Границы условны - я с тобой

Приближалось первое соревнование Турнира. Николь сейчас проводила много времени с Гарри. Ему было очень тяжело: кроме того, что он поссорился с Роном, многие ученики Хогвартса откровенно издевались над чемпионом. Николь как никто понимала, что такое постоянно слышать за спиной у себя сплетни, шушуканье и неодобрение, поэтому старалась поддерживать Гарри, насколько это вообще было возможно. Николь все больше сближалась с Флер Делакур. Несмотря на то, какие они были разные, девушки гармонично дополняли друг друга. Флер волновала победа на Турнире, но компания Ники ее никак не смущала. Наоборот, она старалась сделать все, чтобы ее приятельница чувствовала, что у нее нет никаких претензий по поводу дружбы с соперником. Однако, когда Николь узнала от близнецов, что первым испытанием станут драконы, ей было сложно решить, нужно ли сообщать об этом Флер и Гарри, насколько это будет этично по отношению к Турниру и другим участникам. Но дилемма решилась сама собой. Гарри и Флер почти одновременно сообщили Николь эту же самую новость. Элеонор в свое время не оставила попытки заигрывать с братьями, хотя её задело, что Фред прервал их с Джорджем, и поэтому предметом кокетства стал в основном Джордж, когда ей удавалось их различить. Но случалось это довольно редко, что совсем не смущало француженку. Впрочем, внимание обоих ее только радовало. С приближением первого соревнования волнение охватило всех до единого учеников Хогвартса и гостей школы. Особенно переживали участники. О том, что их ждет, знали все, хотя и старались этого не показывать. Но ни популярность, ни уважение многих людей не помогали им избавиться от страха и неуверенности. Николь, сидя на трибуне, прижималась к Джорджу, обеспокоенно поглядывая на то, что творится на поле. Девушка боялась посмотреть, как драконы мучают чемпионов, и прятала лицо в грудь парня. Фред от очередной такой выходки не удержался и усмехнулся. Но при этом поддерживающе погладил девушку по плечу. Когда все закончилось, близнецы и Николь с трясущимися руками от пережитого отправились праздновать победу Гарри. Однако, сразу после турнира они с Флер успели договориться, что устроят и свою небольшую вечеринку, уже отдельно от общей суматохи. К тому же Николь давно обещала показать подруге тайный ход из замка и Визжащую Хижину. Собственно, решено было устроить вечеринку именно там. *** Близнецы вернулись из кухни Хогвартса под Большим Залом с огромными корзинами, набитыми медовухой. Около входа их ждали Николь, Анжелина, Алисия и Ли Джордан. — Это для нашей вечеринки, — заговорщически шептал Фред. — Домовые эльфы разбили себе головы об стену, но не дали нам огневиски, — несколько разочарованно докладывал Джордж. Компания, крадучись, выбралась из замка и отправилась в условленное с Флер место. Подходя, Николь напрягла зрение в темноте и увидела, что Флер не одна, с ней стояла еще одна белокурая фигура. — Кто это с ней? — спросила девушка, силясь разглядеть что-то в темноте. — Оля-ля, да это, кажется, Элеонор, — хохотнул Фред и толкнул брата. — Точно, она, — немного резче, чем следовало сказала Анжелина. И впервые Николь поняла, что ее чувства схожи с чувствами сокурсницы. Когда компания поравнялась с француженками, Николь вперила взгляд в подругу. Флер схватила ее под локоть и потащила вперед. — Пгости, догогая, — шептала она, — я ничего не могла поделать, она впцепилась в меня как пиявка. Я пгосто не знала, как от нее избавиться. К тому же боялась, что она выдаст меня мадам Максим. Пгишлось бгать с собой. Николь похлопала по руке Флер. Хотя она и испытывала досаду, но понять подругу могла. — Ничего страшного, не переживай. Наконец, компания добралась до Гремучей Ивы, которая готова была убить каждого, кто приблизится к ней. Элеонор шла между близнецами и без конца щебетала что-то, переходя с французского на английский. Фред поднял палку и ткнул ей в нужном месте иву, дерево мгновенно успокоилось и превратилось в совершенно обычное дерево, позволяя ребятам пройти. — Я вся пегепачкалась, — выражала свое недовольство Элеонор, пока они двигались по проходу. Флер оглянулась на Николь и посмотрела извиняющимся взглядом, гриффиндорка в ответ улыбнулась, как улыбаются над шалостями неразумных детей. Наконец, компания оказалась в хижине. Окна ее были заколочены, вокруг лежала пыль и веяло запустением и разрухой. — Как-то безрадостно, — оглянулась на комнату Алисия. — О, а мне так нгавится! — восхищенно шептала Флер. — Я люблю все стагое магическое! Посмотгите на эти стены! Их кто-то цагапал! Вегоятно, какие-то необычайные волшебные существа! Вы пгедставляете, сколько тайн хганит это место? Николь переглянулась с близнецами. Те вместе с Ли устраивали место для вечеринки, очищали пространство на полу с помощью волшебных палочек, раскладывали принесенные с собой пледы и свечи. Когда зажглось магическое пламя на свечах, комната показалась гораздо теплее и уютнее. Но при этом еще более загадочной. Девушки устроились на пледах и сняли верхнюю одежду. — Как-то пгохладно здесь, — пропела Элеонор, стрельнув глазами в сторону близнецов. Все посмотрели на нее. — Ну если бы ты одела под мантией еще что-то, кроме ночной сорочки, то, может быть, тебе было бы потеплее, — с усмешкой проговорила Анжелина. Все улыбнулись. — Это не согочка! — возмутилась француженка. — Это платье! — А, ну да… — хихикнула Алисия. Платье на Элеонор действительно при желании можно было принять за красивое ночное белье. Шелковистое, розово-персикового цвета, оно облегало ее стройную талию и грудь. Плечики были тонкими с затейливым узором, красивый вырез немного открывал и подчеркивал грудь. — Сегодня же пгаздник! Флер спгавилась с настоящим Дгаконом! Я должна была одеться кгасиво! — продолжала лепетать ангельским голоском Элеонор. Николь покосилась на свои джинсы, свитер по горло и почувствовала себя уродиной. Однако Джордж уже направлялся к ней и сел за ее спиной, нежно обняв и руками и ногами. Николь улыбнулась своему невероятно нежному чувству к нему. Разве это возможно вообще? Только что испытывать негативные эмоции, и лишь одно его присутствие рядом дарило такое успокоение и счастье... Фред передал ей кружку с медовухой, девушка сделала большой глоток, и ей стало еще теплей. Вечеринка оказалась не такой шумной, как в гриффиндорской башне. Как раз наоборот, магический свет свечей настраивал на спокойный лад. Компания вела незатейливую беседу о турнире, раздумывала, что же все-таки кроется в странном яйце, которое чемпионы отобрали у драконов. Элеонор не упускала возможности пококетничать с близнецами Уизли и то и дело искала повод коснуться Джорджа, несмотря на то, что он наотрез отказывался это замечать и неустанно обнимал Николь. Гриффиндорка была счастлива, она чувствовала себя победительницей в этом бою. Хотя француженку, кажется, поведение Джорджа нисколько не смущало. Николь подумала, что, судя по тому, как Элеонор была раскрепощена, ее не остановило бы физическое присутствие Николь, если бы Джордж как-то проявил себя. Фред ловко подкалывал брата и Элеонор, Флер от души смеялась над его шутками, а Анжелину, кажется, теперь начала раздражать не Элеонор, а Флер. Анжелина вообще вела себя сегодня на удивление недружелюбно, а порой даже откровенно враждебно. И если в начале вечера Николь нашла некоторое единодушие с сокурсницей, то теперь ей уже совершенно не нравилось такое поведение. Медовуха заканчивалась. Почти все притихли и молча смотрели на огонь свечей, которые не плавились со временем. Только Ли и Алисия о чем-то тихонечко перешептывались. — Я устала, — наконец сказала Анжелина. — Пойдемте в замок. — Я за, — отозвалась ее подруга Алисия. Фред и Ли тоже поднялись со своих мест. — Мне так хорошо, — тихо прошептала Николь Джорджу на ухо. — Я не хочу уходить. Флер уже тихо по-французски воевала с Элеонор, очевидно, стараясь ее увести. Элеонор показывала руками на пару Джорджа и Николь и что-то спокойно, с улыбкой чеширского кота, мурлыкала в ответ Флер. В итоге они все-таки направились к потайному ходу. Фред с Анжелиной, Алисией и Ли тоже направился туда и обернулся на не двигавшихся с места Николь и Джорджа. — Братишка? — с усмешкой спросил он. — Мы позже придем, — повернулся к нему Джордж. — Посидим еще немного. Фред пару раз кивнул и опустил голову. Потоптался на месте немного, потом обернулся и хотел сказать что-то еще, но Анжелина подтолкнула его к проходу, и все скрылись в темноте. Джордж и Николь некоторое время посидели в тишине, не двигаясь с места. ‒ Ты не замерзла? — нарушил молчание Джордж. Его голос звучал глухо и, вместе с тем, так призывно, обжигая слух искорками страсти, растворившейся в каждой клеточке тела, в каждой мысли, в каждой эмоции. ‒ Нет, конечно, ‒ едва выдохнула в ответ Николь, ‒ ты же такой горячий. ‒ Она слегка развернулась, желая видеть его лицо, заглянула в глаза... Боже, отчего же раньше она не замечала, насколько они красивы?! А в эту секунду ‒ особенно, потому что они светились счастьем. Совершенно невероятные, блестящие, самые любимые глаза. Джордж улыбнулся; его взгляд впился в ее губы ‒ такие нежные, манящие к себе, точно запретный плод, умоляющий вкусить его как можно скорее. Наконец, он решился и легонько притянул желанную девушку за плечи чуть ближе, прежде чем поцеловать. Николь ответила на поцелуй жадно. Сколько раз за сегодняшний вечер она хотела это сделать? Ответить на этот вопрос юная Блэк не смогла бы даже самой себе ‒ сбилась со счета. И вот свершилось!.. Она дождалась, дождалась... Николь самозабвенно, почти задыхаясь, целовала Джорджа Уизли, отбросив к драклам все, что разделяло их до этой секунды; лишь жалкие остатки рассудка лениво нашептывали ей, что она должна... обязана наверстать упущенное. Джордж на секунду оторвался от нее, выдохнул и пробормотал: ‒ Нет, это ты горячая… Сильные руки сжали девичьи плечи чуть крепче, и через секунду Николь оказалась полностью повернутой к возлюбленному лицом; она придвинулась ближе, обвила ногами его бедра, устроилась поудобнее и, обхватив руками за шею, вновь поцеловала. Джордж глубоко вздохнул, задержал выдох и еще теснее прижал к себе её, после чего невесомо провел руками по спине. Внутри Николь что-то ухнуло и покатилось вниз, увлекая, пригибая к грешной земле. Она прикоснулась чуть подрагивавшими пальцами к скулам Джорджа, спустилась к шее и осторожно одними подушечками пощекотала его вначале за одним ухом, затем ‒ за другим. Джордж прервал поцелуй и дотронулся губами до ее пальцев. Сердце Николь заколотилось с удвоенной силой, дыхание срывалось. Ей нужно было больше... Еще больше... Все ее существо жаждало заполучить любимого целиком, утонуть в блаженной боли, что вызывает счастье обладания, пропустить ее горячую волну через душу. Как же долго она ждала этого момента!.. До него у них с Джорджем не было возможности уединиться и в полной мере отдаться тем страстям, что обуревали их, обрушить друг на друга всю нежность, переполнявшую их сердца и сейчас расплескивавшуюся вокруг, точно убежавшее из котла зелье. Влюбленные девушка и юноша не спешили притушить огонь, заставлявший кипеть их любовь, наоборот, каждый взгляд, поцелуй, каждое прикосновение распаляли его еще сильнее. «Совсем, как в песенке Селестины...» ‒ промелькнуло в голове Николь. Она знала, что мама Джорджа просто обожает этот стародавний шлягер, но думать об этом дольше секунды не было никакого желания. Сейчас, наконец, они были только вдвоем, и вряд ли кто-то мог застать их здесь. Кружившая голову медовуха и спокойствие, разлившееся по венам от нежных объятий Джорджа, давали возможность Николь не противиться инстинктам, делать то, чего она так долго и отчаянно желала. Маленькая ладонь нежно скользнула под грубую шерсть свитера Джорджа, кончики пальцев осторожно задели кожу на спине. Юноша на мгновение замер и, слегка отстранившись, заглянул ей в глаза. В его взгляде застыл немой вопрос. Николь испугалась. Неужели она сделала что-то не так? Что если Джордж не захочет продолжения сейчас? Он помолчал несколько секунд, пристально вглядываясь в лицо Николь, затем улыбнулся краешками губ и вновь решительно завладел ее ртом, сметая в душе возлюбленной всякое сомнение. Николь показалось, что сердце в груди вдруг резко перестало биться. Джордж тем временем запустил руку в её волосы и осторожно отстранил от себя. Вторая его рука решительно обхватила узкую девичью спину. По коже девушки побежали мурашки, внизу живота заныло; задыхаясь, Николь оторвалась от мужественных губ и, увлекаемая надежными руками Джорджа, опустилась на пол, устеленный пледами. Он навис над ней сверху и поцеловал в губы. Большая мужская ладонь заскользила вниз, повторяя все изгибы девичьего тела. Джордж едва слышно вздохнул, затем оторвался от губ и принялся осыпать короткими частыми поцелуями лицо, подбородок, шею. Язык его остановился в мягкой ложбинке около уха и принялся шаловливо ласкать теплую чувствительную кожу. Николь прикрыла глаза; ей почудилось, что из нее помимо воли вырвался какой-то нечленораздельный звук, порожденный совершенно неповторимым сколь ошеломительным, столь же сладким удовольствием. Она инстинктивно выгнулась и всем телом подалась навстречу своему первому мужчине, снедаемому дерзким возбуждением. У Джорджа перехватило дыхание, он уверенно подхватил рванувшиеся к нему бедра и прижал их к себе. Николь задохнулась от совершенно новых ощущений, от нереальности происходящего. Джордж своей силой и напором словно подбодрил её, и она вновь запустила руку под его одежду. Сам он продолжил целовать ее, не отвлекаясь больше ни на что. Одной рукой лихорадочно ласкал ее бедра, другой удерживал голову, чуть поворачивая, чтобы поцелуями дотянуться до самых желанных мест: шеи, ушей, губ. Николь задыхалась от его ласк, что дарили ей столь восхитительные ощущения. Её руки больше ей не принадлежали. Она беспорядочно, совершенно машинально водила ладонями по его горячей коже, не замечая, как колючая шерсть щекочет тыльные стороны кистей. Джордж зарылся лицом в ее волосы, провел рукой от бедра вверх и без раздумий скользнул под джемпер Николь, которая, почувствовав на своей талии требовательные пальцы, тихонько застонала. Джордж поднял голову и посмотрел в лицо девушке, но ее глаза были прикрыты; она несмело, почти стыдливо шевелилась под ним, словно старалась прижаться к нему теснее, каждой клеточкой своего тела. Почувствовав на себе взгляд, Николь открыла глаза. В них блестела влага, за которой Джордж почувствовал возбуждение и решимость. Совершенно неосознанно, повинуясь секундному желанию, Николь решительно схватила край его свитера и с силой рванула вверх. Джордж помог ей снять с себя одежду и увидел, как она потянулась к своей. ‒ Постой, ‒ еле слышно прошептал он. Николь нетерпеливо задрожала и шумно выдохнула, когда он наклонился и поцеловал ее в то место, где только что под джемпером была его рука. Желая растянуть удовольствие себе и возлюбленной, Джордж аккуратно приподнял край одежды чуть повыше и поцеловал там. ‒ О, Мерлин Великий! — выдохнула Николь, мелко вздрагивая от его сладких поцелуев, неживших обнаженную кожу, точно от ударов током, и пытаясь сделать вдох между прикосновениями требовательных губ. Когда эти настырные губы почти добрались до края лифчика, Джордж осторожно приподнял ее за талию и одним ловким движением стащил с Николь порядком надоевший ему джемпер. Волосы девушки рассыпались по плечам, и она, не успев устыдиться собственной наготы, доверчиво прильнула к нему ‒ кожа к коже. Это были непередаваемые, неописуемые ощущения, которые не могли сравниться ни с чем: его крепкий торс, без одежды, прижался к ее телу и чувствовался так явственно, точно на мгновение они каким-то чудом сумели стать единым целым, и пыл Джорджа захлестнул её саму. Николь обхватила руками его лицо и страстно впилась своими губами в нетерпеливый рот. Его напряжение передавалось ей через дрожь вожделения, что охватывает всех без исключения мужчин, слишком близко подобравшихся к заветной цели. Она чувствовала как в паху, которым он со всей силы прижимался к ней, угрожающе твердеет определенная часть тела, и вся дрожала, не в силах сосредоточиться на самой простой мысли, представить воочию то, что ее ожидает. Здравый смысл окончательно захлебнулся в каком-то тягуче-восхитительном тумане и осел на дно сознания до поры до времени. Джордж продолжал терзать поцелуями ее губы и уверенно ласкал руками податливое тело, трепетавшее от желания, чувствуя, что сама Николь уже не в состоянии справиться с этими древними, как мир, животными вибрациями. Единственное, на что хватило силы её воли ‒ обхватить руками его лицо и посмотреть в глаза. Они полыхали огнем... А может быть, это пламя магических свечей, отразившееся в глубоких темных зрачках, нарисовало настолько причудливую картину; казалось, даже края голубой радужки выглядели подпаленными. Джордж тяжело дышал, стараясь не отпустить тепло, разлившееся внизу живота. Тем не менее, он понимал, что сам подошел к некоей точке невозврата, за которой обратного пути может и не быть, и потому должен был твердо знать, до какого предела намерена дойти Николь. Когда их лица оказались на одном уровне, Николь робко провела рукой по его животу, остановилась на полоске волос, уходящей под брюки и, задрожав всем телом от внезапно нахлынувшего смятения, схватилась за пуговицу брюк. Одно ловкое движение, и штаны расстегнулись, приглашая нежные девичьи пальцы продолжить первое в жизни томительно-сладкое исследование мужской природы. ‒ Стой, ‒ решительно выдохнул Джордж и поймал ее руку. ‒ Подожди... Николь испуганно взглянула на него и замерла. Несколько мучительно длинных секунд он старался отдышаться, и, наконец, проговорил, с надеждой заглядывая ей в глаза: ‒ Ты уверена? ‒ Да! — намного быстрее, громче и увереннее, чем хотела бы, проговорила Николь. Джордж внимательно смотрел в ее лицо, словно хотел убедиться в искренности ее ответа. Немного поколебавшись, он поцеловал ее в губы. ‒ Я остановлюсь в любой момент, когда ты захочешь, поняла? — прошептал он ей на ухо. ‒ По крайней мере, буду стараться остановиться... ‒ Да, ‒ выдохнула Николь, растворяясь в его дыхании, опалявшем её кожу. Джордж вновь поцеловал возлюбленную в губы, позволяя ей, изнывавшей от предвкушения и нетерпения, вернуться к тому, на чем она остановилась. Николь провела рукой по освобожденной от петли пуговице и нащупала молнию на брюках. Расстегивать ее было страшно, для девушки это был, своего рода, Рубикон, и она просто провела по ней пальцами. Джордж с трудом оторвался от ее сладких уст и выдохнул ее имя, обжигая щеку. Собственное имя, сорвавшееся с его губ, заставило ее задрожать и, вместе с тем, придало решимости: тонкие пальцы судорожно сжали замочек «собачки», и молния с ровным мягким «вжиком» расстегнулась. Страх никуда не делся, и Николь решила дать себе немного времени, чтобы собраться с духом. Руки её оказались на спине Джорджа, и ноготки немного неуверенно принялись водить по коже, вызывая у юноши россыпь мурашек. Он решительно обхватил ее спину одной рукой, второй быстро расстегнул на ней джинсы, вытащил из-под себя тонкие длинные ноги и одним движением стянул с нее так давно мешающую одежду: и джинсы, и трусики, невзначай зацепившиеся за клепки. Николь смутилась, целомудренно покраснела, теснее приникла к Джорджу, не позволяя себя разглядывать, и поцеловала плечо. На него накатило воодушевление: он провел рукой по изящному бедру и, в свою очередь, прижал Николь к себе. Уверенные раскованные движения его рук придали девушке смелости, и она потянулась к его брюкам. У нее, в отличие от Джорджа получалось плохо: рука двигалась медленно, пальцы соскальзывали с ткани, а беспорядочные движения больше мешали, чем помогали освободить любимого от одежды. Джордж не прекращал целовать ее лицо, шею, грудь, и в нужный момент помог ей; Николь даже не заметила, как и когда он избавился от стеснявших его брюк. Ощутив, как к её беззащитному лону прижалась твердая мужская плоть, она вновь почувствовала волну обжигающей дрожи, прилив адреналина к сердцу, сумбура ‒ к голове и тепла ‒ к животу. Джордж не смутился ни на мгновение и не прекратил страстные ласки, чтобы не спугнуть Николь, не дать ей опомниться. Девушка продолжала качаться на волнах неописуемого человеческим языком наслаждения. Однако в ту секунду, когда они избавились от последних остатков одежды, и Джордж в полной боевой готовности навис над ней, Николь охватила паника. Всего на мгновение, но он заметил её замешательство. ‒ Ники… детка… ‒ тяжело дыша, начал он, но она остановила его уверенным жарким поцелуем. Этот поцелуй расставил все точки над «i», стал ответом на все вопросы, которые Джордж хотел задать перед последним шагом. Тогда он осторожно обхватил руками ее бедра и, не переставая целовать, сделал одно легкое движение. Николь вскинулась и зажмурилась; ей пришлось оторваться от его губ, потому что от пронзившей ее боли она наверняка укусила бы их. Девушка стиснула зубы, чтобы не закричать, и прижалась лицом к плечу своего мужчины. ‒ Расслабься, ‒ услышала она глуховатый голос возлюбленного, срывающийся от напряжения. Джордж крепче прижал рукой ее ягодицу, сделал еще одно движение и повторил: ‒ Расслабься, слышишь? Николь постаралась выровнять дыхание и решила следовать его указаниям. Расслабиться не получилось, и когда она вновь почувствовала движение внутри себя, сжалась, точно пружина. ‒ Джордж… ‒ пробормотала она, дрожа от боли, страха и смущения. ‒ Ты хочешь остановиться? — его, кажется, тоже немного потряхивало, и он никак не мог справиться с собственным дыханием. Она посмотрела в его глаза и поняла, что нет. Мыслимо ли останавливаться сейчас, на полпути, когда им так хорошо. Она же вполне образованная девочка и знала прекрасно, что будет так. Николь решила, что ей вполне по силам пережить этот пусть болезненный, но такой нужный и важный для них обоих миг. Она должна сделать это ради него, Джорджа Уизли ‒ парня, сделавшего ее счастливой, всегда так искренне и трогательно заботившегося о ней. Только он способен превратить её в настоящую женщину... Николь решительно обхватила руками его плечи, теснее прижалась к нему и уверенно произнесла: ‒ Нет, я не хочу останавливаться, хороший мой, я хочу, чтобы ты продолжал. ‒ После этих слов она плавно подалась бедрами ему навстречу. Джордж подхватил ее движение и вновь склонился над ней с тихим стоном, целуя шею. Николь впилась в его спину пальцами, стараясь не расцарапать кожу ногтями. Предвкушая следующий его толчок, она постаралась полностью расслабить напряженные мышцы. Кажется, это начинало помогать, и сквозь боль девушка ощутила глухие отголоски наслаждения, которое к ее удивлению разливалось не там, где оно было ожидаемо, а по всему телу. Николь рассчитывала, что ощущения в том месте, где мужская плоть быстро и ритмично входила и выходила из ее тела, должны смениться чем-то приятным, но к её досаде боль никуда не уходила. Одновременно с этим непонятное, незнакомое ей раньше сладкое чувство, перебивавшее боль, вдруг медленно, точно полузастывшая лава, потекло от кончиков пальцев ног по бедрам к животу, от него ‒ к груди, затем выше ‒ до кожи на голове, большими невероятно сладкими волнами. Эти медленные волны блаженства заставляли пропадать весь мир вокруг, сдавливали грудь, скручивали в судороге пальцы на ногах. Николь словно сквозь пелену услышала собственный стон удовольствия. Когда ей удалось осознать это, она обхватила Джорджа за шею и нежно приникла к его губам, после чего с улыбкой пропустила его волосы сквозь пальцы. Джордж остановился и ласково улыбнулся ей в ответ, возвращая поцелуй.