Девушка с острова Тарт

Серсея увидела гипс и остолбенела. Лансель смотрел на нее сочувственно, Джейме – выжидающе. Наконец она заговорила: – Отвратительно! – сестра состроила брезгливую гримасу, не замечая, как Джейме передернуло от ее слов. – Это… м… увечье надолго? – Два месяца, пока срастутся кости, потом разрабатывать руку, – Джейме ответил очень холодно, Тирион услышал в его голосе еще и досаду. – Ужасно долго. А нельзя как-то быстрее привести тебя в нормальное состояние? – в ровном течении ее речи как камни в стремнине проскакивали истерические нотки. – Ну знаешь ли, я не сам ее себе сломал, – начал Джейме раздраженно, но Серсея не дала ему договорить, набросившись, как фурия: – Да, ты вечно влезаешь в какие-то истории! Обалдеть можно просто, шел к директору – попал в больницу с переломом. Талант! – ее голос поднялся на несколько тонов, руки отчаянно жестикулировали. – Я влезаю в истории? Напомнить тебе, почему я вообще там оказался?! – Джейме был на грани бешенства. – А мне плевать на твои аргументы. Только такой псих ненормальный, как ты, мог на пустом месте остаться калекой! – Серсея кричала, ноздри ее раздувались, еще чуть-чуть – и она бы набросилась на Джейме. И все-таки она была потрясающе прекрасной даже теперь. Щеки раскраснелись, пряди волос трепетали вокруг лица, глаза горели. Полагаю, в другой ситуации Джейме бы пустил ее энергию в иное русло, и ссора бы плавно закончилась хлесткой эротикой, но в палате было полно людей несведущих. – Услышь мой рев, да? Хоть оборись, от твоих воплей рука не заживет! – бешено выпалил Джейме, привставая на кровати. Лица близнецов разделяло всего несколько сантиметров, глаза обоих горели, и Тирион мог поклясться, что они колебались на опасной грани между страстью и ненавистью. Серсея попыталась залепить Джейме пощечину, но он перехватил ее руку гипсованной правой. Больно ударившись, Серсея вскрикнула. А следом выпалила: – Да кому ты нужен, инвалид! – и в ярости выбежала из палаты. Джейме неверящим взглядом проводил сестру и обессиленно откинулся на подушки. На лице его застыла вымученная улыбка, которая совсем не понравилась Тириону. – Ей надо переварить, Джейме. Не переживай, – он слышал свои утешения, понимая, что звучат они совершенно по-идиотски. Он не бывал раньше в настолько щекотливой ситуации. – Импульсивность – семейная черта всех Ланнов, как и бешенство, – продолжил тему Киван. – Серсея еще вернется. Лансель промолчал. Джейме обратился к нему: – Все так некстати. Береги себя, брат. Пока я не приду в норму – ты наша надежда. Он говорил искренне, и в тоне его голоса, в позе тела было уважение к младшему и поддержка. Лансель смотрел на него со смесью восторга, удивления и чего-то третьего, не опознаваемого. Тирион с ужасом подумал, что Джейме только что своей речью, не ведая о том, выдал Ланселю карт-бланш не только на волейбол… Грядут перемены. – Я постараюсь, брат, – ответил, наконец, Лансель, безбожно затянув паузу. Рука его конвульсивно дернулась при рукопожатии, и даже Джейме заметил его странное поведение. – Передай нашим, что я… Что мы… Слушай, пусть сами придут, и мы обсудим дальнейшую тактику. Ок? – Джейме явно устал от всех волнений этого дня. Киван засобирался к выходу. – Племянник, тебе пока надо больше отдыхать. Мы будем часто навещать тебя. – Счастливо… – никакого намека на счастье не было на его измученном лице, когда Тирион закрывал дверь за собой. Дядя вышел первым, за ним топал Лансель, а карлик нагнал их только за дверью. Киван сделал серьезное выражение лица и начал: – Нам нужно обсудить одно дело. – Хм, да, дядя, – как же тяжело долго топать маленькими ножками. Так, стоп, ланны не ноют, ибо услышь мой рев. – Только скорее по возможности, устал как собака. – Не займет много времени. То явление, что мы видели хм… между входом в палату и началом ремонта злополучной койки… – Дядя, я ничего не видел. А ты, Лансель? – Пап, я поддерживаю Тириона, – кивнул Лансель. Значит, не показалось, подумал Тирион, у мальчика свой интерес, и он умнее, чем показывает. И крепче. Взять на заметку и пронаблюдать, поломает ли зубки Серсея. – Хорошо, – с очевидным облегчением выдохнул Киван. – Даже если Тайвин захочет расспросить нас отдельно, у нас есть единая версия. Я лично не вижу ничего ужасного в том, чего все мы дружно не видели, но мнение моего брата будет отличаться. И кардинально. А ведь девочка ему руку спасла, а возможно, и жизнь – если правда то, что я слышал по своим каналам. От того, как дядя произнес «свои», Тириону стало не по себе. Дядя был слишком большим человеком в империи своего брата, не в последнюю очередь поэтому и жил в одном с ними особняке, известном посвященным как огромный замок (да плюс многоэтажный бункер, схему которого он видел лишь мельком в пять лет и обещал быть паинькой и за конфетку больше не лазить в такие места), первостатейно защищенный от всего. Однажды Тирион, будучи еще совсем малышом, играл в Буратино и пытался ручкой от лошадки проткнуть нарисованный камин в комнате. Камином было полотно 19 века какого-то Айвазовского, при одном виде которого малыша начинало тошнить, поэтому выбор был очевиден. За картиной неожиданно обнаружился туннель, он в него радостно пополз, но буквально метров через 20 его перехватил человек в черном и вежливо вернул к месту старта. Затем срочно вернувшийся с работы отец увез его гулять в парк, чего за ним не было замечено ранее никогда ни до, ни после инцидента. Наутро картину сменили на аналогичную, а рядом повесили знак, на котором ребенок в красном круге тычет палкой во что-то. Джейме и Серсея всегда ухохатывались, глядя на этот знак, и придумывали смешные варианты его толкования. А Тирион ЗНАЛ. Это была его маленькая тайна. Одна из первых. У него было много маленьких тайн. – Джейме имеет право знать, чем ей обязан? – очень тихо спросил Тирион. Это была наживка. – Разумеется, нет, – поспешно, но терпеливо, как трехлетке, разъяснял дядя. – Это может иметь крайне неожиданные последствия. Вся эта история с рукой и так аукнется непомерными убытками, но Тайвин изменит планы на еще лучшие. К славе семьи. Тирион взглянул на дядю и, прикрыв зеленый глаз, словно искал соринку, уставился вторым на Ланселя. Черная кошка в черной комнате словно черный зрачок на фоне черной радужки – не угадаешь, куда смотрит. Это бесило окружающих, но было одним из редких преимуществ. Тирион увидел достаточно, Лансель клюнул. – И пойдемте к машине, дети, пока Серсея не убила нашего бронебойного водителя своими просьбами немедленно уехать без нас. Троица невесело хмыкнула, представив себе эту картину, и ускорила шаг. О да, думал Тирион, догоняя спутников. Отец никогда не относился к нему с любовью. Он выращивал его рационально и разумно, как робота. Сын платил ему столь же сдержанной любовью. Но обвинить отца в ущербе для семьи было невозможно. Его шаги были просчитаны на годы вперед. Тирион мечтал иметь всю полноту информации, которой обладали папа и кропотливо работающие на него ланны. Даже из общедоступных источников Тирион примерно догадывался, кем должен был стать Джейме через 10 лет, на кого должна была сменить мужа Серсея и сколько раз к этому же времени. Даже планы по нему, хоть и множественные, были вполне реальны. Если бы отец принимал Тириона всерьез, он бы выслушал его мнение о слабых местах этих планов. И принял к сведению. А может, даже и стал бы чуть ближе к нему. Черт его знает… иногда Тириону хотелось этого признания, а иногда… Ощущение, словно он белая ворона в семье, регулярно посещало мальчика. Он успокаивал себя лишь тем, что люди с подобным айкью по определению не могут иметь единомышленников.