Хроники Смертельной Битвы. Часть 2. Турнир второй

— Все так хорошо начиналось, а тут мы внезапно находим утром тело победителя вчерашнего боя с перерезанным горлом. Да еще в его собственной комнате, — Император выглядел удрученным и расстроенным. — Хотелось бы знать, кто это сделал, — возмущенно ответил ему Шэнг Цунг. — Больше чем уверен, что это снова фанатики из Братства Тени. Нескольких я видел в начале месяца — шныряли возле дворца. Я прикажу удвоить охрану и выдворять вон с турнира всех подозрительных лиц. Новые происшествия нам не нужны. — Хорошо, так и сделай. — Я уже сказал Избранным, кого подозреваю, и пообещал приложить все усилия, чтобы найти и обезвредить виновника, — произнес черный маг. — В очередной раз всякие непонятные личности нарушают наши идущие как по маслу планы. Что-то там у них в Братстве Тени окончательно чердак съехал. — Если вы хотите знать имя виновника, то это сделал я, — из-за двери раздался голос, очень похожий на голос Шэнга, и в комнату вошел высокий молодой человек, чертами лица сильно напоминавший придворного мага Императора. — Ты?! — в один голос воскликнули Шао Кан и Шэнг Цунг, уставившись на вошедшего. — Как ты… — Очень просто. Влез по барельефам на стенах, решеткам и водосточной трубе в окно. Дальнейшее не составило труда, тем более что проклятый слуга Рейдена спал, — ответил молодой человек с нагловатыми нотками в голосе, явно ожидая одобрения своих действий, и с несколько развязным видом оперся на дверной косяк. — Позволь поинтересоваться — зачем? — недовольно усмехнулся черный маг. — Он двоих шоканов на тот свет отправил. Раньше с ними никто не справлялся. Избранный слишком опасен, — ответил тот таким тоном, словно делал собеседникам одолжение. — Это подло, Ави. Подло, гадко и мерзко, — злым голосом ответил Шэнг. — Джонни вполне честно выиграл этот бой. Я ценю честные бои и умеющих драться противников, но дело даже не в этом. Нападать исподтишка на спящего врага, не ожидающего твоего удара — не просто отвратительно, а в высшей мере отвратительно. Временно попрошу тебя покинуть помещение. Отправляйся к Джастину. Я переговорю с Императором и приду к вам. Давно собирался вправить мозги вам обоим, только удобного случая не представлялось. Теперь представился. Уходи и не зли меня. Ави гордо повернулся и удалился. Он ожидал похвалы отца, и такие слова сильно ранили его самолюбие. Тот в свою очередь повернулся к Императору. — Что делать будем? Такого я не ожидал… — растерянно проговорил он. — Я, признаюсь, тоже, — развел руками тот. — По-хорошему говоря, надо бы предать твоего сыночка публичному суду за самоуправство, но мне бы не хотелось афишировать эту историю — в первую очередь из-за тебя. Устраивать тебе публичный позор после всего того, что тебе пришлось пережить в последнее время, я не стану. Поступим следующим образом: официальной версией останутся виртуальные фанатики из Братства Тени, на них всю вину и свалим — мы за них не отвечаем, а с ненормальных все равно спросу мало. Ты же сделаешь Ави суровое внушение, чтобы он больше чрезмерной инициативы не проявлял. Черный маг согласно кивнул. — Я давно собираюсь устроить своим сыновьям хороший разнос. Сейчас этим и займусь. *** Джастин, младший из сыновей Шэнга, был всего на два года старше своей сводной сестры Маи, по жизни занимался изготовлением гобеленов с сюжетно-портретными рисунками и очень не любил, когда ему мешали за работой. Несвоевременный визит старшего сводного брата Ави, вместе с которым Джастин приехал в Эдению посмотреть турнир, нарушил все его планы на день, а тут еще брат сообщил, что отец сильно злится на них обоих… Мягкий и спокойный Джастин порой сильно побаивался своего родителя: увидев его на пороге комнаты, он захотел обернуться муравьем, сбежать, спрятаться в какой-нибудь крошечной дырке в полу, только бы не выслушивать очередные нотации. — Что ж, дети мои, — произнес Шэнг с порога, окидывая сыновей недовольным взглядом, — мне хотелось бы с вами серьезно поговорить. Более чем серьезно. Начнем с тебя, Ави. Ави спокойно сидел в кресле. Джастин все время старался отвести взгляд и смотрел то в окно, то в пол. — Мне уже давно не нравится твое поведение, но то, что ты вытворил сегодня, просто не укладывается в моем понимании и переходит все границы дозволенного. Решил пойти по стопам Джоулы? У твоей матери тоже не было никаких моральных норм. Ави молчал, нервно стиснув зубы; тон отца не предвещал ему ничего хорошего, и наглая улыбка разом сошла с его лица. — Я прекрасно вижу, как ты недоволен тем, что тебя отчитывают за твою вчерашнюю дикую выходку, но уясни себе, что есть элементарные понятия о воинской чести. Бить в спину, нападать из-за угла и убивать раненых или спящих врагов, которые по-любому не могут тебе ответить, ни один нормальный человек не станет. Я учил тебя этому с раннего детства. Неужели это так сложно усвоить? — Он враг! Прежде всего — враг! Врагов надо убивать, иначе так можно всех лучших воинов лишиться, — без тени смущения возразил Ави, хотя Шэнг сразу почувствовал его скрытую неуверенность. — Врагов следует убивать. В бою, — назидательно произнес он. — Кинтаро и Джонни сражались в открытом бою, на арене. Джонни победил. Я все прекрасно видел от начала и до конца — это был честный поединок. Если тебе так уж хотелось разделаться с этим Избранным, то подал бы заранее заявку на участие в турнире и вызвал бы его на бой. Это не проблема. Почему ты этого не сделал? Страшно стало? Или как? Император хотел было уже устроить над тобой публичный суд, и мне с трудом удалось уговорить его простить тебя!!! То, что ты вытворил — это в высшей мере подло и недостойно! — А когда слуги Рейдена так делают — это нормально? А почему мы так не можем? Это называется — просто ответить тем же! — Ави очень не любил признавать себя неправым. — Уподобляйся им. Давай. Вперед. Уподобляйся как можно старательней. Призывай к этому всех своих друзей и знакомых. Действуй в таком ключе — и я хочу посмотреть, во что превратится наша жизнь, если все мы станем копировать самые мерзкие поступки окружающих. Чем ты тогда лучше Рейдена и компании? — повысил голос Шэнг Цунг. Ави пристыженно молчал, хотя в душе его бушевала безумная ярость. Какая еще честь, о чем толкует отец, если для достижения цели все средства хороши! — И еще немного — о твоем повседневном поведении, — продолжал черный маг. — Почему ты позволяешь себе хамить Кэно и вообще разговаривать с ним в неуважительном тоне? — У меня медальон клана, — надменно произнес Ави. — И вообще этот быдловатый тип… — Да, у тебя медальон клана, но это не дает тебе никакого права грубить Кэно. Вы принадлежите к одному клану, но он тебе не слуга. Кэно приказываю только я — запомни это раз и навсегда, к тому же я плачу ему за работу деньги. И еще: не тот хороший человек, кто хорошо выглядит, а тот, кто соответствующим образом поступает. Если ты еще раз позволишь себе нечто подобное, то медальон я у тебя отберу и по своему усмотрению либо отдам Кэно, либо просто спрячу в сейфе. Что же касается твоих обыденных развлечений, то тут ты тоже позволяешь себе слишком много! Меняешь женщин чаще, чем перчатки, а еще до меня доходили слухи, что ты захаживаешь в Гонконге во всякие подпольные клубы, где творятся более чем жуткие вещи, в частности показательные убийства на сцене ради развлечения посетителей! Так вот, если это правда — будь любезен, завязывай с этим немедленно, если не хочешь неприятностей. К тому же ты — мой сын, и я бы попросил тебя не забывать о том, что положение обязывает! А тебе, дорогой мой Джастин, я бы советовал как раз проявлять по жизни побольше инициативы, потому что все вокруг тебя люди как люди, а ты — ноль, пустое место! Сидишь только со своими салфеточками-занавесочками, и лишь бы тебя не трогали! По жизни ты абсолютно беспомощен! Мне страшно себе представить, что с тобой будет, если со мной что-то случится! Недавно уже чуть не случилось, и что бы ты делал, если бы все кончилось не так благополучно? Поймите, что никто вам зла не желает, — обратился Шэнг уже к обоим сыновьям. — Я просто хочу, чтобы вы подумали на досуге обо всем сказанном! *** If I had done all the bad things to you that you have done to me, what would you do to me? Из английской сказки Вечером того же дня черный маг рассказал о произошедшем также и Кэно, попросив его в случае, если Ави еще раз посмеет ему нахамить или вообще повести себя по-свински, не делать вид, будто ничего не заметил, и не пытаться замять ситуацию, а немедленно сообщить ему или кому-то еще из старших по званию. — Что-то мой сыночек обнаглел донельзя, — поморщился он. — Запомни, ты теперь генерал, а он никто, так что пусть будет любезен соблюдать субординацию, иначе получит в глаз. — Я вот хотел спросить, хозяин… — начал было Кэно, но сразу осекся. Он слышал от людей, что когда-то давно старший сын Шэнг Цунга, Энсио, погиб от рук Рейдена, и ему хотелось бы узнать, как обстояло дело, но он сразу же подумал, что это будет выглядеть в высшей степени бестактно, и решил не развивать тему, поскольку Тарсонис как-то раз упомянул, что Энсио, в отличие от Ави, отец всегда очень любил. — Что? — спросил Шэнг. — Да нет, ничего. Это я так просто, задумался, — отмахнулся глава «Черного Дракона». — Тебе интересно знать про Энсио? — тот пристально посмотрел на него. Кэно передернуло. — Простите, хозяин, я не хотел… В общем, я не… Короче, вы меня простите, получается так, что я вам прошелся по больному месту, — растерянно забормотал он и отвернулся к окну, делая вид, будто смотрит на закат. — Ну, это все-таки был ваш сын, и вы его любили, вам до сих пор неприятно об этом вспоминать, я это еще мягко выразился. — Перестань, — ответил Шэнг, чуть помедлив, и подошел ближе к нему. — Если что-то такое случилось, это еще не повод об этом не говорить и делать вид, будто ничего не произошло, даже если тебе очень плохо и больно. Да, плохо, но если уж об этом зашла речь, то ты имеешь право знать, что, как и почему случилось, пусть мне действительно до сих пор не по себе от таких воспоминаний. Глава «Черного Дракона» растерялся, чувствуя сильную неловкость. Ему было неудобно, что он затронул столь деликатную тему, а Шэнг Цунг догадался… хотя да, он же в очередной раз забыл о способности черного мага читать в чужих душах. — Не надо, — приглушенно сказал Кэно. — Если вам очень больно об этом вспоминать, то давайте сделаем вид, что я ни о чем не спрашивал, и все. Я ведь и в самом деле не спрашивал. Я неосторожный и жестокий, но я же это не со зла. — Кэно, брось, — оборвал его тот. — Да, мне больно оттого, что с моим сыном такое случилось. А Императору вот больно из-за того, что сделали с его отцом. Тебе больно, потому что ты рос без родителей у совершенно чужих людей, которых порой не заботило, ужинал ты сегодня или нет и чистые ли у тебя руки. Однако если мы не будем говорить об этом, нам не станет менее больно. Зато если все же будем — может, хоть как-то уменьшим объемы той мерзости, что творится в разных мирах. Более того, такие личности, как Рейден, очень боятся огласки. Так что пусть все знают о том, что он сделал! — Лучше не молчи, — поддержал его Эсмене, который присутствовал при этом разговоре вместе с Шао Каном. — Это очень хреново, когда молчишь. По себе знаю. — Есть вещи, которые забываешь очень легко, — начал Шэнг Цунг. — На следующий день и не вспомнишь. А есть те, что врезаются в память со всей силой, и потом ты можешь представить себе каждую деталь так ясно и четко, словно они сейчас перед тобой. У меня был бурный роман с одной черной эденийкой по имени Атенра. Она была очень хорошей женщиной, и я ее любил, правда, официально мы с ней так и не поженились, даже жили в разных покоях Огненного Дворца. Я предлагал ей хотя бы съехаться, но она отказалась — больше всего на свете она ценила свою свободу и боялась ее потерять. Я понимал, почему — дело было в ее прошлом, в том, что все детство и юность она провела в Эдении, а там до прихода Шао Кана были сами знаете какие законы. Развестись не смей, уйти не смей, отказывать мужу в близости тоже не смей, даже если достался тебе такой, что чем на такого в спальне раздетого смотреть — лучше утопиться, с друзьями не общайся, родителей часто не навещай, о том, что тебе в браке плохо, и заикнуться не смей. Сколько судеб это поломало, я уж молчу. Поэтому я решил, что если уж Атенра мне действительно дорога, я не стану настаивать, вдруг это оттолкнет ее от меня. Несмотря на это, у нас все складывалось очень и очень неплохо. Мою дочь Аунэдис ты знаешь, она и Энсио — дети Атенры. Кэно ничего не ответил. Ему очень нравилась Аунэдис, но он так и не решился ни на что серьезное, потому что не знал, как на это отреагирует его господин, и пока что все их отношения ограничивались парой бесед о чем-либо нейтральном. Как-то раз девушка мельком упомянула в разговоре о том, что у нее был брат-близнец, но глава «Черного Дракона» опять же решил дальше не развивать эту тему и не стал о чем-либо расспрашивать свою новую знакомую. — Атенра погибла в бою с войсками Джеррода, — продолжал черный маг. — Энсио и Аунэдис остались со мной, а Эдения перешла к Императору. Какое-то время я сильно переживал из-за смерти их матери, но с ними мы ладили вполне себе хорошо, такого взаимного неприятия, как с Ави, у нас никогда не было. Мои дети довольно разные по характеру — если Аунэдис всегда была очень спокойной, рассудительной и замкнутой, то Энсио, напротив, не любил держаться в тени, ему нравилось всегда быть на людях, и, хотя в здравомыслии я ему отказать не могу, временами у него не срабатывало чувство самосохранения — в особенности если он сильно злился и выходил из себя. В этом плане он пошел в свою мать, та тоже была не в меру горяча и бросалась в любую схватку, очертя голову. Поэтому ее и убили. Мне казалось, что все хорошо, все наконец встало на свои места, однако вскоре настал самый черный день в моей жизни. — Очень вам сочувствую, — прокомментировал Кэно. — Рейден вообще хуесос, пиздоглазое мудило и тот еще гандон. — Император, я думаю, больше нуждается в сочувствии, я хоть с этим дерьмом в одном дворце все детство не провел, — прошипел сквозь зубы Шэнг. — Каково ему пришлось с любимым младшим братиком, я уж и не представляю. — Особенно если учесть, что Рейден — грязнуля, каких свет не видал, — огрызнулся молчавший до этого Шао Кан. — Наш отец уж его ругал-ругал, да толку что, сами знаете, что в Храме Света грязнее, чем в хлеву. Эсмене хотел было добавить пару слов про то, как провел свое детство в обиталище прислужников Рейдена и чем его там кормили, но тут Шэнг продолжил свой рассказ. — В те годы я еще только строил свою резиденцию на Шимуре, и мы с детьми временно жили в Северном Китае, — произнес он с напряженно-угрюмым видом. — Как-то раз после поражения Земного Мира в очередном турнире туда заявился Рейден, видимо, предъявлять претензии, как он всегда любит делать. Я как сейчас помню — день был холодный, снег падал и оставался лежать на крыше и каменных дорожках в саду, а на земле таял. Небо было совсем серым, и в комнате стало темно, будто в сумерках, хотя был только полдень. Я зажег свечу, согрел чайник, заварил чай. Зеленый с жасмином, а чайник был красным с черными иероглифами. Так все в память врезалось… Аунэдис не было дома, она уехала в Цоруан, а вот Энсио сидел в гостиной на первом этаже, кажется, что-то читал. Последние лучи заходящего солнца постепенно угасали, и опускалась темнота. Кэно отошел от окна. — Хозяин, а почему вы так личную охрану не любите? Если бы у вас в доме… — Можешь не продолжать, — пожал плечами Шэнг, — я знаю, что ты думаешь по этому поводу. Я действительно не люблю личную охрану, почему — это другой вопрос, но она бы в том случае никого и не спасла. На Шимуре было много охраны, но не моей личной, это просто обслуживающий персонал, потому что на остров приезжает много разных людей, кто там разберет, что у них на уме и не начнет ли кто из них буянить, нарушать общественный порядок и ругаться с другими участниками турнира. Черный маг оперся на подоконник и уставился в ночную тьму. — Я заметил, что тучи рассеялись, и выглянуло солнце. Мне показалось, что неплохо было бы проветрить комнату, и я подошел к окну, но тут до меня донесся голос сына — Энсио однозначно с кем-то ссорился. Потом шум драки. — И это был Рейден, — хмуро вставил Эсмене. — Да. Я узнал и его голос тоже. Я никогда не отличался вспыльчивостью, и при встрече с братцем Императора я обычно ограничивался тем, что говорил ему всякие колкости, но до драки у нас дело никогда не доходило. Энсио никогда не был таким сдержанным, как я. Шао Кан исподлобья взглянул на своего придворного мага. — Мой мерзкий брат не принадлежит к тем людям, которые уйдут, поняв, что потенциальный противник явно слабее их или слишком юн и неопытен. Догадываюсь, что было дальше. Шэнг повернул голову и долго смотрел на своих собеседников, не говоря ни слова, потом опустил взгляд и продолжил рассказ. — Я бросился с третьего этажа на первый, чтобы вовремя пресечь ссору и выставить незваного гостя вон, но не успел вовремя. Надо было заранее предупредить Энсио, чтобы он вообще не разговаривал с любыми посетителями, сразу звал меня и уходил. — Или просто не открывал дверь посторонним, — прокомментировал Кэно. — Хотя не поможет, Рейден же телепортироваться умеет. — В общем, они начали ругаться, — подавленно произнес Шэнг Цунг. — Энсио, видимо, нахамил нашему божеству похлеще, чем ты недавно, а Рейден прекрасно знал, чей он сын. Ну и придумал, как можно ударить меня побольнее, не ввязываясь со мной в открытый бой — ведь Энсио мне не чета, сам понимаешь, опыта у него меньше. Когда я спустился вниз по лестнице… — Наш электрический друг уже наверняка исчез во вспышке молнии, — догадался Эсмене, — все как всегда. — Именно так все и было, — в иное время черный маг улыбнулся бы или рассмеялся, услышав это, но сейчас на его лице не было и тени веселости. — Внизу у нас вместо прихожей был большой холл, даже гостиная, в которую мы купили дорогой ковер. Рядом там стоял высокий стол — я люблю такие, на европейский, а не на восточный манер. Энсио лежал на ковре лицом вниз, изо рта и носа у него лилась кровь и пропитала весь белый ворс. Время словно остановилось для меня; я окликнул своего сына, но мне чудилось, что я наблюдаю за всем как будто со стороны и со стороны же слышу собственный голос. Он не отвечал, — Шэнг говорил, казалось, совершенно бесстрастно, словно преподаватель, читающий студентам лекцию по очень скучному предмету, но Кэно заметил, каких усилий ему стоит оставаться спокойным. — Он даже не шевелился. Я подбежал к нему, перевернул его на спину. Я видел его живым еще буквально одно мгновение, а потом… мне осталось только закрыть ему глаза. — Тяжелые переломы и несовместимые с жизнью повреждения внутренних органов, как я понимаю, — тихо проговорил Эсмене, глядя в сторону. — Ну, а что же еще, — мрачно пробормотал его друг. — Потом вернулась Аунэдис — веселая, с кучей покупок, а я ей такую новость с порога. Потом долгое время, пока мы не продали этот дом и не перебрались окончательно на Шимуру, я постоянно вспоминал Энсио — каким он был. На лице бывшего чемпиона появилось горькое выражение. — Я тут даже не знаю, что сказать, кроме всех этих стандартно-шаблонных соболезнований, — сказал он. — Мне после твоего рассказа почему-то кажется, что Энсио ты очень любил, а вот Ави совсем не любишь. Хотя я тебя даже и не осуждаю. Я не верю в безусловную любовь. Любят всегда за что-то, и в человеке любят прекрасное. Что угодно — душу, лицо, характер, но если человек будет во всем отвратителен, пусть не рассчитывает, что его кто-то полюбит. Император презрительно хмыкнул. — Да уж, так я и поверил. На моего братца вон нашлась любительница. Тот неопределенно пожал плечами. — Кто ее знает, может, он ей первым красавцем и умницей казался. Я вот сейчас думаю — если бы Джен была некрасива, я бы еще вполне смог ее полюбить, но обладай она к тому же еще и жутким характером — тут уж я не то что в нее бы не влюбился, но и на километр бы к ней не подошел. А еще мне повезло, что покойный барон и его дочь хоть как-то соблюдали наши традиции, в Европе того времени народ так вообще даже годами не мылся и к тому же гордился этим. Кэно хмуро покачал головой. — Да, не зря ты этого уебка Рейдена проклял. Шао Кан заинтересованно поднял брови и пристально посмотрел на своего первого министра. — Проклял моего брата? Это как? С этого места, пожалуйста, поподробнее. — Ну как, — тот слегка поправил воротник. — Узнав о том, что произошло в вашей семье, я высказал Рейдену в лицо все, что о нем думаю, а потом проклял нашего протектора. Так и сказал ему: будь ты проклят. Чтоб ты никогда не увидел счастья, чтоб ты похоронил всех своих детей и умер в одиночестве в самом что ни на есть жалком виде! Как я теперь понимаю, действительно не зря. Он это заслужил — хотя бы за Энсио. Лицо Императора озарилось радостной улыбкой. Шэнг Цунг, впрочем, не разделил его энтузиазма. — Знаешь, мне не очень приятно тебе это говорить, но все же тебе не стоило бросаться словами даже в запредельном гневе, — мрачно бросил он. — Проклятья — очень страшная вещь, и я как черный маг с многотысячелетним стажем могу тебе это подтвердить, ибо насмотрелся по жизни на всякое. Иной раз человек постоянно страстно желает другому сдохнуть, а у того хоть бы понос случился, его ни нож, ни пуля не берет. А иной… бросит в сердцах какую-нибудь фразу наподобие твоей, причем даже без злого умысла, просто рассердился, и пошло-поехало. Самое страшное в том, что очень часто проклятие, во-первых, бьет рикошетом по тому, кто его произнес, во-вторых, от него страдают ни в чем не повинные люди. Рейден, конечно, та еще мразь и Кэно не зря тут постоянно упражняется в остроумии на его счет, но его дети тебе ничего плохого не сделали, про Ан-Джэн Лэй я вообще слышал, что она очень даже хорошая и добрая девушка, не в родителей пошла. Не боишься, что твои дети пострадают… хотя что я говорю, уже пострадали, Чен мертв, Лю связался с Рейденом. Первый министр виновато опустил глаза, на лице его застыла тревожная гримаса. Кэно сидел с раскрытым ртом, не в силах произнести ни слова. Шао Кан потрясенно уставился на своего придворного мага.