Блокнот

Какой бы день не настал, эти двое всегда были друг у друга на виду. Каждый успел выучить привычки и действия, такие обыденные и привычные, что без них или с их изменением было не комфортно. Когда Рей готовила завтрак, Зак ещё спал. Он умывался- она доделывала что-то в бумагах, о которых убийце ничего не было известно. Вместе ели, девочка помогала с бинтами. После оба сидели в гостиной: один- чистил новое оружие, вторая- вновь копалась в листочках или читала книгу. Фостер уходил туда, куда Рей нельзя было ступить и шагу, она мыла посуду и уносила бумаги тому, кто даст за них деньги. Встречались они только под вечер, ели, читали. Вернее, учились читать и учили этому. Те подробности, что были неизвестны, были не нужны: маньяк не разбирался ни в докладах, ни в таблицах; его подруга прекрасно понимала, чем кончаются прогулки по тёмным улицам бедного квартала, да ещё когда работа твоего сожителя связана с уничтожением неугодных. Зак не любил ложь, Рей тоже не жаловала, и никакие секреты не таились между ними. С виду. Ведь кто же живёт без маленьких тайн? Всё началось с блокнота. Такая невинная вещь, купленная девочкой там же, где исчезают доделанные утром бумаги. И весьма милого цвета, как смог отметить парень, так как видел лишь украдкой. Сначала ему было всё равно, а потом странная книжечка начала прятаться от него. Её обложка тщательно скрывалась маленькими ладошками от чужих глаз, а на месте без присмотра не оставалась. Её страницы, на которых каждый божий день появлялись какие-то новые надписи, мигом закрывались перед любопытным носом. Зака это бесило. Не по-детски бесило, а чувства он свои скрывать не умел. Он-то не умел, а вот сожительница искусно изображала безразличие вперемешку со слепотой. А это бесило ещё сильнее. — Что ты там вечно чирикаешь? — который раз спросил убийца, пытаясь взглянуть в голубые глаза со всей возможной прямотой. Рей сидела напротив. Сидела, уткнувшись в блокнот с ручкой в руке, выводила какие-то буквы. Раньше это вывело бы из себя намного меньше, но теперь, когда уже многое по сравнению с прошлыми временами было доступно для понимания, сидеть и не знать было слишком сложно. В ответ- игнор. Раз за разом. Словно войну там планировала. Не самый новый диван издал скрип. Теперь на нём лежала только новая, чистая коса, а её хозяин обходил тёмный стол. По этому полу ноги ступали на удивление бесшумно, но настороженное белобрысое существо было намного и намного аккуратнее во время обычных посиделок после ужина. Послышался тихий хлопок- все слова попрятались под обложкой, совершенно не желая показывать нос из домика. Обложка в свою очередь укрылась под ладонями, пытаясь не выдать волнения. Бесило. Нужно было сделать это давно, но приходилось делать лишь сейчас. Возможно, так и надо, но при получении сопротивления Зак будет жёстче. Рука быстрым и резким движением вырывает трусливую вещь из некрепкого захвата и вертит. Просто вертит, давая глазам возможность рассмотреть. По лицу расплывается ухмылка, когда зрачки понимают смысл изображения. — Котики, значит? — Зак, верни. Мёртвые глаза. В голосе сквозит возмущение, а эти два помутневших стекла остаются непоколебимыми. Ничто не потревожит их покой? — Зачем? Мне вот очень интересно узнать, что там. Девочка бросается к наглому похитителю, но тот ускользает, вскидывая руки вверх, топча подушки дивана ногами и заставляя бедную мебель возмущённо и болезненно скрипеть. Пальцы не слишком быстро листают страницы, по сравнению с маленькими и бледными ручонками хозяйки, но этого вполне достаточно. Некоторые страницы тоже забиты графиками, многие слова до сих пор не понятны, какие-то маленькие рисуночки, не совсем плохие, но немного странные, заставляющие улыбаться ещё сильнее. Всё больше похоже на хищный оскал. Листик за листиком. Иногда нужно остановиться и вчитаться в знакомые слова- множество каких-то заумных фраз, явно выписанных из таких же заумных книг. Ещё одна страница. Пальцы замирают, так как глаза видят знакомое слово. Назад. Зак замирает, не обращая внимания на Рей, тоже стоящую на диване в жалких попытках вырвать свою собственность. Улыбка сходит на нет. Это его имя. Точно. То, что выучили с самого начала: Зак, Рей. Два слова, и одно из них на этой странице. А рядом аккуратно нарисованное и закрашенное сердечко. Наверное, даже тот, кто говорить даже не учился понимает, что значит этот знак. Тихий хлопок. Блокнот закрылся. И она готова поклясться, что его глаза исчезли в какой-то темноте, не позволяя всмотреться в них. Через секунду книжка уже в родных руках, шелестит знакомым трепетом радости, что на неё обратили внимание хозяйские глаза. Парень спускается молча, словно там, на страницах, что-то действительно ужасное. А девочка не помнит. Ту запись совсем не помнит и не может понять, почему её друг вдруг спрятал лицо.