Хроники Безымянных

Мы проснулись с истошным криком утренних птиц. Светало, но из-за гор на западе солнце не покажется еще до полудня. Я потушила тлеющие угли костра остатками воды из фляги, пока все, не проронив ни слова, умывались в реке, и собрала вещи в рюкзаки. Ветки еловых верхушек закачались, и я рефлекторно вскинула голову, готовая сразу найти источник опасности. В этих краях были белки куда крупнее, чем я привыкла видеть, но на такой высоте они казались лишь клубочками с пушистым задом. Наш Проводник, видимо, был неприятно смущен такой атмосферой легкого напряжения и безмолвия в отряде, потому что вчера весь вечер пытался разрядить обстановку. Сегодня молчал и он. Олевий нервно крутил кольцо на пальце, одергивая себя и уже не заботясь о том, что из его дырявого кармана иногда выпадают орехи. — Все в порядке? — спросила я, чуть склонившись к нему и говоря тише. Он дернулся от неожиданности, хотя видел, что я подошла к нему. — Что-то не так, — озабоченно шепнул он. Я автоматически посмотрела на впереди идущего Проводника. — Что-то… не так. Через несколько часов подъема на склон Леот забрал у сгорбленного Олив сумку. — Ты могла бы вставать и пораньше. Недалеко от Арстид остановилась сестра в возрасте, перед этим поставив поднос с едой на маленький круглый стол у изголовья кровати. — Так день проходит быстрее. — Девушка поднялась, спустив ноги с так и не расправленной постели, и подняла взгляд на женщину. — Глупости. Зачем тебе это? «Быстрее уйти» — пронеслось в голове, но вопрос ненапряженно остался без ответа. Сестра в своих строгих одеяниях и головном уборе, что всегда казался Арстид глуповатым на вид, тихо ушла к прихожанам. Девушка встала и начала одеваться, стараясь как всегда не задеть книжный шкаф, что служил недостеной для ее коморки от общей комнаты, слева от алтаря. Она обвела взглядом помещение, хватая почтальонскую сумку: словно опустело после смерти преподобной матери. В горле появился комок. Сколько же времени прошло?.. Всего… 2 недели? Ари поджала губы. Это была наипрекраснейшая женщина. Девушка поправила кожаный жилет и ушла, жуя только испеченный церковный хлеб с подрасплавившимся сыром — больше сегодня ей и не нужно.