катастрофическое

мне это не снится. послеобеденные часы. солнце заливает переполненные коридоры и насыщает теплом пустые сердца, ты пишешь мне, пишешь, что ты приехал, и ноги слабеют, потому что мы не виделись больше месяца, потому что я не знаю, как вести себя, что говорить, стоит ли смотреть тебе в глаза и только в глаза прямо как раньше. однако я отвечаю, что уже одеваюсь, а после выхожу на улицу — неприятный холод, суетливый ветер и одногруппница, идущая рядом, чей голос я слышу, но не могу разобрать слова — вижу твою машину, практически ощущаю твоё присутствие возле себя, я передвигаюсь почти что автоматически, прощаюсь с ней, подхожу ближе и вижу тебя, запертого в собственном телефоне, и я врываюсь внутрь этого кокона бестактно, хотя ты и не против, у нас ведь не существует границ. в автомобиле чересчур мало места, воздуха немножечко не хватает, и ты смотришь на меня, спрашивая о самочувствии, а я отворачиваюсь, потому что врать совсем не хочу, и машина начинает свой путь посреди обледенелых ветвей и грязного снега на обочине вдоль дорог. мы движемся в никуда, томясь в бесконечном ожидании посреди пробок, мы смотрим на едкий дым, выбирающийся из труб металлургического комбината, спасающего наш город от бедности, мы смотрим на серое небо, грязные покрытия, на полуразрушенные здания и отравленную реку. мы глядим друг на друга в перерывах между брошенными фразами, не имеющими смысла. я пытаюсь хоть что-нибудь да понять. я пытаюсь хоть что-нибудь да почувствовать. я хотела бы, знаешь. это магазин «лента». тут большое скопление людей, высокие цены и твои действительно забавные шутки, мы катим тележку вместе, огибая ее по сторонам, обсуждаем будущее, что будем готовить на ужин, стоит ли мне ехать завтра на пары, и я чувствую себя глупой, ведь в жизни всё гораздо проще, чем мне казалось, я вот ощутила себя твоей женщиной, женой, может быть, даже любимой, мы ведь провели вместе целые выходные, не вылезая из постели, не распутывая держащих друг друга рук, и эта окутывающая нежность, это тепло, которое сжигает мои внутренности спустя неделю — оно ведь ничего и не значило толком. это выгода. хорошие условия. приятное времяпрепровождение. это лишь развлечение. и вот потому всё легче, чем кажется, но подожди. мы заезжаем еще в несколько магазинов, помогаем друг другу с покупками, обсуждаем вкусы, планируем вечер, и вместо слов благодарности у нас короткие поцелуи в чужие (немного кажется, что родные) плечи, и ты всякий раз улыбаешься, а я принимаю ситуации как должное, будто они являются постоянными, словно это не первый раз всё происходит, словно мы жили всю жизнь только ради этих моментов, ради друг друга, ради любви и заботы, тепла, спокойствия, смешных шуток и звёздных ночей. но всё было слишком просто, ты понимаешь? прямо-таки чересчур. в квартире уютно. мы разбираем пакеты, переодеваемся в твою одежду, накрываем на стол и разливаем ягодный ликёр, раскрывая друг для друга шоколадные конфеты, и ты читаешь мне отрывки из книги карлоса кастанеды, которые сильнее всего ранили тебя прямо в, хах, гниющее сердце, и я впитываю в себя каждое слово, как губка, я ментально вырисовываю эти цитаты у себя на запястьях, и ты подбираешься ближе, у тебя пальцы трясутся, истасканные страницы книги просятся в мои руки, и я соглашаюсь, пролистывая главу за главой, ощущая твой запах предельно чётко из-за близкого контакта, и ты советуешь мне прочитать эту серию, начав с первой книги, и я читаю ее сейчас, знаешь? я читаю, и я хочу наизусть тебе процитировать то, что заставило мои глаза вновь засветиться, но мы не разговариваем, ведь ты и без меня знаешь, как хорошо провести время, а я без тебя упиваюсь любимым сериалом, музыкой без слов и никогда не тающими айсбергами мальчика, который разбил моё сердце практически год назад, чьи глаза всплывают в моём сознании почти что целые сутки, однако я хотела бы поделиться с тобой и этим. я хотела бы услышать твой не осуждающий меня голос. где ты сейчас? мы распиваем ликёр, обсуждая ремонт в твоей квартире, и вспышки золота мелькают в сознании из-за твоих идей, я думаю, это прекрасно: превратить комнату в винтажное прошлое, и позволить бликам солнца и отблеску песка на берегу моря растворять помещение в мягкости, тишине и воспоминаниях; я думаю, твои идеи так хороши, что я бы хотела остаться в них (с тобой?) навсегда, потому что всё такое спокойное, правильное, н е о б х о д и м о е, ты как пазлы, которые я обожала собирать в детстве, как мамины объятия, которых мне так давно не хватает, я уже перестала считать, как ужины в большой компании, которой у меня больше нет. ты как… чёрт, ты просто именно то, чего мне всегда хотелось, обычно ведь я словно выброшенный дельфин на берег, у меня так много слов, но никто не может понять мой язык, и люди сажают меня на цепь, заставляя плясать под их отравляющие молитвы, и деваться в любом случае некуда, а потом вдруг находишься ты — твой слегка выцветший чёрный хирургический костюм, сильные руки, ласковые голубые глаза. ты чуть-чуть педантичный, сдержанный, будто бы даже строгий, а я скромная, почти что краснеющая, но слушающая тебя так внимательно, медицина ведь и правда мне интересна, просто я давно позабыла, каково это, а ты появился, словно хотел именно это напомнить, и затем мы погуляли, выкурили по сигарете, обменялись непрямыми поцелуями благодаря баночке с энергетиком, и теперь всё наконец-то перестало быть серым, ты понимаешь? ты — мои краски. ты — эмоции, которых кристаллы и разбитые ампулы давно лишили меня. ты как будто мой выход. понимаешь, о чем я? мы распиваем ликёр, а потом вдруг любуемся твоими детскими фотографиями, ты пододвигаешься ближе, я становлюсь смелее, кладу голову на твоё плечо, впоследствии мы обнимаемся, сидим так какое-то время, пока ты резко не вскакиваешь с желанием прогуляться и купить дорогих сигарет с ароматизатором «капучино», и гирлянды с ледяными фигурами недалеко от твоего дома такие красивые, семейные пары гуляют, взяв друг друга под локоток, и мы идём так же, и я позволяю тебе создавать иллюзию совместной жизни и в такой мелочи, чтобы после ей же и давиться за завтраками не в одиночестве, которые я ненавижу. мы гуляем, смеясь, а потом возвращаемся в квартиру спустя чуть больше, чем час, я отлучаюсь всего на секунду, чтобы переодеться, а по возвращении вижу подсвечник с двумя свечами, выдержанный несколько лет коньяк, хрустальную пепельницу и лежащие сигареты рядом друг с другом, приглушенный свет и тебя, включающего тихую (такую, чёрт возьми, подходящую под это всё) музыку, мы садимся напротив окна, прикуриваем, сигареты тлеют, дым запутывается, ты поглаживаешь ноги мои у себя на коленях, мы молчим, это сберегает хрупкость всего момента, а люди за окном медленно двигаются, прикасаются друг к другу, любят, и ты смотришь на меня. ты ведь не можешь не. и через какое-то время всё изменяется, когда мы идём на кухню, ты готовишь ужин, мы говорим о личных моментах, узнаем что-то новое, и я так хочу быть пьяной, чтобы придвинуться к тебе куда ближе, чтобы тебя поцеловать, чтобы сказать что-то глупое, что могло бы всё разрушить, не будь у нас такой концентрации алкоголя в крови, но ничего не помогает, я давно уже не пьянею, ты уж тем более, и после мы перемещаемся в спальню, включая телевизор с его вечными рекламами, хорошими фильмами и расписанием, совпадающим с реальностью время от времени, и кожу покалывает, ты находишься слишком близко, а потом еще, еще и еще, всё ближе и ближе, пока мы наконец-то не целуем друг друга, позволяя вечности нас окутывать, и я помню себя: напуганная, маленькая и сломленная с тем мальчиком, погибающем от льдов айсбергов, помню себя, которая возненавидела произошедшее спустя полгода (и его, и его тоже), хотя сейчас всё иначе. я гораздо сильнее, а твои руки не оставляют глупые синяки, гниющие раны и отметины на линии жизни, хотящие ее разорвать. твой голос не звучит ядовито. ты в целом как олицетворение безопасности (по-настоящему, правда, мне ведь незачем врать), и мои воспоминания о себе растворяются в темноте опустевшего разума, я отдаюсь ощущениям и твоим разжигающим огонь фразам, пока ты… пока ты не отправляешь меня в душ, торжественно вручая мне мочалку, щётку и гель для душа, купленные для меня, и я бы рассмеялась (горько, практически прям до слёз), если бы не была так возбуждена, если бы не отключила надоедливые вечно тормозящие меня принципы, но посуди сам, как это всё, господи, как это всё по неправильному правильно, как это тепло, из-за чего только и хочется к тебе возвращаться (мы ведь все умираем здесь от холода и безразличия даже самых родных), однако где ты сейчас? я принимаю душ, и мои ноги дрожат, я практически падаю из душевой кабины на холодную плитку, но приходится найти в себе силы, чтобы дойти до спальни (чтобы вернуться в твои объятия, чтобы заняться тем сексом, который все всю свою жизнь ищут — тем, после которого не хочется снять с себя кожу, выдернуть волосы, стереть свою память), я возвращаюсь, чтобы вернуться в свою квартиру, которую я не могу назвать домом, только лишь через два дня, я возвращаюсь, чтобы после смотреть на тебя смущенного, прячущегося в промежуток между двумя подушками, и я действительно хочу помнить всё так долго, как это только возможно, но кожа вспыхивает оттенками красных витражей, всё трескается, горит и искрится, потому что этого сейчас (больше?) нет, потому что я надышалась угарным газом и давно умерла, здесь нет кнопки «стоп», я не могу встать и уйти, я застряла, лифт всё время падает вниз, всё ниже и ниже, черви поедают мою плоть, и я хотела бы вскрикнуть, однако голосовые связки порвались и запутались, хотя ты в любом случае ничего бы и не услышал, а еще я устала обесценивать каждый раз все хорошие события в своей жизни, зная, что больше они не повторятся. но я возвращаюсь. мне не о чём сожалеть. твои глаза такие красивые. у тебя мягкие поцелуи. я давно себя не боюсь. мне нравится, как именно ты прижимаешься к моему телу, делясь теплом. мне нравишься ты. мне это не снится. около четырёх утра мы засыпаем. и утро субботы, наступающее в обед, такое тихое, я бы хотела так просыпаться в чёртовом постоянстве, а потом проводить еще сутки в постели, прерываясь лишь на очередной поход в магазин, приготовление еды, на водные процедуры. я бы хотела всю жизнь смотреть с тобой вместе фильмы, целоваться во время рекламы и обсуждать сюжет. я бы хотела, чтобы ты всегда меня по-настоящему слушал. я бы хотела и дальше лежать на твоей груди, держать тебя за руку, перебирать твои волосы. я бы хотела так много всего, что мы еще не успели попробовать, я бы хотела жить с тобой, я бы хотела создать семью, ты можешь себе представить? это такое безумие. я ведь давно уже умерла. меня невозможно спасти. меня можно лишь только калечить, тогда в чем смысл твоего появления — в твоём дурацком уходе? это всё такое пустое. мои желания такие глупые. и если я давно уже не напугана, это не значит, что я спасена. это не обозначает порядок. это не кричит о том, что всё хорошо, и ты тоже потерян. в твоей голове точно такие же потерянные детали, и мы нашли их вместе, ты понимаешь? тебе ведь тоже нравятся пазлы. у нас одинаковый вкус во многих вещах. у нас красная нить, покрытая сталью, только вот ты слишком любишь все эти игры с металлами, костями и чужими жизнями, а я ненавижу нежность и искренность, я ненавижу отдавать людям себя, и такими темпами я покроюсь слоем разочарования, сотканного из твоего имени, и всё превратится в прах, я развею его со своего беспечно проклятого восьмого этажа, и когда-нибудь боль утихнет. когда-нибудь затихну и я. а пока до сих пор нужно слегка потерпеть. мне ведь нравится разговаривать. мне нравится о чувствах своих писать. мне нравишься ты. мне это не приснилось. мне не почудилось. ты вполне себе настоящий. ты существуешь. ты заставляешь меня живой себя ощущать. но и это пройдет. безэмоциональной мне легче живётся. мне импонирует не искать любой смысл, чтобы не захлёбываться его отсутствием. ты понимаешь? [возвращайся или уходи уже навсегда, я не смогу быть настолько живой без твоей поддержки. я не смогу быть вообще. ты понимаешь?]