Гипноз

— Что говорите это такое? — Рокэ Алва внимательно разглядывал зажатую в пальцах золотую штуковину, подвешенную на массивную цепочку, похожую на лучистую звезду. Работа довольно грубая, но… — Да это, как его… амулет, который кагетские шаманы использовали раньше для ентого, как его… жабу их соловей… — Шеманталь прищурился, глядя на блестящую в руках маршала штуку, подыскивая нужное слово, — ну енто, когда человек свою волю теряет и действует по чужой указке. — Гипноз, — подсказал сидящий напротив Рокэ Эмиль, который тоже с интересом рассматривал занятную побрякушку, одну из тех, что адуаны выудили из груды золота, которое задумывалось использовать в сражении под Дарамой. — Точно! — щербато обрадовался полковник, — именно так, как вы сказали, господин валерист. Рокэ усмехнулся и игриво накрутил цепь на палец: — Чушь, — сказал он, — не верю я в подобные вещи. — Ну отчего же, Рокэ, — впервые вступил в беседу сидящий поодаль от компании генерал Вейзель, — мы очень многого не знаем, а в мире полно вещей, не поддающихся разумному объяснению, но это вовсе не значит, что их не существует. — О, а мне казалось, что вы, как человек глубоко верующий, в подобную ерунду не верите. Похоже, я ошибался, а в таком случае… — Алва стрельнул синими глазами в Курта, — мы просто обязаны эту вещь опробовать, господа. На ком-нибудь. Добровольцы есть? Как оказалось желающих не нашлось. — Что, неужели никто не хочет помочь мне развеять эти кагетские сказки? — фыркнул Рокэ с долей досады. Шеманталь отводил глаза. Курт отказался твердо, без смущения, оно и понятно, в его возрасте подобные развлечения совсем не к лицу. Эмиль отшутился, заявив, что на кавалеристов и оленей гипноз не действует. Коннер спешно занялся разливом касеры по стаканам. Отец Бонифаций сказал, что подобные вещи от Леворукого и ему, праведному олларианцу, сан не велит идти на такие эксперименты. — Я разочарован, господа, — Рокэ рассмеялся, но разочарованным он не выглядел, — что неужели никто? И в этот самый момент у входа в маршальскую палатку зашаркало. — Входите уже, юноша, — крикнул Рокэ и глаза его довольно сощурились, — не стоит топтаться за дверью, тем более, что вы как нельзя вовремя. Мне очень нужна ваша помощь, Ричард. Спустя мгновение в палатку вошел Ричард и тут же смутился, так как все собравшиеся разом на него обернулись. — Вы готовы мне помочь? — вкрадчиво спросил Рокэ сжимая лучистую золотую звезду в узкой ладони. — Конечно, монсеньор, — мальчишка подошел к своему эру, не ожидая подвоха. Еще бы, не станет же Алва обижать его в присутствии стольких людей. Савиньяк, догадавшись в чем дело, глянул на Рокэ с укором. А Вейзель, так тот и вовсе попросил: — Рокэ, не нужно! — Да бросьте, Курт, — мягко улыбнулся Авла, подошедшему к нему Дикону, — это всего лишь эксперимент. Вы ведь не боитесь, верно, юноша. — Чего не боюсь? — Дик очаровательно хлопнул глазами, ловя улыбку эра, и тихонько млея от нее, — то есть, конечно нет — я ничего не боюсь. — Вот и славно, садитесь, герцог, — скомандовал маршал. — Куда? — уточнил Ричард, поискав глазами вокруг, но подходящего для себя места не найдя. — Да хоть вот… — Рокэ хлопнул по подлокотнику своего кресла и Дик, чуть помедлив, слегка зардевшись, уселся, куда было велено. — Да ему и никакого амулета не нужно, — чуть слышно прошептал Эмиль, усмехаясь, — он и без того, как зачарованный. Рокэ тем временем ухватился поудобнее за цепочку и поднес амулет к лицу Ричарда. — Так. Превосходно… А теперь, расслабитесь, смотрите на звезду и слушайте мой голос, — мягко произнес Алва начиная медленно раскачивать амулет перед носом своего оруженосца. Тот внимательно следил глазами за золотой искрой, мотающейся на расстоянии выдоха от его лица и послушно расслабился. Рокэ улыбнулся. В палатке воцарилась тишина и все, кроме Вейзеля, увлеченно наблюдали за происходящим, Курт же, был явно недоволен происходящим, но перечить маршалу не стал, просто сурово свел брови, поднялся и пошел прочь. — Слушайте мой голос, юноша. Ваши руки наливаются свинцом, ваше тело тяжелое, веки тяжелеют… — ворковал Рокэ, наблюдая, как очи оруженосца послушно закрылись. Отлично. — Сейчас я досчитаю до трех и вы… ммм… откроете глаза и красиво, с чувством споете нам: «Создатель храни Талиг». Раз… Два… Три… Ричард распахнул осоловевшие глаза и… запел. Громко, чисто, удивительно по-мальчишески красиво. Рокэ даже поразился, какой, оказывается, у его юноши голос, а он и не подозревал. Когда гимн закончился, в палатке раздались нестройные аплодисменты и гул голосов. Рокэ хмыкнул — амулет работал. Стал бы Окделл по доброй воле так добросовестно и искренне распевать ненавистную всем Людям Чести песню? Нет, конечно. Значит выходило занятно. Алва глянул на замершего Дикона. — Чтобы ему еще велеть? — маршал задумчиво обвел взглядом собравшихся, — у кого какие будет предложения? — Пусть полает, аки Лово, — хмыкнул Шеманталь. — Или поскачет зайцем, — в тон другу, оскалился Коннер. — Ну, господа, Ричард все-таки герцог… — Тогда пусть изобразит нам что-нибудь героическое, — предложил Эмиль, вероятно полагая, что подобное вряд ли может унизить Повелителя Скал. — Героическое? — Рокэ удивленно глянул на Савиньяка. — Ну… или что-нибудь воинственное, — пожал плечами генерал, — меня иногда в вашем оруженосце, господин маршал, раздражает его, как бы это сказать помягче, робость что ли. — Думаете? Ну что ж… — Рокэ снова раскачал кагетскую звездочку перед носом Дика. — Слушайте мой голос, Ричард. На счет три, станьте для нас… ну например…бирисским барсом. Сумеете? Дикон, разумеется, ничего не ответил. Но когда Алва произнес: «Три!», весь облик мальчишки как-то неуловимо изменился. Расправились плечи, чуть вздернулся подбородок, взгляд приобрел очень недобрый блеск. Пока Рокэ любовался произошедшими с юношей переменами, тот вдруг резко встал, чуть дернул головой в сторону и… Никто не успел среагировать в полной мере, когда лицо юноши вдруг исказилось выражением жгучей ненависти, и он, в мгновение ока, схватив с маленького походного столика бутыль с касерой, швырнул ее в жаровню. Стекло треснуло. Пламя, подпитанное спиртом, взвилось, почти обжигая греющихся около жаровни людей, а Ричард, воспользовавшись случившейся суматохой, не теряя ни секунды, выкрикивая слова на чужом, непонятном Ворону языке, бросился прочь из палатки. Рокэ, сообразив в чем дело, кинулся за оруженосцем, но запнулся о сбивающего пламя, со своей вспыхнувшей сутаны, отца Бонифация, и едва не растянулся перед самым порогом. — Квальдато цера! — взревел Алва… — Доигрались, — зашипел Савиньяк, тоже кидаясь к выходу. — Создатель… спаси и сохрани обезумевшее чадо, — пьяно причитал Бонифаций, которому все же удалось погасить пылающую одежду. Искать Ричарда в темноте оказалось ой как непросто. Алва немедля привел в боевую готовность весь, заснувший лагерь и под страхом расстрела запретил солдатам причинять вред сбежавшему герцогу. Не вдаваясь в долгие объяснения, маршал сообщил людям только о том, что его оруженосец не в себе и может быть опасен, но велел брать мальчика живым и только голыми руками, так, чтобы ни один волос с головы юного Окделла не упал. Адуаны искали Ричарда вместе с Лово. Эмиль, с небольшим отрядом обшаривал ближайший лесок. Генерал Вейзель, узнав о том, что случилось, только поджал губы и сообщил о том, что у него было дурное предчувствие по поводу глупой затеи с амулетом, мол, негоже играть такими силами. Теперь, пожалуй, Рокэ был с Куртом согласен. Но сделанного не вернуть. Оставалось лишь одно — разыскать юношу и вернуть его в себя, пока тот никого не порешил или не причинил какой другой вред себе или окружающим. Но каков! Алва, несмотря на случившееся, едва сдерживал улыбку. Ричард-барс будоражил воображение. Вот только где его теперь искать? Рокэ хотелось надеяться, что Леворукий не дернет мальчишку сбежать во вражеский лагерь, который загипнотизированный Окделл мог посчитать своим, где его, оруженосца Первого маршала Талига, определенно не ожидало ничего хорошего. Алва метался по взбудораженному словно развороченный муравейник, лагерю, отдавал приказы, велел выставить плотное оцепление по периметру, так чтобы за границы не смогла выскользнуть даже летучая мышь. А когда, уже серьезно волнуясь и ругая себя за глупую выходку, Рокэ устало привалился к одному из деревьев, на него сверху что-то упало. Тяжелое, горячее и злое. Оказавшись на траве Рокэ, с силой отводя от своего горла сверкающий сталью знакомый кинжал, поймал взгляд, горящих дикой злобой, серых глаз. Окделл шипел что-то на бирисцком наречии и явно желал перерезать главному врагу барсов горло — фамильным клинком надорских герцогов. — Когда я скажу: «Три», вы снова станете самим собой, Ричард, — сдавленно просипел Алва, от всей души надеясь, что это сработает и без золотой звезды, которая осталась лежать где-то на полу его палатки. Окделл напирал и Рокэ, поторопился со счетом. — Один… Два… На счет «три», давление ослабло, и очнувшийся юноша растерянно и удивленно моргал, все еще лежа на своем эре и прижимая к горлу Рокэ отцовский клинок. — Дикон? — позвал его вздохнувший с облегчением Алва, — Это ведь ты? — Монсеньор? — лицо юноши отразило испуг и непонимание, он покрутил головой и скатился с распластанного на траве, растрепанного маршала, — что происходит? Как…я… — Все хорошо, Дик, — Рокэ сел тяжело дыша и отряхиваясь, — вы чудно справились со своей задачей, юноша, а заодно продемонстрировали мне свои скрытые резервы. Кто бы мог подумать… Алва почти с уважением глянул на сжатый в руке Дика кинжал и чуть дернул плечами, вспоминая какой силой обладал обратившийся в барса юноша. Еще бы чуть и здравствуй Закат. — Эр Рокэ, я не хотел… — Дикон проследил за взглядом Алвы и дрожащими руками поспешно спрятал кинжал за пояс, — клянусь вам! — Разумеется, не хотел, — усмехнулся маршал, поднимаясь на ноги и протягивая руку Дикону, помогая подняться и ему. — Но я благодарен вам, герцог, за то, что вы напомнили мне о том, что не следует недооценивать старых сказок и юных оруженосцев.