Лита. Золотой город

Лита. Как много смысла заложено в этом слове? Это невозможно понять, если не знать, что такое – Лита. Ведь на далекой планете, на совершенно другом конце Вселенной, в самом центре магического мира, в живой и трепещущей множеством красок Империи Литерии находится загадочная столица – великий город Лита. Кто-то назовет этот город – Золотым, кто-то – городом Судеб, а кто-то – Основой Мироздания. И в каждом из этих утверждений будет своя правда. Ведь стоит только приоткрыть занавес бесконечных историй золотой столицы – и каждая частичка этой правды сложится в единую мозаику. И все же. Что такое Лита?.. *** Четырнадцать тысяч девяносто шестой год. Четвертое сентября – время учебы наступило еще четыре дня назад, в так удобно расположившийся понедельник. Сейчас же был четверг – последний день учебы для учеников начальной школы, предпоследний день для учеников средней школы, пред-предпоследний день для учеников старшей школы, Лицеев и Университета. По Имперскому Дворцу прокатился привычный утренний мелодичный перезвон – на огромных часах Западной Башни, видных с любой точки города, отстучало ровно шесть часов утра. Неспешно просыпалась природа. Солнце, показавшееся из-за горизонта еще час назад, успешно заливало улицы нежно-золотистым цветом, очерчивая каждый угол дома, каждый фонарь, который торопливо гасился снующими вдоль улиц фонарщиками. В окнах двух, трех и даже четырехэтажных особняков в центре города, или же в немногочисленных квартирах недавно выстроенных многоэтажек зажигался свет, указывающий на то, что его жители уже просыпаются. Постепенно отовсюду начинали раздаваться птичьи трели, по улицам – проезжать первые всадники на вороных, белоснежных, коричневых и даже пятнистых лошадях. Вот, где-то пронеслась первая повозка. Просыпался город. Город просыпался. Просыпались и его жители – те самые истории, что так удачно переплетаются друг с другом уже не одно время. *** – Доброе утро. – широко зевая и прикрывая рот ладошкой, сообщила маленькая девочка, неторопливо спускавшаяся по широкой винтовой лестнице. Другой рукой она придерживалась за витые чугунные перилла, словно боясь неосторожно оскользнуться на ступенях и упасть. – Доброе. – улыбнулась ее мать, оборачиваясь и невольно смеясь. – А? Что-то не то? – сонно моргнула дочь, пытаясь понять, чем так рассмешила маму. Та подошла к ней, осторожно разглаживая растрепавшиеся после сна светлые и коротко, по плечо отстриженные волосы. – Ежик ты мой, вот что. – наконец, улыбаясь, ответила женщина, присаживаясь на корточки перед девочкой. – Иди умывайся и собирайся в школу. Я тебя отведу. – А Эль? – чуть нахмурилась она. Мать сдула с лица упавшую на щёку рыжую прядь волос, ее улыбка чуть поугасла. – Она спит. Вчера просто поздно вернулась домой, так что… все, бегом собирайся. У тебя школа уже через час, а тебе еще добежать надо. – Ага, уже бегу! – проморгалась более-менее проснувшаяся блондинка, кивая головой и срываясь с места по направлению к ванной. Женщина встала с корточек, задумчиво смотря вслед дочери и оборачиваясь на подошедшего мужа. Вопросительно приподняла бровь, однако тот со вздохом отрицательно покачал головой. – Кажется, она совсем в упадке. Хочет найти самого Особенного и попросить создать его что-нибудь, ограничивающее магию. – Рон, ты же знаешь, что это невозможно. – чуть нахмурилась рыжеволосая, неспешно направляясь в сторону столовой. Названный Роном направился следом. – Я – знаю и прекрасно осознаю. А вот Эль – нет. – Мне кажется, ей нужно время, чтобы все принять, как есть. – мягко предположила женщина, присаживаясь за кухонный стол, и, упираясь локтем в поверхность стола, положила голову на раскрытую ладонь. – Не знаю, Лекса. Уже прошло два года, да и еще это не поступление… – Все образуется. – улыбнулась кончиками губ Лекса, чуть поворачивая голову вбок и наблюдая через открытую арку, как по лестнице торопливо поднимается наверх младшая дочь. – К слову, Мия уже через три года станет учится в средней школе. Рон рассмеялся, плюхаясь на соседний стул. – Нашла о чем думать, право слово. То будет лишь через три года, времени еще много. Лучше подумай о том, как тебе и Эль давался миррорский и о том, как он дастся нашей Мае. – О черт! Если что – помогать с ним ей ты будешь сам. – Почему это я?! – Потому что только тебе он и дается. – усмехнулась Лекса, глядя на то, как торопливо вбегает в столовую уже собранная девочка – белая блузка, светло-бежевая юбка в широкую складку и черно-белые босоножки на ногах. Лишь светлые волосы так и остались растрепанными и несобранными. – Доброе утро, пап! – радостно провозгласила Мия, чмокая отца в щеку. Тот улыбнулся, без всякого зазрения совести потрепав ее по голове. – Доброе, ежик. – Я не ежик! – возмутилась девочка, присаживаясь за стул в столовой и принимаясь за завтрак, приготовленной матерью. Родители, переглянувшись, рассмеялись, а Лекса поднялась со стула, направляясь к лестнице. – Тогда, пожалуй, я для начала расчешу тебя. *** –…Ай! Больно же! Ма-ам, ну зачем мне с такими короткими волосами косички?.. Вздохнув, девушка сжала руки в кулаки, поворачиваясь спиной к двери и медленно сползая по ней. На коже рук плясали ярко-оранжевые язычки пламени, изредка ехидно подмигивающие мелькнувшим синим, холодным огнем. «Черт побери. Я совершенно не контролирую свою силы.» Глубоко вдохнув и выдохнув, она встряхнула головой, отчего рыжие пряди неровно раскидались по плечам. Разжала кулаки – огонь моментально растворился в воздухе, не оставив после себя даже дыма. Никакого намека на пламя. Иллюзия? Вовсе нет. Этот огонь реален, только ее он никогда не обожжет. Если магия твоя, то нет смысла ее бояться. Твоя магия – только твоя, и против тебя не обернется. Зато без труда может обернутся против других людей. Это главным образом-то и пугало саму Эль, которой оставалось продержаться всего несколько месяцев прежде чем ее магия придет в полное, и, как чуется, хрупкое равновесие. – Эль? К тебе можно? – постучались в дверь. Издав обреченный вздох, девушка, крепко стиснув зубы, резким рывком поднялась на ноги, разворачиваясь и открывая дверь вполне ожидаемому гостю. – Заходи, коли не шутишь. – едва усмехнулась Эль, завидев на пороге комнаты отца. После чего развернулась, чуть покачиваясь, прошаталась до кровати, плюхнувшись на нее и, закрыв глаза, помассировала виски. Рядом присел Рон, вздохнув и недовольно покачав головой на вид комнаты дочери. На столе неровно разбросаны тетради и учебники – часть из них свалилась на пол. На стуле в различном порядке висит одежда, какая-то даже упала на пол. Одеяло на кровати неясно смято, а поверх него также неясно лежит плед, каким-то образом перекочевавший сюда из родительской спальни. Около шкафа с вещами в различном порядке валяются три мяча, два обруча и сломанный еще три года назад велосипед. И лишь на свободном участке стены аккуратно висит профессиональный охотничий лук – рядом колчан со стрелами. На полу бережно сгружены еще три лука и около сотни стрел – неровных, вырезанных из сучьев ореховых деревьев – тех, что к своему несчастью, нашлись за городом. Окно было глухо закрыто, а все пространство хорошенько занавешено темными шторами, не пропускающими и капли солнечного света – вместо этого в комнате горела ароматическая свеча, догорающая последние минуты и секунды своей жизни. – Эль… – Только не неси бред про восстановление организма – физически и морально, ладно? – опередила на доли секунды девушка отца. Тот усмехнулся, взглянув на дочь. – Я вовсе не хотел этого говорить. Я хотел сказать, что тебе не помешает прибраться в комнате, впустить немного солнечного света и… как ты отнесешься к тому, чтобы уже начать работать, раз в ЛитГУ не поступила? Эль недоверчиво взглянула на добродушно щурящегося Рона. В голубых глазах отражалось слабое пламя свечи, русые волосы были хорошенько растрепаны (Лекса постаралась), а на подбородке была заметна дневная щетина. Старший Хортинг, как всегда, в своем репертуаре. По комнате разнесся звонкий женский смех. – Я тебя обожаю, пап. Ты знаешь? – Конечно знаю. – весело отозвался он, потрепав старшую дочурку по голове и направляясь к выходу. – Чтобы через пару часов здесь было чисто. Я зайду проверю – потом пойдем на твое будущее место работы. – Окай. – чуть вздохнула рыжая, уже без улыбки глядя вслед вышедшему мужчине. *** Широко зевнув, девушка звонко клацнула зубами, мрачно уставившись на наглого третьекурсника, сильно пихнувшего ее в сторону. Шедшая рядом подруга чуть прищурилась, словно намереваясь что-то сказать вслед парню, но след того простыл. – Доброе утро, девушки. – рядом с двумя подругами, как по волшебству, возник однокурсник. Те одновременно на него уставились – одна мрачно, другая с легким интересом в глазах. – Ну привет, что ли. – легонько усмехнулась рыжеволосая, чуть тряхнув головой, отчего пушистая прядь, слабо державшаяся в пучке, окончательно из него выпала. Идущая рядом шатенка, чьи длинные прямые волосы свободно летали за спиной из-за встречного ветра, исказила губы в некой подобии усмешки, переводя взгляд вперед. – Привет, Айнз. – отозвалась, наконец, и она, склоняя голову вбок. – Готов к сегодняшним парам? – А что-то надо было делать? – встрепенулся парень. Рыжеволосая рассмеялась. – Ничего, успокойся. У нас только начало года, четвертое сентября… а Ната, наверное, тебя спрашивала о том, взял ли ты тетрадь и конспекты с первого курса. – Спасибо что перевела, Мэнди. – саркастично отозвалась шатенка, быстро поднимаясь по ступенькам на заполненную студентами террасу «С»-корпуса Мед. Лицея – как сокращенно его называли сами студенты. За ней поторопились ее рыжеволосая подруга и брюнет-друг. – Всегда пожалуйста. – весело отозвалась она, подмигивая Айнзу и поторапливаясь, дабы не опоздать на первую пару. Около кабинета предмета «История медицины» собралась уже половина их Факультета – около пятидесяти различных человек. В основном, все старались держаться больше своими группами, но и находились те, кто не замечал различия в типе группы и свободно общался как с будущими хирургами, так и с будущими, допустим, детскими врачами. К одной из таких групп троица и подошла. Лилит, миловидная шатенка с темно-зелеными глазами и светлой прядью волос у виска, чуть поджала губы при виде Наты. Та ей сладко улыбнулась, принимая молчаливый вызов, в то время как рядом слышались доброжелательные приветствия и пожелания удачной пары – это мимо прошли «химики» и «зоологи». – Лили-и, приве-ет! – протянула Карин, высокая спортивная блондинка с большими, будто бы испуганными карими глазами. Лилит с недовольным прищуром отвела взгляд от Наты, оставляя ее-таки в покое, а сероглазая где-то даже облегченно выдохнула. Объяснить – невозможно, понять – вообще что-то из разряда мистики, подружиться – скорее Драконы на Лиатони вернутся. Отношения Наты и Лили не заладились с самого начала, точнее сказать, с самого первого дня первого курса. Пересекшиеся тогда девушки не уступали друг другу по количеству знаний, отчего начались постоянные стычки, далее переросшие в плотную и плохо скрываемую вражду. А когда в конце второго семестра Нату отправили прям во время пары передать бумаги в Административный Корпус всех Лицеев при ЛитГУ, девушка, слегка заплутав, наткнулась на Эрика – идеала и парня мечты Лилит, который, к тому же, учился на третьем курсе Дипломатического Лицея. Неизвестно как узнавшая об этом шатенка возненавидела Саки еще больше. – Нат, не спи, идем. Через десять минут начнется пара. – потянула Мэнди подругу в сторону открытого преподавателем кабинета. – Я бы предпочла здесь поспать, чем слушать нудное жужжание мистера Олвейса. – пробормотала шатенка, утаскиваемая в кабинет и быстро протискивающаяся на четвертый от преподавательского стола ряд поточной аудитории. Аудитория галдела, шумела и волновалась, наверное, еще минут пятнадцать. А потом все разом притихли – даже новоприбывшие старались как можно тише проходить к своим местам и раскладывать на место писчие принадлежности. Причина была ясна как безоблачный день – внизу, на постаменте, за каким-то «надом» собрались семеро преподавателей – куратор группы хирургов, мистер Олвейс и все пятеро ректоров существующих Лицеев. Особенный ужас внушала ректор Лицея Спорта – женщина с действительно притягательной внешностью – каштановыми волосами, с каким-то пренебрежением собранные в пучок на голове, золотисто-зелеными глазами, меняющими по непонятным причинам цвет и особенно привлекала внимание заметная родинка над верхней губой. Но обложка одна, а содержание другое, говоря литературным языком. Когда ректор начинала говорить – всех пробирала дрожь и банальный, неконтролируемый страх. Возможно, причина заключалась в том, что ее тон был иногда холоден, али коварен, может в том, что она как-то умудрялась ментально воздействовать на публику. Но факт оставался фактом. И поэтому сейчас, заметив мимолетный золотисто-зеленый взгляд, быстро оббежавший аудиторию, Ната вздрогнула, передернув плечами. Лично ей ректор Лицея Спорта, мисс Миднайт (а фамилия-то какая, фамилия) не нравилась в принципе. Со своей вечно загадочной ухмылкой, легким прищуром и выбешивающими то холодными, то язвительными нотками. Ната вообще не любила такой тип людей. Именно поэтому девушка, чтобы чем-то себя занять, достала конспекты по истории медицины, пробегаясь глазами по написанному еще в двух прошлых семестрах. Лекции заняли две полные девяносто шести-листовые тетради, отчего просмотр довольно-таки скоро наскучил. Решив, что в первый день мистер Олвейс вряд ли будет проводить опрос, шатенка отложила тетради в сторону. Покосилась на преподавателей и ректоров. Те что-то усиленно разбирали. Интересно, а почему именно в этом кабинете и именно сейчас? Ответ, несомненно, можно было узнать, подойдя к самим преподавателям и в наглую спросить их, но почему-то рисковать не хотелось. И от этого приходилось предаваться думам. Ну, или, как и всегда, быть окликнутой Айнзом и Мэнди, которые развлекались тем, что играли в карты в дурака. – Нат, будешь играть? – вопросительно взглянула на нее рыжеволосая подруга. Шатенка на мгновение задумалась, а потом махнула рукой – терять было нечего и незачем. *** – Мисс Смит! – возмущено вскрикнула няня, несясь следом за задорно смеющейся девочкой девяти лет, чьи две длинные рыжие косы развевались на ходу. Довольно скоро странная парочка свернула за поворот, оставляя незамеченную никем девушку в тишине. Она стояла, облокотившись руками о подоконник и грустно созерцала двор. Там носились слуги, прохаживались ненадолго задержавшиеся у них родственники. Вот та женщина невысокого роста с каштановыми волосами, уложенными в мудреную прическу и недовольно поджатыми губами, а также достаточно немолодого возраста являлась Ксеной Смит – теткой той самой девушки, разглядывающий двор. – …Я хочу, чтобы вы подготовили отчеты в ближайшее время. Кроме этого – документы о точном утверждении моей старшей дочери в классе «А». Да, Ривертон, она будет учиться в классе дипломатов, с этим ничего не поделаешь. – Да, мистер Смит. – послышался едва различимый в общем фоновом шуме голос мужчины. Рыжеволосая чуть прищурила глаза, до побеления костяшек сжимая подоконник. Она не хотела учиться на дипломата! Ее куда как больше привлекало искусство, танцы, но… но в Высших Домах старшие наследники не в праве что-либо решать. Особенно до достижения двадцати трех лет, если верить словам отца. И поэтому оставалось лишь, сдерживая за зубами проклятия, удерживаться от того, чтобы не послать все к чертовой бабушке и не пойти наперекор отцу, который уж точно не потерпит подобного. Выдохнув, девушка резко оттолкнулась от подоконника, быстрым шагом направляясь в сторону выхода из Дома. Хотя бы к выходу из здания – стены, окружающие ее, душили, сжимали, заставляли задыхаться от нехватки воздуха. Ей был отвратителен собственный дом. Интересно, с каких пор? Наверное, спустя год после смерти матери… Стоя на террасе, Белла разглядывала дорогу за высокими воротами. Изредка в поле зрения попадались кареты с проезжающими мимо людьми, сами люди, всадники верхом на конях. Волосы трепал ветер, осторожно выбивая из общей прически локон рыжих волос. Спустя мгновение ветер добился своей цели, и кареглазая фыркнула, убирая с лица ненужную прядь за ухо. – Изабелла? Я могу с вами о чем-либо побеседовать? – возник за спиной семейный психолог. Интересно, а что он тут забыл? Усмехнувшись, Белла ответила совершенно иначе. – Увы, но я не в настроении, Адамс. Извините меня. Слова, сказанные почти в пустоту. Слова, сказанные туда, где этого человека нет. Слова, которые не приносят ничего, кроме странного жжения в груди. Неприятно? Да. Больно? Непонятно. Скорее, привычно. Необычное, непривычное состояние, когда хочется то безумно смеяться, то плакать, забившись в угол. И с этим, к сожалению, ничего не поделаешь. Говорят, это есть – переходный возраст. *** Чуть улыбаясь каким-то своим мыслям, девушка неспешно продвигалась вдоль улицы. Впереди нее бежало двое детей, радостно смеявшихся и совершенно не думающих о том же, о чем думала сама рыжеволосая. На лбу ее залегла небольшая складка, которая разглаживалась каждый раз при взгляде на парня, шагающего рядом. От той мысли, что он рядом в один из самых тяжелых моментов, теплело на сердце. – Получается, ты уже точно с подачи твоего папочки будешь в Парламенте? – повернул в ее сторону голову блондин. Чуть поморщившись от отдававшей в голосе парня горечи при слове “папочки”, Белла уныло кивнула головой. – Он скоро уже подпишет все бумаги на мое точное утверждение в «А»-класс. Мне дал три дня посидеть на уроках того класса, где мне интересно. – И… ты выбрала какой-нибудь? – осторожно поинтересовался он. Смит отрицательно качнула головой. – Не знаю, нужно ли это. Лучше уж не буду себе душу травить, сразу пойду на дипломатию. – Мой тебе совет – походи три дня туда, где тебе интересно. Потом еще жалеть будешь, что так не сделала. Белла промолчала, глядя на своих брата и сестру. Им легче – во-первых, им выбирать придется лишь через несколько лет, а во-вторых, у них будет выбор. Небольшой, но все же выбор. А у нее выбора нет. Выбора нет ни у одного старшего наследника Высшего Дома. Хотя, насколько рыжеволосой известно, у основной линии Золотовых нет выбора ни у одного – каждый их, на данный момент, пяти наследников, обязан учиться на дипломатии. Хотя, им хотя бы это интересно. В отличие от нее. Школа встретила четверку шагающих людей оживленностью и огромным скоплением детей и подростков от семи и до шестнадцати лет. Жан, шагавший рядом, остановился, по-доброму улыбнувшись. – И все же, посмотри лучше уроки и других классов. – посчитал за лучшее сказать это парень, за талию притянув к себе девушку и поцеловав в щеку. Рядом стоящая малышка, нетерпеливо ожидающая старшую сестру, надулась, поворачиваясь к брату. – Мэт, почему они никогда не могут поцеловать друг друга по-настоящему? Мальчишка, на вид немногим старше девчонки, хитро усмехнулся. – А потом что, Ада, тебе еще смотреть рано. – Бу-бу-бу! – показала язык Мэту Ада, срываясь куда-то в известном только ей направлении. На вопросительный взгляд парочки младший Смит только пожал плечами. – Кто ж ее поймет… Прогуливаясь в ожидании первого звонка между группками учеников, Белла мельком кинула взгляд на подкатившую к школе карету – оттуда высыпала четверка человек, внешне крайне похожих друг на друга – взрослый, шестнадцатилетний парень со светло-русыми волосами и карими глазами, девочка двенадцати лет с темно-русыми, почти что каштановыми волосами, и двое парнишек – девяти и семи лет. Тот, что постарше, был обладателем русых волос, а помладше – каштановых. Объединяло их две вещи – карие глаза и фамилия Золотовых. Зачем-то пожав плечами уехавшей карете, Смит кинула взгляд в сторону мини-леска подле школы. Подумала. Направилась туда. – Бе-е-елла-а-а! – проорал ее имя кто-то вслед. И даже не кто-то, а вполне конкретный. – Привет, Мира. – оглянувшись, все с более возрастающей улыбкой поприветствовала свою подругу рыжеволосая. Мирой оказалась высокая стройная девушка – обладательница шикарной копны черных волос, серебристо-серых глаз и притягательной для парней фигуры. А кроме этого, она была родом из совершенно статического Среднего Дома и дружила с кареглазой не из-за денег, а из-за того, что они просто сошлись характерами. – Ага, и тебе ку, подруга. – наконец, добежала до нее девушка, широко и задорно улыбнувшись. – У меня есть несколько новостей и вопросов. Начну с вопроса: где ты шаталась три дня? Надеюсь, на Ураях с Жаном? Белла звонко рассмеялась. Ей вторил первый звонок, впускающий толпу пока что весело настроенных школьников. – Увы, я скорее бы в Аврале с отцом бы побывала. – покачала головой она. – Но на самом деле, мы только вечера вечером вернулись из Лэфьора с семьей. А какие у тебя новости? – мерно продвигаясь, поинтересовалась Смит. Мира хитростно улыбнулась. – Ну, во-первых, пока я тебя не увидела в аплайнах, я тебя быстренько записала в 10-«Г» класс. А во-вторых, моя маленькая семилетняя проказница таки пошла в школу. – Спасибо и поздравляю. – улыбнулась рыжая, вспоминая младшую сестренку Миры – веселую и беззаботную Астру. Девочка часто смешила и веселила всех, за что завоевала всеобщую любовь. – А сейчас мы с тобой быстро шуруем на первый урок! – провозгласила брюнетка, хватая подругу за запястье и шустро ввинчиваясь в толпу. – А какой у нас первый урок? – только и успела поинтересоваться Белла. – Танцы. Бальные танцы… *** Вздохнув, девушка присела на корточки, с легкой полуулыбкой глядя пушистого белого друга, не желающего ее отпускать в новое, совершенно незнакомое здание – Лицей Военной Подготовки при ЛитГУ, куда Мэри удачно поступила на первый курс. – Извини, друг, но мне нужно идти на пары. Иначе меня прибьет куратор. – сообщила она псу, недовольно заскулившему на это высказывание. Уж насколько верное животное не пускало ее порой в школу, пару раз таким образом спасши ей жизнь, теперь собака отказывалась пускать ее даже за порог дома. Видимо, считала, что в Лицее будет еще опаснее. Но у каждого своя правда, а потому, потрепав дога за ушами, блондинка легко запрыгнула на забор и, виртуозно сделав сальто над ним, бесшумно спружинила на землю. Город уже окончательно проснулся – новый день полностью вошел в свою силу. Там и тут проезжали кареты, всадники, некоторые дети и подростки на велосипедах, шагали многочисленные прохожие – торопящиеся на учебу ученики и студенты, на работу – взрослые. Чеканили шаг гордые Золотые Стражи – имперские гвардейцы в белой одежде, расшитой золотыми узорами. Они бдительно покрикивали на превышающих скорость всадников, следили за движением на улице, помогали заплутавшим и добродушно усмехались при виде счастливых людей, пар, семей. Со всех сторон неслись и различные запахи – вот, из теткиного кафе, расположенного на Центральной улице, донесся запах свежезаваренного кофе, перемешанный с тонким ароматом корицы, мака, выпеченного теста, джема… Можно было уловить еле различимый тянущийся вдаль шлейф духов некоторых прохожих – в основном, естественно, дам. Чуть улыбаясь и ровно вышагивая, Миа мысленно выстраивала новую мелодию, кружащуюся в голове, подобно снежинкам в ночной тиши зимней Литы. Та музыка, кружащаяся в ее голове, не давала покоя уже третий месяц – то беспокойная трель, призывающая к тому, чтобы ощетиниться, быть готовым защищать, то ноты нежнейшей мелодии, просящие о том, чтобы в кои-то веки расслабиться и прикрыть глаза, не боясь чего-либо. Щелкнув пальцами, девушка потянула на себя дверь кафе, входя внутрь. Призывно звякнули над головой хрустальные украшения в виде конфеток и леденцов. Несомненно, ее родственники любили очень точно характеризовать специфику их работы. – О, Миа, детка, привет. – улыбнулась ей Ана, замечая племянницу в непривычном тихом кафе. Зеленоглазая присела на стул перед кассой, чуть склоняя голову вбок. – Здравствуй. – неопределенно, чуть задумчиво ответила ей девушка, дернув уголком губ. – Как первые дни в Лицее? – с легким интересом, едва слышно сквозившем в голосе, поинтересовалась женщина, ставя перед Мэри стаканчик с кофе. Девушка, чуть по-волчьи принюхавшись к нему, облегченно выдохнула – это было настоящее кофе, а не ненавистное порошковое. – Неплохо. Пока физических подготовок не было, нас в основном лишь запугивают тяжелыми тренировками. – коротко обобщила прошедшие три дня Андерс, повертев в руках стаканчик. Пожала плечами, сделала небольшой глоток, морщась от накатившей на язык обжигающей жидкости. – За тебя все волнуются, Миа. Выдержишь ли ты там, сама знаешь, Лицей не для девушек. – внимательно взглянула на пьющую кофе Анастейша. Скосив взгляд на тетю, блондинка на редкость искусно вопросительно подняла бровь. Отставила стаканчик в сторону. Кофе было выпито едва ли четверть. – Если там есть я, то это уже Лицей не только для парней. – уверенно ответила зеленоглазая, чуть поджав губы. Ей не было по нраву то, что в ее силы не верили, но это давало лишний стимул идти вперед. Однако Ана вновь изумила ее, мягко улыбнувшись. – Я и не сомневалась, что ты так ответишь. Бери с собой кофе и этот пакет, перекусишь хоть чем-нибудь. И беги на свою учебу. Фальшь, скользившая в уголках губ исчезла, стоило только этим словам, будто живительной влаге коснуться ее ума. – Спасибо, тетя Ана. Удачи вам сегодня. – сверкнула напоследок белоснежной улыбой девушка, подхватывая стаканчик с кофе и сверток с едой, направляясь к выходу из кафе. На великолепие улиц Литы она глядела вновь безо всякой улыбки. *** – Девчонкам здесь не место! – авторитетно заявил Рик, стоило только женской ноге ступить на матрац против него. Проигнорировав его, Мэри молча завязала светлые локоны в высокий пучок, чуть размяла пальцы и внимательным взглядом окинула сказавшего. Перед ней стояла некая пародия на шкаф, для убедительности еще и играющее мышцами, отчего оставшиеся двенадцать парней из группы довольно скалились, а хрупкая, невесомая девчонка, с первой секунды уложившая без особого труда на обе лопатки самого сильного однокурсника, томно вздыхала, истинно по-женски увлекаясь видом происходящего. И, как и стоит то предположить, ставила она в битве вовсе не на Ричардса Доуэна, а на Мэри Андерс. – Третий бой. Начали! – прозвучал громовой голос преподавателя, заставивший добрую половину студентов вздрогнуть. К своему счастью, к подобному за время ВоенАка, девушка уже привыкла, из-за чего и выиграла первые несколько секунд. Метнувшись вперед, она невесомо коснулась его ноги и отпрыгнула назад. Рванувший же вперед парень скороспешно потерял зверское выражение лица, взамен этому приобретая крайне удивленное. К ногам холодно наблюдающей за этим девушке упал лицом на матрац однокурсник. Голос преподавателя с чуть проглядывающими теплыми нотками оповестил: – Победитель схватки – Мэри Андерс. Я так понимаю, Ваша подготовка началась в ВоенАке? – Да. – коротко кивнула головой девушка, быстрым шагом уходя с территории матраца и оказываясь на полу. Рик, поднявшись, что-то недовольно бурчал про слишком неженственных девушек и про то, что, по факту, им здесь не место. Преподаватель объявил следующую пару студентов. – Отличная подсечка. – улыбнулась Мэри девушка. Исподлобья взглянув на нее, блондинка продолжила вновь наматывать эластичные бинты на ладонь. Тем временем однокурсница продолжала. – Жаннет. Жанна. Кинув взгляд на протянутую ладонь, сомнительно маленькую по сравнению с Мииной, зеленоглазая помолчала еще несколько секунд, после чего отовалась. – Мэри. Миа. – и, крайне осторожно ухватившись за ладонь, спустя пару мгновений была неприятно удивлена, когда обнаружила себя лежащей на полу. Улыбчивое личико в обрамлении медных кудряшек наклонилось к ней. – А тебя, оказывается, можно пробить. – с улыбкой протянула она. Вот только ее улыбка никак не вязалась с тем холодным и расчетливым взглядом темно-синих глаз. Смазанным движением Миа неожиданно дернула Жанну на себя, свалив ее рядом. – Тебя тоже. – больше из вредности, чем в качестве констатации факта, заметила Мэри, рывком поднимаясь и незаметно выскальзывая ладонью из цепких пальцев девушки. Наблюдая за спаррингами однокурсников, девушка по привычке отмечала их слабые и сильные стороны. И лишь среди некоторых из них она отмечала те боевые приемы, которым обучали в ВоенАке – малозаметные подсечки, касания особых точек тела, захваты, переброс через голову, пробежки по матрацу… И самое что ни на есть интересное – побеждали не ходячие шкафы, а жилистые и изворотливые парни, которые получали град шутливых и не очень оскорблений за «нечестную» борьбу. Преподаватель на прямые предъявления обвинений ему отмалчивался – в лучшем случае. В худшем – заставлял отжиматься. Вздрогнув от неожиданно прозвеневшего звонка, Мэри направилась в женскую комнату для переодеваний, вновь натыкаясь на холодный взгляд синих глаз Жанны. Она более не улыбалась, молча изучая ее. Поджав губы, Миа быстро собралась, подхватив сумку и направившись на следующую пару. Некогда было думать над странным поведением однокурсницы. *** Прищурившись, мужчина плотно сжал губы, недовольно наблюдая разбушевавшееся море. Корабль раскачивало из стороны в сторону, и хотя до берега оставалось совсем ничего, но у матросов не было сомнений в том, что они не выживут. – Это еще долго будет продолжаться? – раздался рядом на удивление спокойный, мелодичный голос, едва тянущий нотки издевки. Шатен резко повернулся, вперив резкий взгляд зеленых глаз в насмешливо смеющиеся светло-зеленые, как лесная зелень, глаза женщины. Под сильнейшими порывами ветра путались, летая ее рыжие волосы, а руки придерживали желающую ускользнуть ненадежно закрепленную на теле шубку. – Спроси у себя, когда тебе надоест издеваться над нервничающими людьми и магами. Поджав губы, Холд вновь окинул взглядом обстановку. Шторм, в который они попали, заставлял корабль высоко подпрыгивать на волнах, зашвыривать огромные горсти воды и льда на судно, а в лицо – холодные снега, долетающие из морозного Каллая. – Ну ми-илый, ты вполне можешь меня и попросить, не все же намеками действовать. – вздрогнув от голоса рыжей, Эгмонд с каким-то странным облегчением заметил обвившие его руки. Но не это его радовало – а сиреневато-голубая дымка, образовавшаяся между ладонями. С каждой секундой магическая завеса нарастала, пока наконец не разрослась до огромных размеров, зависнув в воздухе и звучно лопнув от любопытного тычка в нее какого-то матроса. Шторм постепенно стихал. Спиной он чувствовал, как ощутимо напряглась Талара, вглядываясь в синие очертания берегов ледяной Империи. Руки, продолжающие его обнимать, сжались в кулаки. Скорее всего, и губы сжались в тонкую полоску, а глаза выдавали решимость бороться до конца – за свою потерянную сестру, ради которой они проделали путь в несколько лет. Положив свою теплую ладонь поверх сжатых ледяных кулаков женщины, шатен успокаивающе погладил их, пытаясь разжать обратно в мягкие ладони. Кулаки первые несколько секунд противились, а потом образно на все плюнули и расслабились, поддаваясь. – Как думаешь, мы ее найдем живой? – тихо спросила зеленоглазая. Контраст ядовитых ноток и усталой обреченности в голосе был настолько разителен, что Холд в очередной раз подумал, что рядом с ним находятся две совершенно разные Коувей. – Обязательно. – заверил ее Эгмонд, после чего отдал приказ. – Поднять паруса и со всех сил гнать в сторону берегов, пока нас в очередной раз не утащил шторм от берегов. Живо! Чуть раздраженно выдохнув, мужчина быстрым шагом направился на корму корабля. Быстрый метнувшийся взгляд назад показал, что Талара продолжала стоять на месте, вдумчиво глядя на скоро приближающийся берег, словно не замечая сновавших вокруг моряков. Чертыхнувшись, шатен почти что взлетел на корму корабля, оставаясь в относительной тишине. Были слышны покрикивания капитана судна, короткие рубленные фразы моряков, чаще всего относящихся к ругательской категории и… тихое пение сирен и морских ведьм, вольготно расположившихся на скалах. Прислушавшись, он удивленно отметил знакомые всем мореплавателям слова. Тихо спит мое дитя, Не страшны ему ветра, Что холодным воем Налетают сверху. Море плачет синевой, И лишь тихий смех – «Постой!» Порождает холод… Чуть поежившись от немного пугающих слов песни, Эгмонд перевел взгляд на стремительно тающую белоснежную завесу и предстоящий кораблю лабиринт из льдин – к берегам настоящего Каллая, а не призрачного, было крайне сложно добраться. Обуславливалось это «ледяными берегами» – эффектной защитой от вторжения чужаков в виде громадных льдин, тянущиеся вглубь океана на несколько километров. Поговаривают, будто бы раньше существовал «Ледяной мост» – рифы, сделанные изо льда и соединяющие земли двух великих Империй – Литерии и Каллая. И что, кстати, остается легендой лишь потому, что правда сокрыта в прошлом, а прошлое, увы, могут знать только маги Времени. Или Особенные… Мотнув головой и отгоняя наваждение, Холд перевел взгляд на молча стоящего рядом капитана. Им был мужчина преклонных лет – с каштановыми волосами и белеющей проседью волос, залихватскими усами и заметными морщинками в уголках глаз. Словно восставая из сказок про морских бродяг, он нередко любил закуривать папиросу, выдыхая в морской воздух табачный дым, а потом хриплым голосом в ночи рассказывать задушевные истории про морские баталии, абордажи и наступления на вражеские земли. Когда-то это был уважаемый капитан Дэвид Нельсон, руководитель морского флота Западной Нессии. Но после того, как сорок шесть лет назад произошла жестокая, кровопролитная война и под руководством Высшей или Восточной Нессии произошло объединение двух королевств и образование единой и уже пятой Империи, по войсковым частям штурмом прошлись Флайтманы – аналоги литерийских Золотых Стражей, репрессировав и казнив большую часть действительно великих людей того времени. Но Нельсон был бы сам не собой, если бы не встретил репрессионистов не с поднятыми руками и приготовленной для казни головой, а пушечными залпами из корабля и срочным свертыванием своей команды с берегов бывшей Западной Нессии. С тех пор уже далеко не молодой капитан стал бродить по морям, не раз вспоминая свою суженную-ряженную, оставленную с маленькой дочерью в охваченной общенародным восстанием новоявленной Империи. – Наши корабли без труда пройдут сквозь ледяную завесу. – хрипло заметил Нельсон, заставив ушедшего в свои мысли Эгмонда вздрогнуть. – Но вот пришвартовываться к берегам я не буду – слишком много чести. Тебе ясно, Холд? – Более чем. – тепло улыбнулся мужчина, встречая ответную добрую улыбку. Несмотря на то, как бы яростно пожилой капитан не бросался в битвы, не сражался за своих людей, каким бы жестоким и антигуманным порой он не был, он оставался самим собой – спокойным, добрым и рассудительным человеком. Глядя вслед хромающему человеку, Холд в очередной раз в жизни задумался – а смог бы он подобное сделать для своего народа, для своих людей? Ведь Дэвид Нельсон был совершенно против объединения королевств и создания Империи, он до последнего боролся за свою Родину. За то место, где он родился, жил и которому служил. Но они просто не смогли удержать рушащееся счастье в своих руках. Не смогли отстоять его до конца – противовес был слишком велик. И все же, а смог бы он сделать подобное? Впервые в жизни он не смог ответить сам себе. *** Вдоль улиц, охваченных стремительно наступающими сумерками, один за другим зажигались фонари. Часто проезжали кареты, мимо проходило множество людей. Кто-то – спешил домой, кто-то – неспешно прогуливался по широким проспектам никогда не замирающей Литы. Кто-то ходил в компании, кто-то парочками, а кто-то и поодиночке. Кому-то было куда идти, а кто-то бежал от дома. Наверное, в этом и был смысл города – ничто не являлось здесь постоянным. Все менялось, играло различными красками и отливало новыми оттенками. Над входом в одно из приметных и, к слову, многолюдных заведений города, светилась ярко-зеленым цветом надпись – «Кафе-бар “Жгучие лианы”». Название доверия не внушало, лишь ехидный смешок, в очередной раз вырвавшийся у мужчины, ступившего на порог вечернего бара. Звякнувший над головой колокольчик был ожидаемо заглушен громкой музыкой, доносящейся изнутри. Оглянувшись, Эйтен заприметил переполненный бар и снующих туда-сюда официанток, старающихся успеть все, везде и сразу. Удавалось обслужить капризных посетителей с трудом, а потому усмешка на лице блондина достигла наивысшего своего «просветления». – Я смотрю, твои дела идут хорошо, да, Рен? – усмехаясь, поинтересовался мужчина, присаживаясь на высокий барный стул. Рядом практически мгновенно возникла светлая голова – в прямом смысле этого слова. Светлые прямые длинные волосы, перевязанные в низкий хвост, заостренные и чуть удлиненные уши, не похожие на эльфийские только из-за своего маленького размера и большие зеленые глаза, тем не менее, довольно щурящиеся каждый раз при взгляде на зал. – Более чем, Тен. – усмехнулся ему в ответ полу-эльф, ставя на стойку бокал с чем-то темным. – Например вот, сегодня у нас новая сотр-рудница появилась… ай, больно же! – Нефиг было эльфом рождаться. – мрачно прокомментировала свое же дерганье за ухо Рендориэлля юная девушка. Рыжие волосы, заколотые в пучок, подчеркивающий все черты лица макияж, немного фривольная одежда. И бушующее внутри нее пламя – яркое, что даже несколько обжигало. Дождавшись, пока новая сотрудница, а судя по всему, она ею и являлась, голубоглазый озадаченно уставился на старого друга. – Слушай, ты же на работу младше двадцати не принимаешь? Полу-эльф поморщился. Видимо, тема это была для него болезненна, как и тот факт, что его раскусили. – Отец ее уговорил. Сказал, что девчонку как-то занять надо, в ЛитГУ не поступила. – А-а, значит школьное и лицейное образование у нее есть? – облегченно выдохнув, уточнил Эйтен. Рен кивнул головой. – Так-то хотя бы более-менее по закону. Но на случай золотого прихода все равно мой совет – не показывай ее Стражам и не пиши в сводках. – Учту. – мелодично заметил эльф, спохватываясь и направляясь к какому-то столику. Усмехнувшись, мужчина перевел взгляд на окно, за которым были уже непроглядные сумерки. Чуть отпил своего напитка, едва поморщившись и снова окинул взглядом бар. Задумчиво цокнул языком, отмечая какие-то заметные только ему несуразности в магических аурах сидящих в этом месте. После чего поставил стакан на стойку, и, спрыгнув, оставил одну золотую рядом с ним же. Ночной воздух Литы, тонущей в вечерних золотистых огнях фонарей оказался до отвратности холоден.

All my friends are heathens, take it slow Wait for them to ask you who you know Please don't make any sudden moves You don't know the half of the abuse.