Лишь солнце на чистом небе...

Начало Конфликта колец охарактеризовал бой между представителями солнечного атрибута. День не задался для Тсуны с самого утра. Во-первых, с исчезновением из ее головы Мукуро вернулись на место давние кошмары, не дающие девушке спать. Всю ночь она опять провела в беззвучных криках, судорожно комкая влажные от пота простыни в маленьких ладошках. Закончилось то прекрасное время, когда шатенка могла встать намного позже всех вокруг и, зевая, выйти в свет восхитительно растрепанной. Утро ее вновь наступало в пять. Холодный душ на время позволял пальцам прекратить дрожь, а привычный порожек вызывал улыбку. Савада непременно запиналась об него, нередко падая, сбивая колени в кровь, привычно рассыпая карандаши и на автомате подбирая их. Каждый день превратился в скучнейшую рутину: Реборн все свое внимание сосредоточил на Кэзуо. В преддверии битвы за кольца ему это и правда было просто необходимо. Также девушку снедало чувство тревоги за покинувшего ее друга. Мукуро за столь короткое время успел стать ей дорог. Нет, Тсунаеши понимала, что у ее Тумана был план, по которому все складывалось для него вполне удачно, но также она помнила, что его физическое тело все еще находилось в тюрьме. Все те полторы недели до приезда основного состава Варии, в Намимори все больше росло некое напряжение. Оно не коснулось только Хару, Киоко и детей. Сама же Тсуна продолжала чувствовать это, так как каждый вечер сидела рядом с братом за одним столом, а тот нередко был мрачнее тучи. Если бы девушка знала, насколько все серьезно… Кэзуо все больше отстранялся от сестры в попытках оставить ее за границей творящегося хаоса. Он все больше срывался на причастных к конфликту, если те упоминали при его сестре или матери о мафии. Вскоре практически никто не пытался заговорить с Тсуной на этот счет, совсем забывая, что она уже в курсе. Тренировки без Реборна или Мукуро превратились в пустое закрепление уже достигнутого результата. Девушка могла вызвать легкое пламя тумана или солнца, достаточное лишь для того, чтобы вызвать небольшую иллюзию и залечить царапину соответственно. Для чего-то более эпичного сил Тсуны просто не хватало. Ямамото тоже с головой ушел в тренировки, а Гокудера наотрез отказался помогать Кэзуо без просьбы или приказа со стороны Тсунаеши. С извиняющейся перед братом улыбкой Тсуна просьбу не озвучивала и приказ не отдавала. Она каким-то шестым чувством осознавала, что эти битвы могут закончится очень и очень плохо для ее участников и просто не могла отправить Хаято в самое пекло. Впрочем, место Урагана рядом с Кэзуо долго не пустовало. Ахимура Шое, друг Кэзуо со школьной парты, который стал тем единственным человеком, что поддержал Саваду в стенах Кокуе. У на удивление верного товарища будущего босса Вонголы весьма удачно оказалось пламя урагана, так что он занял место этого атрибута в предстоящих боях. К слову, даже Реборн не очень-то верил в Ахимуру, предпочитая мечтать, что Гокудера одумается и вернется в строй. Шое и правда был откровенно слабым звеном, но последние полторы недели он посвятил плотным тренировкам с Хаято. Остается лишь надеется на лучшее. Тсуна отвлеклась от мыслей, накладывая последние штрихи на рисунок. После чего, быстро собрав вещи, шатенка поспешила к дому. Школу — единственная из всей дружной мафиозной компании — она посещала исправно, на чем настояли как Реборн, так и Кэзуо. Так что ей стоило поспешить, чтобы не опоздать на первый урок. Тревожное чувство все не желало отпускать девушку, поэтому она просто сосредоточилась на бытовых делах, грустным взглядом провожая отправившихся на очередную тренировку брата и его репетитора. Последний напоследок взглянул на нее из-под полов своей шляпы и произнес: — Скоро все закончится, будь уверена в своем брате. — Тсуна лишь с готовностью кивнула, понимая, что это максимум, который она может себе позволить. Стремительно приближался вечер, что означало только одно: совсем скоро состоится первая битва, открывающая ужасающую череду драк насмерть. Позвать Тсуну никто, конечно, не решился. Ямамото в качестве дождя Вонголы собирался пойти, ровно как и Гокудера, который не мог пройти мимо столь важного для мафиозного общества события. Безусловно, шел Реборн, а также Базиль, который, вроде, неплохо поладил с Кэзуо. Сам Кэзуо нервничал все сильнее и сильнее, и покинул дом еще засветло, оставляя сестру мучиться и страдать от неведения. Нана, кажется, даже не осознавала происходящее, веря в чушь про школьные спортивные соревнования. Но ее ладонь слишком часто за сегодняшний вечер ложилась в успокаивающем жесте на спину Тсуны. Как ни странно, это помогало шатенке успокоиться. Улыбнувшись в очередной раз обнявшей ее матери, девушка поднялась с дивана, оставляя Ламбо, которого решили не брать на битву, заниматься вместе с И-пин. Дети-убийцы с усердием обычных детей выводили нечто корявое на листах бумаги, используя цветные карандаши в качестве орудий труда. Рисунок Ламбо назывался не иначе, как: «Я-великий-Ламбо-сан-победивший-своего-давнего-врага-Реборна-мвухаха». В рисунке И-пин же разобраться было просто нереально, предварительно не накатив. Тсуна поднялась к себе, сминая в руках блокнот, который давно заканчивался. Она осторожно опустилась на подоконник, стараясь не смотреть на стену с рисунками, которая в вечерних сумерках приобрела зловещий вид. Взгляд ее, мечущийся еще пять минут назад по различным поверхностям, сейчас неотрывно замер в одной точке. Пытаясь прогнать сгущающуюся тьму, она всматривалась в сторону средней Намимори, надеясь. " Я верю в тебя, Кэзуо. Я верю в вас, ребята» — думала девушка, не чувствуя, как по щекам сбегают слезы: — «Вы справитесь, я верю». На деле же она надеялась только на Реборна и на то, что он не даст остальным погибнуть. Она бы так и продолжила сидеть на подоконнике, прижимаясь спиной к постепенно охладевающему окну, но тут в свете фонаря появилась одинокая хрупкая фигура. «Киоко?», узнала ее Тсуна и с удивлением отправилась вниз, встречать нежданную гостью. Сасагава-младшая дождалась ее у калитки, а когда Савада подошла ближе, подняла ей навстречу заплаканные глаза и, шумно выдохнув, крепко обняла. — Я… я не знаю к кому мне идти, — Запинаясь от слез и тихо всхлипывая пробормотала Киоко куда-то в ключицу Тсуне. — Я боюсь за Реохея. Не знаю почему. Наверно это глупо, но… Девушка сорвалась в плач. Ее узкие плечи дрожали от рыданий, а Тсунаеши только и могла, что гладить ее по лопаткам, пытаясь успокоить. — Что-то происходит, да? — Серьезно прошептала первая красавица Намимори. «Да» — хотела ответить ей Тсуна, но ни бумаги, ни ручки она с собой не имела. Просто взяла девушку за руку и решительно потянула в сторону школы. Что бы ни происходило, им нужно сейчас попасть туда. Такое осознание посетило Саваду, и она поспешила воспользоваться им. Сбиваясь с шага на бег, две девушки направились к месту проведения первого боя. К арене, на которой Сасагава Реохей, истекая кровью, проигрывал свою жизнь.