрывая лицо руками. — Пожалуйста, не напоминай, — пробубнил он под мелодичный смех Мирай. Диск в это время начал медленно вращаться. Кобори призвал к себе первокурсников и заговорщики прошептал: — Итак, слушайте внимательно: мы должны, чего бы нам это ни стоило, свести Касамацу с Мирай. — А?! — Кисе уставился на него во все глаза. Как и все остальные. — Нет уж, мне нравится Мирай, я не хочу с ней так поступать, — заметил Аомине. — Да что это с вами?! — Хаякава возмущённо на них посмотрел. — Не хотите — ну и ладно! Но не мешайте нам. Мы хотим, чтобы они снова были вместе. — Снова? — Куроко нахмурился. — Они встречались весь прошлый год, когда Мирай ещё училась в Хогвартсе, — пояснил Морияма, напрягаясь: диск набирал скорость. — Ничего не выйдет, — невозмутимо сказал Акаши. — Эй! Не говори так! Если постараться, то… — Хаякава не договорил: ноги не удержали его и парень кубарем скатился на землю. — Если подумать, они милая пара, — протянула Момои. — В общем, просто подыграйте нам, — сказал Морияма и повернулся к Мидориме. — Ты же не против? Мальчик посмотрел на него большими детскими глазами и помотал головой. Выглядел он каким-то беспомощным. — Я помогу вам! — Кисе замахал руками, а потом упал и полетел к земле. В конце концов, на диске остались только Акаши и Аомине. Видимо, заключив между собой какой-то спор, мальчики принялись танцевать немыслимую чечетку-лезгинку-танго прямо на диске под громкие аплодисменты зрителей. Но спустя некоторое время Аомине скатился к земле, и Акаши вышел победителем. — Куда теперь? — сквозь смех спросил Касамацу, которого недавнее зрелище, устроенное Акаши и Аомине, до сих пор веселило. — Пойдёмте в Лабиринт страха, — предложила Мирай, указывая на большой павильон. Мидорима немного отстал от остальных. Дождавшись, пока все зайдут внутрь, мальчик развернулся и сел на скамейку. Ходить по лабиринту не хотелось, вообще ничего не хотелось. Непонятно откуда взявшаяся грусть навалилась на него, словно покрывало. Мидорима сделал глубокий вдох и посмотрел на свои ботинки, не касающиеся земли. Неожиданно мальчик почувствовал, как что-то тяжёлое опустилось на его голову. — Мидо-чин, не грусти. Мидорима подскочил, запоздало осознав, что находится в своеобразных объятиях Мурасакибары — Атсуши упёрся подбородком в его макушку, а руками обвил шею. — Идиот, ты что, решил Куроко скопировать? — зло процедил Мидорима, пытаясь отстранить от себя меланхоличного гиганта. Не получилось. — Ты был так задумчив, что не услышал меня, — Мурасакибара пожал плечами. Мидорима жалел, что не видел его лица, потому что мальчик стоял за его спиной. — Почему ты не в лабиринте? — Я зашёл, но потом мы начали делиться на пары и я понял, что тебя нет. Почему ты грустишь? — Я не грущу. — Почему ты врешь? — И не вру. — Почему ты врешь, будто не врешь, когда на самом деле врешь? — Мурасакибара. — М? — Заткнись, — Мидорима поморщился: с Атсуши всегда было тяжело разговаривать. — Ты раздражаешь. Мурасакибара что-то невнятно промычал в ответ и отпустил его. Мидорима повернул голову, чтобы посмотреть, что он будет делать дальше, и вдруг увидел перед своим лицом шоколадку. — Она последняя, — с болью в голосе протянул Атсуши, словно прощался с лучшим другом. — Не люблю сладкое, — Мидорима отвернулся, не оценив такой жертвы. Неожиданно он обнаружил Атсуши прямо перед собой. — Мурасакибара, исчезни, — процедил он сквозь зубы. Нет, до этого громилы никак не дойдёт, что он хочет побыть один? Что привязался-то? — Мидо-чин, — Мурасакибара глядел на него сверху вниз. — То есть, добровольно в лабиринт ты не пойдёшь? Мидорима посмотрел на него, словно на идиота, скрестил руки и отвернулся. Мурасакибара вздохнул, наклонился и, перекинув Мидориму через плечо, потащил в сторону лабиринта. — Эй, ты совсем сдурел!.. — Мидорима ударил его по спине, но Мурасакибара и бровью не повёл. — Мне страшно заходить туда одному — ты пойдёшь со мной, — сказал мальчик, удобнее устаивая Мидориму у себя на плече, словно тот был мешком. Мидорима пару секунд беспомощно моргал, а потом вздохнул и повис на нем, позволяя судьбе делать всё, что ей хочется. Из лабиринта они вышли последними. В общем-то, всё прошло неплохо. На всякие «неожиданности», которые поджидали их на каждом углу, Мидорима лишь самодовольно ухмылялся, а вот Мурасакибаре было действительно страшно. Он то и дело подскакивал, вскрикивал и хватался за Мидориму, словно за спасательный круг. Словно ему пять лет. — О! А вот и вы! — Кобори заметил мальчишек и помахал рукой. Остальные стояли у маленького павильона, в котором нужно было попасть дротиком в передвигающиеся воздушные шары. Пока что играли Морияма и Аомине. В руках у Момои был плюшевый гиппогриф, а Хаякава держал игрушечную метлу. Касамацу пытался успокоить Кисе, которому «было очень страшно в лабиринте, Куроко-чи бросил меня, я целый час ходил там совсем один, меня постоянно кто-то хватал, а-а-а!..», в то время, как сам Куроко утверждал, что был рядом, но Кисе убежал от него, когда перед ними появился призрак. — Мид-чан, наконец-то! — Мирай подбежала к младшему брату и, наклонившись, заговорщицки прошептала. — Давай заставим этого выскочку заткнуться, — она указала на владельца аттракциона, который наигранно восхищался меткостью Мориямы. Мидорима понимающе улыбнулся и кивнул. Морияма и Аомине так ничего больше и не выиграли и, удрученные, подошли к друзьям. — А теперь готовьтесь, — пропела Мирай, хрустя пальцами. — Сейчас мы вам всем подарки на Рождество найдём. Первокурсники хмыкнули от такой самоуверенности, а вот семикурсники начали радостно аплодировать. Они знали, что Мирай никогда не промахивается. Хозяин павильона поставил перед ними четырнадцать дротиков — семь для Мидориме и семь для Мирай. Первым бросил мальчик и выиграл напоминалку. Следом бросила Мирай и получила визжащее йо-йо. — Вот это да! При первой попытке! — восхищался мужчина, отдавая брату и сестре их призы. — Скоро он не будет так радоваться, — усмехнулся Морияма. Касамацу с довольной улыбкой кивнул. Мидорима оглядел все призы и прицелился в определённый шар. Бросок — он попал. Выиграл огромную корзину шоколадных лягушек. Мидорима принял из рук опешившего мужчины свой приз и протянул его Мурасакибаре. Тот отскочил, словно увидел монстра. — Что? — не понял Мидорима. — Ты улыбаешься, — Атсуши даже трясло. — Жуть какая. — Эй! Семь попыток. Ни одного проигрыша. Ни у одного. Вредноскоп, перчатки из кожи дракона, кусачая кружка, удлинители ушей, флейта, хлопушки, чайник, песочные часы, сквозные зеркала, радио, волдырный порошок и главный приз — набор по уходу за метлой. — Ну уж нет! — владелец аттракциона яростно затряс головой, когда Мирай протянула ему деньги для ещё одной игры. — Вы достаточно получили! Убирайтесь отсюда! — То есть, промазывать мы можем сколько угодно? А попадать нельзя? — Акаши скрестил руки, грозно глядя на мужчину. — Ладно, пойдёмте, — Касамацу повёл ребят в сторону от павильона. — Иначе вы его обанкротите так... — Куроко, Аомине, — мальчики остановились и посмотрели на Мидориму, который протягивал им два осколка разбившегося зеркала. — С Рождеством. — Ты даришь нам мусор? — Аомине скептически поднял брови. — Идиот, это сквозное зеркало, — фыркнул Мидорима, еле сдерживаясь, чтобы не развернуться со своим подарком. Он вздохнул и принялся объяснять. — С его помощью вы сможете общаться друг с другом, где бы ни находились. Просто назовите имя и увидите друг друга. — Это как телефон? — Аомине тут же взял подарок и принялся вертеть в руках. — Э-э, не знаю, наверное, — Мидорима мотнул головой. — Просто возьмите. — Спасибо, Мидорима-кун, — Куроко принял подарок и благодарно посмотрел на друга. Шинтаро отмахнулся и направился к Момои, чтобы отдать ей что-нибудь из того, что выиграл. — Вау! Крутая вещь! — теперь Аомине восхищённо осматривал зеркало. — Мы же сможем даже на каникулах общаться! И по ночам общаться! И когда меня наказывают... — Вам уже пора уходить, — нехотя протянул Касамацу, однако его тон был больше вопросительным, чем утверждающим. Мирай улыбнулась. — Ага, — время беспощадно приближалось к девяти, и им с Мидоримой и Акаши нужно было отправляться в поместье Шоичи. — Классный был день... и странный. Касамацу скривился, вспомив, как становился жертвой тупых идей его друзей. — Да-а, — он почесал затылок. — Давай лучше... — Мирай-сан! Касамацу! К ним подбежали Куроко и Аомине. — Давайте покатаемся на лодках! Мирай хлопнула ресницами. — Прости, милый. Нам с Акаши и Мид-чаном пора уезжать. Но вы всё равно можете покататься без нас. — Что? — Аомине разочарованно застонал. — Вы уходите? Почему вы не можете остаться? — Нам нужно заехать ещё в одно место, — мягко ответила Мирай. — Но ведь сейчас начнутся фейерверки, — Куроко посмотрел на девушку. — Может, останетесь? — Я... — Мирай запнулась, когда почувствовала прикосновение к своей руке, и озадаченно посмотрела на Касамацу. — Может, всё-таки останетесь? — он смотрел прямо в глаза девушке. — Мальчикам очень весело. Мирай повернула голову и посмотрела вперёд: Мидорима с героической стойкостью игнорировал Кисе и Момои, которые завалили его вопросами про гороскоп, а Акаши пытался дотянуться до шоколадной лягушки, которую держал Мурасакибара. Разница в росте давала о себе знать, и мальчик не мог достать её, даже когда подпрыгивал. Мурасакибара явно этим наслаждался. Акаши грозно свёл брови, а потом резко схватил его за кончик шарфа и потянул вниз, вынуждая наклониться. Атсуши, чуть ли не задохнувшись, нагнулся. Акаши взял у него из рук шоколадную лягушку и невинно улыбнулся. — Ты прав, им очень весело, — улыбнулась Мирай. Она задумчиво посмотрела на младшего брата, а потом взглянула на Касамацу. — Хорошо... дождёмся фейерверков, а потом уйдём... Аомине и Куроко с радостными воплями побежали к другим первокурсником. Группа волшебников направилась в сторону побережья, где разместилась вереница небольших лодочек на трёх-четырёх человек. Неожиданно внимание Мирай привлёк странный звук. — Машина, что ли... — она не успела договорить: рядом с ней, откуда ни возьмись, промчался мотоцикл, задев саму девушку. Мирай вскрикнула и потеряла равновесие, падая на снежный асфальт. Мотоциклист схватил её сумочку и умчался дальше, не обращая внимания на вопли семикурсников. Аомине и Кисе обернулись на крик и сразу же побежали за грабителем. — Идиоты. Они правда собираются догнать мотоцикл? — Мидорима скептически глянул на убежавших первокурсников. Неожиданно мотоцикл оторвался от земли, на ходу взлетая. — Дай-ка, — Мидорима выхватил из рук Мурасакибары корзину с шоколадными лягушками и прицелился в удаляющийся вверх мотоцикл. — Эй!.. — Атсуши не успел даже возмутиться, как Мидорима запустил корзину в грабителя, попадая точно в шлем. Грабитель потерял управление над мотоциклом и рухнул на мягкий песок пляжа (благо, не успел высоко взлететь). Пока ребята бежали к нему, мужчина очухался и кое-как поднялся на ноги. Он уже собрался сбежать с места преступления, но тут ему дорогу перекрыл Аомине. — Притормози-ка! Грабитель покачнулся и развернулся, но врезался в Мурасакибару. — Это были мои любимые сладости, — Атсуши смотрел на раздавленную шоколадную лягушку под подошвой мотоциклиста. В этот момент он был страшнее любого кровожадного Шинигами. В следующую секунду на грабителя посмотрели два яростных фиолетовых глаза в точности, как у маньяка-убийцы. Мужчина дернулся от страшного мальчика, от которого исходила настоящая жажда убийства, и что есть силы заорал. Когда взрослые подбежали к ним, то увидели лишь сжавшегося на песке мужчину, а над ним трёх одиннадцатилетних мальчиков, один из которых оплакивал навсегда потерянные шоколадные лягушки. — Ну вы даёте! — в очередной раз присвистнул Кобори, когда вся компания уселась на скале у берегу моря. — Поймать грабителя! — Вы действовали очень слажено, — кивнул Хаякава, всё ещё с восторгом глядя на первокурсников. — Вы просто нечто. — Согласен, — кивнул Куроко. — Это была хорошая командная работа. — Да ведь большинство ничего и не сделало, — фыркнула Мирай. Она вздохнула и посмотрела на горизонт. Темное небо внезапно взорвалось миллионами разноцветных красок, и по всему городу и намного километров вокруг раздались выстрелы фейерверков. Куроко удивленно посмотрел на обёртку от шоколадки, которую только что достал из огромного пакета, который купили старшекурсники. — Я победил. Аомине и Кисе с восторгом набросились на него, а Куроко, на пару мгновений задумавшись, повернулся к Момои: — С Рождеством.