_________
Ночью было душно. Это был не первый и, судя по всему, не последний раз, когда Кира не могла нормально спать, мучимая призраками прошлого и настоящего. В звездном свете, заливавшем спальню, отчетливо вырисовывалась фигура Дуката, которая мерещилась теперь ей постоянно. Инстинктивно натянув простыню повыше, она отвернулась, чувствуя предательскую влажную теплоту между ног. Все изменилось, когда кто-то схватил ее за плечо, сдергивая простыню и опускаясь рядом. Мгновения было достаточно, чтобы дотянуться до коммуникатора, но ее запястье было умело перехвачено на полпути и прижато к изголовью кровати вместе со вторым. Лицо Дуката с взглядом из-под полуприкрытых век не было плодом воображения. Он был реален. Осознание затопило ее разум вместе с негодованием, яростью, тошнотой и возбуждением столь сильным, что оно могло бы показаться вымышленным, если бы Кира была склонна к настолько больным фантазиям. Если бы? Она попыталась вырваться, но ее вялые попытки, кажется, только рассмешили Дуката. Было в его взгляде что-то, что она не знала, как истолковать, и не хотела заниматься этим сейчас. — Я буду кричать. И, поверь мне, при первой же возможности я живого места на тебе не оставлю, — яростно зашипела она, чувствуя, как свободной рукой он медленно проводит от бедер вверх, задирая и стаскивая с нее тонкую ночную рубашку. — Угрозы, Нерис? — его змеиный шепот заставил ее кожу покрыться мурашками. По очереди вобрав в рот каждый из ее сосков, он переместил голову так, чтобы его лицо находилось напротив ее, закрывая обзор и позволяя лишь по звуку догадаться, что он расстегивает свою одежду. — Так что же ты не кричишь? Он медленно очертил кончиком языка каждую складку на ее переносице, вырвав из ее груди беспомощный всхлип. Обнаженная, дрожащая, распростертая под ним, она была воплощением его фантазий, которые наконец-то смогли претвориться в жизнь. Впрочем, в его фантазиях она отдавалась ему куда охотнее. Уперевшись пальцами ног в ее щиколотки, Дукат одним движением раздвинул ее ноги, оказываясь между ними. Нерис определенно хотела что-то сказать, поэтому он закрыл ее рот поцелуем — захватническим, бескомпромиссным, пробуя ее язык на вкус и заставляя замолчать. Его член уже полностью показался, и он не стал дольше медлить, входя в нее одним уверенным движением. Она хотела его. Как сильно и как страстно она ни пыталась бы это отрицать — она не могла больше лгать ни себе, ни ему. Кира не заметила, когда он отпустил ее руки, полностью отдавшись возможности касаться ее везде, где ему хотелось. Умелые губы оставляли дорожки поцелуев, все чаще напоминающих укусы — особенно это касалось шеи, лишенной гребней. Она знала, что могла остановить это. Она знала, что должна была остановить это. Но что бы она ни сделала сейчас — это уже происходило, он уже был в ней, двигаясь в медленно ускоряющемся темпе, и он знал, что это притяжение взаимно. — Нерис... — томно протянул Дукат, снова вызывая у нее приступ омерзения. Кира с силой сжала его шейные гребни, потемневшие от притока крови, надеясь, что это причинит ему боль, но вместе этого кардассианец только хрипло рассмеялся, снова увлекая ее дрожащие губы в глубокий поцелуй. Движения стали более неровными, Нерис упустила момент, когда он подхватил ее ноги под колени, ускоряясь и приближая их обоих к разрядке. Выдохнув в шею, он лизнул ее за ухом, и от тошнотворной влажности этого прохладного прикосновения она выгнулась дугой, сдавливая его внутри себя и вырывая утробный стон из его груди. Излившись в нее, он поймал ее ладони, снова прижимая их к кровати и не давая вырваться. — Нерис... Нерис... Нерис... — медленно повторил он, и за одну только эту интонацию она готова была убить его на месте. Дукат наклонился к самому ее уху, неприятно щекоча слух все еще разгоряченным дыханием. — Вместо того, чтобы использовать суррогаты, ты должна была просто попросить.Часть 1
30 сентября 2016 г. в 18:03
— Что? — Кира не верила своим ушам.
Заговорщицки наклонившись к ней, перегнувшись через барную стойку, Тог — один из подручных Кварка, заменявший его сегодня — утвердительно кивнул.
— Именно, майор. Все на станции знают, как давно вы хотите переломать каждую кость в теле бывшего префекта, напоследок перерезав ему горло, — он ухмыльнулся. — Мы в "У Кварка" всегда на страже интересов наших клиентов, поэтому я счел себя просто обязанным поделиться с вами этой весьма ценной информацией — заметьте, без дополнительной платы, — ференги самодовольно потер руки, вызвав у Киры легкое чувство брезгливости. — Программа не настроена, но есть голографический образ, к которому можно применять стандартные коды, — Тог сально подмигнул. — Если вдруг вам захочется добавить остроты.
Кира одарила его уничтожающим взглядом и протянула руку, в которую ференги вложил нужный изолинейный стержень. Латина уже была на столе.
Честно говоря, она сама не знала, зачем ей это.
Это было ее свободное время, и она могла бы распорядиться им куда лучше, чем созерцая воссозданный образ старого врага, не вызывавшего ничего, кроме отвращения и желания заставить поплатиться за все преступления, совершенные им против Баджора во имя Кардассии.
Во имя Кардассии? Кира хмыкнула.
Во имя собственного удовольствия и больного тщеславия. Она ткнула голограмму в грудь, но та осталась стоять неподвижно, как неживая картонка, манекен, помещенный в декорации одной из личных комнат станции — времен оккупации, когда она еще называлась Терок Нор.
Кира с отвращением посмотрела на свою ладонь, только что коснувшуюся брони Дуката и потому казавшуюся ей грязной. Он по-прежнему стоял неподвижно и улыбался. Сейчас она могла рассмотреть его лицо как никогда близко. Настоящий Дукат воспринял бы подобное действие, как не оставляющее сомнений приглашение. При мысли об этом Кира содрогнулась, с раздражением отмечая окатившее ее возбуждение — возникавшее каждый раз, когда он делал ей недвусмысленные авансы. Возбуждение столь же грязное и омерзительное, как само допущение его наличия.
Тряхнув головой и сжав губы чуть сильнее, чем нужно, она резким движением расстегнула его броню и отбросила в сторону. Рванула тунику, находившуюся под ней, разрывая на части и оголяя торс, слегка оцарапывая открывающуюся серую кожу. Подобные манипуляции над безвольным образом самовлюбленного кардассианца казались ей унижением — по крайней мере, она старательно пыталась себя в этом убедить. Ведь обычно это он оказывался в позиции того, кто раздевает и подчиняет.
Кира моргнула, не вполне осознав, как и почему это произошло. Всего несколько шагов отделяли ее от того, чтобы упереться спиной в стену — и она в нее уперлась, когда голограмма шагнула ей навстречу. Дукат властно захватил ее подбородок в свои пальцы, притягивая в поцелуе. Второй рукой он уже расстегивал ее форму, проникая под слои ткани и неспешно стягивая их с ее плеч. Еще мгновение — и Кира стремительно отстранилась, пытаясь отдышаться и одновременно унять почти болезненно колотящееся сердце.
Видимо то, что она начала раздевать голограмму, запустило процесс автоподбора сценария, который остановился на одном из сексуальных паттернов, основывающихся на поле и расе пользователя. Она открыла рот, чтобы остановить программу, но в этот момент Дукат наклонился к ней, оглаживая руками ее полуобнаженный торс и чувственно проводя кончиком языка по складкам на переносице. Мелко задрожав, Кира почувствовала, что ей не хватает воздуха. Шершавые прикосновения сконцентрировались на ее груди, пока рот Дуката снова был занят ее губами.
Она могла остановить это.
Она должна была остановить это.
Каждое его движение напоминало ей о ее матери и множестве других баджорок, которые вынуждены были делить постель с завоевателями, чтобы уберечь собственные семьи.
С ним в том числе.
Не имело никакого значения, что перед ней голограмма. Киру передернуло от отвращения при мысли о том, что Дукат всегда хотел дополнить ею свой список, но она никак не воспрепятствовала тому, что вся ее одежда в конечном счете оказалась у них под ногами.
«Что я делаю?» — промелькнуло у нее в голове, почти обжигая. — «Я не хочу этого. Это худшее, что могло бы произойти.»
Его ладони уверенно легли на ее бедра, сжимая их, и в к глазах Нерис начали предательски собираться слезы — непрошенные и неуместные в сложившейся ситуации. Шершавая кожа рук вызывала какофонию ощущений, которые она хотела и не хотела испытывать.
Пророки, почему он?
Ладони медленно и неотвратимо поднимались выше, пока не смяли ее ягодицы властным, но бережным жестом.
— Не надо... — тихо, на оборванном вдохе прошептала она, прекрасная зная, что это не те слова, которые могли бы остановить программу.
Дукат чуть приподнял ее, вынуждая подняться на носочки, одновременно раздвигая ягодицы и входя.
Киру била дрожь — от отвращения, от возбуждения, от напряжения — стоять на кончиках пальцев было неудобно, и вся ее поза не располагала к приятному времяпрепровождению. Голограмма Дуката прижималась все ближе, продолжая размеренно двигаться внутри нее и с каждым особенно сильным толчком томно выдыхая ей в шею. Поднимая самые мелкие волоски дыбом.
Это была смесь удовольствия и омерзения. Его покрытый рудиментарный чешуей член ощущался не так, как это было с баджорцами. Каждая чешуйка словно была здесь для того, чтобы сильнее надавить там, где нужно, заставляя ее закусывать губы в тщетных попытках не застонать. Кира сжимала его шейные гребни до побеления костяшек пальцев, слыша раздающееся в ответ низкое утробное рычание, которое напоминало ей шипение. От одного этого звука Нерис хотелось кончить прямо сейчас, сомкнув ноги на его талии, или же опустошить желудок прямо на пол.
Дукат был омерзителен до тошноты. Как и все, с ним связанное.
«Как и я,» — пронеслось в ее голове, обрываясь очередным стоном, который она не сумела сдержать. — «Я больная,» — волна отвращения, пробежавшая по телу, вместо того, чтобы заставить ее остановить это, вызвала непроизвольное сокращение мышц внизу живота, усиливая неправильное, порочное удовольствие, которому она отдавалась. — «Двинутая на всю голову.»
Интерфейс, автоматически адаптирующийся под пользователя, попытался поднять ее в воздух, чтобы сделать позу удобнее, а трение — более стремительным, но Кира не дала ему этого сделать. Словно неудобное положение и дрожащие ноги могли помочь ей остановиться, хотя с самого начала было ясно, что сделать это она не в силах.
Она не видела окружающей обстановки и не могла смотреть ему в лицо — все ее восприятие сузилось до тошнотворно желанных прикосновений, которыми он щедро одаривал ее изнутри и снаружи.
Снова ощутив накатывающую сквозь лихорадку из слез и возбуждения тошноту, она неожиданно ослепла от вспышки перед глазами, увлекшей ее в финальный аккорд происходящего абсурда. Кира почувствовала, как Дукат излился в нее голографической жидкостью, имитируя полноценность произошедшего акта, и удовольствие от этого ощущения вдруг вызвало у нее столь же стремительную вспышку ярости.
Широко распахнув глаза, она увидела самодовольное выражение лица Дуката и, не медля, резким движением, сопроводившимся неприятным хрустом, свернула ему шею, заставляя голограмму обмякнуть, выскальзывая из нее, и распластаться на полу.
Тог вежливо поинтересовался, все ли ей понравилось, но Кира предпочла промолчать, стремительным шагом проходя мимо. Ее одежда была в порядке, но горящее лицо и лихорадочный взгляд, не поднимавшийся выше двух футов над поверхностью, сказали все за нее. Гадко ухмыльнувшись, ушлый ференги быстро огляделся, чтобы убедиться, что Кварка нет поблизости, и подумал, что есть информация, которой не стоит делиться с боссом. Зато стоит поделиться с тем, у кого в карманах звенит десяток лишних полосок латины и кто точно будет в ней заинтересован настолько, чтобы расстаться с ними.