***
Веселье было в самом разгаре — домашние радовались выздоравливанию Миры, девушка же с мрачным пофигизмом взирала на празднество с балконных перил второго этажа. — Ты не боишься свалиться? — раздался от двери голос. Ёжик обернулась и увидела Марка, закуривающего сигарету. Мужчина, затянувшись, подошёл к ней. — Ты что феникс? — прозвучал вопрос, и сигарета отправилась в долгий полёт. — То, что ты носишь фамилию Бессмертный, не делает тебя им! И вообще, с какого времени ты стал курить? — После той аварии на мосту, — ответил брат. — И как тебя «музыкальная карамель» до должности сиделки допустила? — «Музыкальная карамель»? А, Бориска-барбариска! Лекции Диезова были не очень убедительны. И всё же к тебе два вопроса: первый — «Не боишься ли ты упасть?» и второй «Почему не веселишься со всеми?» Ёжик посмотрела на мужчину, как на идиота, потом прикинула высоту балкона: — Считаешь четыре метра высотой, а пятнадцать сантиметров — недостаточной шириной для перил? Марк, — девушка встала на бортик балкона, — не смеши меня. С чего такая забота о моей тушке? — Считаешь, что это ненормально? Мирка, да я после твоего крика чуть сам богу душу не отдал, еле откачали. Это ведь моя вина! Отвлёк тебя разговором, — Марк обнял её за колени. — Я дневал и ночевал возле твоей койки, думал, что потерял тебя навсегда. Я не переживу, если с тобой что-то случится. Я люблю тебя. Эти слова стали полной неожиданностью для Ёжика, она и помыслить не могла о таком стечении обстоятельств. «Но я тебя не люблю», — призналась сама себе девушка. — «Если скажу тебе такое… Ой, лучше убить. Ты целый год ждал, чтобы сказать мне эти слова, бедный мой братишка». — Поставь меня на пол, пожалуйста, — попросила Ёжи и направилась к двери, но, передумав в последний момент, обернулась к мужчине и запела. Я пел о богах и пел о героях, О звоне клинков и кровавых битвах; Покуда сокол мой был со мною, Мне клекот его заменял молитвы. Но вот уже год, как он улетел — Его унесла колдовская метель, Милого друга похитила вьюга, Пришедшая из далеких земель. И сам не свой я с этих пор, И плачут, плачут в небе чайки; В тумане различит мой взор Лишь очи цвета горечавки. Ах, видеть бы мне глазами сокола, И в воздух бы мне на крыльях сокола, В той чужой соколиной стране, Да не во сне, а где-то около. — К чему эта песня? — удивлённо спросил Марк. — Она ведь соответствует настроению твоей души? — вопросом на вопрос ответила Ёжик и, получив утвердительный ответ, продолжила: Мне бы вспомнить, что случилось Не с тобой и не со мною, Я мечусь, как палый лист, И нет моей душе покоя. — Вот только ничего, кроме сестринской любви, я к тебе не чувствую, братишка. Уж не обижайся, — Ёжик чувствовала себя, как в клетке, она задыхалась в доме, бывшем ей родным. Хотелось выкинуть какой-нибудь фортель в стиле пиратской безуминки. — А насчёт высоты… Нужно уметь правильно приземляться, — девушка ушла в комнату, а после бегом вернулась и, оттолкнувшись ногами от перил, прыгнула ласточкой вниз. — Мирка! — вскрикнул мужчина и чуть не бросился следом, сидевшие в саду члены семьи повернулись на этот вопль. Ёжик сгруппировалась в полёте и приземлилась на согнутые в коленях ноги, последующими кувырками гася инерцию. Череду кульбитов остановил малиновый куст, в который впечаталась девушка. — Охренеть! Охренеть! — Рыжий никак не мог остановиться, его переполняли эмоции. — Ёж, ты где и главное когда успела такому научиться? — он помог сестре выбраться на волю из цепких колючек малины. — Поживи с моё на пиратском корабле, ещё и не такому научишься! — девушка осмотрела изодранную и заляпанную в остатках сладкой ягоды и осенней грязи футболку и, недолго думая, сняла её. — Блять! — несколько стульев повстречались с бетонным полом террасы, им вслед вторили шампуры и алюминиевая кастрюля, полная сырого шашлыка. — Откуда такие шрамы? — раздалось с разных сторон. — А синяк на спине-то свежий! — воскликнул Огненный. — Всё ещё думаете, что я в коме валялась? А вот хрен вам! — поставленным командирский голосом рявкнула Ёжи. — Я дочка Белоуса, величайшего пирата на Гранд Лайн! Я кок четвёртого дивизиона! И я этим горжусь! — Дочка? — переспросил Роберт. — Кто-то посмел назвать тебя так и остался жив? — Бать, без обид, — Ёжик подошла в отцу. — Но вашу потерю я уже оплакала и смирилась со своей участью. Это не каторга и не жуть. Мне помогли найти место в жизни, и я просто хочу вернуться туда, где меня любят. — Хочешь сказать, что мы тебя ненавидим? Или что там тебе пришло на ум в этом наркотическом сне? — Марк был не в себе, на его лице читалось безумие. — Сейчас я его утихомирю, — послышался голос и скрип отодвигаемого стула. — Не надо, дядь Ген. Я справлюсь, — попросила девушка мужчину и, позволив брату приблизиться, чётким ударом в солнечное сплетение вырубила его. Он даже не успел сообразить, что произошло, как оказался на земле. — Ты сильна, дочка, — резюмировал поражённые лица своих детей Роберт. — Два вопроса: «Расскажешь о своей семье?» и «Как ты назад вернёшься?» Ёжик вздохнула и, налив две стопки водки, выпила одну. Батя усмехнулся и осушил вторую. Девушка взяла свободный стул и, сев на него задом наперёд, начала свою историю.***
— Вот так всё и было. За сколько я уложилась? — спросила она. — Два часа, десять литров водки, пять бутылок шампанского, три бутыля самогона, весь шашлык и соленья, — Алекс подвёл итог, рассматривая абсолютно трезвых, несмотря на количество выпитого алкоголя, братьев и сестёр. — У меня есть предложение — давайте мы все спать пойдём. А утром, если будет необходимость, уточним кое-какие детали. — Поддерживаю! — Ёжик первой встала из-за стола и направила свои стопы к дому. Следом за ней, махнув на уборку, потянулись остальные. Тех, кого сразил сон во время рассказа, было решено оставить не потревоженными. Девушка вошла в свою комнату и с тихой грустью отметила, что всё стоит там, где было оставлено год назад. — Как же я хочу вернуться домой, — прошептала она, ложась в кровать. — Вновь услышать крики чаек и звон клинков, почувствовать соль на своих губах и то, как волны бьют о борт «Моби Дика», — Ёжик не сдерживала слёз. — Больше всего я хочу быть рядом с Сатчем. Помоги мне, госпожа Удача, крутани ещё раз колесо Судьбы. Я согласна на любой Рок, лишь бы быть рядом с тем, кого люблю. Эти слова были последними, что произнесла девушка перед сном, и последними, что услышали стены дома.***
Мягкое покачивание и еле различимый стук капель цеплялись за край сознания. Ёжик повернулась, ища место поудобнее, в руке больно кольнуло. Открыть глаза и сфокусировать взгляд на источнике боли было сложно, но она справилась. «Капельница», — идентифицировала девушка предмет, стоящий рядом с её постелью. — «Они мне не поверили и сдали в дурку. Идиоты!» — мысленно взвыла Ёжик и со всей дури пнула спинку кровати. Металлический звон, раздавшийся следом, заставил вздрогнуть и подскочить. Неверяще девушка уставилась на ширму, накрывшую соседнюю койку и открывшуюся взгляду деревянную стену позади неё. — Что за шум? — послышался знакомый голос, и его обладатель появился сбоку. — Ёжик… Очнулась! Хвала богам! — док аккуратно сжал её в объятиях. — Р-рем-сан, — прошептала она. «Боги, я дома. Благодарю!»