Миллион причин, почему

Наверное, Чанёль мог бы вообще не замечать Кёнсу с его большими детскими глазами и губами в форме сердца. Наверное, Чанёль мог бы не улыбаться каждый раз, когда растерянный взгляд Кёнсу натыкался на него. И, наверное, Чанёль мог бы и вовсе не смотреть на этого Кёнсу. Наверное. Но жизнь распоряжается иначе. Когда Пак, запуганный преподавателями первокурсник, приходит в столовую, то замечает Дио сразу же. Парень сидит прямо у дверей, то и дело кидая на улицу хлеб со своего подноса собравшимся птицам. Старшекурсник тихо смеётся над голубями, наблюдая, как они пытаются делить добычу. А Чанёль наблюдает за Кёнсу, тогда же осознавая, что пропадает совсем. Сехун замечает и понимает всё сразу, не в силах попытаться втолковать другу, что это просто до невозможности глупо. Кёнсу нелюдим, он на своей волне, иногда говорит сам с собой и по коридорам передвигается вприпрыжку, всегда с улыбкой на лице. Чанёль не может в толк взять, почему Сехун пытается выставить это недостатками, так как в его затуманенных наваждением глазах это милые странности, выделяющие Дио среди прочих. Это одна из причин, по которым Чанёль может его любить. Первый раз они говорят в столовой, когда Пак решается сесть к старшекурснику за стол. Тот сначала не замечает пополнения в своей скромной компании, но, как только птицам прилетает лишний кусок хлеба, До оборачивается, неверующе смотря на незнакомца с красивыми оттопыренными ушами. «Отламывай поменьше, у них всё-таки нет ножей», — первая фраза, что младший слышит из уст своего предмета обожания. Он запишет её на ярко-зелёном стикере из ещё не открытой новой пачки. Кёнсу — мечтатель и выдумщик. Когда Чанёль вызывается проводить его до дома в один из дней, Дио ставит условие: идти только по бордюру. Он каждый день уходит именно так, своеобразная игра, придуманная давным-давно. Пак удивляется, но соглашается. Парни переговариваются время от времени, но по большей части оба сосредоточены. Кёнсу — на бордюре, а Чанёль — на впереди идущем человеке, который слишком старательно играет. Умение сфокусироваться на определённом деле — ещё один плюс, за который можно любить До Кёнсу. Очередной зелёный стикер в коллекцию. Кёнсу чужды человеческие страсти. Он с явным упорством доказывает Паку, что любовь — чувство, которое бывает не у всех, на что тот лишь теряется, потому что говорить с предметом своей любви о таком — не предел мечтаний. Когда До начинает обосновывать свою позицию, Чан в успокаивающем жесте кладёт одну руку ему на плечо, и старший останавливается. Умение сдержаться в определённой ситуации — новое выявленное достоинство. Кёнсу тяжело изменить себе. Даже идя рядом с другом он иногда может говорить с собой, высказывая дельные размышления, которые Чанёль слушает. Внутренние монологи Дио и его самобытность — причина. А ещё причина в том, что, когда Пак из растерянности не может вымолвить ни слова, потеряв свою мысль, Кёнсу смотрит по-доброму, терпеливо ждёт, не высказывая потом каких-то замечаний по поводу потери времени (так делает мама Пака). Сехун любит слышать рассказы Чанёля о До Кёнсу, потому что о последнем обычно ходят лишь ложные байки, внимать которым просто глупо. Он понимает, что друг поистине увлечён, и, наверное, его это радует, хотя напрямую Паку он этого не говорит. Чанёль заявляет, что о Кёнсу можно составлять многотомные романы, основываясь хотя бы на ярко-зелёных стикерах, что заполнили всю квартирку младшего. Сехун лишь улыбается. А вот Кёнсу перестаёт улыбаться в один из дней. То было после недельных каникул, когда Пак уезжал с родителями к морю и связь с другом не поддерживал. На все вопросы До отвечает сухо, а некоторые и вовсе пропускает мимо ушей, слишком погружённый глубоко в себя. Чанёлю странно, Чанёлю страшно, Чанёлю жутко видеть обычно беззаботного Кёнсу таким. Ведь ему чужды человеческие страсти, он сам это говорил, разве нет? В этот же день причина объявляется в университете, подъезжая к входным воротам на мотоцикле. Кёнсу со вздохом смотрит на водителя, который, сняв шлем, выглядывает кого-то в толпе выходящих студентов. Чанёль наблюдает за Кёнсу с опаской и подозрением, внутри боясь, что его собственные предположения правдивы, но в скором времени на мотоцикл к Ким Чонину забирается Лухан, в спешке надевающий шлем, и оба они уезжают. Кёнсу смаргивает слёзы, а Чанёль сжимает кулаки. Теперь говорит больше Сехун, стараясь всячески отвлечь друга от самой волнующей того темы. Получается откровенно плохо. Мало того, что Чанёлю паршиво самому, он ещё и чувствует небывалую боль своего любимого, который совсем угас. Конечно, старший всё ещё сидит в столовой у дверей, но те закрыты. Холодно. Стоит ли говорить, что птиц тоже больше никто не кормит? Когда ты чего-то очень сильно хочешь, то к тебе это рано или поздно придёт. Чанёль всегда в это верил и думал, что когда-то это станет работать и на нём, но, видимо, не суждено. В тот день он, зайдя в столовую, первым делом видит Кёнсу, что сидит, закутанный в шарф, и кормит голубей хлебом. А рядом с ним сидит Ким Чонин, посмеивающийся и то и дело дотрагивающийся до его руки. Чанёль со звоном роняет пустой поднос. С Кёнсу слишком быстро спадает лёгкий дым эйфории. Он слишком быстро успевает насытиться Ким Чонином, который слишком быстро перестаёт быть таким отдалённым и таким заманчивым. Ким Чонин слишком быстро теряет доверие, и Кёнсу просто разворачивается, с сожалением взглянув в последний раз в глаза удивлённого и раскаивающегося Лухана. Ему жаль этого невинного оленёнка, который, видимо, совсем не понимает, с кем связался. А Дио только после открывшихся на мир глаз замечает, что рядом кого-то не хватает. Кого-то высокого, с оттопыренными ушами, похабными шутками и тёплым взглядом. На удивление, в институте его вообще не обнаруживается. Сехун подходит к До, молчаливо вручая ему свой запасной ключ и записку с адресом. Кёнсу страшно, как никогда. Он поднимается по лестнице, внутри себя успев обдумать чуть ли не всю свою жизнь. Дверь открывается плохо, на неё нужно с усилием надавить. Как только это происходит, парень спиной вперёд проходит внутрь, закрываясь, и поворачивает голову, тут же замирая. С коридора начинается что-то непонятное. Все стены завешаны ярко-зелёными стикерами, и Кёнсу неловко проводит по ним руками, идя дальше, словно погружаясь в волшебный мир. Он не знал, что бывает так. Каждая комната была полна этой бумагой, и на каждой были написаны какие-то фразы. До с первого взгляда узнаёт знакомый почерк. «За красивую родинку у левого локтя» «За то, что отпивает совсем горячий кофе, не давая ему остыть» «За зашитую футболку» «За звонки родителям каждый вечер» «За то, что любит голубей больше, чем своего попугая» «За приятельское общение с преподавателями» «За глубокую трещину на нижней губе» Кёнсу читает фразу за фразой, с новой становясь всё мрачнее. Ему становится трудно видеть из-за пелены наворачивающихся на глаза слёз. Он падает на пол, закрыв лицо руками. Почему он такой слепой? Где Чанёль? До понимает, что сейчас хочет обнять его сильно-сильно. Входная дверь с грохотом открывается, Дио слышит недолгое копошение в коридоре. Чанёль возникает в дверном проёме, но в его при виде старшего возникает глазах не радость, а испуг и какой-то трепет. Кёнсу вскакивает, подходя к нему и заключая в крепкие объятия, а Пак стоит какое-то время неподвижно, не веря совсем, что это взаправду. Оба плача, они стоят так долго-долго. И вместо сорванных роз на их свадьбе будут падать дождём зелёные стикеры.