катастрофическое

мы спорим на уроке иностранного, что лучше: виртуальный или реальный мир. и все как будто молят прощения за прошлые грехи, находя доводы, почему реальный мир в чёртовом приоритете, а мне хочется засмеяться над собственными словами соглашения, окутывающими их так крепко, будто прутья виноградной лозы. на самом деле я готова найти хотя бы один десяток виртуальных миров, где я бы предпочла остаться, ведь только там я могу спасти себя (потому что изначально мои детали собрали в правильной последовательности), однако я знаю, что люди не хотят слышать правду. люди боятся её. люди любят спорить сильнее, чем принимать поражение. вот почему я так люблю ложь. люблю её красивые длинные пальцы, перепачканные в краске серого цвета, он варьирует от самого светлого к самому тёмному, по крайней мере, они говорят так, но я вижу поглощающую чёрную дыру прямо там, где должны быть фаланги. я, кажется, по-настоящему слепну, это больше не шутки, потому что я н е вижу цвета. всё, каждый оттенок каждой палитры превращается рано или поздно в чёрный, хотя у меня в с е г д а рано, и я понятия не имею, почему. я также люблю её отвратительный смех, всегда кажущийся настоящим; он проникает в их сосуды и отравляет кровь ядом, они начинают заболевать, лечатся от какой-то простуды, не подозревая, что принимаются лекарства от меня. моя мама хочет изменений в комнате, и она покупает новые шторы, а вместе с ними приходят новые тени, танцующие ночами на моих лопатках, пока я сдавленно кричу и вытираю слёзы грязными руками (они всегда грязные, сколько бы я не пыталась их отмыть, потому что кровь отмыть невозможно). тени танцуют под музыку стен, такую громкую и разрывающую мою голову на грёбаные мелкие части, которые я не в силах собрать, и ничего страшного, что они тоже н е могут. меня всегда оставляют позади, ты ведь помнишь? я постоянно даже не ближайший квартал в чёртов центр вселенной, так что всё хорошо, раз ты веришь в это. стены воссоздают одну и ту же мелодию который год, я знаю её наизусть, и из-за неё я схожу с ума, потому что стены знают. они единственные, кто знают наверняка меня настоящую; они знают, почему мои руки такие грязные, взгляд неправильный, а голова сломана. они знают, и хотят уничтожить меня этим. кстати. я не могу посмотреть ей в глаза, вместо этого я оглядываю её с ног до головы и знаю точно, что она выглядит прекрасно, но я не в курсе, как заставить себя сказать. я н е помню, как произносится это слово, потому что я понятия не имею, где начинается правда. я хочу сказать что-то дельное, однако всё, что ей достается: неискренний смех, глупые жесты руками и фрагменты жизни, не имеющие смысла как такового. я обнимаю её и хочу убраться, а лучше исчезнуть, потому что я вся состою изо лжи, я боюсь сделать больнее, чем уже есть, я боюсь, что прутья сойдутся и на её шее тоже. хотя я уже чувствую их на своей. у меня никогда не было астмы, Боже, хотя это даже больше, чем её приступы: я отчаянно нуждаюсь в ингаляторе, однако все идут мимо, они не слышат, как я задыхаюсь, не боясь умереть и не умирая в итоге совсем. ведь это именно то, что стены для меня подготовили: месть. месть за все чёртовы грехи, о которых никто никогда не узнает. и я в курсе, что справлюсь, приятель, потому что ты веришь мне. потому что я умею улыбаться так, чтобы ты ничего не понял. потому что на самом-то деле я ненавижу ложь, но до сих пор не имею понятия, как перестать врать. так что всё хорошо, пока ты не научишься её видеть. пока ты, наконец, не откроешь свои чёртовы глаза хотя бы раз.