On the eve of Halloween

— Все вытянули руки перед собой, закатав рукава! Дерек ходит между испуганными подростками, хватая тех за кисти и хмурясь, видя, как неровными линиями проступали почерневшие вены. Шестеро. Их уже шестеро. Шесть невинных людей, несчастных молодых детей, семнадцатилетних парней и девушек, среди которых находится немного бледный, потерянный, загнанный в тупик Стайлз, что сейчас отчаянно потирает запястья, потом натягивает длинные, за такое короткое время уже немного растянутые рукава кофты, пытаясь скрыть ужасные метки его приближающейся смерти, что с каждой минутой опухали и темнели все больше и больше, превращая руку в сплошное темное пятно. Стайлз смотрел в пол, сильнее прижимаясь к стене. Он с остервенением кусает губы, сильно сжимая челюсти, а когда на секунду поднимает взгляд на Хейла, внутри будто все обрывается: потемневшие карие глаза с немым испугом смотрят прямо на альфу и словно молят о защите, о спасении, о малейшей капле надежды на жизнь. Хейл сжимает зубы и с силой дергает чью-то руку на себя, вызывая вскрик. Голос был достаточно грубым для девушки, но то, как вырывали запястье на мужское поведение тоже мало смахивало. — Ай, поосторожнее! Это тебе не твой хуй, чтобы дергать с таким остервенением! — руку опять схватили и, сжав сильнее, развернули ладонью на себя. Зеленые глаза сузились, а пальцы впились в бледную кожу. — Я кому сказал!.. — А что, неженка боится боли? Тогда тебе стоит быть аккуратнее сегодняшней ночью. — Нет, — глаза парня зло блеснули, — неженка боится остаться без конечностей, — самодовольная ухмылка осветила худое лицо. — Думаю, это будет не самой большой потерей, учитывая, что в сложившейся ситуации ты можешь лишиться намного большего, — альфа нагнулся ниже, шепча последние слова на ухо, но не понижая голоса, чтобы слышали все, — например жизни. Повисла звенящая тишина. Каждый с ужасом смотрел на внешне спокойного Дерека, бледнея с каждой секундой, словно кровь уже маленькими струйками вытекает из невидимой раны, оставляя только бледные простыни в виде перекошенных, немного осунувшихся лиц. Раздался ехидный хмык, заставляя альфу повернуть голову туда, куда бы он никогда не смотрел в связи с последними событиями. — Знаешь, ты реально умеешь не создавать панику. Хоть на прием по успокоению нервов к тебе записывайся, — с привычным сарказмом голос разлился по комнате мощным потоком, заставляя остальных испуганно посмотреть на обладателя. — Я прям уже вижу вывеску: «Тебе страшно? Не комфортно? Мучают галлюцинации в виде странных убийц, монстров или прочей нечисти? Записывайся на прием к великому мастеру спокойствия — Дереку Хейлу. Здесь Вас быстро научат, как довести себя до еще большей усрачки всего за несколько секунд. Параноикам скидки!» — Что? — альфа скептически смотрел на ухмыляющееся лицо Стилински, ища хоть ту тень страха, которую он наблюдал всего несколько минут назад, но ее не было. Вместо той загнанности теперь восседал царь сарказма, заглушающий Стайлзу все сигналы беды и помогая обрести спокойствие и внутреннее равновесие. — Что слышал, — брюнет, наклонив голову на бок, потер глаза, — если ты не заметил, то рано или поздно здесь все лишаться чего-то важного. Присмотрись внимательно, желательно не только на руки. Ты видишь? Видишь, что у некоторых эти вены проступают не на запястьях, а на шее? Можешь взглянуть на спины, если нужно? Также ноги, — Стилински подошел к одному парню и, наклонившись, закатал штанину немного вверх. — Иди сюда, я тебе еще больше покажу. Скотт, Айзек… — перешептывающиеся до этого парни, нахмурившись посмотрели на два пальца, что подзывали их к себе. Блондин, которого снизу держал Стайлз, замер, словно статуя, слишком часто дыша. Иногда слышались всхлипывания. Нервная система и психика понемногу начинали давать сбой. Дерек быстро подошел к наклонившемуся подростку, смотря туда, во что вглядывались карие глаза. Лейхи и МакКолл вопросительно смотрели на ногу, пытаясь понять, что же там увидел друг. — Дело не в самих венах, — палец коснулся черной линии, проводя по контуру, — вы не видите самого главного, представляя это как вены, но если присмотреться, то можно понять, что эти выпуклости совершенно не повторяют наши настоящие вены. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что эти полосы складывают номер, — рука потянула ткань вверх, оголяя ногу до колена. — Тридцать восемь. До его смерти умрут еще тридцать шесть людей, — Стилински поджал губы, проводя пальцем по ноге, точно повторяя то, что он видел, выводя номер. — То есть, — Хейл хмуро взглянул на парня, а потом на оборотней, — мы можем узнать, кто является следующей жертвой? — Если я не ошибся, то да, — Стайлз неуверенно кивнул, поднимаясь и хлопая парня по плечу. — Чувак, сегодня тебе еще долго придется жить. Проверьте свою кожу, попытайтесь разобрать номера. И ничего не перепутайте. Это крайне важно. Подростки немного заторможено разглядывали себя, вглядывались в чёрные линии, боясь увидеть такое близкое к двойке число. Скотт неотрывно смотрит на натянутую улыбку друга, а потом на пальцы, что держат ткань, не давая ей подняться и показать кожу. Смотрит, как он медленно отходит подальше, крепко держась руками за живот, пятится, сталкивается с другими, еще больше сутулясь. Скотт знает это состояние. Он уже чувствует. Дерек наблюдает за еще более дерганными движениями Стайлза, за покусыванием и так уже истерзанных и припухших губ. Видит, как ткань на плече сползает еще больше вниз, когда ее в очередной раз тянут. Не скрывается и легкое дрожание ног. Он что-то чувствует, но не может понять, что именно. Айзек из-под лба всматривается в бледное лицо Стилински. Пытается прочесть, узнать, что на уме у этого парня, но, кроме замаскированных эмоций он не может разобрать ничего. Губы быстро шепчут первое, что пришло в голову, заставляя бедного парня остановиться на секунду, а потом, расталкивая подростков, пробираться к выходу: — Стайлз, какой у тебя номер? Полосатая кофта мелькает возле дверей, слышится вскрик какой-то девушки (видимо парень, по своей неуклюжести, зацепил или ударил ее). — Стайлз! — Скотт уже было кидается вслед за другом, пытаясь остановить хотя бы его, как когти впились ему в плечо, вызывая тупую боль. — Дерек, твою мать, что ты творишь? — Оставайтесь здесь с Айзеком, попытайтесь утихомирить… — Хейл посмотрел на напуганные лица, —…это стадо, никого из комнаты не выпускать. Если потребуется, — мужчина поджал губы, не веря в собственные слова и в то, что ситуация, при которой они должны были быть сказаны все же случилась, — используйте всю силу. — Ты ведь понимаешь, что мы так и не нашли Эллисон и Лидию? Теперь и Стайлз куда-то сбежал!.. — МакКолл взбешен. Он переживает и это выплескивается в бурю эмоций. Он не знает, что ему делать, где искать Арджент и Мартин. Он не слышит их присутствия. — Мы разделились, Дерек, хотя не должны были этого делать. Хейл и сам это понимает. Он знает, что игра уже частично проиграна. — Я пойду искать гиперактивного подростка, — тихо выдыхает он, пробираясь к выходу и страшась того, что уже не чувствует запаха Стилински, — которого давно нужно было приковать наручниками к батарее, — понимает, что это он сделает, как только пропажа объявиться.

***

Он сидел в подвале этого омерзительного дома. Он не помнил как нашел это место, как ввалился внутрь и почему сейчас лежит на полу. Он вдыхал протухший воздух, мысленно проклиная свое решение. Он вглядывался в темноту, боясь увидеть то, что станет причиной его последнего вздоха. Стайлз чувствовал собственное сердцебиение, понимал, что понемногу начинает подступать паника, которую он ненавидел в себе больше всего. Он пытался контролировать свое участившееся дыхание, которое с каждым вдохом вызывало тупую боль в грудной клетке и долбление в голове, такое, словно кто-то стоял над ним и бил в бубен, продолжая измываться над бедным парнем. Сердце прошибла острая боль, заставляя Стилински с силой схватиться за ткань, сжимая ее и желая сейчас вырвать тот противный орган, который напоминает о том, что он все еще жив. Он хотел сломать себе нос, а рот заткнуть кляпом, чтобы потоки воздуха не врывались в его тело, чтобы он мог успокоиться хоть немного. Перед глазами медленно плыло, вращалось, размывая очертания предметов. Само помещение ходило ходуном, из-за чего к горлу подступала рвота. Стилински сглотнул, приподнимаясь на руках и подползая к стенке. Ногу прошибла неистовая боль в области лодыжки, заставляя парня сдавленно заскулить. Складывалось впечатление, словно кожу расковыривают каким-то ножом, потом добираются до кости и молотком начинают долбить по ней, превращая ранее идеальную поверхность в сбор обломков, которые врачи вряд ли когда-нибудь соберут. — Черт… Только этого не хватало, — мысли в голове мелькали с такой скоростью, что было сложно уследить за сумбурным потоком, вот только одна все же выделялась на фоне остальных. «Больно… До каких же чертиков больно» Она переливалась всеми красками, вокруг нее взрывались фейерверки, не позволяя хоть на секунду отвлечься, на минуту забыть. Спина коснулась холодной поверхности, отчего по телу прошлись несколько рядов мурашек, причем не только в одну сторону, складывалось впечатление, что они уже решили не прекращать свой марафон и теперь бегали по кругу, заставляя мелко дрожать и сутулиться, дабы сохранить хоть малую долю спасительного тепла. Стайлз прижмурился, пытаясь рассмотреть хоть что-то в темноте. Дышать становилось все сложнее, руки начинали трястись, лоб прошиб холодный пот. «Нужно успокоиться» Судорожный вздох отдается болью в сердце, натягивает нервы до предела, тугим поводком стягивает горло. «Давай же, Стайлз… Ты сможешь» Пальцы пытаются стащить с себя кофту, мозг считает, что так станет легче, вот только все попытки тщетны. Он задыхается. «Все не может так закончится… Я же не…» В голове долбиться боль, которая разрывает все понимание, отнимает последние остатки разума. Стайлз уже чувствует, как сознание медленно покидает его, он чувствует, как слабнет его тело, пытается ухватится за реальность, но от недостатка кислорода это сделать практически нереально. Его прошиб последний вздрог, ресницы сомкнулись, а голова безвольно упала на грудь. Последнее, за что почему-то пытался ухватится изнеможенный недостатком кислорода мозг это: — Дерек…

***

Хейл с раздражением открывает очередную дверь и проклинает сегодняшнюю ночь больше, чем каждое полнолуние, когда ему приходится сдерживать свою сущность, хвататься за какую-то мысль, за кого-то, чтобы не потерять контроль. Сейчас ему даже полная луна кажется пустяком, учитывая то, что обыкновенный мальчишка вызывает процессы обращения быстрее чем космическое тело, точнее не он, а волнение за него. Дверь с грохотом впечатывается в стену. Красные глаза полыхают гневом, осматривая каждый сантиметр пространства. — Черт. Нет. Здесь тоже никого. Никого в чертовой пустой комнате, которая даже звенит от гребанной тишины и пустоты! Альфа громко рычит, отправляясь дальше по коридору. Его уже порядком потряхивает, кулаки с силой сжимаются, длинные когти впиваются в кожу, разрывая эпителий. Несколько каплей падает на деревянные доски, оставляя кровавую дорожку. Отдаленно слух улавливает голоса Скотта и Айзека, которые пытаются успокоить подростков, объясняют им, почему же нужно сидеть в одной комнате всем вместе. До ушей доносятся обрывки возмущенных фраз, чьи-то вскрики, звуки рыдания, но ни одного намека на раздражающий тембр Стилински, на его чуть спешный, непривычный говор. Это одновременно бесит и… пугает, и пока что Дерек не мог выяснить что же все-таки доминирует в его чувствах. — Стилински, тебе лучше отозваться сейчас! Он спускается на второй этаж, поочередно распахивая перед собой двери и грязно матерится, когда его встречает не радостный вскрик парня или раздраженный сарказм, что было бы привычнее, а только надоевшая тишина, что давит морально. Его уже немного потряхивает от того, что приходит ему в голову, какие кровавые картины он может застать в любой из этих комнат, какой ужас его может охватить и что он сделает после этого. Все это ярким вихрем отображалось в мыслях, строило разные цепочки неприемлемых действий и последствий. — Стайлз, ты ведь знаешь, что я не шучу! У меня нет чувства юмора, так что тебе лучше откликнуться, иначе, если я действительно начну шутить, то кому-то резко станет плохо! На первом этаже было непривычно тихо, учитывая, что всего часа два назад здесь царила атмосфера жуткого веселья и грохота. Хейл аккуратно наступал на половицы, пытаясь создавать меньше шума, чтобы его слух улавливал звуки намного лучше, но, видимо прогнивший пол, спрятанный под старым ковром, решал все по другому: он протяжно скрипел, трещал под весом, что удивляло еще больше, ведь такого раньше не замечалось. — Стайлз, не вынашивай мое терпение! Очередная дверь распахнута, пропуская в неприветливую обстановку. Темнота обволакивает все, что попадает в ее владения, и Дерека радует только то, что он может видеть все даже при таких обстоятельствах. До слуха долетает слишком странный звук, что больше напоминает кряхтение старика с одышкой. Мужчина медленно поворачивает голову, пытаясь понять откуда он все-таки доносится. «Слева» Взгляд влево. Ничего. Пустая стена. «Справа» Взгляд вправо. Ничего. Несколько кресел и стол с подносом напитков и несколько разбросанных украшений. «Прямо» Взгляд прямо. Ничего. Плотно закрытое, не пропускающее звуков окно, прикрытое занавесками. «Сзади» Взгляд взад себя. Ничего. Открытая дверь, ведущая в коридор, где мигает лампочка. Звук становится все более слышным. Удушающий кашель долетает до слуха альфы и он с ужасом узнает в тихом шепоте голос Стайлза. «Снизу» Взгляд вниз. Огромный ковер скрывает небольшое выступление посреди комнаты, его левый уголок слегка завернут, словно кто-то небрежно его оставил именно в таком положении, явно намекая, что там что-то спрятано. Вроде бы незначительная деталь, любой бы даже не обратил на такое внимание. Это сделали специально. Не долго думая, Дерек ухватился за ковер, быстро откидывая его в сторону. Маленькая дверца подвала в полу, как это раньше делали в старых домах, была закрыта на щеколду. Подозрений с каждой секундой становилось все больше, вот только тихое и хриплое: «Дерек», сорвало все на нет. Он делает все на инстинктах: открыть, ворваться, заметить. Он уже видит, как голова склоняется на грудь, а рука, сжимающая до этого кофту в области груди, безвольно падает на пол. Он чувствует, как со звуком шлепка конечности о бетон его сердце обрывается, а ноги, предательски дрожа, медленно несут его к Стайлзу.

***

Он ощущает вкус чужих губ на своих, поток воздуха, что гуляет по ротовой полости, наполняет его легкие, а потом как сильно кто-то давит на его грудную клетку. Его нос, когда сильные пальцы его не зажимают, улавливает легкий запах сосен и мяты, в голове сразу мелькает догадка о том, кто это может быть, а мимолетный взгляд только позволяет в этом убедиться: Дерек Хейл, который сейчас делает ему искусственное дыхание, а через несколько секунд опять пытается возобновить привычный темп его сердца. Руки в очередной раз касаются хрупких костей, с силой нажимают на грудную клетку. Стайлз чувствует как внутри все сжимается, пресируется. Стайлз слышит свой хриплый, сдавленный голос и вообще удивляется, что это он: — Дерек, мне больно… Ему стыдно. Он кажется себе слабым, беспомощным. Он кажется себе тряпкой, на которую противно смотреть. Самой рваной, самой грязной, самой противной тряпкой. Он чувствует себя таким под взглядом Дерека. Испытующим взглядом Дерека Хейла. Альфа помогает приподняться. Он слышит неравномерное дыхание, видит как ноздри с силой втягивают воздух, а лоб покрывается капельками пота. Мужчина не отпускает даже когда спина касается поверхности, придерживает за плечи и просто молчит, продолжая смотреть на бледное, перекошенное лицо. — Что?... — Стайлз пытается унять бешеный темп своего дыхания, из-за которого все кажется таким сумбурным, таким быстрым, таким… неправильным. Дерек не понимает, что он чувствует, глядя в испуганные карие глаза, слыша чуть участившееся сердцебиение. Он так же не понимает, что двигает им, когда он, сократив расстояние, с жадностью впивается в губы подростка, проталкивая свой язык между зубов и начиная блуждать по ротовой полости. Он не понимает, почему раньше не сделал этого, ведь со Стилински это почему-то было намного приятнее, чем с девушками, которые были до этого гиперактивного шалопая, а еще… Дерек не понимает, почему Стайлз прикрывает глаза и отвечает на этот поцелуй.