Огонь и Лёд

— Понимаешь, я не могу так больше. Маринетт, она… абсолютно точно любит меня. А я не могу давать ей надежду, ведь она мне совсем не нравится. Но и обидеть, сказать всё, как есть, тоже не могу… Вот такие дела. Маринетт, которая в данный момент находилась в раздевалке, собираясь открыть свой шкафчик, замерла на месте. Голос был определённо знаком ей. Она притаилась, когда услышала своё имя, и теперь не сомневалась, о ком шёл разговор. Вообще девушка терпеть не могла подслушивать, но теперь была даже рада, что всё получилось именно так. Неизвестно сколько бы ещё времени она мучилась, находясь в неведении и питая иллюзии насчёт этого парня. Осторожно выглянув из-за угла, она убедилась, что это был Адриан — он стоял к ней спиной и говорил по телефону. — Ладно давай, пока, — выслушав ответ собеседника, парень собирался нажать на кнопку отбоя вызова, и Маринетт резко отпрянула назад, вжимаясь спиной в холодный металл двери своего шкафчика. Сердце билось в груди словно птица, пойманная в силки. На самом деле Дюпен-Чэн и представить себе не могла насколько больно ей будет от таких слов, сказанных Адрианом. Промелькнула мысль о том, что ей крупно повезло с тем, что она, когда была младше и глупее, так и не решилась признаться ему. Теперь-то Мари понимала, что её нерешительность в этом вопросе всё-таки сыграла ей на руку. «Как можно было так долго находиться в плену иллюзий?! Ведь я и раньше подозревала, что он ничего ко мне не чувствует, но зачем-то продолжала цепляться за то, чего на самом деле не существует!» — мысленно выговаривала сама себе Маринетт, злясь и понимая, что уж теперь-то пути назад не будет и ей придётся что-то решать — раз и навсегда. Девушка была жестока сама к себе и понимала, что Адриан не виноват в том, что она ему ну совсем не нравится, но после услышанных слов больше не могла относиться к нему как прежде. Это даже дружбой нельзя назвать. Все эти годы её просто жалели. Она облегчит жизнь им обоим, постепенно отдаляясь: всем будет так лучше. Маринетт чувствовала, как что-то ломается в ней, что ничего уже не будет таким, как прежде. Казалось, что вместо сердца образовалась огромная зияющая кровавая рана, было очень больно, до такой степени, что хотелось кричать и выть, но девушка вместо этого лишь рассеянно улыбнулась Алье, садясь рядом с ней за парту. — Что-то случилось? — всегда любопытная и не в меру внимательная Сезер заинтересованно уставилась на подругу. — Абсолютно ничего, — Мари старалась, чтобы её голос звучал как можно ровнее и спокойнее. — У меня всё хорошо. И я очень рада, что сегодня пришла вовремя на уроки. — Ну да, это похвально. Нечасто такое случается, — заулыбалась Алья. Маринетт решила, что ничего не будет рассказывать лучшей подруге. И дело было не в том, что она ей не доверяла. Просто они дружили вчетвером — Алья, Нино, Адриан и Маринетт. И если она случайно проговорится — об этом узнает Нино, а потом всё дойдёт и до Адриана. К тому же Дюпен-Чэн подозревала, что Агрест скорее всего узнал, что она его любит - именно от Нино. Это конечно была не подтверждённая версия, но очень вероятная. Наверняка Алья проболталась Нино о её чувствах, а Нино вполне мог рассказать всё Адриану. Тем более эта счастливая парочка, временами даже не скрывая этого, пыталась свести её с Агрестом. Ей стало невероятно горько от того, что друзья изо всех сил старались ей помочь, не подозревая сколько неудобств причиняют Адриану. Нужно будет как-нибудь сказать Алье, что помощь больше не требуется… Когда в класс вошли Нино с Адрианом, Маринетт внутренне просто завопила: боль резанула её с новой силой, захотелось стать маленькой, как Тикки, спрятаться где-нибудь от посторонних глаз, избавить себя от необходимости улыбаться окружающим в то время, как внутри ты медленно распадаешься на кусочки. — Привет, — парни поздоровались с девушками, садясь на привычное место — впереди них. — Привет, — голос Маринетт прозвучал ровно и настолько апатично, что Алья удивлённо уставилась на подругу. — Ты определённо либо заболела, либо что-то скрываешь, — не унималась Сезер. Маринетт закатила глаза, понимая, что лучшая подруга не отстанет от неё так просто, пока она не придумает что-то более-менее правдоподобное. Девушка не хотела, чтобы кто-то знал, что она подслушала разговор, и до какой степени её убили слова, сказанные Адрианом. — Алья, всё хорошо. Да, чувствую я себя не очень, но это пройдёт… Просто сегодня утром у меня был серьёзный разговор с мамой и я теперь никак не могу выбросить его из головы, — спокойно и даже как-то устало ответила подруге Мари. — Всё настолько плохо? — Алья сочувственно посмотрела на неё. — Ну, не то чтобы плохо. Просто мама недовольна тем, что в последнее время я стала хуже учиться, — ответила Маринетт, осознавая, что на самом деле это всё не такая уж ложь, ведь она и правда за последний месяц несколько скатилась в плане учёбы, а виной всему были участившиеся нападения акум. — И теперь мне придётся больше времени уделять физике и химии… — Я могу помочь с этим, — Маринетт вздрогнула и взглянула на Адриана, который произнёс эти слова. — Мы ведь друзья. Девушка, сцепив зубы, медленно посчитала до пяти — ведь резкий ответ уже готов был сорваться с губ. — Спасибо, но я постараюсь справиться сама, — как можно более нейтрально ответила Дюпен-Чэн, и Алья от удивления аж рот открыла. — Ладно, но ты обязательно обращайся, если будет нужно, — Адриан продолжал лучезарно улыбаться, надеясь, что и Мари улыбнётся ему в ответ — но этого так и не произошло. — Хорошо, — безэмоционально ответила она и полезла в рюкзак за учебником, давая понять, что разговор на этом закончен. И, несмотря на то, что Адриан отчасти понимал Маринетт — ведь насколько он понял из разговора подруг, её отругали за плохие отметки, все равно он подумал, что стоит подойти и поговорить с ней. Быть может, он всё-таки сможет ей помочь — у него были высшие баллы и по физике, и по химии. Но для Агреста-младшего этот день стал воистину сумасшедшим — на переменах его вечно отвлекали: задавали ему какие-то непонятные вопросы, обращались с чем-то незначительным. Да и Маринетт сегодня словно избегала друзей, пропадая всякий раз, когда звучал звонок и появляясь только на урок. Складывалось впечатление, что все и всё против того, чтобы он поговорил с Дюпэн-Чэн. И парень решил, что вечером обязательно позвонит подруге, раз уж в лицее не удалось переговорить с ней.

***

Дюпен-Чэн была морально готова к тому, что любопытная лучшая подруга всё-таки придёт к ней. И Алья полностью оправдала ожидания, всеми силами стремясь хоть немного поднять ей настроение. — Ты видела последнюю фотосессию с Адрианом? Он просто божественно получился, — с этими словами Алья вышла на балкон к сидящей в задумчивости Маринетт. — Нет, не видела и меня… не интересует это больше, — глядя прямо на Сезер сказала Мари. — Проходи, садись. — Что-о-о?! — И без того огромные глаза Альи стали, наверное, размером с блюдца. — Я так и знала — что-то случилось! Что-то посерьёзнее плохих оценок… Сезер на автомате уселась напротив Маринетт, неверяще уставившись на свою лучшую подругу и открыв от изумления рот. — Хватит смотреть на меня так, будто случилось что-то ужасное! Я просто переросла своё детское увлечение. — Признавайся кто ты и куда ты дела Маринетт? — Сезер вообще ничего не понимала. — Я потратила на него слишком много времени. Этот учебный год — последний, нужно хорошенько подтянуть учёбу, чтобы впоследствии успешно поступить в университет. Это вам с Нино можно встречаться: у вас всё гладко и взаимно. А у нас с Адрианом всё иначе: он не любит меня, я не люблю его. Мы просто друзья. — Ты его не любишь? — Алья поражалась всё больше. — Нет. Мы слишком давно дружим, чтобы продолжать от него фанатеть. И я хотела бы попросить тебя и Нино, чтобы вы больше не вмешивались — ни мне, ни Адриану это совершенно не нужно, — Маринетт облегчённо вздохнула, озвучивая эту просьбу, о которой она думала ещё утром, в лицее. — Ну ничего себе, ты даёшь: три года любить человека и вдруг так резко охладеть к нему. Я просто не могу вот так сразу в это поверить, прости. Всё как-то слишком внезапно, ведь ничего не предвещало… — Алью осенила неожиданная догадка и она поспешила выразить её: — Он что-то сделал? Клянусь, я изобью его до полусмерти, несмотря на годы дружбы, если он посмел тебя обидеть! — Не было никаких обид! — поспешила успокоить подругу Мари. — И вообще, Адриан тут ни при чём! Я просто перегорела. Так бывает, тебе кажется, что ты любишь человека, а потом понимаешь — не любовь это и никогда ею не станет. Охлаждение происходило постепенно и вот сегодня я наконец-то поняла — всё, конец. Надеюсь, я смогла донести до тебя свои чувства, — горько усмехнулась Мари. — Так что не переживай. Просто считай, что я разочаровалась в своём кумире. Адриан на самом деле очень хороший парень, но мы с ним, к сожалению, не сможем быть вместе. — Я всё ещё с трудом верю, — продолжала недоумевать Алья, — на прошлой неделе, ты с упоением рассматривала его новые фотки! — Ну-у… Он всё ещё действительно милый, но для творческого развития мне стоит поразглядывать и других моделей. Буду не против, если ты мне кого-то посоветуешь, — у Сезер окончательно отпала челюсть. — А пока, лучше расскажи мне о том, куда вы с Нино собираетесь пойти на выходных! Я помню, вы вроде бы собирались на романтический пикник в Булонский лес? — Маринетт постаралась перевести разговор в другое русло и Алья, вздохнув, сдалась, понимая, что большего от своей не в меру упрямой подруги сегодня уже не добьётся. — Ладно, вижу сегодня ты просто непробиваемая. Надеюсь, со временем ты мне расскажешь больше подробностей. И да, мы действительно собираемся на пикник… — Отлично, я вся во внимании, — ласково улыбнувшись, Маринетт налила Алье чашечку ароматного чая и положила на блюдечко круассан с шоколадной начинкой, зная, что подруга их просто обожает. Сезер увлечённо рассказывала Мари о Нино и о том, что её парень оказался очень романтичным. Дюпен-Чэн слушала, иногда комментируя услышанное, стараясь держаться молодцом, но внутри у неё всё вопило от боли, и девушка мечтала о моменте, когда она наконец останется одна, дабы прийти в себя после сегодняшнего, перевернувшего весь её мир вверх дном, дня. — С тобой здорово, но мне пора домой, — наконец произнесла Алья, и Маринетт незаметно вздохнула — на самом деле тяжело было быть рядом со своей лучшей подругой и не иметь возможности излить ей душу. — До встречи! И помни, я всё-таки надеюсь, что ты расскажешь мне всё более подробно. — До завтра, подруга! — Маринетт весело подмигнула Алье, хотя на душе у неё кошки скребли. — Ну, я и так тебе уже всё выложила, как на духу, так что рассказывать в принципе и нечего. — Не грусти! Всё будет путём и оценки ты исправишь. Не кисни, подруга! — потрепала Сезер её по щеке. — Даже и не собиралась, — лучезарно улыбаясь, Маринетт встала, чтобы проводить Алью до двери.

***

Оказавшись, наконец, одна в своей комнате, Маринетт упала на кровать и расплакалась так, что, казалось, глаза вытекут вместе со слезами. Голова раскалывалась от роящихся в ней мыслей, дышать было тяжело, а на сердце лежала неимоверная печаль. Тикки лишь сочувственно наблюдала, как девушка выплакивает всю свою боль и отчаяние, даже не зная, какие найти слова, чтобы утешить её. Что тут можно было сказать? Квами тоже сегодня всё слышала, хотя в глубине души божья коровка была уверена, что всё это какая-то нелепая ошибка. И вообще вся эта ситуация отдавала какой-то неправильностью, но в чём был подвох, дух удачи не знала, и поэтому она просто молча сочувственно гладила Маринетт по волосам своей маленькой лапкой. Наконец-то слёзы иссякли, и Мари просто лежала, уткнувшись в подушку, судорожно всхлипывая. В голове звенело, сердце стучало непомерно громко, дыхание прерывалось. Маринетт в эту минуту показалось, что она рассыпалась на мельчайшие частички и больше никогда не сможет себя собрать. — Не убивайся ты так… — послышался тихий голосок Тикки. — Ну ты же сама слышала, что сегодня сказал обо мне Адриан. Тикки, это так… ужасно. Я никогда не думала, что мне будет так больно… Но я справлюсь, клянусь! — Отличный настрой! Ты — молодец. Я верю в тебя, Маринетт. Ты самая лучшая ЛедиБаг и я безумно люблю тебя, милая, — красная квами с нежностью прижалась к щеке своей хранительницы и трепетно заглянула ей прямо в глаза. — Всё наладится. — Спасибо тебе… Тикки, мне нельзя допустить, чтобы кто-нибудь узнал об этой ситуации. Я должна доказать Адриану, что он сильно ошибался в том, что я его люблю. По крайней мере я никогда не говорила ему об этом, и раз это не было озвучено мной, значит, что бы кто ни говорил — это всё домыслы. И даже если он бы спросил меня напрямик, я, конечно же, сказала бы, что он дорог мне исключительно как друг и не больше, — Маринетт заметно приободрилась от этих своих выводов, понимая — то, что она не призналась ему, играет ей на руку. — Ну вот видишь. Ты просто умница, — похвалила Тикки девушку. — Если честно, меня сегодня взбесила ещё и его самоуверенность. Вот это: «она абсолютно точно любит меня». Агрх… Но я сделаю всё, чтобы разуверить его в этом, — победно сверкнув глазами, Мари посмотрела на свою квами. — Ну, тогда мой совет тебе очень простой — удели больше времени именно себе, стань такой, какой хочешь быть! Чего бы тебе хотелось? Ты же сама знаешь — только реальными действиями можно что-то изменить, — говорила Тикки, и лицо Маринетт ещё более прояснилось от этих слов маленькой квами. — Ты абсолютно права. Мне нужно ещё какое-нибудь занятие. Оно должно быть мне по душе и должно развить во мне качества, которыми я хотела бы обладать… Хватит отговариваться тем, что я героиня Парижа и слишком занята. — Маринетт задумалась. — Спасибо тебе за дельный совет, Тикки. Теперь осталось понять, чего бы мне хотелось, но я пока не знаю… — Не торопись, подумай хорошенько. Тебя никто в спину не гонит, — успокоила дух удачи свою хранительницу. — Решение, как всегда, придёт к тебе, когда его совсем не ждёшь. — Спасибо, Тикки, — улыбнулась Маринетт и, поддаваясь порыву, встала с кушетки, чтобы включить компьютер, но телефонный звонок заставил её на время позабыть об этом. Девушка побледнела — на экране высвечивался до боли знакомый номер и зелёные глаза с аватарки, казалось, глядели в самую душу. С полминуты погипнотизировав не перестающий звонить телефон, Дюпен-Чэн вырубила звук и бросила его на кушетку. — Кто там? — спросила было Тикки, но тут же увидела сама. — О… Ты не будешь брать трубку? — Нет, — с неожиданной в этой ситуации жизнерадостностью сообщила девушка. — И не собираюсь. Совсем нет желания говорить с ним сейчас… — Маринетт наконец включила компьютер, но её улыбка практически сразу угасла, стоило ей только увидеть заставку, и до Тикки донеслось раздражённое бормотание её хранительницы: — Опя-я-ять он… Но девушка тут же обуздала свои эмоции и мысли, твёрдой рукой меняя его фотографию на первую попавшуюся — танцующую на фоне заката пару. Что-то едва заметно всколыхнулось в душе при виде нового фона для рабочего стола, но Мари пока не поняла, как трактовать этот сигнал. Но, щёлкнув на значок браузера и после открывая фейслук*, Дюпен-Чэн увидела рекламу в левом углу монитора — школа танцев призывала в свои ряды людей всех возрастов. Теперь Маринетт абсолютно точно поняла и приняла подсказки Вселенной. — Танцы! Ну конечно! — обрадованно обратилась девушка к Тикки. — Это то, что нужно. Мне не помешало бы стать более грациозной и ловкой. К тому же, это никак не связано с моим основным хобби, а значит на танцах я буду просто отдыхать, телом и душой. — Отдыхать? Танцы — это не так и просто на самом-то деле, — осторожно возразила квами. — Ты не поняла меня. Я говорю немного не о том. Смена деятельности — это всегда хорошо. К тому же, это всегда благотворно сказывается на вдохновении. Ну вот, например, я часто хожу помогать родителям в пекарне и во время этого меня посещает вдохновение. И потом я работаю более эффективно и создаю иногда воистину оригинальные вещи, — глаза у Маринетт прямо-таки светились, она загорелась новой идеей, и Тикки была несказанно рада этому. — Понятно. Я не перестаю восхищаться твоей находчивостью! — восторженно пропищала дух удачи и снова прижалась к щеке девушки своим маленьким тельцем. А Маринетт теперь точно знала — отныне у неё начинается совершенно другая жизнь. Счастливой можно быть и без Адриана.