Черный Замок

Эйльрих разбудил его до рассвета. — Пришло время тебе испробовать крылья, — спокойно сказал он и начал одеваться, не глядя на Дэйя. — Что испробовать?! Да у меня же их нет! — закричал молодой Охотник. — Есть, только ты об этом еще не знаешь. Вот тогда-то Дэйю и стало по-настоящему страшно. Он знал, что делают с новообращенными, чтобы у них раскрылись крылья. — Ты сбросишь меня с Драконьей Скалы? — дрогнувшим голосом спросил Дэй. — Конечно же нет! — ехидно ответил Эйльрих. — Если ты сам с нее прыгнешь. — Не смешно! — А я и не смеюсь! Они поднялись на вершину Драконьей Скалы, когда уже рассвело. Страх жрал Дэйя изнутри и ему не удавалось этого скрыть. Они подошли к зачарованному от разрушения краю. Здесь, на вершине, было ужасно холодно, независимо от времени года. Глаза слезились от пронизывающего ветра, завывавшего, словно тысячи волков. Горы, обломанные вершины скал вокруг утопали в седом тумане, по цвету отдаленно напоминавшему волосы Эйльриха. Где-то далеко внизу, на дне бездны, ревела безымянная горная река. Согласно ритуалу, молодых Охотников сталкивали со скалы и когда они начинали падать, крылья раскрывались первый раз, если же нет — несчастные разбивались. Эйльрих обнял Дэйя. На мгновение он сжал его так сильно, что у парня перехватило дыхание. — Я буду рядом, малыш. Буду страховать тебя. Ты ведь сейчас думаешь о тех, кто остался на дне пропасти? Дэй ничего не ответил, он чувствовал жгучий стыд из-за того, что не мог скрыть свой страх. — Если крылья не раскроются, я не дам тебе разбиться, радость моя, — прошептал Эйльрих и едва ощутимо коснулся его виска. А затем Эйльрих столкнул его со Скалы. Дэй камнем полетел вниз. В ушах свистел ветер, глаза слезились, в животе предательски заныло от скорости падения. Он услышал собственный крик. Он просто не мог прекратить кричать. Ничего не произошло, его крылья не раскрылись… Сильные руки подхватили его. Дэй услышал над головой взмахи крыльев Эйльриха. — Ничего не бойся, радость моя. И он снова оказался в нереально теплых и нежных объятьях Эйльриха. Дэй дрожал от холода, от ужаса. — Тебе нельзя мне помогать, — прошептал он. — Не позволю тебе разбиться. Дэй ничего не ответил, близость Эйльриха пьянила его, сводила с ума. Словно прочитав его мысли, Эйльрих прижался губами к его губам. Поцелуй был страстным и бесконечно долгим. Дэй окончательно забыл о страхе. Они поднимались все выше, сквозь белоснежные облака, навстречу первым лучам солнца. У Дэйриила кружилась голова, он снова чувствовал, что пьянеет… от поцелуев Эйльриха, от тепла его рук, от его заботы. — Посмотри вокруг, Дэй. И он послушно посмотрел. Лучи солнца окрашивали облака золотом, где-то далеко внизу остались вершины гор, утопавшие в седом тумане. Небо светилось синей лазурью, такого с земли не увидишь. От восторга Дэйю вдруг захотелось зарыдать навзрыд. — Это все станет твоим, милый, — прошептал Эйльрих ему в губы прежде, чем подарить еще один чудесный поцелуй. А затем Эйльрих разжал руки и он снова полетел… только не вверх, а вниз. Теперь он чувствовал не страх, а восторг, сумасшедшее, пьянящее чувство свободы… «Ну же, Дэй! Раздели со мной небо!» — услышал он в голове голос Эйля. Он снова закричал. Он ощутил жуткую боль в спине. Словно кости рвались наружу. Он продолжал падать и на этот раз Эйльрих не пытался ему помочь. Боль пронзила все его существо, заполнила все его тело до краев, но вместе с болью пришло и счастье, желание чего-то большего. Он не хотел падать, он хотел остаться в этом великолепном небе, быть в нем, дышать им. Боль оставила его так же внезапно, как и пришла. Дэй услышал, как рвется рубашка на спине. И он снова закричал… От восторга. Дэй почувствовал крылья. Он сделал несколько неравномерных взмахов. Его падение замедлилось. Еще… Главное, не прекращать движений. Получалось плохо. Рядом, из-за облаков, показался улыбающийся Эйльрих. Его рука, как всегда невероятно теплая, коснулась руки Дэйя. Соприкоснулись на мгновение и их крылья. Дэйриила пронзило током от этих прикосновений. — Эйль… Я… лечу! — его шепот перешел в крик. — Конечно, малыш! — Эйльрих рассмеялся своим серебристым, мелодичным смехом. — Иначе и быть не могло! Он несколько раз снова начинал падать, запутавшись в крыльях. И тогда Эйльрих, смеясь, ловил его за руки. — Вот так, Дэй. Смотри, — и он замедлял взмахи своих шикарных, блестевших на солнце крыльев. И Дэй повторял его движения. Эйльрих обнимал его и снова дарил поцелуи, нежные, дурманящие, дразнящие, наполненные обещанием большего. Он никогда так не целовал Дэйя на земле. Сейчас, здесь они были равными. А еще у них было небо. Огромное, бездонное синее небо. Дэй откровенно любовался Эйльрихом, блеском его глаз, серебром его сияющих на солнце волос, невероятной белизной кожи, красотой его стройного тела, черными крыльями, изяществом, филигранной точностью движений. Казалось, Эйльрих создан, чтобы быть крылатым, чтобы парить в бесконечно синей высоте, рассекать крыльями ледяной, горный воздух, а не скрести ногами грешную землю, подобно смертным двуногим. — Ты никогда не смотрел на меня так раньше, Дэй, — сказал он и улыбнулся своей чудесной белозубой улыбкой, от которой у Дэйя предательски заныло сердце. — Я никогда не видел тебя таким, — ответил Дэйриил, все так же зачарованно глядя на него, не в силах отвести глаз. — И если бы увидел? — улыбка Эйльриха стала лукавой, а глаза заискрились от смеха. — И если бы увидел, никогда бы не стал драться с тобой. Сам бы отдал тебе все и даже больше…- прошептал Дэйриил, все так же любуясь им. — Дэй, — Эйльрих сделал несколько молниеносных, едва уловимых глазу движений крыльями и обнял его, нежно, бережно. Дэйриил плавился от его прикосновений, его тепла. На несколько чудесных мгновений он забыл о своих крыльях, но Эйльрих крепко держал его в объятьях. — Мой Эйль… — прошептал он и потянулся к любимым губам. Их невыносимо долгий, нежный поцелуй постепенно становился страстным, почти грубым. Они оба хотели большего. Эйльрих с усилием воли оторвался от его губ. — Не здесь, малыш! — он рассмеялся глядя на разочарованного Дэйриила. — Однажды… мы будем любить друг друга в небе, радость моя, — прошептал Эйльрих. — Но не сегодня. — Но почему?! — Ты еще недостаточно владеешь своими крыльями, радость моя. На это Дэйю было нечего возразить, только в тот момент он вспомнил о своих крыльях. Все время, пока он нежился в объятьях Эйльриха, они оставались без движения. Лишь когда его взмахи снова сделались более-менее равномерными, Эйльрих разжал руки. — Нам пора возвращаться, радость моя. Для первого полета достаточно…