Хроники Смертельной Битвы. Часть 2. Турнир второй

У него глаза — беда, зелень изумрудная… Фристайл «Говорила мама мне» Соня проснулась среди ночи с чувством, что на нее кто-то смотрит. Ощущение было очень ярким, почти физическим; повернувшись на другой бок, она вдруг увидела, что Император сидит в кресле рядом, внимательно глядя на нее. — И давно ты смотришь… как я сплю? — растерянно произнесла Соня, при этом прекрасно понимая, почему он здесь. — Да, — быстро и коротко ответил Император и сел рядом с ней на кровать. Соня приподнялась на локте; ее охватили противоречивые чувства. С одной стороны, она осознавала, что в принципе не то что допускать со своей стороны симпатию или даже просто эмоции по отношению к нему — она и разговаривать-то с ним вообще не должна была. С другой… она почему-то внезапно перестала испытывать страх перед Императором и вдруг остро ощутила, что и ему, и ей уже давно было очень одиноко. Соня чувствовала себя потерянной в обществе друзей, родных, напарников, коллег, как ни парадоксально это звучало, потому что ни в ком она не видела настоящей родственной души. А тут вдруг… такая неожиданность. И со стороны кого? Ее врага. А враг ли он ей? Девушка снова подумала о том, что больше не чувствует перед Шао Каном ровным счетом никакого страха. Ни на один процент — и она сама не могла объяснить, почему. Он совершенно неожиданно стал для нее человеком, рядом с которым девушка ощущала себя столь же уютно и спокойно, как и в раннем детстве в родительском доме, когда еще не успела узнать о многочисленных опасностях и ужасах окружающего мира. Она не могла объяснить себе столь странное чувство именно по отношению к Императору — да и не хотела этого. Когда он положил ей руки на плечи, Соне это не показалось неожиданным — более того, она словно давно ждала этого. В комнате было почти темно, и девушка чувствовала странную завороженность, когда прямо на нее смотрели ярко-зеленые глаза Императора. Она даже не подумала о том, чтобы как-то уклониться или сопротивляться, когда он вдруг обнял ее. Хотя почему «вдруг»? — Ты выглядишь такой прекрасной, когда спишь, — горячо прошептал он. — Я не хотел тебя будить, но раз уж так получилось… Соня растерялась. Ей сразу вспомнились наставления старших родственников, которые считали, что до свадьбы нельзя, ей так и представлялась бабушка, грозящая своей единственной внучке пальцем и твердящая, что это нехорошо. Кроме того, она понимала, что сейчас находится в одной комнате и одной постели с человеком, которого еще недавно считала своим врагом, и на его лице читалось более чем откровенное желание. Позволить ему делать с ней все, что он хочет, было бы безумием, но она уже не слышала никаких звуков окружающего мира, кроме ударов собственного сердца. К тому же что произойдет, если она вдруг оттолкнет его и начнет кричать и сопротивляться? Он ее попросту искалечит или даже убьет, не рассчитав силу? А зачем ей, собственно говоря, делать вид, будто она тоже не хочет этого? Этот человек ей нравится, она не безразлична ему, никто ее ни к чему не принуждает. Почему бы и нет, в конце концов? Многие ее подруги уже замужем, имеют детей, так что она тогда теряет? Заодно ей вспомнились и злорадствующие Кэно с Шэнг Цунгом, упрекающие ее в том, что она в который раз упустила свое счастье. Ну ладно же… вот вам. — Сюда никто не войдет? — прошептала Соня, внезапно подумав, как глупо звучат ее слова. — Конечно, нет. Да если и войдут случайно — сделают вид, что не заметили, — беспечно ответил Император. Он крепко обнял ее своими сильными руками. Соня облизала пересохшие от волнения губы. Что ей суждено пережить с ним наедине — ужас или неземное наслаждение? Друзья, конечно, рассказывали всякое, но слова — это просто слова. «Подумай. Подумай, что ты собираешься делать — и добровольно. И с кем — с врагом своего родного мира. Что скажут твои благовоспитанные родители и бабушка, если вдруг узнают?» Все эти мысли Соня тут же отмела в сторону, и единственное, о чем она подумала, пока разум еще подчинялся ей — это о том, что Император, способный одним движением руки сломать кому-нибудь шею, держал ее в объятиях так нежно, словно она была фарфоровой статуэткой. — Я еще никогда этого не делала, — чуть слышно пробормотала она. Он нежно коснулся губами ее шеи возле бретельки ночной рубашки. — Расслабься и получай удовольствие. Я тебе обещаю, что эту ночь ты не забудешь никогда. Ночная рубашка упала с ее плеч. Она обняла его и прижалась губами к его губам, наслаждаясь его прикосновениями, и в какой-то миг они слились воедино. Девушка не ощутила боли — даже если она и была, она ее не заметила, будучи слишком поглощенной происходящим. *** После смерти Мастера Чоу Рейден пребывал в глубочайшем унынии. Как бы ни смердел его дражайший союзничек, а все же союзничек; к сожалению, Светлый интриган не мог доверить Лю Кангу многое из того, что доверял Мастеру. Если бы бог грома хоть частично посвятил Избранных в свои закулисные дела, все бы они быстренько разбежались, как это уже произошло с одной из прежних команд пятьсот лет назад. Однако сегодня Светлым предстоял финальный бой, и Рейден, тяжко вздохнув, поплелся на арену пред ясные очи ненавистного старшего братца. Вся надежда была на Лю Канга; в душе Рейден все же надеялся на то, что его протеже сможет подтвердить свой чемпионский статус. Однако склочного божка ждал пренеприятнейший сюрприз. Сюрприз был в прямом смысле слова настолько неприятный, что неприятнее просто некуда. Придя на основную арену, Рейден увидел там восседающего на троне старшего братца в компании подлого предателя Эсмене и его лучшего друга Шэнг Цунга; все трое выглядели странно довольными. Одно лишь созерцание веселой компании привело Рейдена в столь тяжкое душевное состояние, что он просто не обратил внимания на два железных ведра с водой, стоявших в углу арены. В первом ряду на трибуне перед самым носом Рейдена сидел ехидно улыбающийся Саб-Зиро-старший, которого старый склочник без маски попросту не узнал, а еще чуть поодаль — заранее злорадствующая Таджа в наряде Черного Священника с натянутым на лицо капюшоном. — Многоуважаемые гости и участники нашего великого турнира! — торжественно произнес Император, поднявшись с трона. — Мы рады приветствовать всех вас здесь в этот замечательный день, поскольку сегодня состоится финальный поединок, по результатам которого мы объявим нового чемпиона! Рейден, внимательно наблюдавший за братом, слегка испугался. Он не ожидал такого поворота событий. Творилось что-то неладное, он это задницей чувствовал. Все пропало? Или не пропало? Для чего вообще был нужен этот турнир? Назревало что-то более чем странное, но Рейден, в отличие от Шэнг Цунга, в чужих душах читать не умел (Избранным на корабле он просто врал) и не понимал, чего же именно хочет Император. Голос Шао Кана звучал на редкость радостно — было видно, что настроение у него самое что ни на есть замечательное, и Рейдену стало совсем не по себе. В чем же подвох? — Благодарю вас за столь теплые слова приветствия, мой повелитель, — не менее радостным голосом ответил стоявший по левую руку от Императора Шэнг Цунг и слегка поклонился. — Мы хотели бы объявить, что Темную Империю в финальном бою буду представлять я. Рейден почти физически ощутил направленные на себя взгляды всех зрителей. Шэнг сделал шаг вперед. — Наша сторона как принимающая обладает правом выбора соперника с вашей. Рейден, я вызываю тебя на Смертельную Битву. Ты принимаешь мой вызов? Протектор Земли оцепенел, у него отпала челюсть. Повисло гробовое молчание. Этого не ждал никто. Вообще никто. Даже враги. Пребывавший в прекрасном (с чего бы это вдруг?) настроении Император смотрел на младшего брата с чуть отстраненной насмешкой, ожидая ответа. Рейден продолжал молчать. — Ме-ня? — наконец по слогам проквакал бог грома, тыча себя пальцем в грудь. — Да-да, тебя. Ты не ослышался. Принимаешь вызов? — ехидно заулыбался Шэнг Цунг. Рейден снова замолчал. Эсмене давился от хохота, глядя на бывшего командира; он-то давно понял, что драться склочный божок умеет куда хуже, чем молоть языком и плести интриги. — Рейден, пора б уже что-то решить, — словесно пнул братца Император. — Я что, целый день тут торчать обязан? У меня на сегодняшний вечер несколько иные планы, чем дожидаться, пока ты сообразишь, что ответить на столь простой вопрос. Божок нутром почуял, что речь Шао Кана представляет собой набор угроз, слегка прикрытых насмешкой, и внезапно подумал, что живым он на Землю вряд ли вернется. — Принимаю, — чуть слышно пробормотал Рейден. — Громко и четко, пожалуйста, — продолжил измываться над ним Император. — Принимаю! — ответил протектор Земли, буркнув дополнительно себе под нос «чтоб вы все сдохли», и вышел на арену. Мимо двух ведер с водой он прошел с откровенным безразличием, решив, что их притащили уборщики. Будучи гнуснейшей в мире бесстыжей гадиной, Нэн постоянно строил всем козни и делал разнообразные пакости, плел интриги, но обладал присущей таким людям уверенностью в том, что никто и никогда не может повести себя подобным образом по отношению к нему самому. Приняв боевую стойку, Рейден внимательно следил за действиями противника, надеясь по выражению его лица прочитать намерения, но Шэнг, как назло, не демонстрировал совершенно никаких эмоций. Заходя то с одной, то с другой стороны, он наносил аккуратные и тщательно выверенные несильные удары, словно на тренировке, но активных действий не предпринимал. Внезапная атака в самый неожиданный момент, хотя и наткнулась на поставленный Рейденом жесткий блок, все же пробила его, на секунду лишив склочного божка возможности дышать. Воспользовавшись замешательством противника, Шэнг развернулся и ударил Рейдена по перекошенной роже каблуком сапога. Раздавшийся хруст прозвучал для Императора небесной музыкой; его младший братец, издав странный звук, схватился за треснувшую челюсть, с нескрываемой яростью созерцая торжество на лице противника. Шэнг стоял в пяти шагах от Рейдена с видом явного триумфатора. Этого Рейден уже не выдержал. Сконцентрировавшись, он решил нанести заклятому врагу такой удар, после которого тот уже не поднимется, если вообще не отойдет в мир иной. Воздух вокруг Рейдена наэлектризовался, резко запахло озоном, послышался треск, по одежде и телу бога грома забегали маленькие молнии, он чуть выставил руки вперед, концентрируя энергию. В этот момент Шэнг Цунг, доселе неподвижно стоявший чуть поодаль от Рейдена, буквально за долю секунды схватил одно из железных ведер с водой и надел его протектору Земли на голову. Электрический ток затрещал и заискрился еще сильнее, молнии перебегали теперь уже не только по мокрой одежде Рейдена, но и по ведру у него на голове с удвоенной силой. Божка начало трясти и колотить, зубы у него стучали, конечности непроизвольно дергались, словно у марионетки в кукольном театре. — У него что — короткое замыкание? — удивленно крикнул кто-то с трибуны. — Ага, а еще у Шэнга перчатки прорезиненные, — хихикал себе под нос Эсмене. — Так нечестно! — выкрикнул с другого конца трибуны юный Кунг Лао. — Конечно, а так, как вы, честно, — довольно улыбался Император. — Да, Эсмене, не зря мы с тобой давно придумывали, как отомстить великому богу грома. Спасибо Мэан и Тадже за идею. Между прочим, ток силой 0,1 ампера смертелен, братец! — крикнул он Рейдену. — Интересно, какая у тебя сила тока, электрогенератор ходячий? — Ты думаешь, Рейден знает, в чем измеряется сила тока? — спросил его премьер-министр. — Для Светлых физика — зло. Да я вообще сомневаюсь, что они имеют хотя бы примерное представление о том, что такое физика. Протектор Земли, отчаянно мотая головой, к тому времени уже наконец умудрился стряхнуть с себя ведро. Рейдена по-прежнему продолжало коротить, мокрая хламида живописно дымилась, пергидрольные волосы встали дыбом. Зрители восторженно визжали, Таджа восхищенно хлопала в ладоши и свистела. Император медленно поднялся с места. — Ну что, ни у кого, я надеюсь, нет сомнений в том, кому следует засчитать победу? — произнес он. Рейден обиженно воззрился на старшего брата выпученными от тока глазами. *** После короткого замыкания во рту у Рейдена был неприятный привкус горелого дерева, смешивающийся с чем-то еще — как будто толпа бродячих котов нагадила ему в тарелку с завтраком, а он после этого его съел. Колбасило божка очень здорово: чувствуя себя словно высранная слива, бог грома про себя обзывал старшего брата с его чересчур умными подручными самыми что ни на есть погаными словами и поклялся больше никогда и ни с кем не выходить на честный бой, а использовать в качестве бесплатной груши и пушечного мяса несчастного Лю Канга. *** Соня не ожидала того, что тем же вечером Император снова заглянет к ней в комнату. Еще больше ее поразило то, что он вел себя на удивление сдержанно, можно даже сказать, что несколько стеснительно. — Это тебе, — как-то неуверенно произнес он и протянул девушке какой-то сверток из тончайшей папиросной бумаги алого цвета, перетянутый бордовой лентой. Соня взяла подарок и, аккуратно распустив бант, бережно развернула бумагу — уж очень жалко было рвать такую красоту, хотя обычно она относилась к оберткам как к обычному мусору. Внутри оказалось распашное платье из такого же тонкого и нежного, как и бумага, красного шелка, расшитое разноцветными изображениями летящих бабочек изумительной красоты. Сердце Сони замерло: никто никогда не дарил ей столь прекрасных подарков. Она искренне думала, что все произошедшее вчера было ошибкой — для нее, случайным развлечением с подвернувшейся живой игрушкой — для него, хотя интуиция ее упорно говорила об обратном, но ведь тому, с кем все произошло случайно, не будут дарить такие роскошные вещи. С изумлением она рассматривала платье. Судя по всему, оно вышито вручную; интересно, сколько стоит такая одежда и сколько времени и сил потратили мастера на этих бабочек? Когда-то в школе Соня тоже пыталась рукодельничать на уроках труда, но после того, как она потратила два месяца на розочку гладью, а учительница еще и раскритиковала ее работу в пух и прах за кривые стежки (бабушка же дома еще и добавила — либо делай хорошо, либо не делай вообще, не посчиталась с тем, что у внучки это первый опыт общения с иголкой и пяльцами!), у будущего лейтенанта спецназа раз и навсегда пропала охота не только вышивать самой, но и любоваться чужим рукоделием. Это же удивительное платье не смогло оставить ее равнодушной. Император стоял неподвижно и внимательно смотрел на нее, словно ожидая, что она скажет. Соня подняла голову. Их взгляды встретились. — Останься, — произнесла она почти шепотом. Больше она ничего не говорила, и он тоже. Слова были ни к чему.