всё, что нас не убивает, лишено смысла

Слова директора о неизбежном будущем ещё звучат в голове, когда третьегодки Карасуно выходят за ворота школы и теряют все связи с ней, превращаясь в группку ни к чему не привязанных и растерянных людей. Может, конечно, далеко не все ощущают эту пустоту, но Дайчи её замечает в себе, и он даже не пытается выглядеть весёлым. Как можно веселиться, когда что-то закончилось навсегда? С командой они попрощались пару дней назад, проведя последнюю тренировку, назначив нового капитана и проведя несколько минут в тишине. Больше они в таком составе никогда не встретятся; даже если увидятся, это будут совсем другие люди. Савамура оглядывается и вздыхает: Асахи стоит от них с Сугой в нескольких метрах, а вокруг него прыгает Ноя. Азумане не смотрит вокруг в поисках помощи, и Дайчи мудро решает им не мешать. Есть прощания, пугающие одним своим фактом существования. Суга замирает перед перекрёстком. Машины рядом со школой ездили нечасто, будто старались лишний раз не тревожить эту атмосферу безнадёжной свободы. — Что-то не так? — старается бодро спросить Дайчи, как будто он в полном порядке. Суга улыбается, но он улыбкой может выразить сотню эмоций, от настоящего счастья до злорадной скорби, и Савамуре очень хочется научиться читать их все, но он пока в этом плох. — Когда я только пошёл в школу, — отчаянно-весело начинает он, — мне думалось, что, когда я её закончу и выйду из-за ворот, меня обязательно собьёт машина, чтобы все эти пожелания светлого счастливого будущего разбились вместе со мной. Он стоит на самом бордюре. Машины не едут. Жизнь не заканчивается. Суга выглядит удивлённым. Дайчи инстинктивно тянет руку, чтобы, в случае чего, схватить его и вернуть в безопасную зону, но опускает её. Ничего не случится, и в этом, наверное, самая большая их проблема. — И что теперь? — Суга смотрит на Дайчи, как будто тот может ответить. У Савамуры есть жизненный план: он станет спасателем, будет рисковать собой ради других, выслушивать искренние благодарности и радоваться тому, что люди продолжают жить. У Коуши нет ничего. Он собирался быть адвокатом, машинистом, сэйю, важным советником, но в итоге превратился в растерянного мальчика, который только из-за удивительного стечения обстоятельств остался жив. — Я не знаю, — тихо говорит Дайчи, потому что он, как и многие другие, не верит в тысячи открытых для них дверей. Будущее их вовсе не ждало, и в него нужно вцарапываться без привычной подростковой драмы, а со взрослым хладнокровием. Суга печально-понимающее улыбается. Никто не обещает, что всё будет хорошо. Они молча доходят до перекрёстка, на котором обычно прощались, если не договаривались провести вечер у кого-то из них. Дайчи уходил направо, Суга — налево. Сейчас, не сговариваясь, они оба идут прямо. Савамура бы никогда себе не простил, если бы не попытался спасти Коуши от стремительно развивающегося желания уничтожить себя. И вовсе не потому, что он собирается спасать других людей. Просто Суга занимает определённое место в его чётком жизненном плане, только ещё не знает об этом. Дайчи даже в голове не может сформулировать то, что он хочет сказать, а одним взглядом и взмахом руки такое не выразишь. Хотя Суга, конечно, хитрый и читает людей очень легко, некоторые вещи он не замечает. — Тебе, наверное, надо готовиться к университету и переезду, — улыбка Коуши теперь смущённо-извиняющаяся. — Тебе не нужно возиться со мной. — Мне это нужно, — твёрдо говорит Дайчи, и Суга опять ему поддаётся и не спорит. Они вообще довольно странный союз: Савамура строит планы, опираясь только на себя, он немного строг и прямолинеен, Коуши же изворотливый и непредсказуемый, он не строит планов вообще и любит обманывать — просто так, выдумка ради самого процесса фантазирования, без причинения кому-либо вреда. Только вот Дайчи ужасно, до краснеющих ушей, нравится такой непредсказуемый, интересный и удивительный Суга, по какой-то необъяснимой причине следующий за простачком Савамурой, слушающийся его и доверяющий все свои изломы. Дайчи это ценит. Они нашли это место в первый день знакомства: незаметная скамейка на возвышении над прудом в парке, — и пообещали прийти сюда только в день выпускного. За три года ничего не изменилось. Дайчи любит постоянство, Суга никак не может его найти в своей жизни и потому цепляется за Савамуру — самое безопасное и комфортное, что случалось с ним в жизни. Суга залезает на скамейку с ногами и ёрзает, улыбаясь действительно искренне. Наверное, он ждёт, что вода этого небольшого пруда выйдет из берегов и затопит их. У Дайчи будто чешется внутри грудной клетки, и он перестаёт пытаться предугадать мысли Коуши. Дайчи не знает, о чём говорить, но молчать ему невыносимо; это Суга может найти в молчании оттенки скрытых чувств и намерений, он же не чувствует в тишине ничего, и ему нужны слова, короткие и ёмкие, чтобы напомнить реальности, что ты ещё жив и можешь поделиться этим чувством жизни с человеком, который его утратил. — Хочешь? — спрашивает Суга и протягивает пачку сигарет, и улыбка у него почему-то хитрая. Дайчи смотрит непонимающе. — Не замечал, что ты куришь. Коуши смеётся. — Нет, я нет, я стащил их у Укай-сана, — он пожимает плечами, мол, сам не знаю, зачем, просто так, — и предлагаю всем, чтобы завязать разговор. Ты бы видел лицо Кагеямы, когда я и ему предложил. Фантазия у Дайчи неплохая, он представляет и фыркает. — Ты ужасен, — говорит он без намёка на неодобрение. Суга улыбается, как может только он, мол, конечно, ужасен, но это ведь тебе нравится. Он прав: Дайчи нравится, очень нравится, даже колет кончики пальцев от этого. — А всё-таки жаль, что всё заканчивается, — произносит Суга и забывает улыбнуться. И вот тогда Дайчи становится по-настоящему страшно. Потому что это у него — большое будущее, спасённые жизни, полный порядок в голове, пусть печальное, но всё-таки новое начало чего-то, скорее всего, хорошего. А у Коуши впереди ничего, кроме неискреннего смеха и тяги к плохим компаниям. Савамура только сейчас понимает, что Суга действительно ожидал, что жизнь сегодня остановится вся, но она продолжается, сбив парня с ног волной чего-то неизвестного, и теперь ему не за что зацепиться. — Ничего не заканчивается, — уверенно говорит Дайчи. — Да-да, впереди столько всего, — Суга фыркает, а потом кладёт голову на плечо Савамуры, — только не для меня, — он закрывает глаза, потому что с Дайчи так спокойно и хорошо и можно ни о чём не думать. Савамура чувствует, что у него вспотели ладони, поэтому он ничего не может сказать. Будущее внезапно перестаёт его так уж интересовать, потому что Суга, кажется, существует только в настоящем. (Пустота, которую Дайчи чувствует, наполняется вдруг страхом и болью, и ему срочно надо что-то сделать, но всё, на что он способен — это внутренний крик в скобках собственного сознания). — Когда ты уезжаешь? — спрашивает Суга, не открывая глаз. «Мне нужно знать, когда с тобой попрощаться», — не говорит, но подразумевает он. «Навсегда, может быть», — это Коуши прячет совсем глубоко, но Дайчи видит всё это сквозь изломы. — Поехали со мной, — Савамура произносит это, не задумываясь, потому что это его работа — связывать рваное настоящее и светлое будущее. Суга даже открывает глаза от неожиданности. — Как вежливо с твоей стороны, но ты ведь осознаёшь, что это очень наивно? Теперь он улыбается по-взрослому, серьёзно и немножко устало, мол, я прекрасно понимаю, как всё это было бы здорово, но у нас ничего не получится. Суга слишком часто сталкивается с тем, что его пытается морально уничтожить: ужасное давление в игре с Датеко, гений-первогодка, заменивший его в основном составе, стратегии, которые кажутся хорошими, но в итоге не приносят победы. А Коуши держится, смеётся и обманывает эту реальность, потому что она недостаточно сильно старается. Теперь она забирает у него Дайчи, и Суга растерян: это очень удачный ход с её стороны, против которого у него ничего нет. А Савамура, наверное, уже придумывает им счастливое будущее, потому что он упёртый и хочет во всех вселить эту уверенность, и не замечает, что Коуши от этого только больнее: у них и правда всё это могло бы быть, но ему страшно начинать что-то новое и светлое, потому что оно обернётся очередным крахом. Всё-таки жаль, что никакая безумная машина не проехала тогда мимо школы. — Вообще-то ты правда можешь поехать со мной, — глаза Дайчи по-особому блестят, и именно на этот блеск когда-то давно попался Суга. — Ты ещё успеешь подать документы, а даже если и не поступишь, устроишься на работу, и мы будем вместе снимать квартиру. — Зачем я тебе? — Суга щурится, потому что Савамура, может, делает это всё из вежливости (потому что больно будет услышать «ну мы же друзья»). Сугавара очень близко, светлое будущее — тоже, и Дайчи нужно просто доказать Коуши, что он его заслуживает. Дайчи прикасается к губам Суги осторожно, но уверенно. Участь всех хрупких мальчиков — бояться первых поцелуев. Коуши отвечает так, будто давно этого ждал, и ничего не боится, заставляя Савамуру краснеть. — Извини, — шепчет Дайчи. Но Суга улыбается, искренне и даже как-то восторженно: — Я бы не решился на такое, — во взгляде вдруг появляется привычная хитрость. — Так я тебе настолько нравлюсь, что ты не сможешь без меня прожить в чужом городе, да? — он чуть растягивает гласные и тычет пальцем в Савамуру. — Прекрати, — Дайчи отворачивается, потому что заливается краской. Но пустота отступает, а Суга больше не выглядит потерянным и не смотрит с надеждой на проезжую часть, так что, должно быть, всё хорошо. За вторым поцелуем Коуши тянется сам, будто упрашивая Дайчи забыть о том, что он хрупкий. Даже если это светлое будущее попытается убить его, Суга не собирается ни о чём жалеть, ведь рядом будет Савамура, и ничего страшного не случится. Коуши закрывает глаза и улыбается сквозь поцелуй.