***
– Джей-Джей, могу я задать личный и немного странный вопрос? – спросил Спенсер войдя в кабинет подруги. Доктор Рид выглядел взъерошенным, говорил скоро и тяжело дышал, запыхавшись от быстрой ходьбы. – Спенс, что случилось? – встревожено спросила Джеро, вскочив со своего места. – Ничего. Все в порядке, – отмахнулся гений, – мне просто нужно кое-что у тебя спросить. – Да, конечно, – ответила Дженнифер, указывая другу на свободный стул возле стола. Такое внезапное появление доктора не на шутку взволновало ее. Спенсер сел и, нервно оглянувшись на закрытую дверь, словно боясь, что кто-то может войти, перевел взгляд на Дженнифер, которая уже успела вернуться в свое кресло и теперь внимательно смотрела на друга. – Когда ты поняла, что любишь Генри? – выпалил Спенсер и поджал губы, – я имею в виду, ты ощущала нечто особенное? Какие-то проявления материнского инстинкта? Желание заботиться или что-то в этом роде? Женщина удивленно приподняла брови. – Эм… не знаю… это сложный вопрос… конкретного момента, наверное, не было. Когда я впервые увидела Генри, я ощутила что-то особенное, непередаваемое и прекрасное. Это правда. Но я и до этого знала, что буду защищать его от всего плохого, что может произойти. Еще когда только узнала, что у меня будет ребенок, я уже понимала, что он станет частью моей жизни. И лучшей ее частью. Это сложный вопрос. На него так просто не ответишь. А в чем дело? – сказала она, не ожидавшая такого поворота событий. – Я не знаю… Джей-Джей, я запутался, – признался Рид, – когда я должен был принять решение я… принял его, думая, что со временем все придет в норму, но теперь… – пробормотал мужчина, избегая смотреть собеседнице в глаза. Он говорил отрывисто и скакал с мысли на мысль, путаясь в собственных размышлениях. – Ты жалеешь? – с удивлением спросила женщина. – Что? Нет! – вскинулся гений, – я не жалею о своем решении. Никогда. Я бы не смог поступить иначе: не дать ему шанса на жизнь только из-за собственного страха. Просто… я не могу понять, что чувствую. Мне кажется, это должно быть что-то другое, что-то необычное и приятное. Что-то особенное. Но, мне кажется, я вообще ничего не чувствую, кроме страха. Порой мне кажется что я боюсь не того, что со мной что-то может произойти, а того, что во мне происходит. Я знаю, как он растет и развивает и честно сказать, это жутко меня пугает. А еще, я боюсь за него. Боюсь, что что-то пойдет не так и с ним случится непоправимое. Я постоянно прислушиваюсь к своему организму, опасаясь, что однажды замечу что-то, что… не знаю, что-то очень плохое, что-то означающее, что его не спасти. Все вокруг радуются и улыбаются, а мне очень страшно, – признался Спенсер. Он вопросительно взглянул на Дженнифер, которая улыбалась уголками губ. Все то, что описывал мужчина о своей тревоге за ребенка было так близко и понятно молодой матери. – Рид, знаешь, я думаю, в твоей ситуации – это более чем нормальная реакция. Мне тоже было немного страшно, особенно когда начиналось что-то новое: рос живот, малыш начал двигаться, пинаться, икать… это все новое, и естественно, что оно нас пугает. Особенно тебя, – засмеялась женщина, – и я не имею в виду то, что ты гений с зашкаливающим коэффициентом интеллекта. Я хочу сказать, что ты мужчина. Для вас нормально испытывать подобное по отношению к ребенку. Я уже молчу про твой особенный случай. – Да, но… – Спенс, – заговорила Джеро, перебив доктора, – ты все поймешь, когда придет время. И почувствуешь все, что нужно, когда будет нужно, – уверенно проговорила она. – То есть, ты думаешь, что это нормально? То, что я не могу понять, люблю ли этого ребенка так, как должен? – спросил Спенсер. – Абсолютно. Ты переживаешь за ребенка, чувствуешь все, что должен, просто пока не осознал это, – сказала агент, кивнув. – Надеюсь, что ты права, – задумчиво проговорил Рид. – Конечно же, я права, – без тени сомнения заявила Дженнифер. – Спасибо, – с улыбкой проговорил Спенсер. – Просто не думай сейчас об этом. Живи, как жил, наслаждайся всеобщей заботой, – посоветовала женщина и, вдруг лукаво улыбнувшись, добавила: – кстати, о всеобщей заботе, давай, признавайся, что у вас там с Морганом? – О чем ты? – покраснев, спросил гений, – он мой друг, заботится обо мне. Да еще и эта теория о том, что ребенок генетически может быть его... – затараторил он, не дожидаясь ответа коллеги. – Да брось! Не нужно быть профайлером, чтобы заметить, – сказала Джеро, хитро прищурившись. – Тебе показалось, – ответил доктор Рид, пряча смущенную улыбку. – Хм, возможно, – подумав, согласилась Джей-Джей, – но знаешь, я в любом случае рада за вас обоих. Уверена, остальные тоже, – добавила она, заговорщически подмигнув посмотревшему на нее другу.***
– Дерек, – тихо заговорил Рид, когда Морган вел машину. Мужчина бросил на гения короткий взгляд, давая понять, что слушает, и тут же вернулся к наблюдению за дорогой. – Я думаю, нам нужно поговорить, – сообщил Спенсер. – Я тоже так думаю. Мы почти дома, – ответил Дерек, кивнув. Он много думал о произошедшем в отделе и надеялся, что дома ему удастся вывести доктора на откровенный разговор. То, что Рид завел разговор в машине, немного меняло планы, но не категорично. – Я хотел извиниться за сегодняшнюю выходку, – сказал Спенсер, которого весь день мучило чувство вины, особенно при виде аккуратно избегающего разговора Моргана. – Не стоит об этом. Все в порядке, – заверил Дерек, улыбнувшись гению, – но, тем не менее, мне бы хотелось узнать, что тебя беспокоит, – добавил он, заметив что доктор будто немного успокоился. – И все же. Я незаслуженно накричал на тебя, – не унимался Рид. – Бывает. Гормоны, что поделаешь, – философски заметил агент, вздохнув. – Дело не только в гормонах, – признался доктор. Морган как раз подъехал к дому и остановил машину. Он развернулся к собеседнику и приготовился слушать. Разговор, на который он хотел вывести доктора, начался сам. Что ж, тем лучше. Дереку никогда не нравилось давить на Рида. – Что ты чувствуешь к ребенку? – спросил вдруг гений, введя друга в ступор. – Ээ, ну я не знаю. Он... я знаю, что он невинный маленький человечек, который развивается у тебя в животе. Возможно он мой, и я хочу, чтобы и с ним, и с тобой все было хорошо, чтобы он родился в срок и был здоровым, – заговорил Морган, пытаясь подобрать нужные слова. До вопроса Рида он не задумывался об этом. – Ты его любишь? – спросил Спенсер. – Я настолько привык к мысли, что он существует, что совсем скоро я смогу взять его на руки и, наконец, понять, на кого из нас он похож, что уже и не представляю, что могло быть иначе, – ответил агент с улыбкой, – да, люблю, – добавил он, отвечая на вопрос. – А я вот не знаю, – опустив голову, признался гений, – я не понимаю, что я чувствую. Я совсем запутался. Мне важно, чтобы с ним все было хорошо, но ведь я и к посторонним так же отношусь. И, иногда даже к тем, кто не такой уж хороший... и я не знаю, вдруг я не смогу полюбить этого малыша как он того заслуживает? – спросил он, взглянув на Дерека. – Спенс, ты будешь отличным отцом, – сказал Морган, – я в этом уверен. Тебе нужно чуть больше времени, это нормально. Тебя не должно пугать то, что другие относятся к твоему ребенку с большим трепетом или восторгом, чем ты. Для них это просто радость, и в немалой степени, радость и за тебя. Но для тебя это жизнь. Твоя жизнь, которая изменилась сейчас и продолжит меняться с рождением ребенка. Это нормально, что ты пока не разобрался в своих ощущениях и чувствах. – Ты думаешь? – спросил Рид. – Конечно, – без тени сомнения подтвердил мужчина. – Джей-Джей говорит, что я все пойму, когда придет время, – со вздохом проговорил доктор. – У нее в этом деле опыта больше. Кто мы такие, чтобы с ней спорить? – усмехнулся Морган. – И то верно, – с улыбкой ответил Спенсер, открывая дверцу. Дерек последовал примеру Рида и, решив, что поставит машину в гараж позже, сразу направился к дому. – Ты когда-нибудь расскажешь мне, что было в посылке твоей мамы? – спросил Дерек, пропуская доктора в дом. После того, как Спенсер привез небольшую коробку, он заперся с нею в своей комнате и, вероятно, разглядывал подарок. Моргану было любопытно, но спросить он не решался, так как не знал, имеет ли на это право. – Если ты заберешь своего любвеобильного пса, то даже покажу, – пообещал Рид, с трудом уворачиваясь от жаждущего внимания Клуни. – Клуни, хватит! – скомандовал агент. Пес послушно сел и стал нетерпеливо поскуливать и вилять хвостом, ожидая внимания от хозяина или его друга. – Сначала ужин! – скомандовал доктор Рид, легонько похлопав по голове пса, радостно вывалившего на бок язык. – Как скажете, – отозвался Морган, заходя в дом следом и тут же опускаясь рядом с соскучившимся за день четвероногим другом.***
Дерек с улыбкой разглядывал лежащие на ладони и казавшиеся совсем крошечными солнечно-желтые пинетки, пока Спенсер в который раз перечитывал послание матери. – Не могу поверить, что твоя мама брала уроки вязания ради того, чтобы сотворить эту прелесть, – проговорил Морган, – она у тебя особенная. – То же самое она пишет обо мне, – отозвался Рид, широко улыбнувшись, – говорит, что еще с рождения знала, что я особенный и совершенно не удивилась тому, что ее сын ждет ребенка. Уверен, такая реакция могла быть только у моей мамы, – сказал он, рассмеявшись. – Я в этом не сомневаюсь. Но это только потому, что она очень тебя любит, – ответил Дерек, поерзав на диване в попытке устроиться удобнее. – А еще мама твердо уверена, что это будет девочка, – усмехнулся Спенсер, – уже пишет о ребенке в женском роде. – Тогда почему не розовые? – поинтересовался Морган, возвращая гению первую обновку их будущего малыша. – Розовый для девочки – это банально, – пояснил Рид. – Чувствую, мы с твоей мамой поладим, – заявил Дерек, довольно улыбнувшись. – Дерек, что будет дальше? Когда он родится? – спросил Спенсер, ощупывая длинными тонкими пальцами первый подарок его матери еще не рождённому малышу. Этот вопрос, как и многие другие не раз приходил ему в голову, заставляя перебирать сотни вариантов развития событий. – Что тебя тревожит? – спросил Морган, – если ты о том, как мы будем делить опеку, то… я не хотел тебя торопить, да и момент, наверное, не подходящий. Но когда он будет? Тот самый момент? Спенс, я бы хотел остаться в вашей с малышом жизни навсегда, если ты позволишь… – добавил он. Мужчина встал с дивана, оказавшись напротив доктора. – Что ты задумал, Дерек?! – удивленно воскликнул Рид. Он покраснел, прекрасно зная, что последует дальше, и мог бы, при желании, остановить Моргана, но не стал этого делать. Тяжело было принять чувства, которые они испытывали и еще сложнее оказалось признаться друг другу, но как оказалось, это было самым сложным. Дальше все пошло как по маслу. Морган оберегал Спенсера и, максимум из физической близости, что они могли себе позволить – ненавязчивые ласки не переходя негласных границ. Рид поначалу поражался тому, с какой готовностью его тело отзывалось на самые простые, почти невинные касания любимого человека, но со временем настолько привык, что одних поцелуев и мягких поглаживаний становилось явно мало. Не говоря уже о Моргане, которому доктора, казалось, всегда не хватало. Гений догадывался, что когда-нибудь этот момент настанет, но не думал, что так скоро, да еще и столь внезапно. Спенсер был ошеломлен и даже не подумал прервать Дерека, когда тот опустился перед ним на одно колено, взял его ладонь в свою и ослепительно улыбаясь, спросил: – У меня сейчас нет кольца, но, доктор Спенсер Рид, вы станете моим супругом? – на одном дыхании проговорил Морган, боясь, что если упустит момент, то так и будет тянуть, не решаясь предложить любимому человеку официально стать одной семьей, ведь для самого себя он уже решил, что Рид – та самая часть жизнь, которой так не хватало. – Дерек… – выдохнул Спенсер, не зная, как реагировать. – Это «да»? – уточнил Морган. – Дерек, но как же… – гений замялся. Он испугался и не знал, что ответить и как поступить. Рид стал привычно искать пути к отступлению. – Что «как же»? – переспросил Дерек. Он не собирался отступать не получив конкретного ответа, а учитывая, что твердого «нет» до сих пор не последовало, надеялся на лучшее. – Как же... твои родные? Мама, сестры? Как они воспримут? – нашелся Спенсер, приведя, как ему показалось хорошую причину повременить с таким ответственным решением. – Мама тебя уже любит, особенно за будущего внука или внучку, – спокойно ответил Дерек. – Погоди, ты рассказал о нас миссис Морган? И о ребенке? – ужаснулся доктор. – Честно сказать, она сама меня вычислила, – признался Морган, – отпираться я не стал. Да и не хотел врать. С сестрами я еще не говорил на эту тему, но они все поймут. Сара после первой вашей встречи призналась, что ты очень ей понравился. Дезире сказала, цитирую: «он невероятно странный и очень классный». Так что, дело за малым. – Боже! – проговорил Спенсер, закрыв лицо ладонями. Мысль о том, что мать Дерека знает и об их отношениях, и о его странном положении, пугала и радовала одновременно. В голове гения вдруг всплыло еще одно «весомое» препятствие и он, не подумав, выдал: – но мы ведь с тобой никогда не… то есть, я тебя люблю и… ты меня… но дальше поцелуев… Мужчина замолчал. – О, Господи, Рид! Ты переживаешь, что у нас не было секса? – рассмеявшись, спросил Морган, – так будет. Ты не представляешь, как я тебя хочу и жду момента, когда не нужно будет сдерживаться. – Прямолинейности тебе не занимать, – констатировал доктор, краснея от смущения и тех будоражащих картин, что рисовало его собственное воображение после слов избранника. – Я просто говорю то, что чувствую, раз уж показать пока не выходит, – проговорил Дерек. Он все еще сидел напротив собеседника, не сводя с него пытливого взгляда. – И ты вот так легко предлагаешь мне брак? – спросил Спенсер. – А что? Боишься, что я не пройду «тест-драйв»? – усмехнулся Дерек, подмигнув любимому. – Дерек! – с упреком в голосе воскликнул покрасневший гений. – Тогда может скажешь, почему ты так упорно ищешь причины сказать «нет»? – уже серьезно спросил Морган. Мысль о том, что Риду это не нужно, пугала, ведь Дерек очень хотел создать семью с тем, кого любил. – Потому что очень хочу сказать «да», но боюсь, – честно признался Рид, после недолгого молчания. – Ну что ж, будем считать, что ответ получен, – выдохнув, заключил Дерек. Ему хватило считанных секунд, чтобы вернуться на диван, присаживаясь как можно ближе к теперь уже официальному жениху. Он посмотрел в глаза гения и потянулся за поцелуем, любуясь алеющими щеками своего избранника. – Тебя не только это волновало? – спросил Дерек, когда Спенсер, нежащийся в его объятиях, тяжело вздохнул. – Он ведь не всегда будет малышом. Он вырастет, пойдет в школу, будет общаться с другими детьми, у которых будут… нормальные семьи. Как он будет это воспринимать и как будет ощущать себя? Не принесет ли ему это вред? – заговорил Рид, делясь своими опасениями с тем, кому можно было их доверить. Было немного странно думать о ребенке в такой далекой перспективе, но Спенсер действительно волновался о том, что будет с ребенком дальше. – А что такое нормальная семья? – поинтересовался Морган, проведя ладонями по немного напряженным плечам доктора. Он понимал, что Спенсера обязательно будет волновать этот вопрос и сам не раз задумывался о том, как будет жить их малыш, прежде чем решился предложить Риду стать семьей. – Традиционная. С одним папой и одной мамой, – подумав, ответил гений, чуть отстранившись. Он хотел видеть лицо Дерека. Как ни больно ему было признавать, даже в современном толерантном обществе, всеобщая терпимость ко всему необычному была больше показной, нежели искренней. Взять хотя бы отношение к чернокожим. Да, афроамериканцы давно уже избавились от ярлыка рабов и людей второго сорта, но и сейчас, даже среди образованных, умных людей встречались те, кто готов был повесить какие угодно грехи на честного человека только за то, что у него другой цвет кожи. Расистов с их извечным желанием обвинить черных во всех бедах страны он вообще не брал в расчет. То же самое с боязнью «особенных» детей в школах и детских садах. Сначала родители пишут в социальных сетях посты в поддержку ребенка с ограниченными возможностями или болезнями вроде синдрома Дауна, а как только в общественном учреждении рядом с их здоровым ребенком сажают «не таких» мальчика или девочку, истинные эмоции тут же выходят наружу и появляются требования «изолировать инвалида». Человек сколько угодно мог кричать о своей терпимости к сексуальным меньшинствам, но на деле, относиться с ощутимой долей презрения, если ни ненависти. Конечно же, не все и не везде такие, но работая в ФБР, Рид многое повидал и уж точно не хотел судьбы изгоя для своего, ни в чем неповинного ребенка. – Спенс, а сколько традиционных семей мы видели среди тех, кто вырастил из своих детей моральных уродов? Кто на корню загубил детскую психику побоями, издевательством, насилием, ненавистью? Сколько семей, где мать терпит тиранию мужа, не в силах защитить своего ребенка, который потом вырастает психопатом-убийцей или ведомым, готовым на любое безумие? Сколько внешне благополучных, правильных домов в которых ребенок чувствует себя брошенным, ненужным, чужим? К черту такие традиции! Не лучше ли вместо того, чтобы гнаться за нормальностью, дать ребенку простых радостей, подарить счастливое детство? – спросил Дерек, глядя на Рида. – Я... я не знаю, Дерек, – признался доктор, вздохнув. – Я тебя понимаю. Не просто принять подобное решение, но ты ведь знаешь, что я все равно вас не брошу и никуда не отпущу тебя, ни одного, ни с малышом? – спросил Дерек. – Теперь знаю, – с улыбкой проговорил Спенсер. – У нашей малышки не будет традиционной семьи, но зато уже есть два любящих отца, готовых на все ради ее благополучия, – заявил Морган. Он хитро улыбнулся, заметив, как задумчиво нахмурился доктор, когда Дерек заговорил о ребенке, как о девочке. – Погоди, с чего ты взял, что это будет девочка?– спросил Рид, мгновенно переключаясь. – Твоя мама ведь так считает, – пожав плечами, ответил мужчина. – Да, но это всего лишь мысль, это даже не догадка… это просто так… – Да ладно. Зато ты отвлекся от ненужных мыслей, – проговорил Морган, в ту же секунду почувствовав ощутимый тычок под ребра. – Я пытаюсь думать о будущем, Дерек Морган, – заявил гений, пытаясь быть серьезным. – Слушай, все будет хорошо. Она все поймет, потому что вырастет умной, как ее папочка Спенсер, – с улыбкой ответил агент. – Ты же помнишь, что ребенок, скорее всего, не является носителем моего генетического материала, да? – уточнил доктор Рид. Он решил пропустить тот факт, что Морган упорно звал ребенка «она». Кто бы мог подумать, что брутальный агент ФБР мечтает о дочери. Хотя, Спенсер, кажется, уже ничему не удивлялся. – Не все зависит от ДНК, гений, – уверенно заявил Дерек. – Вообще-то в университете Квинсленда, в Австралии проводились исследования. Ученые пришли к выводу, что от двадцати до сорока процентов изменений коэффициента интеллекта у детей обусловлено генетическими факторами, но и это не окончательные данные. Возможно роль генетики намного больше, – поделился знаниями Спенсер. – О, Боже, Рид, давай просто посмотрим какую-нибудь комедию, и ты хоть раз отвлечешься от своих исследований, – предложил Морган, мягко притягивая доктора обратно к своей груди. – Ты спросил, я ответил, – обиженно пробурчал Рид, но тем не менее, охотно прижался спиной к груди избранника, с удовольствием ощущая, как руки Дерека неспешно проходятся по его плечам, груди и оказываются на животе, который теперь уже не внушает такого страха, как раньше. Морган осторожно провел ладонями поверх просторной рубашки, а Рид подумал, что зря волнуется о том, что будет потом. Вместе они все преодолеют.