Пароль: одержимая или эффект зверя

      Итачи возвратился через четыре дня, застав девочку в пещере, разводящей огонь и собирающуюся пожарить пойманную в реке рыбу. При виде шиноби куноичи замерла и устремила на него немигающий взгляд, но после быстро вернулась к первоначальному занятию, и лишь маленький опасливый огонёк затаился на дне чернильных детских глаз.       Учиха, не произнося ни слова, вошёл внутрь небольшой пещеры, в которой обустроилась девочка, примечая по пути гору натасканной примятой травы в углу, что, по-видимому, служила постелью, и сооружённое каменное кольцо с обугленной сердцевиной, где приготавливалась пища. Маленькая куноичи сидела возле, усиленно делая вид, что поглощена процессом, а на самом деле просто побаиваясь начать разговор.       Учиха снова предстал перед девочкой в специальной униформе АНБУ, о которых та не имела ни малейшего понятия, но без протектора и маски. Усевшись напротив, он бегло окинул взглядом порванное в нескольких местах и пыльное кимоно девочки, после чего потянулся к своей походной сумке шиноби.       — Это тебе, — извлёк комплект чистой одежды и протянул визави. — В этом будет удобнее.       — Спасибо, — неуверенно помедлив, она приняла дар.       — Кто-нибудь видел тебя за эти дни?       — Никто, — уверенно ответила девочка.       Итачи, наконец, хорошо её рассмотрел: куноичи обладала тонкими чертами лица и худощавой комплекцией, на вид ей было не больше десяти лет. Тёмные агатовые глаза такие же, как у Учихи, выделялись на аристократически бледном лице. Белёсая макушка, как будто головку запорошило нерастаявшим снегом, была слегка взлохмачена и не расчёсана. Расчёска вместе с другими удобствами остались в доме, возвращаться в который было слишком опасно. Приподняв голову, куноичи, наконец, почувствовала, что за ней наблюдают.       — Как тебя зовут? — ниндзя не стал отводить глаз.       — Асами.       — Я Итачи, — представился юноша.       — Ты сказал, что ты — шиноби Кумо, — набравшись храбрости, спросила дочь Имаи. — Из какого ты клана?       — Тебе необязательно знать это, — ровным голосом ответил парень, наблюдая за попытками собеседницы сконцентрировать в ладони чакру, чтобы развести огонь. — Я вижу, отец учил тебя дзюцу?       — Да, но я умею не так много… Отец…- она запнулась, -.он не хотел, чтобы я становилась шиноби, поэтому обучил лишь основным навыкам, чтобы я смогла выжить.       — Сколько тебе лет?       — Одиннадцать.       — Для этого возраста ты уже неплохо контролируешь чакру, — Итачи вспомнил, как та смогла наравне с ним взобраться на отвесную скалу.       — Не преувеличивайте, — она внезапно сказала ему на «Вы», слегка поёжившись. — Я видела Вашу силу… У меня есть такая способность… Ваш уровень уже почти такой же, как был у моего отца, а он был очень сильным шиноби.       — Давай на «ты», всё-таки у нас не такая уж большая разница в возрасте.       — Ладно, — Асами робко помедлила, но всё же решилась спросить: — Итачи-кун, а сколько тебе?       — Тринадцать.       Девочка изумлённо вытянула лицо, но сдержалась и промолчала, мысленно отмечая, что загадочный брюнет внешне выглядел старше. Она уже справилась с огнём и нанизывала на тонкие прутики сырую рыбу для жарки.       — Асами, ты знаешь, где твоя мама? — после недолгого молчания спросил темноволосый юноша.       — Я никогда её не видела. Сколько себя помню, мы всегда жили одни с отцом, — слова давались девочке тяжело, и Итачи не стал больше расспрашивать.       Они в тишине поужинали, а после Учиха быстро наведался в деревню, где, приняв облик обычного путника при помощи Дзюцу Перевоплощения, купил расчёску, пасту, зубную щётку и прочие «пригождающиеся в дороге вещицы», оставив их в пещере маленькой куноичи.       Ты неустанно следовала за воспоминаниями Итачи, которые уносили тебя, словно потоком…       Учиха закончил порученную ему Хокаге миссию в Стране Горячих Источников раньше срока, поскольку ещё собирался наведаться на границу с Молнией, чтобы проведать девчонку. Когда Итачи уже приближался к деревне, внезапно парня обдало каким-то нехорошим предчувствием, заставив ускориться и бегом направиться в сторону леса. Шестое чувство не подвело молодого капитана АНБУ, поскольку то, что он увидел на поляне, затаившись в ветвях деревьев, сулило большие осложнения и неприятности.       — Так значит, слухи не врут, и у Имаи-сана, действительно, осталась дочь, — говоривший от удовольствия хитро сощурил лукавые глаза и облизал губы необычно длинным языком.       На поляне напротив Асами собственной персоной стоял Орочимару в чёрном плаще Акатсуки.       — Вы знали отца? — настороженно спросила девочка, которую застали врасплох. — Кто Вы и что Вам нужно?       — Меня зовут Орочимару. Я — Змеиный Саннин родом из Конохи — деревни, подославшей в твой дом шиноби, убивших твоего отца.       — Коноха?! — вскрикнула куноичи. — Отец там родился… Так, получается, это ты напал на нас?!       — Нет, глупышка, — Орочимару пугающе улыбнулся. — Из этой деревни я уже давно ушёл по собственному желанию и больше не подчиняюсь приказам её руководства.       — Тогда почему Коноха напала?       — Меня не столько сильно это интересует, как другая вещь, — в его янтарных глазах застыло предвкушение. — Тебе известно, что такое усовершенствованный геном? Всего существует четыре известных типа доудзюцу — так называемых, аномалий глаз, при помощи которых их обладатели наделяются уникальными способностями, недоступными другим шиноби. Три типа из них являются самыми могущественными, четвёртое же идеально подходит для разведки и шпионажа. Ты ведь уже обладаешь им, четвёртым доудзюцу?       — Откуда Вам известно? Что вам от меня нужно?! — испугалась Асами, которую янтарные змеиные глаза Саннина вводили в лёгкий транс.       — Видишь ли, по природе я — исследователь и мне интересно всё, что связано с наследственными и редкими техниками шиноби. Не мог же я оставить без внимания последнего обладателя столь ценного кеккей генкай, как твой отец, поэтому мои шпионы последние несколько лет следили за вашим домом. Теперь я хочу, чтобы ты пошла со мной, — прямолинейно озвучил акатсук.       В глазах девочки отразился ужас, но прежде чем она успела что-либо ответить или предпринять, из рукавов плаща Орочимару к ней с молниеносной скоростью устремились две гигантские змеи.       Итачи нахмурился, досадуя, что дело приняло такой неприятный оборот. Как бы он не хотел сохранить свою личность втайне от нукенина, ему пришлось показаться из своего укрытия и вмешаться.       Атака Орочимару так и не достигла цели. Застыв от оцепенения, — то ли от страха, то ли от какого-то наведённого на неё Змеиным Саннином дзюцу, — Асами только и успела широко раскрыть глаза и резко втянуть ртом воздух, когда внезапно дорогу мерзким рептилиям преградила знакомая фигура молодого шиноби. Отрубив мечом змеям головы, её спаситель грозными глазами, в которых уже горел Шаринган, посмотрел на изумлённого акатсука. Куноичи с замиранием сердца вперила взгляд в спину заслонившего её Итачи. Впечатлённый увиденным, Орочимару впрочем довольно быстро отошёл от шока и снова растянулся в хитрой плотоядной улыбке.       — Так тебя теперь опекает старший из наследников клана Учиха? Это весьма интересно.       — Учиха?.. — машинально повторила девочка, фокусируя взгляд на спине своего защитника. Она никогда раньше не слышала этой фамилии.       — Орочимару-сан, Вам лучше уйти и больше не появляться в этих местах, — голос юноши и почтительный и холодный одновременно, но только глухой не распознал бы в нём угрозу.       — Вот как? — насмешливо переспросил мужчина, мысленно радуясь, что сразу два редчайших доудзюцу собрались вместе, но так же понимая, что время захватить их ещё не пришло.       — Я предупредил вас, Орочимару-сан.       — Чтож, я уйду, — капитулируя, произнёс Саннин, напоследок с лукавым выражением лица и голосом обращаясь к высовывающейся из-за спины юного гения Шарингана куноичи. — Но если ты, малышка Асами, хочешь узнать что-нибудь о шиноби, убивших твоего отца, спроси своего опекуна из какой он деревни, и тогда, возможно, кое-что прояснится.       Исполнив свой коварный план и заронив мучительные сомнения в душе ребёнка, акатсук растворился в воздухе в белой дымке.       Итачи развернулся к девочке и внимательно окинул её рубиновыми глазами, на автомате забывая деактивировать Шаринган.       — Не ранена? — голос не намного теплее того, которым только что говорил с Орочимару. Однако лёгкое отрицательное мотание белоснежной головы из стороны в сторону немного успокоило и заставило смягчиться.       — Всегда держись как можно дальше от этого человека. Из Конохи его изгнали, так как он проводил опыты на живых людях.       — Хорошо. Но откуда ты знаешь его? — недоумевала сирота.       — Он — один из Легендарных Саннинов. О них знают все шиноби.       — Я нет… — растерянно прошептала Асами. — А что если он вернётся, когда тебя не будет рядом?       — Я создам гендзюцу вокруг пещеры, так что даже он не сможет тебя обнаружить. Несколько дней ты не должна уходить дальше, чем на сто метров от скалы, поняла? Я схожу в деревню и запасусь для тебя провизией и водой на первое время.       — Итачи-кун, твои алые глаз — ведь тоже кеккей генкай? — внезапно поменяла тему девочка. — Как сказал тот человек, всего существует четыре типа, значит, твоё доудзюцу — это одно из тех трёх самых могущественных?       — Да, — коротко ответил юноша, подмечая её задумчивость.       — Итачи-кун, — неуверенно пробормотала Асами, — можно ещё раз спросить тебя об одной вещи?.. Из какой ты деревни?       Учиха врал с поразительной убедительностью, понимая, к чему был задан вопрос, поэтому тон его не терпел возражений.       — Я — шиноби из Кумо. Ты должна доверять мне.       Прошло два месяца. Итачи периодически навещал куноичи в убежище в пещере, и за это время практически стал для Асами единственным другом, к которому она с каждым днём привязывалась всё сильнее. Как-то он пришёл под вечер, когда снаружи лил сильный дождь.       — Перчатки тебе малы? — садясь к костру, который она развела, чтобы просушить вымокшую одежду, парень заметил, как девочка с трудом натягивала их края на запястье.       — Мы с отцом как раз хотели купить новые перед тем, как его убили, — отозвалась она безрадостно, устраиваясь рядом. — Может, мне можно сходить в деревню?       — Исключено. Там тебя могут узнать местные, и есть вероятность наткнуться на подручных Орочимару. Я что-нибудь сам придумаю.       Итачи украдкой оглядел её ещё раз: порванная в нескольких местах удлинённая майка с высоким воротом висела на худом теле девочки, худенькие угловатые плечи и маленькие ручки, ловко управляющиеся с огнём при помощи длинного жестяного прутика. В глаза бросались бледные щёки с нездоровым румянцем. Наспех забранные за уши отросшие пряди белоснежных волос слегка пушились от сырости, которой дышала пещера. Итачи сразу же подумал, что нормальный ребёнок не при каких обстоятельствах не должен жить в подобных условиях. Грустное и задумчивое выражение не сходило с её лица, но, несмотря на пережитую недавно трагедию, Учиха видел, что Асами всеми силами старалась не показывать при нём своего горя.       — Я понимаю, каково это потерять родного человека, — неожиданно проговорил Итачи, слегка откинув голову, наблюдая за тем, как клубящийся дым от огня медленно поднимался и таял под каменным сводом.       — Ты тоже кого-то потерял? — спросила девочка, поднимая на подростка вопросительный немигающий взгляд.       — Да… единомышленника и брата, — Итачи имел в виду Шисуи.       — Мне жаль… — с грустью тихо прошептала куноичи.       — Жизнь шиноби полна потерь. Они неизбежны. Но как бы я не убеждал себя в этом, не становится легче. Для этого требуется время — только оно лечит и немного притупляет боль от утраты. Если сейчас тебе хочется плакать — это отнюдь не постыдная слабость. Никто не посмеет тебя упрекнуть. Даже если сейчас кажется, что жизнь потеряла смысл, я уверен, что пройдёт время, и раны затянутся, — он посмотрел на Асами и тепло улыбнулся, стараясь поддержать. — После зимних заморозков весной цветы всегда распускаются заново.       — Ты очень добрый, Итачи-кун, — девочка угольными глазками посмотрела на хорошо освещённое пламенем огня и открытое лицо юного шиноби. Красивое, удивительно правильное лицо — и сразу же отвернулась, чувствуя, как залилась румянцем. Его голос такой приятный, притягивающий. Когда он звучал, чувство защищённости вместе с согревающим, успокаивающим теплом входило в душу, так что невольно верилось каждому слову. Как жаль, что он никогда не задерживался дольше суток. Ах, как было бы замечательно, если бы он мог остаться с ней и больше никогда не исчезать! Детские наивные выдумки…       — Вот, поешь, — Итачи достал из сумки два свёртка, в которых ещё тёпленькое нечто издавало такой аромат, что непроизвольно начинали течь слюнки. — Это приготовила моя мама.       — Но она сделала это для тебя! — запротестовала девочка.       — Я не голоден, — заверил шиноби и протянул девочке еду.       Поджаренная на огне рыба и всякая съесть в лесу — вот, к чему привыкла сирота за несколько месяцев. Она, недолго упорствуя, с аппетитом принялась за ужин.       — Вкусно!       Итачи улыбнулся.       Учиха также заночевал в пещере. Лил дождь. Затушив костёр, куноичи с заботой окинула фигуру спящего юноши, устроившегося сидя у стены. Почему-то когда он закрывал глаза и проваливался на короткое время в долгожданный сон, налёт суровости и собранной серьёзности спадал, и в эти часы Итачи казался очень усталым. Как будто в столь юном возрасте на его плечах уже лежал тяжёлый груз ответственности за судьбу целого мира. С каждым своим приходом брюнет становился всё более задумчивым и скрытным и никогда не рассказывал Асами о своей жизни в деревне.       Девочка приметила, что его сумка шиноби так и пролежала весь вечер сырая у стены, поэтому тихонечко поднялась, решив перенести её поближе к жарким углям, чтобы высушить к утру — тому ужасному ненавистному времени суток, когда Учиха вновь исчезнет и пропадёт на неизвестное время. Положив сумку возле потушенного костра, Асами внезапно обуяла страшная волна любопытства и, бросив ещё один короткий взгляд на Итачи, убедившись, что юноша спал, она расстегнула застёжку и заглянула внутрь. Среди бинтов, аптечки, пары свёртков и прочего девочка неожиданно нашла то, что заставило её широко распахнуть глаза и замереть на месте.       — Почему ты не спишь? — Учиха, спавший тревожным сном из-за последних происходящих в клане событий, протёр глаза. — И что моя сумка делает у тебя в руках?       Только сейчас он заметил зажатый у девочки в правой руке протектор Конохи, вытащенный из его сумки, и заметно напрягся. По выражению её лица он мигом догадался, что она всё сопоставила и поняла, что его внезапное появление в тот роковой день в их доме и убийство было закономерным.       — Это ты… убил моего папу, — побелевшими губами прошептала сирота.       — Асами, прошу, — Учиха приподнялся и протянул к девочке руку, тем самым прося успокоиться, но та лишь мигом отбросила бандану, словно ядовитую змею, и выбежала из пещеры.       — Вы лжёте, все лжёте! Отец говорил, что Коноха — лучшая на свете деревня, что мы вместе когда-нибудь отправимся туда! Ненавижу её! Итачи, ты тоже соврал мне!.. Все вокруг меня предают! — девочка бежала наутёк под косыми струями дождя, не разбирая дороги.       Учиха быстро нагнал её в лесу, спрыгивая перед ребёнком с ветки, тем самым отрезав дорогу. Сжал трясущиеся плечи, склоняясь над девочкой.       — Успокойся, — мягко, но требовательно сказал он.       Её маленькое истощённое тело, промокшее до нитки, не сопротивляясь, осело в его руках. Не хотелось сопротивляться, потому что не хотелось больше жить.       — Убей меня, — тихим хриплым голосом попросила Кирицугу, но в ответ юноша лишь грустно улыбнулся.       Он успокаивающе погладил её по голове, по сырым белоснежным волосам.       — Скоро этот кошмар закончится, — завораживающе прошептал он, — и ты всё забудешь.       После Итачи приподнял заплаканное лицо за подбородок, и Асами снова увидела два пугающих кровавых глаза, но, к её ужасу, зрачки внутри них уже были другой формы: три томоэ слились в одну трёхгранную спираль, напоминающую лучевой сюрикен. Всё вокруг неожиданно заполнил собой яркий ослепляющий свет, и девочка потеряла сознание.       Дальше ты уже видела, как старший Учиха нёс на руках под дождём тело маленькой девочки без сознания, чьи каштановые волосы свисали вниз, и чёлка молочного оттенка прикрывала половину лица, которое ты так и не смогла разглядеть. Но одно ты знала абсолютно точно: эта странная девочка, появившаяся на руках у Итачи вместо Асами, была ты!       На этом воспоминания Итачи обрывались, но, несмотря на это, дальнейшая история последующих восьми лет жизни этой маленькой куноичи была тебе прекрасно известна, потому что это была твоя собственная история!       Развеяв гендзюцу и вернувшись в настоящую реальность, ты почувствовала, как голова наполняется различными мыслями и гудит от какого-то стремительно входящего потока воспоминаний, будто всё это время твоя стёртая память, хранившаяся в сознании в твёрдой скорлупе, точно в панцире, начала выходить наружу. На секунду яркие вспышки даже ослепили тебя: ты вспомнила своё счастливое детство в Стране Молнии, вспомнила улыбающегося отца, тот страшный день, когда его не стало, и вспомнила юного темноволосого шиноби с Шаринганом, заботившегося о тебе, когда всё рухнуло в одночасье. Наконец, все пазлы мозайки сложились, так что не осталось слепых пятен! Ты вспомнила своё настоящее имя — Кирицугу Асами, что переводится, как «утренняя красота», но тогда в Молнии вы жили под вымошленной фамилией. Сознание Асами и Рене слились воедино, возвращая тебе давно утерянную частичку себя. Увиденное оказалось настолько невероятным и шокирующим, что легче было бы поверить, что к старшему Учихе снова вернулся Мангекё Шаринган и данные воспоминания — лишь ложные подменённые образы, призванные нукенином, чтобы в конец запутать твой разум и свести с ума. Но ты твёрдо знала, что на этот раз это была самая что ни на есть настоящая правда, которую столько лет шиноби скрывал от всех. Непонятно, как тебе удалось проникнуть в сознание Итачи — возможно, произошёл слишком сильный всплеск эмоций, подавивший его контроль и впустивший тебя, но теперь, когда перед тобой, наконец, открылась невероятная правда, тебе предстояло заново переосмыслить поступки и мотивы отступника, которые оказались гораздо более глубокими и запутанными, чем представлялось раньше.       Переводя взгляд на Учиху, тебе также показалось, что ты вдруг стала немного выше. Похоже, трансформации произошли не только в твоём сознании, но ещё и снаружи. Ты внезапно ощутила, что одежда под плащом сидит впритык на теле, а, взглянув на руки, почувствовала, что перчатки на них явно малы. Ты интуитивно коснулась щеки, вспоминая, что Рене и Асами имели сильные расхождения во внешности. Достав из-за плеча волосы, ты с расширившимися зрачками убедилась в своих догадках, ибо заделанные в низкий хвост длинные локоны, как когда-то прежде доставали ниже бедра, и были совершенно седыми. Белёсая чёлка сильно отросла и уже практически касалась груди. Словно зачарованной, тебе вдруг остро захотелось посмотреть на себя, и ты отошла к реке, чтобы взглянуть на своё отражение в холодной воде, на ходу скидывая с плеч тёмный походный плащ. Перед глазами Учихи предстала необыкновенно красивая, уже сформировавшаяся девятнадцатилетняя девушка, разглядывающая себя со стороны, хлопая удивлёнными чёрными, как ночь, глазами.       Итачи сам смутно догадывался, как тебе удалось подчинить себе его волю и заглянуть в ту часть воспоминаний, которые никому не предназначались, вместе с тем разорвав его гендзюцу, наведённое десять лет назад при помощи только что пробудившегося Мангекё Шарингана. Из древних свитков клана много лет назад юный гений узнал об особых свойствах иллюзии, сотворённой пробудившимся у Учиха Мангекё, которая позволяла видоизменять и скрывать истинные облик и сущность предмета на неограниченное время, которое захочет обладатель легендарных глаз. Понимая, что даже под покровительством Конохи ты долго не протянешь в мире шиноби из-за своих редких особенностей, сделавших в своё время членов клана Кирицугу мишенью для уничтожения номер один для вражеских шиноби других деревень, Итачи разработал план и, решив спасти тебя, восемь лет назад применил на тебе это гендзюцу, стерев память о прошлой жизни и изменив все внешние черты, выдававшие в тебе принадлежность к клану Кирицугу. Ещё до этого ему удалось разыскать твою настоящую мать и, применив Хенге, прикинувшись путником, которому якобы стало известно о девочке, он выяснил, что та уже успела повторно выйти замуж, во второй раз родить и слышать о первенце ничего не желала. Единственное, что тогда произвело положительное впечатление на Итачи, был редкий насыщенный тёмно-зелёный оттенок глаз женщины, которым впоследствии он наградил твои глаза в своей иллюзии.       Теперь, когда правда открылась, и гендзюцу закончило своё действие, нукенин с опаской ждал твоей реакции. Подобное совершенно не входило в его первоначально заготовленный и хитроумный план, согласно которому он должен был оставаться в глазах младшего брата и твоих бесчеловечным злодеем до самого конца.       Закончив разглядывать в водной глади своё новое отражение, ты обернулась к бывшему напарнику и вперила в него удивлённый вопрошающий взгляд, будто спрашивая у него объяснений тому, что происходило.       — Итачи-кун?.. — на вопросительной ноте протянула ты, и сейчас в тебе говорило сознание Асами.       И как бы сильно ему сейчас не хотелось окончательно сбросить с себя груз многолетней лжи, Учиха не мог допустить, чтобы ты начала видеть в нём героя, поэтому лишь холодно произнёс:       — Ты — моя лучшая созданная иллюзия.       Зрачки в твоих глазах вмиг сузились до толщины игольного острия, когда весь заложенный глубокий и ужасающий смысл его слов дошёл до тебя.       — Рене?! — внезапно громко разнеслось над поляной, и вы с акатсуком синхронно обернулись в сторону появившегося на арене действия младшего Учихи, который всё-таки успел к финалу драмы. Он сразу же увидел и почувствовал брата, но заприметив у воды девушку, одетую в точно такую же одежду, которая была на тебе, Саске засомневался, вглядываясь пытливым взором в детали образа куноичи. Это как будто бы была ты, но только словно бы стала старше, и волосы с глазами поменяли цвет, хотя чакра осталась прежней, из чего преимущественно мститель и сделал вывод, что это всё-таки ты.       — Сас-ке, — словно видела его в первый раз, неразборчиво выговорила ты, тем самым невольно позволяя брюнету окончательно себя признать.       — Что он с тобой сделал?! — останавливая злой взгляд на Итачи, при мысли, что хоть что-то могло произойти с ребёнком, которого ты носила, Саске захотелось разнести здесь всё и начать именно с фигуры ненавистного аники. Откинув в сторону плащ, шиноби приготовился к долгожданной битве. — Не знаю, как тебе удалось выжить тогда, но на этот раз я точно с тобой покончу!       — Глупый младший брат, — лишь холодно в ответ изрёк нукенин, сосредотачиваясь на предстоящей схватке.       — Рене, не смей лезть, пока я не дам знак! — крикнул тебе коноховец.       И начался бой насмерть между двумя братьями, из которого выйти живым сможет только один. На какое-то время ты потерялась. Уворачиваясь, чтобы не быть случайно задетой огненным шаром, выпущенным Саске, ты перескочила реку и оказалась на противоположном берегу, запрыгнув на высокую ветку ближайшего дерева. Сверху открывался прекрасный и безопасный обзор, но смотреть, как сражались двое самых дорогих тебе людей, оказалось гораздо мучительнее, чем представлялось в Конохе. Тогда ты столького не знала! Почему всё происходит так быстро, что решать вопросы жизни и смерти приходится за считанные минуты?! Изначально ты пришла сюда за Итачи, чтобы выяснить правду и помочь Саске в осуществлении мести, по крайней мере, таковым было условие сделки, заключённой с младшим Учихой. Однако, теперь ты колебалась. Битва развернулась в гендзюцу. Мститель всё ждал, когда брат начнёт использовать Мангекё, и недоумевал, почему он медлил, видимо, приберегая козыри на потом. Бывший ученик Орочимару даже не подозревал, что наконец-то их с братом глаза стали совершенно равнозначными, хоть это и не совсем то, о чём в ночь истребления клана говорил Итачи. Судьба сыграла с нукенином жестокую шутку, но в то же время дала второй шанс на новую жизнь, который тот всё равно жертвенно отверг, следуя своим убеждениям. Ради искупления. Ради чести клана Учиха… Но по большему счёту ради Саске.       Ты видела, как брюнет использовал Проклятую метку, обеспечив себе преимущество, и что позволило быстро переломить ход сражения в его пользу. Однако, Итачи не думал поддаваться и не собирался так легко проигрывать отоуто. Двое последних Учиха почти на равных соревновались в искусстве шиноби, и этот поединок сильнейших воинов воистину поражал воображение. Но, тем не менее, исход казался тебе неизбежным даже и без твоей обещанной поддержки и объединения сил с Саске. Было понятно, что старший Учиха одной ногой уже стоял в могиле.       Противоречивые чувства разрывали тебя, и даже показалось, что сердце вдруг пропустило удар, когда мститель всё-таки изловчился и смог ранить Итачи. Т.: «Что же я делаю…» Ты вспомнила тот день, когда привела нукенина в Коноху, как легкомысленно торжествовала, а затем больно слетела с пьедестала, осознав, что на самом деле сама попала в ловушку, расставленную этим многоликим шиноби. Его издевательский первый поцелуй в камере, когда ты — гордая королева — чуть было не задохнулась от возмущения. Такая дура в действительности… Интересно, каково ему было вновь увидеть и уже по-взрослому целовать ту, которую знал и помнил ребёнком? Разумеется, ему было любопытно, какой ты стала. Но стоит признаться, что Коноха воспитала тебя слишком высокомерной, поэтому ту свою маленькую прихоть он даже не воспринимал серьёзно. А после та страшная ночь и отравленные ненавистью недели… Как смешна была ты, пытавшаяся что-либо противопоставить ему! Тот глупый вечер в гостинице, ты снова его целовала, твоё несуразное поведение… Но всё коренным образом поменялось после того, как ты осознала, что можешь по-настоящему его потерять. С того дня, как ты нашла его полумёртвым на плитах разрушенного храма после боя с братом, в тебе произошли коренные перемены. Ты как будто бы повзрослела, признавшись самой себе в очевидном факте, что зависима от Него. Не так, как была от Саске в Конохе. Так, как ещё никогда и ни от кого! Даже после известия Совета, когда ложь раскрылась, ты всё равно не нашла в себе сил перебороть эту зависимость. Но теперь так получается, что всё, что нукенин делал, начиная с твоего туманного детства, было завуалированно направлено на то, чтобы защитить тебя. Пусть унижал, ломал, причинял боль, но дал шанс жить, и теперь ты должна была отплатить той же монетой. Жизнь без Итачи являлась пустой иллюзией.       Оба были уже изрядно измотаны затянувшейся битвой и едва держались на ногах: у одного зияла глубокая рана на бедре, у другого — серьёзно задето плечо, не считая прочих ссадин и порезов. Острая боль в глазах из-за чрезмерного использования Шарингана и перенапряжения заставила обоих Учиха, словно один являлся зеркальным отражением другого, отказаться от его применения, возвращая глазам чёрный бездонный оттенок. Теперь всё в прямом смысле зависело от тебя и твоего решения.       Саске швырнул в брата сюрикен, и ты мигом определила по лицу Итачи, что у открытого и выдохшегося, стоявшего в полный рост бывшего напарника больше не осталось ни сил, ни желания уворачиваться. Эта атака должна была стать для него последней.       В ожидании неизбежной долгожданной смерти, старший Учиха прикрыл глаза и со смирением мысленно отсчитывал мгновения. Траектория такая, что Саске не промахнётся.       Но вместо ожидаемой физической боли, которая, по сути, являлась ничем в сравнении с его душевными терзаниями, акатсук внезапно уловил лишь, как в нескольких метрах от него звякнул металл. Отбитое другим выпущенным сюрикеном, оружие отскочило и упало на камни, так и не достигнув цели. Итачи с недоумением поднял веки, с внутренним беспокойством догадавшись, кто остановил целившийся в него сюрикен. Ещё секунду спустя, он изумлённо наблюдал, как выросшая в полный рост твоя фигура внезапно появилась перед ним, загородив от повторных атак.       Саске со злостью и непониманием уставился на тебя, ибо твоё невменяемое поведение снова не укладывалось у него в голове, уже переходя все допустимые границы. Однако, на этот раз в твоих глазах он читал неясную твёрдую решимость, предчувствуя, что его самые кошмарные опасения начинали сбываться.