Человечность

Рейген проклинал себя вновь и вновь, с удовлетворением мазохиста впиваясь ногтями в ладони. Вся эта ангельская суматоха настолько его захватила, что он почти забыл о больной матери. За долгое время Аратака всего лишь позвонил ей пару раз, чтобы успокоить и прояснить ситуацию: ему совсем не хотелось, чтобы, начитавшись всякого в газетах и насмотревшись по телевизору, она волновалась. Мужчина едва успевал отзваниваться матери, плечом прижимая трубку к уху, одной рукой отвечая на сообщение на сайте, другой - стряхивая пепел с сигареты в пепельницу. Еще и эта скользкая девчонка, которая что-то вынюхивает... А он-то, наивный, думал, что сможет наладить отношения с мамой. Какое там!.. Кажется, Рейген безнадежен. Разобравшись с большей частью нескончаемых дел, он твердо решил, что навестит мать в воскресенье. Аратака даже позвонил ей и сказал об этом, отрезав все пути к отступлению (правда, где-то в затылке крутилась мысль, что даже при этом он мог бы не прийти в назначенный день, и осознание этого вгрызалось в шею сзади, заставляя ежиться). - Я хочу съездить к маме в выходные, - сказал он Мобу, вернувшись домой. - Побудешь здесь один? Вопрос этот был чисто формальным: Рейген уже уходил на работу, оставляя серафима одного, и ничего страшного с ним за это время не случилось. Однако Шигео долго не отвечал. - Можно поехать с тобой? - наконец спросил он, когда Аратака уже озабоченно нахмурился. - Наверное, - немного растерялся мужчина. - Не хочешь подождать, пока шину с крыла можно будет снять? Немного осталось... Губы Моба дрогнули, как будто он хотел что-то сказать, но с них не сорвалось ни звука. Он потупился. - В чем дело? - это не скрылось от глаз Аратаки. - Я уже снимал ее, пока тебя не было, - Шигео опустил голову, как провинившийся пес, знающий, что сейчас хозяин будет его ругать. - Крыло уже совсем не болит. Кажется, с ним все в порядке. Я ведь все-таки не птица, - он опасливо поднял взгляд на мужчину. Рейгена эта новость, конечно, не обрадовала: не для того он так старался позаботиться об этом чуде в перьях, чтобы он так небрежно к этому относился. Но это было лишь самой первой мыслью; со второй Аратака поджал губы и решил довериться Мобу. - Ты уверен? - настойчиво спросил он. Ангел порывисто кивнул: - Крыло надо поберечь, пока оно совсем не восстановится, - нетипично быстро говорил он, - но без шины уже ходить можно. Еще какой-то миг Шигео сомневался в ответе Рейгена, но лицо того разгладилось, и он сказал: - Ты, наверное, совсем от скуки измаялся? - ангел со внутренним облегчением кивнул. Когда самые первые дни Аратака сидел дома вместе с израненным Мобом, ему было хорошо: он в любой момент мог заговорить с мужчиной (хотя чаще диалог инициировал он), мог просто слушать его восклицания или бормотание, присущее людям, долго живущим в одиночестве. От одного присутствия Рейгена было легче и спокойнее. Но когда он начал ходить на работу, будни серафима превратились в тягучий и безвкусный комок уже час жеванной жвачки. Поначалу он просто ходил по квартире, разглядывая стены и книжные полки, открывал и закрывал все шкафчики. Потом он подходил к окну и выглядывал на улицу; в последнее время здесь стало больше людей. В конечном счёте тоска Шигео дошла уже до того, что он смог разобраться с устройством телевизора, который, впрочем, не особо его развлекал. По музыкальным каналам крутили какую-то агрессивную музыку, от которой серафим морщился, новости казались скучными (хотя он с интересом прослушал новость, что какой-то чудак пришел в полицию с заявлением, что его преследует ангел), и только аниме с лысым супергероем увлекло его, но длилось, увы, недолго. Когда Рейген пришел домой и Моб встретил его словами "с возвращением, хозяин", то чуть не подавился изумлением. - Где ты такого нахватался вообще? - голос Аратаки был так же приподнят, как и брови. - Из дорамы. - Не смотри их больше, там все неправда. И очень хорошо, что Шигео узнал об этом так рано, иначе всерьез начал бы анализировать поведение персонажей так, как все это время он делал с поступками Рейгена. Тогда ангел переключился на кулинарные передачи. В холодильнике теперь было полно еды, и некоторая даже выглядела так, как у женщины с экрана. Следуя ее четким инструкциям, Моб пытался ваять такие же гастрономические шедевры. Получалось не очень похоже внешне, на вкус, если верить восхищенным отзывам дегустаторов из программы и ощущениям Шигео - тоже. Однако, опасаясь реакции Рейгена, он старался устранять все следы своего кулинарного творчества. Это все равно не особо помогло, потому что мужчина не мог не заметить еды в мусорном ведре. Нагоняй Моб, конечно, получил, но вместе с этим ему и достался листок с выписанными на него рецептами - Аратака не поленился найти самых простых блюд, с которыми даже ангел должен был справиться. Правда, перед тем, как отдать бумажку Шигео, мужчина провел ему инструктаж, как пользоваться плитой (он понимал, что как-то серафим сумел разобраться с ее устройством, - пахло горелым, когда он вернулся, - но лучше было перестраховаться). Вспомнив все те некрасивые и недосоленные ужины, которые ждали Рейгена по приходе, он решил, что действительно пора уже выпустить птичку на волю. - Хорошо, - сказал он, и крылья Моба вздрогнули. - Общественность уже переключилась на другого чудика, так что, надеюсь, наша популярность скоро сойдет на нет... Только надо подумать, во что тебя одеть… - мужчина поднес руку к подбородку. На улице заметно похолодало, и в одном пиджаке там уже было не побегать. - Точно, - Аратака щелкнул пальцами, после чего полез в шкаф с одеждой. - У меня же… была где-то… вот! Он вытащил нелепую дутую куртку оранжевого цвета с зелеными полосками по рукам и капюшону. Мать подарила ему это безобразие несколько лет назад, и с тех пор Рейген надел его всего пару раз; как раз когда ездил к матери в холодную погоду, чтобы не огорчать ее. Продавать или выкидывать эту вещь рука не поднималась, а тут хоть наконец-то нашлось и для нее применение. - Ну-ка, примерь, - он протянул куртку серафиму и помог надеть ее. Когда Шигео застегнул молнию, Аратака постарался сохранить свое лицо безэмоциональным - выглядел ангел совершенно по-дурацки, и такая же дурацкая улыбочка так и просилась на губы. Куртка была великовата ангелу, и только кончики пальцев выглядывали из рукавов; подбородок его тонул в воротнике, и, если не смотреть на ноги, Моб казался пухлотелым. Но это было даже хорошо, потому что так его крылья было видно намного меньше, нежели когда они были спрятаны под пиджаком. - Отлично, - наконец решил Рейген. - Так и поедешь со мной. Шигео слегка всплеснул руками, и рукава куртки с характерным звуком обтерлись о ткань. Точно такое же не-очень-музыкальное сопровождение звучало весь их путь до больницы. Сначала Аратака не обращал на это ровно никакого внимания, но затем, случайно сосредоточившись на этом на какую-то долю секунды, он больше не мог отделаться от этих звуков, безжалостно кромсавших его барабанные перепонки. Он сотни раз успел пожалеть, что не купил другую куртку, что не купил куртку специально для Моба, что вообще взял его с собой. В клинике Рейген почувствовал зудящее в животе волнение. Больничные стены никогда не были для него какими-то особенными, заставляющими чувствовать себя неуютно - стены как стены. Но осознание того, что где-то здесь лежит его больная мать… Чувство вины крепко переплеталось со страхом. - Нормально себя чувствуешь? - спросил Аратака серафиму, подойдя к палате матери. Шигео кивнул, и мужчина сжал холодной влажной ладонью ручку приоткрытой двери. Он не сразу потянул ее на себя. - Подожди здесь, - бросил он ангелу напоследок, заходя внутрь. - Привет! - это уже было адресовано матери, сидевшей в кровати. - Аратака! - Мидори, завидев сына, расцвела в улыбке, и сеточка морщин стянула ее кожу. - Прости, что так долго не приходил, - он обнял женщину, и руки ее очень крепко сжались на его спине. - Только сейчас смог вырваться с работы... - Ничего страшного, - махнула рукой она, когда Рейген отстранился от нее и сел на стул, стоявший рядом с койкой. - Главное, что ты вообще пришел, - улыбнулась Мидори, и сын ее издал неловкий смешок. - Расскажи лучше, что у тебя за это время произошло. Я видела урывками по телевизору в холле, что ты давал интервью из-за этого видео с ангелами?.. - Да, было такое, - Аратака вкратце обрисовал ситуацию, кое-что убрав и кое-что добавив. Он даже не задумывался над тем, как переиначить историю - это у него получалось естественно, само собой. - Ну надо же… - покачала головой Мидори, когда сын закончил свой рассказ. - Ты правда думаешь, что это были ангелы? - Не знаю, мам, - повел плечами Рейген. - Я вообще больше склоняюсь к буддизму в этом плане… не знаю, сложно сказать. Все может быть. Ладно, - уже другим тоном сказал он, хлопнув себя по коленям, - что мы обо мне да обо мне. Расскажи, как у тебя дела здесь. - Да нормально мои дела… Мидори рассказывала про больничный быт; что ей нравится здешняя еда, что она уже познакомилась с парочкой славных людей, что врачи очень доброжелательные, что после обеда все идут в гостиную играть в настольные игры и смотреть телевизор… А Аратака ее не слушал. Слова матери даже в одно ухо не влетали, а омывали его, как вода - камень, лежащий посреди ее течения. Мужчина смотрел в лицо Мидори, как двигаются ее губы, как уже не разглаживаются морщинки; на висках у нее появились пигментные пятна, а кожа на руках стала дряблой, с заметно выпирающими венами. Рейген мог не навещать мать месяцами (в каком-то году он приезжал к ней только на крупные праздники), и в его памяти она всегда оставалась молодой и свежей, как на семейной фотографии, стоящей у него дома на полке; сам Аратака там еще подросток. Но на деле же время неумолимо изменяло, вылепливало Мидори, приближаясь к моменту, когда надо будет делать посметрную маску - был виден на ней след не только водопада минут, но и болезни. От этой мысли у Рейгена все сжималось внутри - каким бы безответственным и легкомысленным по отношению к матери он ни был, он ее любил. - А диагноз тебе уже поставили? - невпопад спросил Аратака, кажется, прервав мать посреди рассказа. - Диагноз? - переспросила она, сбитая с толку. - Нет, еще нет. - То есть? Со всем современным оборудованием они за такое время до сих пор не смогли ничего у тебя выявить? - возмутился мужчина. Если честно, ему не очень в это верилось. - Ну я же не одна здесь, - тихо рассмеялась она, но резко оборвала смех. вглядываясь куда-то за спину сына. - Это что, твоя куртка? Рейген круто обернулся: в дверном проеме был заметен Шигео. Ангел не сразу заметил, что его видно, и, когда поймал взгляд Аратаки, поспешил скрыться из поля зрения. - Да, - медленно ответил он, мысленно ругая серафима. Теперь надо выкручиваться. - Я… - мать молча смотрела на него, ожидая объяснений, - одолжил ее на время. Своему ученику, - предупреждая следующий вопрос, добавил он. - Ученику? - приподняла бровь Мидори. - Да. Пришел недавно и сказал, мол, хочу учиться у вас. Не прогонять же мне его, раз хочет, - пожал плечами Аратака. - Чему же ты его учишь? - в голосе женщины скепсис смешался с насмешкой. - Хотя нет, не отвечай. Лучше скажи, почему он в твоей куртке. - У него не очень хорошо с финансами, и я решил ему помочь. Я ведь и пальто могу носить, - поправил Аратака обшлаг рукава. Мидори ничего не говорила, только смотрела на сына. В глазах ее он видел упрек. - Мам... - брови мужчины приподнялись домиком - он чувствовал себя обманутым. - Ладно уж, - она отвернула голову и смотрела в окно. - Нет чтоб старую мать перед смертью порадовать… - Не говори так. Шум, доносящийся из холла, заполнял вакуум тишины. - Ты помнишь про встречу выпускников? - не отрывая взгляда от затянутого белой пеленой неба, спросила Мидори. - Да, - конечно, нет. - Хорошо. Не забудь. И снова безмолвие разлилось между ними. Рейген посидел около матери еще несколько минут, чувствуя, как наливалось свинцом его сердце. Это было невыносимо. Ужасно хотелось курить. Он встал и, когда уже был около двери, услышал: - Он славный стрижик? Аратака замер. Он обернулся к матери и встретился с ее взглядом. - Да, - вздохнул мужчина. Он не чувствовал в себе моральных сил объясняться. - Пока, мам, - не дождавшись ответа, Рейген вышел из палаты, прикрыв за собой дверь. Моб, подпиравший стену, тут же отлип от нее. - Что-то случилось? - спросил он, только посмотрев на человека. - Нет, - ответил он, даже не глядя на Шигео. - Просто… пошли домой. На самом деле Аратака хотел столь многое сказать матери, смешить ее своими шутками до слез, будто пытаясь наверстать упущенное. Но все вышло так, как вышло, и мужчина только жалел, что он тот, кто он есть. Сбегал всю жизнь и сейчас из больницы сбегает тоже. Даже не спросил у дежурного врача, какой Мидори поставили диагноз - незнание освобождает от ответственности. По пути домой сигареты уходили из пачки одна за другой - Рейген курил без перерывов, только когда ехали на электричке. Дым в легких успокаивал, и мужчине плевать было, что его дни - цена этого успокоения. Для Моба это было ново - он никогда еще не видел Аратаку таким молчаливым и угрюмым. Ему пока еще сложно было называть чувства и эмоции, которые волей-неволей приходилось испытывать, но серафим точно знал, что он хотел вернуть прежнего Рейгена. Ему впервые было тяжело выносить молчание, но нужные слова все никак не находились, и Шигео оставалось только покорно идти позади, втягивая носом выдыхаемый мужчиной табачный дым. В дом они зашли так же молча. Так же молча разулись, разделись, разошлись по разным комнатам. Аратака ушел за новой пачкой сигарет в свою комнату, а серафим остался в гостиной. Рейген закурил и сел на кровать, уронив голову в ладони. Он почти ненавидел себя. Даже без “почти”. Чувство вины глодало кости, и было бы намного легче, если бы это не было всего лишь метафорой: ему хотелось почувствовать физическую боль, чтобы она хоть на краткий миг заглушила собой все прочие чувства и ощущения. Аратака сделал затяжку и посмотрел на дымящийся конец сигареты. Правда в том, что он чертовски боялся боли. Дверь комнаты приоткрылась, и на пороге показался Моб. Он стоял молча, только смотрел на Рейгена, а тот не знал, хотел он его компании или стоило прогнать серафима. - Как крыло? - наконец спросил он, глядя на голый торс Шигео и виднеющиеся за ним перья. - Нормально, - тихо ответил он. - Это хорошо, - Рейген затянулся. - Надо будет разрабатывать его, чтобы совсем восстановилось. - Да. Это была совсем не та тема для разговора, на которую хотя бы одному из них хотелось говорить, и поэтому сейчас они ничего больше не произносили. Слишком много молчания для одного дня. - Все хорошо? - наконец спросил Шигео. Он знал ответ на этот вопрос, но, к своему удивлению, ничего другого сказать не мог. - Да, - Аратака затушил окурок о дно пепельницы стоявшей рядом. - Ты врешь. Мужчина поднялся с кровати и подошел к окну, чтобы поправить шторы, которые и так были в полном порядке. Он не хотел показывать серафиму своего лица. - Да, - тихо сказал Рейген, надеясь, что Моб его не услышит. - Я ужасный человек. Он ощутил руку Шигео на своем плече и обернулся. В черных глазах этого вечного существа разверзлась бездонная пропасть сочувствия, и Аратака почувствовал, как теряется в ней. Серафим коснулся двумя пальцами его груди под яремной впадиной. Вся жизнь в жилах Рейгена как будто застыла на миг. Он не мог дать названия чувствам, которые испытал, потому что для них никогда не было придумано слов. Он чувствовал, что все его существо пронзили, пришпилили к вечности, светящейся нестерпимым белым светом, в котором воплотилось все, что когда-либо было, есть и будет. На него ударными волнами хлынули вся боль этого мира, вся ненависть и вся злоба, за бесконечность смешавшихся с экстазом, радостью и счастьем. Эти чувства оглушали, и последней, самой горячей, но не обжигающей, волной на него опустилась слепая любовь, которая принимает и растворяет в себе всех. Когда Аратака снова обрел связь с материальным миром, он обнаружил себя, дрожащего, в объятиях Моба; сам он отчаянно цеплялся за серафима, потому что ноги его подкашивались. - Ч… что это? - сдавленно спросил он в шею Шигео. По щекам Рейгена текли слезы. - Я коснулся твоей души, - услышал он прямо над ухом. Мужчина поднял голову и посмотрел в глаза ангела. - Я видел все. Ты не плохой. Аратака смог только крепче сжать пальцы на плечах Моба, все еще вздрагивая.