Не родной панк

      Ухмылка на лице Ивлиса. Его движение вперед, как всегда уверенным шагом. Всё было до боли знакомо. Дрожь по всему телу. Она схватилась руками за косяк двери, но и это не спасло её от падения на колени. Ноги предательски ослабли. Её трясло. Ужас заполонил всё сознание, вымещая все желания и эмоции. Она снова перед ним. Одна. В окружении врагов. Взгляд застыл на одной точке — приближающейся фигуре Ивлиса впереди неё.       Словно в тумане до неё донесся возглас Эмальфа — Не приближайся к ней! Она мало что могла сообразить. В голове было пусто. Сознание постепенно уплывало, оставляя тело на волю судьбы. Скоро она должна была впасть в некое подобие транса. Чувствовать своё тело, но не признавать его. Видеть то что происходит, и не придавать этому значения. Она всегда так делала, когда видела эту приближающуюся фигуру. Каждый раз… Звук удара.       Йосафайер почти забылась. Она балансировала на грани реальности, с каждой секундой погружаясь в свой мир глубже, но тут её внимание привлекло нечто. Девушка подняла взгляд. Что-то возвышалось прямо перед ней. Эмальф стоял вытянув сжатую в кулак руку вперед. Ей не было всё видно, но отчетливый звук упавших каплей крови на пол разрушил тишину. Она словно зачарованная смотрела на них. На безумно чистом полу алели капли крови. Словно обезумевший художник закончил свой труд, поставив на нём две неясные точки. Их не должно было здесь быть. Это была не та картина, что должна была вырисоваться в ближайшие минуты. Ивлис медленно поднял руку к разбитому носу. Ещё не полностью осознав произошедшее, он кончиками пальцев коснулся раны. Из носа неспешно капала кровь. Неясные очертания крови, растекшейся по двум пальцам — вот что сейчас отражалось в глазах дьявола. Глупая ухмылка, скорее безумная и пугающая, нежели вызывающая смех. Это было подобно вспышке. Быстрый, резкий и очень сильный удар, нацеленный на лицо Эмальфа. Всё казалось бы должно было закончиться здесь. Любые протесты, любые оговорки и тем более попытки сопротивления. Но была и еще одна вспышка — блеклая, бледная и маленькая, каким-то чудом, а скорее магией, оказавшаяся перед Эмальфом. Словно в замедленной съемке по светлым волосам растекалось красное пятно. Небольшое, но достаточное чтобы поразить Йосафайер до глубины души. Хрупкое тельце даже не упало, осело на пол, подобно пеплу. Голова девушки извернулась под неестественным углом. Сквозь зияющую рану проступали осколки кости. Девчушка, без сомнения, умерла сразу, как был нанесен удар. Разница в уровне способностей была видна на лицо. У ангела не было и шанса выжить. В то время как Эмальф мог бы пережить такой удар. Последний стоял в ступоре, уставившись на тело своей бывшей прислуги. Со стороны послышался глухой хрип Йосафайер: — Нет… Нет, такого не может… Нет… — она повторяла это раз за разом. Всё быстрее впадая в невменяемое состояние, девушка поползла к трупу. Ивлис даже не обратил на труп внимание. Просто шагнул вперед, пиная тот вперед, прямо к ногам Эмальфа. Приблизившись к уху демона он прошипел: — Ещё одна такая выходка и ты, как и твой мусор, помрёте так же быстро, как и твоя служанка. Держи свой поганый язык за зубами и не забывай где твоё место, поганая шавка! Я давно подозревал, что эта свиноматка пошатнула твою верность мне. Не разочаровывай меня.       Ивлис развернулся на каблуках и направился в сторону выхода. Никакого желания оставаться в этом рассаднике предательства и всех тех светлых проявлений в демонах, что он ненавидит, не было совершенно. Эмальф стоял в ступоре, еще не веря тому что произошло. Его слегка трясло. И он бы еще долго простоял в прострации, если бы нечто не ухватило его за ногу.       Он растерянно опустил взгляд. Бледные тонкие пальцы. До боли знакомые и такие чужие. Йосафайер подтянулась, удерживаясь за ноги Эмальфа и сделав еще рывок уже была возле трупа. Она подняла голову девочки-служанки и уложила к себе на колени. Гладила ту по волосам и рыдала. Рыдала молча. Сил на то, чтобы выдавить из себя какой-либо звук не было совсем. Взгляд был прикован к зияющей ране, из которой до сих пор текла кровь, хотя уже не так сильно, как раньше. Тело было ещё теплое. Руки демоницы быстро покрылись кровью. Казалось, она впала в беспамятство. И тут уже Эмальф наконец-то вышел из оцепенения. Он дрожащими руками снял очки и опустился на колени рядом с Йосафайер и еще не остывшим трупом. Лёгкое движение пальцев и вот глаза девочки закрыты уже навсегда. Демоница застыла. Словно это было последней каплей в происходящем.       Он положил руки на её плечи. Никакой реакции. Издалека, словно из другого мира доносился шум от прислуги. Кто-то плакал, кто-то осуждающе шептал, а кто-то просто молча застыл и лишь дыхание было едва слышно от них. Он попытался притянуть её к себе. Йосафайер выдвинула руки вперед, упершись в его грудь. — Не трогай — еле вымолвила она, делая усилие и отталкиваясь от Эмальфа. Но он не отпустил. Лишь настойчивее потянул к себе. — Не трогай. Меня. Отойди! Убери свои лапы! Не трогай меня! — слёзы с новой силой покатились по её щекам. Она смотрела ему в глаза и дрожала. Всё её тело содрогалось от слёз и страха. Руки ослабевали, а расстояние между ними сокращалось. Она чувствует тепло его тела. Его руки, обхватившие её, его тяжело вздымающуюся грудь, в которую она уткнулась лицом. Слабые протесты и всё та же фраза «Не трогай меня», с каждой секундой сходили на нет. Она просто рыдала уткнувшись в его грудь. Эмальф опустил подбородок на её голову, сверля взглядом небольшую лужу крови, растекающуюся под трупом. Юноша закусил губу, чуть крепче прижимая Йосаф к себе.        Еще мгновение и он подхватил её, взяв на руки, вставая и сиплым голосом приказав прислуге похоронить умершую. Коридоры неслись перед глазами и вот он снова в своей комнате. Йосафайер на его руках затихла. Только сжатые пальцы на его одежде говорили о том, что она еще в сознании. Он хотел унести, уберечь её от всего этого. Оградить от Ивлиса, забрать к себе. Заботиться о ней, даже если она того не хотела. Он хотел чтобы она была его. Не было больше того желания просто взять её, потому что хотелось. У него перехватывало дыхание от того, когда ей было плохо. Он не мог просто так стоять. В голову просачивалось всё больше и больше пагубных мыслей. И только тихий всхлип боли смог вернуть его в реальность. Он слишком сильно сжал пальцы, впиваясь в кожу Йосаф. Эмальф не смог ничего сказать. Даже простое «прости» ему было не под силу. Неуверенными шагами он дошел до постели и положил туда Йосаф. Это было трудно, она не хотела разжимать пальцы, просто вцепилась в него как утопающий в спасательный круг.       Он уже хотел уйти. Он знал — она его ненавидит. Всей душой. Ведь он приносил ей только страдания. Он закусил нижнюю губу, осознавая насколько всё плохо, но вновь из раздумий его вывела она. Снова бледные и тонкие, знакомые и одновременно чужие пальцы. Сейчас они сомкнулись на его запястье. Алые глаза во всю смотрят на него. Лицо покраснело от слёз. Прядь зеленых волос была во рту, еле раскрытом, словно она сейчас что-то скажет. Он замер завороженный этой картиной, и возможно именно поэтому не сразу понял, что она что-то говорит. Её губы еле шевелились, а голос даже в этой тишине таял так быстро, что уловить его было почти невозможно. Наконец до него дошло. -… останься — слабый шепот с потрескавшихся, пересохших губ. Рука сжимает настойчивее, уже не просто останавливая, а пытаясь потянуть на себя. — Прошу тебя, Эмальф…       Его словно током поразило. Она произнесла его имя. Она впервые произнесла его имя! Не обозвала, не назвала чем-то другим. Она. Назвала. Его имя. Рваный выдох. Он должен держать себя в руках. Он легко кивнул, видя как в алом взгляде девушки промелькнула надежда и облегчение. Он сел рядом, перехватив её руку. Сжав её. Её пальцы были скользкими от крови той девушки, но он старался держать её руку как можно крепче. Девушка замолчала. Тишина воцарилась в комнате. Здесь были только они, крепко сжавшие руки друг-друга, скрепленные кровью погибшей девочки. Он не знал сколько прошло времени. Да и считать было бы бессмысленно. Когда Йосафайер пришла в движение, Эмальф ничего не говорил и не делал. Это не было похоже на него. Он застыл не в состоянии что-либо предпринять. Просто наблюдал. В её же голове был туман. Всё перемешалось. Воспоминания, недавние события, настоящее. Единственный ориентир, и её глупость — до сих пор сжатая рука Эмальфа. Она вцепилась в неё и боялась отпустить. Словно от этого зависела её жизнь. Словно это было единственным, что имело сейчас значение. Тихий шорох ткани. Она прижалась щекой к его плечу, заскользила вверх и уткнулась носом в его шею. Второй рукой она вцепилась в его левое плечо и вскоре всем телом прильнула к нему. Ей было всё равно кто он сейчас. Осознание произошедшего входило в резонанс со всем что было. Но ей было всё равно.