Родная кровь

      — Если ты ещё хоть раз произнесёшь его имя при мне, то я немедленно прикажу уничтожить его.       Внизу, на равнине, бушевала гроза, и частые вспышки молний разрывали ночь, выхватывая из темноты чёрные голые деревья и белый, местами подтаивающий снег. Луна то являла свой лик из-за туч, то вновь скрывалась, и тогда небольшую, шагов в полсотни поляну освещали только горящая невдалеке горная деревня да чадящие факела в руках напряжённо замерших воинов. И скрестившиеся сверкающими синими мечами, полыхающие злобой взоры двоих вампирских Старейшин.       Маркус не выдержал первым, он огляделся, отведя глаза от Виктора. Вокруг было много Вестников Смерти, но на их шлемах и доспехах отсвечивали руны «V» и «А». Вампир запоздало вспомнил, что его хоругвь вошла в злополучную деревню первой, первой же приняла на себя удар обращающихся зверей, а значит, и понесла наибольшие потери. Виктор и Амелия не стали мешать ему отправить своих рыцарей на убой, позаботясь о сохранности только лично Первого вампира. Они сохранили силы для главного — поимки Вильгельма и… Арбалеты Вестников Смерти были направлены на центр поляны, где лежал поверженный оборотень; несмотря на победу, оружия никто не опускал, и Маркус стоял на линии их огня, один среди своих же порождений. Амелия сзади, Виктор прямо перед ним. Силы слишком неравны. Он проиграл.       Маркус опустил глаза, выражая униженную покорность.       — Что ты с ним сделаешь… Мой повелитель?       — Он проведёт в заточении столько, сколько длится время. Подальше от тебя.       С каменным лицом и плотно сжатыми губами, Маркус развернулся и прямой, твёрдой походкой, не разбирая дороги, сквозь сугробы двинулся в гущу заснеженного леса. За его спиной Амелия едва качнула головой, подавая знак, и десять Вестников Смерти нырнули в темноту вслед за ним, держась на подобающем расстоянии, не приближаясь и не отдаляясь.       Только отойдя достаточно, чтобы сквозь деревья уже не видны были сполохи пожара, Маркус позволил себе сбиться с шага. Теперь вампир брёл бесцельно, погружённый в себя, не слыша ничего вокруг, сгорбясь под грузом пережитого позора. Он склонился пред Виктором, признав поражение и потерю предводительства! Все это видели, и все теперь знают.       В нём волнами закипала злоба. Сердце яростно рвалось из груди, кровь билась в ушах, в голове поднимался ураган, багровая пелена застилала глаза, крася мир кровью. Сейчас же вернуться, освободить брата, убить Виктора, убить Амелию, убить всех, кто с ними! Он — Первородный, все покорятся ему или умрут!!! Лишь благодаря ему они до сих пор топчут землю, а не сгнили в ней много жизней назад! Разве он недостаточно силён, чтобы одолеть всех?       Да, недостаточно! Корвинус заскрежетал зубами, захрипел, закрывая поплывшее лицо крепко сжатыми кулаками в латных перчатках, и замер, согнувшись, на несколько минут посреди ночного безмолвия. Когда он наконец отнял руки от лица, металл перчаток был смят. С трудом стянув их, он бросил бесполезное уже перекрученное железо. Внутри бурлило и клокотало, не унимаясь, ища выхода. Кричать, крушить, убивать, всё равно кого, только утолить эту жажду! Вампир чувствовал — ещё немного, и он утратит контроль над собой.       Он знал о телохранителях-надзирателях, следующих за ним по лесу сзади, по бокам и, когда он останавливался, заходящих спереди. Маркус чуял их, чуял их холодную кровь, медленно текущую по венам. На глаза они не показывались, и правильно делали.       До него донеслось рычание, одновременно в нос ударил резкий запах. Оборотень! Маркус почти обрадовался врагу. А тот, поняв, что обнаружен, выскочил из укрытия и, набирая скорость, устремился к Старейшине — налететь, сбить с ног, загрызть ошеломлённого. Вампир обнажил меч, но встретить оборотня честной сталью не успел — когда их разделяло полтора десятка шагов, раздался щелчок спущенной арбалетной тетивы, и толстый серебряный болт ударил зверя в морду. Того повело боком, и он, шатнувшись, рухнул, взрыкивая и заливая снег кровью.       Разочарованный Маркус, лишённый забавы, шумно вдохнул, но вовремя остановил окрик — выстрел был добрым, да и не стоит распекать воина, который защищал господина. Он ведь по-прежнему их господин и по-прежнему Старейшина. К тому же, оборотень ещё жив.       Вампир приблизился к бьющемуся в сугробе и пытающемуся подняться зверю, придавил коленями грязно-белошерстую грудь и обрушил кулаки, по очереди, на голову волка. Череп с треском лопнул, кулаки погрузились в мозг, оборотень затих, только конечности его подрагивали в агонии. От маленькой победы Маркусу полегчало.       Его обманули, как неразумного кутёнка, заманили в ловушку и захлопнули её, когда Вильгельм был уже рядом. Но теперь нужно обдумать своё положение холодно и трезво. «Первый вампир», что он может один, пусть и самый сильный телом? Брат был не в пример сильнее него. Но гарпуны с цепями пронзили его, и он пал, и сейчас его спеленают в эти цепи, согнут в бараний рог, притянув голову к коленям, погрузят в повозку-клетку и, потешаясь над поверженной силой, повезут в заточение «на столько, сколько длится время». Если Маркус сглупит теперь, то добьётся только места рядом с братом.       Отойдя от изуродованного волчьего трупа, он уловил новый запах. Невдалеке кто-то живой истекал кровью, не вонючей звериной, а молодой, чистой смертной кровью, к которой примешивался щекочущий ноздри аромат страха. Значит, оборотень подбирался к другой жертве, когда отвлёкся на вампира.       Пройдя ещё немного, Старейшина вышел на залитую лунным светом полянку и увидел девушку, бедно, по-крестьянски одетую в грубую домотканину. Та угодила ногой в капкан и теперь билась куропаткой, пытаясь выбраться, она совала между зубьями нож плохой отделки и толстую ветку, но разжать захват сил не хватало.       Худющая, кожа да кости, впрочем, у смердов зима выдалась нелёгкая, не с чего им жировать. Рыжая, как и сам вампир, всё это Маркус отметил мимоходом, про себя. А ещё пленница капкана была… в штанах? От неожиданности Маркус даже остановился. Так и есть — в штанах. Но разве смертные не сжигают своих женщин на кострах за такие шутки с мужской одеждой? Впрочем, ему-то что. Вампир заметил, что тяжёлые мысли на секунду выветрились из его головы. А что, отвлечься сейчас было бы весьма кстати…       Подходя вплотную, присматриваясь к капкану, размыкая его заржавевшие зубья и вынимая из захвата тонкую женскую лодыжку, Маркус всё больше забавлялся ситуацией. Шутки ради он голыми руками смял железо в бесформенный ком и, уже с лёгкой улыбкой отмечая ужас в глазах девушки, отбросил его через плечо. Она отпрянула, попыталась отползти, выставила перед собой ножик, что-то залопотала на едва понятном, исковерканном наречии местных смердов, оскорбляя его благородный слух. Всё интереснее и интереснее!       Пустое дело болтать со смертной, как и вообще со всеми смертными людишками — слова, потраченные на них, не успеешь оглянуться, как уходят в небытие вместе с ними самими. Поэтому Корвинусу противно было видеть, как Виктор тратит время на ведение с ними переговоров, обещая защиту за дань. Конечно, против оборотней нужно много серебра, и не пристало самим вампирам его добывать, но почему бы просто не обратить всех смертных в рабов, а не заигрывать с ними? Что же до Амелии, то он присутствовал на одном из торжественных приёмов, организованных ею в честь очередного людского похода в «святую землю». Первородного возмущало, что та и вовсе держалась со смертными как с равными, а Амелия купалась в обожании и восторге высокородных крестоносных рыцарей. И вскоре в её окружении появились новые лица, с закатных стран, а один и вовсе с далёкого английского острова, высокий, статный, седовласый, принявший бессмертие лично от её клыков. Все они принесли Амелии присягу и стали её воеводами, неколебимо верными, так что ни Маркус, ни Виктор не могли ни переманить, ни перекупить их, не знавших на этих землях никого, кроме своей ненаглядной леди, а их дружины пополнили ряды Вестников Смерти, носящих руну «А» на доспехе. Так кто же в итоге оказался прозорливее и умнее?       Но всё-таки оба они, и Виктор, и Амелия, рождены смертными, так Маркус объяснял их потакание людям. Глубоко в душе как были человечками, так и остались. Пусть ещё и детей наплодят, с которыми потом придётся делить власть, на здоровье. Сам Маркус малых не желал — зачем они бессмертному? Ему не требуется продолжение своего рода и крови, потому что он сам будет всегда. А его враги-Старейшины потому и не могут принять устремлений Маркуса: бессмертные должны царствовать над тёмным человечеством, которому только и годится недолговечное рабство, да вдоволь насыщаться его соками, а не прятаться в тени.       Думая так, Маркус, схватив прямо за лезвие, отобрал у рыжей крестьянки нож и, преодолев слабое сопротивление, взвалил её на плечо и зашагал обратно к деревне.       Мыслями вампир был уже далеко. Ясно, что ни на кого нападать прямо сейчас не надо, от него, скорого на гнев и расправу, ожидают именно этого. Многие ли верны ему? Вокруг него пустота. Его боятся, да, и по праву сильного он берёт то, что хочет, но истинно преданных нет рядом, были такие, давно, и сгинули в водовороте веков и тысяч лиц, проносящихся мимолетно в его вечности. А родной души ведь нет у Маркуса ни одной во всём мире, кроме Вильгельма! И с тех пор, как с тем случилось несчастье, он полагался лишь на себя. А когда на его силу нашёлся сильнейший, оказалось, что не на кого опереться одинокому Корвинусу.       Так на сколько Вестников Смерти он может рассчитывать, на кого из вампирских лордов? Добраться до ближайшего вассала, разослать весть остальным, созвать знамёна. Ему бы крылья! Самый короткий путь — до барона Тибора, но он верен Виктору. Михил? Такач? Три ночи пути, более сотни воинов у обоих. Милош ближе, но он хоть и глуп, но держит нос по ветру. Кто из носящих «М» вообще останется с ним, ослабевшим сюзереном, если он поднимет меч против двух других Старейшин? Вампиры любят своё бессмертие и не полезут на верную смерть.       До утра уже всё равно недалеко, придётся сегодня дневать в логове Виктора, окружённому его солдатами и холуями. А завтра… Но у Виктора весь край опутан соглядатаями, смертные господари в его руке, платят дань именно ему и делают то, что прикажет он. Казалось удобным отдать сбор серебра в руки Виктора, высвободить руки от презренного металла для поисков безумного брата. Не в предчувствии ли такого исхода и искал он Вильгельма столь исступлённо, отбросив всё прочее, переложив устроение дел на плечи других? И они опутали Первородного хитростью, как паутиной. Сегодняшний переворот не вчера задуман, а Маркус проморгал его.       Из неперевязанной раны девчонки текла юная кровь, путая мысли, дурманя голову. Но ему ведь как раз это и нужно — отвлечься, смыть с себя позор сегодняшней ночи. Хорошо, что эта рыжая выжила. Никто из вампиров слова супротив не скажет, особенно Виктор с Амелией. Решат, что Маркус нашел себе отдушину и примирился с уготованной ему долей. А он, тем временем, продумает и подготовит план вызволения брата и мести.       Вампир провёл свободной рукой по пропитанной кровью штанине смертной от раны до бедра и выше. Определённо, слишком тоща, но оборотни во главе с братом всех остальных пожрали. Всегда Вильгельм получал самые лакомые кусочки, грустно улыбнулся собственным воспоминаниям Маркус. Почему так, они ведь близнецы? А Вильгельм был заводилой ещё в их детских играх, и в отрочьих шалостях, и когда пришло время, и их отец, великий и жалкий в своём величии, опоясал их мечами, и дальше, когда они познали женщин, забрали первые жизни и перестали стареть. Брат всегда был на полшага впереди, но умел превратить это не в предмет для зависти и обиды, а в образец для подражания. Между ними не было ни соперничества, ни недомолвок, они старались всё делить пополам, их бессмертие было как одно на двоих, о них даже не говорили по отдельности, подразумевая всегда только обоих братьев Корвинусов. А теперь Маркус сам привёл врагов к нему, это всё равно как если бы он лично выстрелил в брата! На что рассчитывал? Маркус и сам не знал, что будет, когда они доберутся до потерявшего рассудок Вильгельма. Надеялся, что сможет, оказавшись рядом, утихомирить его ярость. Но повернулось иначе, и надо исправлять ошибки. Маркус освободит брата, чего бы это ни стоило, и кто бы ни встал на его пути.       Девушка на его плече кричала уже в полный голос, колотя по броне спины кулачками, и вампир чуть подбросил добычу, поймав её солнечное сплетение на выступающий угол наплечника. Захлебнувшись на полуслове, крестьянка обмякла и затихла, силясь ртом поймать воздух.       Первый вампир встряхнул рыжими кудрями. Отдушину, пусть и на короткое время — насколько хватит этой — он действительно нашёл. А с Виктором они ещё потягаются.       Ещё посмотрят, кто будет смеяться последним.