Летаргический сон: Жизнь После

9.56. Квартира Каспаряна. Юра курил у открытого окна, печально вглядываясь в прозрачную прохладу Петербурга. За всю ночь он практически не сомкнул глаз: спокойствие ребенка для него было гораздо выше, чем собственный сон. Эту тишину, философию одиночества и умиротворение за поглощением табака прервал детский топот — в комнату влетел взъерошенный после сна Дима. — Дядя Юра, я проснулся! — прокричал он радостно, потянувшись и залив своей улыбкой всю комнату, словно солнечный лучик. Все проблемы мгновенно забывались, как будто волшебник взмахнул палочкой. Юра тут же отложил сигареты в сторону и с улыбкой взял ребенка на руки. — Выспался? Тебя никто не разбудил? — спросил он. Мальчик отрицательно покачал головой с улыбкой. Юра поцеловал его в макушку и начал щекотать мальчика, чтобы еще повеселить его. Димка захохотал заливистым детским смехом. — Так-так, ну все. Давай пойдем умываться, одеваться и будем завтракать. — сказал Юра, все-таки заканчивая свои игры. — Не хочу. — сказал Димка, посмотрев на него, кажется немного грустно. — Как это не хочу? Будешь у меня трубочистом? Смотри, даже Клякса сидит, умывается. — сказал Юра, показывая мальчику на собаку, отряхивала мордочку после погружения в миску с водой. -Ну, Клякса! Что ты делаешь! Нельзя так! Дима заливается смехом. Он чувствует себя вполне уютно даже здесь, не капризничает, и вообще ему хорошо. — Ну что, кто-то еще хочет быть грязнулей? — спросил Юра с улыбкой, глядя на ребенка. Димка машет головой. Каспарян подхватывает его на руки, сажает на плечи, и несется с ним в ванную. Заботливо помогал ему, потому что ребенок не доставал до раковины. В результате они веселились и плескали друг друга водой. Во время одевания Димка тоже решил повеселиться от души: разбрасывал свою одежду, хохотал, бегал от Юрика, не давая ему помочь одеть его. Но от Каспаряна сбежать не удалось. Ему все же удалось одеть на ребенка футболку, штаны и носки. Еще и кофту, чтобы Димка не замерз. Завтрак они тоже готовили вместе, потому что Димка постоянно пытался подсказать Юре, стоя на стуле рядом с ним около столешницы, как делала мама — пекла блинчики, украшала их бананами и шоколадом. При чем Димке очень понравилось рисовать смешные рожицы с помощью тюбика с шоколадной пастой. Вышло очень неплохо. А Юра пока готовил ему и себе чай. — Вот бы мама сейчас посмотрела и сказала, какие мы молодцы! И папа Женя! Мы бы и их накормили завтраком! — комментирует Димка, наблюдая за Юрой, а потом интересуется, — А мы пойдем гулять? — Если дождик не пойдет. — подмигивает ему Юра и ставит завтрак на стол. Переносит Димку вместе со стулом за стол и они садятся завтракать. Димка уже радуется в ожидании прогулки, чуть ли не прыгает сидя на стуле. — Давай, кушай, кушай. -говорит ему Каспарян, -Не балуйся. — А ты не уйдешь от меня? — спросил ребенок обеспокоенно. — Никуда. -подтверждает Юра, продолжая завтракать. Потом он видит как мальчик сосредотачивается, кое-как управляясь вилкой, и спрашивает: — А мама и папа Женя скоро придут? Юра вздыхает. В одиночестве без присутствия Полины и Леши его самого чуть ли не триггерит от подобных вопросов. — Малыш, они скоро придут. Просто пока тебе нужно побыть здесь. Так бывает. Они тебя очень любят. Они никогда не оставят тебя одного. — все же отвечает он, спустя несколько минут тишины и сборов с мыслями. — Правда? — спрашивает Димка. — Правда. — снова подтверждает Юра. Димка дотягивается со стула и обнимает его. Сейчас Юра ощущал в полной мере, что самое дорогое, что может быть: чувствовать детское тепло, стук детского сердца, которое было очень ранимым, а душа ребенка очень тонкая, как паутинка паучка, — раз и может сломаться. Не хотелось говорить ничего. Мальчик отпустил его из объятий и снова продолжал завтракать и заодно уже стал трещать Юре о том, как он ходит в садик, как с ним играет папа Женя, как его любит мама, какой дома хороший котик Шарлик и какие у него замечательные крестные — Леша и Полина. Юра не скрывал улыбки, слушая его. На душе от чего-то становилось тепло и радостно. Этому не помешал даже голос Айки из коридора: «Юра, я дома!». — А я не поняла, что ты меня не встречаешь? — изумленно сказала она, войдя в комнату. Но как только увидела Димку, сразу же замолчала, а выражение ее лица исказилось. Юра даже не стал догадываться о дальнейшем исходе, потому что четко знал, что сейчас будет очередная нотация. Он стоял и пил чай, наблюдая за ребенком. — Что этот сирота здесь делает? Почему он все еще не в детдоме? -спросила она, измеряя взглядом мальчика. Юра молчит, делает вид, что все так должно быть, а она просто забыла. Дима смотрел на них, решая не перебивать разговор взрослых. Смотрит то на Юру, то на Айю, к которой он всегда очень долго привыкал. — Я вопрос задала, Юра. Соизволь ответить и объяснить, какого черта происходит в нашей квартире и нашей семье! — снова требует девушка, от абсолютно уже невозмутимого Юры, поглощенного всего чаем. — Дима поживет у нас. Полине нужно немного отдохнуть. Они его скоро заберут. — отвечает он наконец. -А со мной посоветоваться ты не хотел? — начала она возмущенно. -Айя, давай не будем. Сейчас это не имеет никакого значения. И это не ОН, у него имя есть — Дима. Ему сейчас нужна помощь каждого из нас. — сделал замечание Юра, но как бы спокойным тоном, чтобы не пугать ребенка. -Меня это не волнует! -Пожалуйста, успокойся. Дома ребенок. — снова просит он. Оборина осеклась и стояла с открытым ртом, не зная, что ему сказать и как возразить его самовольству. Казалось бы, ребенок должен разрядить обстановку своим задорным характером, но и этого не вышло. -Дядя Юра, я позавтракал! Спасибо! — радостно закричал Димка. -Какой ты у меня молодец! Будешь теперь большим-большим! — сказал Юра, поцеловав его в макушку. — Вкусные блинчики хотя бы? — Да! И банан! И шоколад! — воскликнул тот, соскочил со стула и убежал играть с таксой. — Блинчики?! — изумилась Айка, как будто свалилась с луны и никогда не думала, что Юра может что-то готовить, хотя немного раздражалась уже от того, что он даже блюда Маяковской готовит. -Ну да. — ответил тот спокойно, считая, что ничего удивительного в этом нет. И возможно дальше было бы ее глупое возмущение о том, что он реже стал готовить для нее, но Юра услышал, что звонит его телефон. Поставив кружку на стол, он вышел из комнаты. Айя равнодушно смотрела на ребенка с собакой и наводила себе чай. Было даже удивительно, как у нее ни одна мышца в сердце не сжималась, глядя на Димку. Она не испытывала ни малейших эмоций и чувств, глядя на него. И уж точно не хотела с ним заводить даже самый короткий разговор. -А дядя Юра сказал, что мы пойдем гулять с ним! А еще я буду большим, как папа! — начал Димка. Девушка выдавливала из себя улыбку, глядя на него. Юра продолжал ходить по квартире с телефоном. Закончив разговор, он сразу же вернулся на кухню. Щелкнул Димку пальцем по носу. Ребенок звонко захохотал. Юра с улыбкой на лице, с какой-то легкость на душе, снова ушел курить. Айя Оборина: Он удивительно напоминал Юру. Глазами, бровями, ямочками на щеках, которые расплывались у него во время улыбки. Такой тоже интеллигентный брюнет! Меня это раздражало! Если меня раньше мог отдернуть Женя, или сделать замечание Юля, то сейчас мне не мешал никто. Юра отвлекся на сигарету. — Мой папа — музыкант! Он играет музыку! Когда он уезжает играть музыку, мы с мамой его всегда ждем! Папа приезжает и очень меня любит и из садика забирает! Он мне игрушки покупает! — радостно и с выражением рассказывал Дима Айе, когда она спросила про что-то про папу, мол, дети же должны знать своих родителей. -Я его очень люблю! Когда папа дома, то мы с ним ждем маму с работы! Он со мной играет, гуляет! Мы смотрим мультики! А еще мы вместе играем «бум-бум»! Я папе помогаю! Я люблю своего папу! Айя мерила взглядом Юру. Смотрела то на его лицо, то на лицо Димы. Вычисляла черты лица, чуть ли не расстояния от носа к губам, между глазами, форму подбородка, расположение и форму ямочек, прическу, рост волос. В общем, целый фоторобот! Готовилась уже что-то сказать Юре еще, чтоб подлить масла в огонь. Тут уже не выдержал сам Юра, который заметил ее намеки. Очередная выходка, чтобы заподозрить его в обмане, снова приплести Маяковскую, и разбавить вот это все ребенком. — Айя! Хватит! Я прошу тебя, отстань от ребенка! — сказал Каспарян, выкинув окурок. — Юр, хватит делать из меня дуру! — продолжала она, не унимаясь. — Айя, хватит! Перестань кричать при ребенке! — сделал замечание Юра. — Давай! Всех переводи сюда внебрачных, незаконнорожденных детей! У нас же проходной дом, а не квартира! Приют для сирот! — продолжала он выяснять отношения, — И этого сюда притащил! Тебе что, проблем мало? -Айя! Я кому сказал! Не смей так говорить! — сказал он. Димка поглядывал на них испуганным взглядом. Казалось бы, еще немного и он заплачет от этой ругани и криков, которые окружают его. Он не выносит этого. Юля и Женя старались всегда сдерживать себя и не ругаться при ребенке, чтобы не травмировать его. Иногда это получалось, иногда нет. — Он уже поел, так что пусть будет добр, уступит место взрослым для разговора, а не сидит на полу с собакой, распустив свои уши! — сказала она. Димка не выдержал такого шума и ругани, заплакал. Соскочил со стула, убежал в комнату. Юра зыркнул на Айю, которая была вполне довольна ситуацией. -Успокой его уже! Чего он орет! — сказала она, как ни в чем не бывало присаживаясь на стул вместе с кружкой чай, начиная принципиально листать журнал, лежащий на столе. Юра, сжав челюсть, поджав губы от зла и не сказав ни слова, пошел к ребенку в комнату. Димка упирался в стену и плакал. Лицо ребенка становилось красным. — Где моя мама? Я боюсь! Где мама! — спрашивал он, глядя на Юру мокрыми глазами. Каспарян присел рядом с ним на корточки, обнял его, прижав к себе, и старался успокоить его, поглаживая по спинке. Но сам не верил в то, что он говорил, потому что прекрасно понимал, что потерять мать, а тем более находиться в неведение всего, что происходит, очень тяжело, тем более для такого малыша, как Димка. -Тише, тише. Не надо плакать. — говорил он, поглаживая его по спинке. — Я боюсь… — говорил Димка, хныча у него на плече. — Чего ты боишься? А ну, давай рассказывай. — спрашивает Юра, стараясь его утешить. — Та тетя на тебя кричала. Я боюсь. Она плохая. — ответил мальчик, вжавшись в Юру и не желая отцепляться. Тот стирал слезы с лица малыша. -Не бойся. Айя больше не будет кричать. Я тебе обещаю. А если она будет баловаться, то мы ее поставим в угол. Хорошо? — сказал Юра, глядя на него. -Хорошо. — подтверждает Дима. А потом снова спрашивает, -А мама скоро придет? Юра тяжело вздохнул. — Скоро, малыш, скоро. Пойдем на кухню. Там Клякса уже тебя заждалась. И тетя Айя, которая больше не будет на меня кричать. — пообещал он. Протянул руку. На самом деле и не надеялся, что ребенок откликнется, ведь он напуган. Но мальчик сам взял его за руку, и они вместе отправились на кухню. Айя смотрела на них. В ее глазах красовался вопрос с видом: «Почему этот ребенок все еще здесь?», который она так хотела произнести вслух, но своей речью ее опередил, как ни странно, Юра. -Меня сейчас меньше всего волнует твое мнение. Хочешь ты этого или нет, но этот ребенок будет жить у нас! Сколько нужно, столько и будет жить! И ты будешь относиться к нему, как к родному! Меня не волнуют твои принципы, поняла? У ребенка тяжелая ситуация в жизни, ему нужна адаптация! И я не позволю тебе орать на него! Поняла?! — сказал Юра, подойдя к ней вплотную, чтобы не показывать недовольство и зло при ребенке. Девушка аж передернулась от страха и была ошарашена таким заявлением. Пребывая в легком шоке, она кивнула головой, согласившись с ним. Юра отошел от нее. -Дим, подойди, пожалуйста, сюда. Айя хочет тебя обнять. — сказал Каспарян. Айя пренебрежительно смотрела на него. Димка робко двинулся к ней. Девушка ошеломленно обняла ребенка и прижала его к себе. Юра специально это сделал, чтобы та почувствовала ребенка, ощутила биение его сердца, этот детский запах волос и тела. Казалось, ее сердце и вправду растаяло. Она даже поцеловала Димку в нос. -Димуль, прости меня. Я не хотела тебя обидеть, -сказала она, -Хочешь конфетку или яблоко? -Не хочу. -ответил тот. -А что ты хочешь? -спросила она, поправляя ему челку. -А я хочу, чтобы мы играли! А еще мы с дядей Юрой гулять пойдем! А ты пойдешь с нами? Дядя Юра сказал, что пойдешь. -сказал он. -Пойду. — улыбнувшись ответила она, посмотрев при этом на Юру. У того от облегчения, будто камень свалился с души. И дальше все было хорошо: Димка ходил за Айкой, которая готовила обед, и разглядывал все продукты, даже помогал ей складывать все в кастрюлю для тушения; играл с Кляксой, бросая ей мячик; периодически подходил к Юре. Если тот сидел с газетой, то он просил его читать ему вслух. Тогда Каспарян сдвигал очки на нос и с деловитым видом начинал повествование. Если же Юра сидел с гитарой, то Димка просил что-нибудь сыграть ему. Музыка в этом маленьком человечке кипела с самого рождения. Каспарян улыбнулся и заиграл что-то красивое, мелодичное. Димка прижался к нему и следил за каждым его жестом, движением рук. Потом дошло и до Алюминиевых огурцов. И чего еще Юра только не играл. Малыш то веселился, то притихал и слушал. Юрка что-то напевал, а тот смеялся. Потом он его знакомил с гитарой, пытаясь чем-то занять. Димке было интересно все. Он с самого детства очень любознательный. Айка, которая не дозвалась их на обед, застыла у входа в комнату, засмотревшись на них. Девушка старалась не спугнуть их. Что-то дрогнуло в ее сердце, и оно заколотилось сильнее. Что-то заныло до боли в груди. Айя с трудом сдерживала слезы. Какие-то странные чувства и ощущения возились в ее душе. Чтобы не мешать, она все же удалилась оттуда и еще долго курила у окна. Весь этот день прошел насыщенно. Димке не давали заскучать. Он обитал везде, а его смех разливался по квартире, словно звонкий ручеек. Вместе они ходили гулять. Юрка был счастлив. Обнимал Айку, которая была всегда рядом, нежно целуя ее в щеку. Вместе они наблюдали за Димкой, который носился за собакой. Это давало возможность хотя бы немножко отойти ужаса предыдущих дней, хотя и беспокойные души все так же томились, и иногда казалось, что еще сильнее стягивались тесными жгутами.