Сюрприз от предков

      В ушах стоял монотонный гул, заполняющий всю голову и не оставляющий места для каких-либо мыслей. Я не раз испытывал то самое противное чувство, когда абсолютно всё, включая мечты, веру и надежду, — рушились в одно мгновение, но именно сейчас это чувство захлестнуло меня полностью, топя в себе точно в солёном и холодном море. Раньше у меня оставалась хотя бы надежда, я мог что-то придумать, выйти из положения. Но не сейчас. Всё потерпело крах, разбилось об скалы и сгорело дотла вместе с Астрид. Я уже сравнивал её с Надеждой на что-то светлое в создавшейся ситуации. И не перестану этого делать, пока не потеряю способность мыслить. И чувствую, что это произойдёт совсем скоро — слова в голове крутились, запутывались и повторялись, запутывались, крутились, запутывались, повторялись…*       Люди стояли возле пещеры еще некоторое время, наблюдая за тем, как горит сухой лес. Он разгорелся на славу, языками пламени, казалось, дотягиваясь до самого неба. Оно и понятно, сухой лес — что хворост, вспыхивает мгновенно, поглощая всё вокруг и быстро унося это всё с собой в тартарары. Скоро от леса и того, что было в нём, ничего не останется. Как в костре. И зачем я об этом подумал? Наверное, чтобы привести в порядок мысли и разгрести весь этот хаос из них.       Я перестал смотреть туда, опуская голову вниз. От окружающих не исходило ни звука. Сквозь гул был слышен только звук горящих и трескающихся ветвей. Как назло, громкий и отчётливый. Меня подняли на ноги, вскоре связывая руки за спиной странной колючей верёвкой. Она впивалась в кожу и колола, но я не реагировал на боль, безвольно стоя с опущенной головой и на подкашивающихся ногах. Всё-таки нашли верёвку…       Раздался грохот, и земля содрогнулась, от чего я чуть не упал. Мой конвой отступил назад, потянув за собой. Звук изменился и стал похож на скрип, возникающий при трении друг об друга двух лоскутов кожаной ткани. Что-то, похожее на шаги, стремительно затихало, будто шагающий на ровном месте терял в весе. Вскоре они стихли до такой степени, что слышно оставалось только редкие удары камней друг об друга, которые, по всей видимости, пинал ногами ступающий. Затем звук ненадолго исчез, после возвращаясь шагами нескольких разбойников, побежавших куда-то вперёд. Я всё же поднял взгляд, глядя перед собой. На мгновение ко мне вернулась способность соображать — недалеко от нас стояла девушка, глядящая точно на меня. В её лице угадывались черты… Астрид? Я ошеломленно распахнул глаза, из-за чего девушка нахмурилась и повернулась ко мне боком. И в этот момент я заметил, что она… голая?!       Только что погибшая Астрид передо мной, да еще и… голая! Я точно сошёл с ума! Я опустил голову максимально вниз. Я не знал как мне действовать. Не знал, что это. Порождение буйной юношеской фантазии? Как же стыдно за свои мысли. Или суровая реальность? В таком случае голову было поднять стыдно дважды. Тело вновь бьёт дрожь, появляется внезапная одышка. Нужно посмотреть на Роувелла!       Но от взгляда на него мне стало отнюдь не легче. Он откровенно и нагло и слегка ошарашенно глазел точно перед собой. Не трудно было догадаться, куда конкретно он смотрит — на мою невесту! Значит, мне не померещилось. Но… Как? Я же видел как она упала в горящий лес! Громгильду поразила вспышка Ночной Фурии, а затем она… Ночная Фурия… Я… Я запутался. Мне стоило радоваться? Или нет? Ничего не складывалось в моей голове. Меня будто метало из одного сна в другой, причём, я попадал то в середину, то в начало, и ни один из них я не мог досмотреть до конца.       — Хватит на неё пялиться! Отвернись! — только и смог выдавить я, сам не понимая, зачем и не поднимая головы.       — Ах ты, сука! — внезапно закричал он и резко дернулся вперед, что мне удалось заметить только краем глаза.       Не понял.       — Ты меня слышал?       — Можно подумать, я её голой никогда не видел! — так же на повышенных тонах ответил парень, не прекращая дёргаться.       — Что?!       Вдвойне не понял! Что он только что сказал?! Он наблюдал за ней? Или это их тот самый секрет, который Роувелл «поклялся хранить до самой смерти»? Требую объяснений!       — Ненавижу тебя! — не унимался дракон, шокируя меня всё больше и больше с каждой секундой.       Раздались шаги еще одного человека, шелест ткани.       — Умолкни, — это был Арлет, чёртов ублюдок. — И не оскорбляй мою королеву.       В смысле «его королеву»?! Не сдержавшись, я возмущенно поднял взгляд на стоящего передо мной. Арлет стоял рядом с Астрид и накинул на её плечи странный чёрный плащ, закрывающий всё её тело вплоть до щиколоток. Он нагло обнимал её одной рукой, с усмешкой глядя на меня. Прыснув и заметив мою ярость, он пальцами убрал прядь кажущихся тёмными волос с её лица и… коротко поцеловал в щеку! Когда я уже хотел начать возмущаться, девушка мгновенно заехала ему локтем в живот и тут же отшатнулась в сторону. Парень согнулся пополам и захрипел, в то время как Она пристально смотрела на меня, будто что-то разглядывая на моём озлобившемся лице. Что она… Что она такое?       — Чего застыли? Ведите их к Астрагору! — Арлет постарался сохранить невозмутимый вид и выпрямиться, но ему не удавалось это сделать от слова «совсем».       Конвой отступил назад, вскоре повинуясь приказу самозванца и потянув нас с Роувеллом в известном направлении. Поражаюсь тупости этих людей! Ни за что не поверю, что слава о моей «Викинговой силище», а точнее, об её отсутствии, не разлетелась по всем близ лежащим островам! В округе абсолютно все знают о том, что наследник Стоика — слабак. Не найдется никого, кто не слышал об этом хотя бы раз. Этот остров находится не так уж и далеко от Олуха, Астрагор и его мелкая шайка соратников, как я понял, люди бывалые, много путешествовали. И неужели они не слышали об этом? Арлет не выглядит хиляком, по крайней мере, на первый взгляд. И мне не идёт в голову, как можно было нас спутать. О потере той же ноги знает хоть и меньше народа, но не намного. Конечно, возможно, что я слишком много на себя беру, но слава о бестолковости и слабости разлетается в разы быстрее, чем о смелости и несокрушимости.       Сейчас я почувствовал, как веревка впивается в руки. Она явно необычная. Вопрос о реакции Роувелла на Астрид продолжал быть открытым. Я то и дело оглядывался назад, на Астрид, накинувшую на голову капюшон. Не могу понять. Ничего не могу понять. Она сотрудничает с ними? Но почему пыталась сбежать и защитить нас? Бред какой-то… Но если… Нет…       Мой друг злился, но послушно шёл за конвоем. Неприятно чувствовать себя пленником? Который злится, но идёт за врагом, потому что не может больше ничего сделать? Я был таким всю жизнь. До его появления. Потом он стал уже моим пленником. Затем пленником этого тела. А сейчас — их. Я бы уже сошёл с ума. Астрид шла молча, Арлет, к счастью, тоже. Молчали все. Был самый разгар ночи. Холод коснулся открытых участков тела, царапая их. Мы шли удивительно долго, будто дорогу увеличили в несколько раз. Или же мы настолько были напуганы во время побега, что не заметили течения времени? Значит, бешеной собаке семь вёрст не крюк, верно говорят.       Внезапно я решил отчаяться на риск.       — Астрид! — я дёрнулся, резко разворачиваясь в сторону девушки.       Она в свою очередь отшатнулась назад, но не на много, так как её всё еще придерживал Арлет. Сдерживающий меня человек схватил меня за локти, разворачивая, но из-за моей чрезмерной подвижности ему пришлось обхватить меня вдоль туловища, но чёрт знает откуда взявшийся прилив сил не иссякал, и я продолжал сопротивляться.       — Ты идиот?! — донеслось откуда-то со стороны, и слегка охладило мой пыл.       Глаза Астрид вспыхнули изумрудным огнём, не переставая смотреть на меня с абсолютно спокойным выражением лица. Она одержима?.. Опять этот огонёк надежды воспылал во мне.       — Владыка! — я и не заметил, как оказался на коленях с опущенной вниз головой, заботливо придерживаемой лапой одного из ведущих меня людей.       Минута молчания. По всей видимости, явился Астрагор. И он разглядывал нас. Или кого-то одного.       — И снова всё по кругу, — я не ошибся: голос и наигранный досадный вздох принадлежали именно ему. — Самим-то не надоело?       Почему-то мне показалось, что Роувелл боится его. Он молчал, не произнося ни слова, добровольно опустив голову и глядя вниз. Это на него непохоже. Неужели, он действительно такой монстр? Как же надоело задавать вопросы…       — Господина Риавалля сопроводите в хижину ведьмы, там его ждёт персональная аудиенция. А Господина Арлета — в мою палатку. Вы, двое, приглядите за ним.       Трава зашуршала, и шаги начали отдаляться. Он ведёт себя будто какой-то вождь. Он всего лишь торгаш! Как можно подчиняться кому-то вроде него?! Но все подчинялись. Меня поставили на ноги и рванули в сторону, направляя вдоль берега.       — Хотя постойте.       Теперь я мог видеть его. Он стоял к нам спиной, на этот раз облачённый в нормальную человеческую одежду — какой-то то ли халат, то ли камзол, заканчивающийся чуть выше колен, темные брюки и высокие, кажется, сапоги. Теперь он похож на обычного жителя приморья, а не на азиата в их странных ворохах цветной ткани. Не сказать, что мне от этого стало спокойнее, но я отчего-то обратил на это своё внимание.       — Отведите их обоих к ведьме. У меня появилась идея.       Произнёс он и ненадолго обернулся, кинув короткий взгляд на меня, а затем возобновляя движение. Судя по лицам окружающих, слово «идея», произнесенное им, не понравилось не только мне одному. Видать, наслышаны о его «изобретательности». Хотелось бы знать, в какой области.       Конвой с Роувеллом шёл слегка позади, и я не имел никакой возможности посмотреть на него. Не знаю почему, мне становилось как-то спокойнее, когда я видел чьё-либо лицо. Чьи-то эмоции. Чтобы осознавать, что мои эмоции не ошибочны. Мои же «стражи» теперь не давали мне даже повернуть голову в сторону, что уж говорить об оглядывании. Становилось тревожно. Спокойнее не стало даже когда мы вернулись в лагерь и достигли хижины. Людей на улице заметно поубавилось, как и количества полыхающих костров. Многие из них спокойно тлели, слабо подсвечивая пространство вокруг. Я снова вспомнил о пожаре. О костре, в который упала ветка по имени Астрид. Но все ветви, находящиеся в костре, ведь сгорали? Или трескались, охваченные огнём и чернели. Но не Астрид. Она будто бы переродилась. Такого не могло быть. Я ни разу не видел того, кто уцелел бы в огне. Кроме Ужасных Чудовищ…       Сейчас я ощутил, как же сильно хочу спать. Весь день мы провели на ногах. И к тому же практически не ели. Когда эта пытка уже кончится?..       В помещение нас втолкнули по отдельности. Сначала меня, потом моего товарища по несчастью. Здесь всё так же пахло травами, которыми были обвешаны стены. Та самая свеча, по которой я определил опасность как только мы пришли сюда в первый раз, стояла на своём месте и слабо горела. Помимо неё по комнате были расставлены еще минимум десять штук таких свечей, так, что мы отчётливо видели лица друг друга, и я даже мог разглядеть рисунок на спине Астрагора, зажигавшего еще одну свечу, подвешенную под потолком в противоположном конце хижины. Он зажёг её и развернулся к нам, снова принявшись разглядывать. Тц, можно подумать, я сильно изменился за несколько часов, что не виделись. Ах да, изменился: теперь моё лицо усыпано ссадинами и побоями, как я мог об этом забыть? Впрочем, это не повод так пристально пялиться.       Конвой вышел наружу. Остались только Арлет и Астрид. Их хозяин смотрел на меня еще с минуту, затем будто принюхался к чему-то. И двинулся с места, подходя ко мне и теперь заглядывая в лицо. Как же хочется ему «двинуть» по челюсти! Жаль, руки связаны. Я инстинктивно двинул руками, и тут же поморщился от боли — верёвка впивалась в руки и раздирала мою и без того разодранную рану на запястье. Астрагор заметил это и зашёл за мою спину. Повертев головой, он взял со стола свечу и, вновь зайдя за мою спину, поднёс её к моим рукам.       — Тебе конец, — констатировал он, садясь на корточки. — Твой друг скоро умрёт, ты в курсе?       По всей видимости, теперь он обращался к Роувеллу.       — Что значит умру?       — Рана слишком глубока. Если будешь дёргаться, точно умрёшь. А нам это пока не нужно, я прав?       И внезапно я почувствовал, как левой руки касается что-то горячее и мокрое. Осознание, что это такое конкретно, пришло ко мне практически в то же мгновение. И я буквально подскочил на месте от шока, но больше пошевелиться уже не смог. Роувелл и все присутствующие были шокированы не меньше меня. Что он творит, чёрт возьми?! Я открыл рот, чтобы выразить негодование, но отчего-то не смог это сделать. Моё тело будто парализовало от шока. Но Астрагору было, кажется, всё равно на окружающих — он намертво присосался к моей ране, вылизывая её и держа за это самое запястье. «Брррр, фу, ну и ужас! Мерзость! Аааааа!» — вопил я внутри, всё же пытаясь сохранить внешнее спокойствие. Но не смог и таки поморщился. Тело обрело способность двигаться. Однако двигаться было чертовски страшно — вдруг этот псих прав, и я действительно могу умереть? Это вряд ли. Раны не такие уж и глубокие. От такого тяжело умереть. Или нет?       Роувелл сильно побледнел, и кажется, его трясло…       Спустя неизвестный мне отрезок времени Астрагор отстранился, издав при это противный звук, который мне даже описывать не хочется. Он встал на ноги и вышел на середину помещения, так, чтобы его все видели.       — Теперь ты проживёшь немного подольше.       Он серьёзно думает, что я умру. Или так сильно хочет этого?       — Ты так хочешь моей смерти?       Он улыбнулся. Такое ощущение, что я не с ним разговариваю.       — В мой настоящий план это не входит. А вот в будущие — вполне. Я еще хочу понаблюдать за одним забавным зрелищем, не скажу, каким. Ты удовлетворён ответом?       — Какие еще планы?!       — Иккинг, нет, — мой друг почему-то резко изменился в лице, состроив гримасу человека, съевшего нечто очень кислое. — Ну нет…       — О, сейчас начнётся… — его примеру последовала и Астрид, зажмурившись и помотав головой. Она проговорила это тихо, будто боясь Астрагора.       — О, у меня великие планы. Посвятить тебя?       Я не успел дать ни отказа, ни согласия, как он тут же начал вещать:       — Мы были знакомы с принцем Ниальтом.       Вот это поворот…       — Как с твоим отцом, Риавалль, мы хотели с ним только одного — править. Хотели быть королями, не всего мира, так отдельного племени. Мы поклялись друг другу. Твой отец, Глумингалл, поклялся мне! А ночные фурии клятв не нарушают.       Почему он постоянно обращается к Роувеллу и игнорирует меня?       — Мой отец мертв, успокойся! — кажется, Роувелл наконец-то пришёл в себя.       — Твой отец причинил мне большую боль, чем я ему…       — Ты вроде и торгаш, но с расчетами у тебя явно плохо!       — Он обязан выполнить своё обещание.       Всё это время Астрагор говорил так, будто жалел себя, при этом никого не слыша. И как его еще совесть не замучила? Я не понимал, к чему он клонит, что вообще хочет этим сказать и как влияем конкретно мы с Роувеллом на его правление и великие планы.       — Ты меня вообще слышишь?! — мои мысли озвучил внезапно вспыхнувший Роувелл, вскочив на ноги. Арлет метнулся к нему, но парень будто снова начинал погружаться в состояние аффекта, быстро развернувшись и, рыкнув на него так, что заставил отшатнуться, снова уставился на торговца. — Нет моего отца! Он погиб по твоей воле! Зачем нужно было его убивать, если ты хотел, чтобы он выполнил своё обещание? Причём здесь принц вообще?!       — Он забыл об обещании. И я подумал, что уже в новом теле он сможет восполнить этот недостаток…       — Он сошёл с ума… — подумалось мне.       Смотреть на него было чертовски страшно. При первой встрече он показался мне относительно разумным, холодным и расчётливым. Но то, что стояло перед нами сейчас, не вызвало никаких чувств кроме страха. Я даже перестал улавливать то, что он говорил, настолько в моей голове всё смешалось. Да и говорил он как-то странно, не связанными урывками, с частыми полётами в облака.       По всей видимости, Роувелл понял это, и поэтому перешёл на более снисходительный тон, что очень меня удивило, стал говорить тише и будто разъясняя ему свои слова:       — Астрагор, я говорю с тобой по-хорошему: моего отца уже давно нет в живых! И если он не смог выполнить обещание, уже никто не сможет! Я не могу — ведь я не давал его! И тот принц тоже! Я не понимаю…       Наверное, он надеялся, что это его успокоит, и он вернётся на землю.       — Потому что кто-то не даёт мне и слова сказать.       Но тщетно. В этот момент я почувствовал, как раны начали чесаться, наверное, зарастая. Представить страшно, какие у Астрагора планы на меня.       — Для начала: как вы хотели править с ним? И как ты… выжил?       Что Роувелл делает? Зачем он спрашивает его? Я спокойно проживу без знания всех подробностей его несбывшихся мечт юности! Если это такой приём, помогающий успокоить психованного собеседника, то мне он не нравится!       — Это целая история. Принц старше вас на несколько лет. И после того, как истребили последнюю ночную фурию, ну, за исключением тебя и твоей сестры…       — Сестры? — спросил я, перебив Астрагора, но тот воспринял это спокойно, будто этого и ждал.       Роувелл оскалился, метнув взгляд за свою спину. Я обернулся тоже, но из одушевленного наткнулся взглядом только на Астрид и Арлета.       — Что же тебя удивило? — только спросил он. — Риавалль и Эмир брат и сестра по крови.       Единственной, кто мог претендовать на роль сестры, была… Астрид. Или я не всё знаю об Арлете?.. Но тогда… Нет, Астрид это Астрид… Она же не могла обманывать меня все те годы, что мы были знакомы?       — Кажется, я понял в чём дело, — прыснул мой двойник. — Наша трёхпалая ящерица приняла Эмир за свою названную «невесту»!       Я даже не знал, как на это реагировать… Не знал, с чего начать свои возмущения… С того, что меня мерзко обозвали, или с того, что я и вправду схожу с ума… Мои глаза распахнулись шире, и кажется, у меня пропал дар речи. Теперь я не мог отвести взгляда от… девушки, до этого полностью безучастную к происходящему, а сейчас обретшую малейшие признаки жизни и посмотревшую на меня с лёгкой насмешкой, как на маленького несмышлёного ребёнка. В следующий миг её глаза снова вспыхнули изумрудным пламенем, и она взяла в руки ближайшую свечу. Откинула капюшон на плечи и поднесла источник света к лицу. Освещая свои переливающиеся угольно-чёрные волосы и, я уверен, мертвенно-бледную кожу…       — Жаль тебя, но увы, это всего лишь иллюзия. И твоя прекрасная невеста догорает за скалами вместе с близ стоящим лесом, — как ни странно, он не начинал смеяться в полный голос, а только говорил, глядя точно на меня с еле заметной усмешкой. — Знаешь, сначала мне стало даже завидно, что такая замечательная дама с характером истинного война досталась такой размазне, как ты, да еще и дракону, самозванцу, отбившего у меня имя и трон во время моей долгой ссылки.       — Что ты… несёшь?.. — на большее меня не хватило.       Астрагор знает о том, что Роувелл и Эмир драконы… Но почему Арлет продолжает ломать комедию? А Астрид всё же мертва… Наверное, от неё уже ничего не осталось. При жизни она была храбрым воином, готовым защищаться до последней капли крови. И погибла она, сражаясь. Надеюсь, она сейчас в Вальгалле…       — Итак, мы немного отошли от темы. После того, как это произошло, я набрёл на одного купца. И продал ему накопленную кожу Ночных Фурий, из которой вскоре сшили доспехи принца для обряда инициации. Я был потрясён работой, настолько она была прекрасна. Тот мастер постарался на славу, — он поднял руки вверх. — И в день обряда я увидел принца…       Наступила драматическая пауза. Он коснулся пальцами своих щек и странно глянул на Роувелла.       — Точь-в-точь как ты. Я даже подумал, что ты вырвался из плена, хотя позже заметил, что он несколько взрослее тебя. Он так напоминал твоего отца, — он напоминал мне слащавую барышню. — Знаешь, я влюбился снова…       Заметив реакцию моего товарища, а именно, его ошарашенное лицо, он засмеялся.       — Мы стали чаще общаться, проводили вместе очень много времени. И однажды я не смог устоять перед его красотой…       Теперь отреагировал уже и я. Это… как вообще? Сколько же лет было Ниальту, если он «чуть старше» нас с Роувеллом? Хоть убей, не могу вспомнить его точный возраст.       — Как же он похож на вас с Глумингаллом… Такая же белая кожа, те же самые изгибы красивого и молодого тела.       — Ты его… Растлил?! — взвизгнул мой друг, отшатываясь назад и, потеряв бдительность, был повален на колени… Эмир. Язык не поворачивался назвать её так, но мне приходилось.       Мне стало еще страшнее. На что же еще способен этот… это существо, считающее, что все люди с одинаковой внешностью являются продолжением друг друга, и с ними можно делать всё, что угодно, невзирая ни на их происхождение, ни на возраст…       — Не без этого, — честно признался торговец, делая это так, будто хвастался каким-то достижением.       — Ты… Ты мудак! — а Роувелл всё не успокаивался.       — Почти то же самое сказал мне Людвиг Скала, когда застал нас, предающихся любви в моей хижине.       — И поэтому тебя типа «грохнули»?! Теперь всё встало на свои места! А я-то думал! Где великий Астрагор мог ошибиться!       Кажется, парень находился на грани истерики.       — Меня тогда изрядно покалечили. Некоторые следы присутствуют на мне и по сей день.       — В таком случае, ты получил по заслугам!       — Однако, я из тех, кто не учится у жизни, и поэтому я иногда не против повторить ту или иную ошибку еще раз. Позже, когда я пришел в себя, меня выходила твоя сестра, Риаваль.       — Предательница.       Прорычал он, дёрнув плечами как раз в тот момент, когда на них опустились ладони девушки. Он явно не собирался перекидываться с ней даже малейшим словом.       — Ей не удалось восстановить часть кожи, снятой с меня в облике дракона и подвешенной Людвигом на своё знамя, но в целом я благодарен ей.       Хотелось бы знать, как она восстанавливала его. Хотя тут и так всё понятно.       — Тогда я начал обдумывать новый план. Никому не нужен мягкосердечный правитель. Абсолютно никому. Ни его народу, ни родне, ни невесте. Это обуза. Поэтому было бы лучше, если этого наследника вдруг не стало. И на его место пришел кто-то более сильный.       Я был опустошён. Количество претендентов на мою голову оказалось многим больше, чем я ожидал:       — Ты хотел свергнуть меня…       — Изначально да. А потом я нашёл настоящего Иккинга, узнал всю правду и решил, что стоило бы подумать не только о себе, и помочь ему вернуть своё имя. Место человека должен занимать человек, а не самозванец.       Внезапно «самозванец» как-то напрягся. Что, совесть замучила?       — Узнав о том, что я жив, мой любимый подсказал мне, как объединить моё милосердие с нашим старым планом. Корабль Людвига разрушен, его потопила ночная фурия, которая, как известно, одна. Он, если бы выжил, смог бы это доказать, но отправился в пучины морские. А выживший принц сообщил бы, что питомец наследника его Величества Олуха разыгрался и уже не видит границ. Вашему острову грозила бы война, конечно, если бы вы не выдали народу Скалы вашего дракона. А дальше… Вы, уважаемый «Иккинг», защитились бы за своего дракона, и увы, пали бы вместе с ним. Олух бы развалился. Люди Ниальта разместили бы там свои колонии, а принц вернулся бы на престол со своим верным советником.       Товарищ заметил, насколько мне было плохо, и старался всё время смотреть на меня, и поэтому произнёс короткую фразу, чтобы скорее закончить этот никчёмный диалог:       — Дурацкий план.       Я опустил голову и закрыл глаза.       — А что же теперь? Моего любимого человека нет. А обещание, данное им…       — Не им!       От крика две фигуры сзади вздрогнули. Вот уж Астрагор удивится, когда узнает, что Ниальт жив.       — Все еще не выполнено. Его светлое имя было запятнано. Поэтому у меня появился новый план. Но посвящу я вас немного позже.       — Да тут и думать ничего не надо. Неспроста ты собрал вокруг себя двойников Иккинга и Астрид!       Кажется, диалог подходил к своей кульминации. Давно пора. Главное сейчас, не дать Роувеллу натворить глупостей.       — Именно. Я заявлюсь туда и сниму с тебя все обвинения.       — И зачем?       Судя по звуку, он приблизился к парню и наклонился к нему.       — Тебе нужно просто подыграть мне и твой друг будет свободен… А ты обретешь власть и всё, о чем только мог мечтать.       — Слишком сладко звучит.       — Ты сыграешь принца.       Вот, что он задумал. Мой план (и когда я начал бояться этого слова?..) по абсолютному игнорированию был провален. Наступил именно тот момент, когда следовало контролировать речь и поступки Роувелла, чтобы это не вылилось в нечто дурное.       — Роувелл… — я раскрыл глаза и посмотрел на него, раздраженно смотрящего точно врагу в лицо.       — Иначе будут последствия.       — Да чихать я хотел на твои последствия! — Роувелл забывался, его глаза начали гореть знакомым пламенем, которое способно было сжечь силой своей ярости целую деревню. — Ты всего лишь жалкий псих, который трясется над обещанием, данным человеком, которого сам и убил! Ты ничтожество! И я ни за что не стану помогать тебе! Даже если мы прилетим на Олух, никто тебе не поверит!       — Еще как поверят. Затем принц попросит аудиенции и далее по известной схеме.       В сумраке столкнулись два пламени: ярко-голубое и изумрудное. Они пылали настолько ярко, что напугали всех остальных, в частности меня. Арлет и Эмир и вовсе отшатнулись назад. Я понимал, что дело плохо, но никак не мог повлиять на ход событий.       — Контрольный вопрос: ты будешь мне помогать? — голос Астрагора явно изменился, стал глухим и еще больше пугающим.       — Ни за что, — это произошло и с моим другом, обстановка накалилась. — Правильно, что мой отец кинул тебя и ушёл к моей матери.       — Роувелл!       Я не сдержался и закричал. Меня не слышали.       — В таком случае тебе придется делать это не по доброй воле. Ты обязан будешь заменить мне принца. Во всём!       — Прям таки во всём?       — Именно. Иначе твоему другу не поздоровится.       — Ему и так не поздоровится, ублюдок!       — Последнее решение, фурия, — произнёс старший дракон сквозь зубы.       — Нет. Не соглашайся! — я не переставал делать жалкие попытки остановить его.       — Будто я тебя спрашивал! — он коротко посмотрел на меня, вскоре вновь возвращаясь к Астрагору. — Я никогда не стану помогать убийце собственных родственников, какими бы они ни были! Нет!!! То, что ты не сдох, я считаю Великой ошибкой неба. Ты должен был умереть со всеми фуриями! А потом, я бы, возможно, не будь ты психом, простил тебе убийство семьи, фурий, но растление пацана — уж извини! Да и… Если память мне не изменяет, ты всегда ложился под отца. Я вообще сомневаюсь, что ты мог быть с кем-то сверху. Ты никчемный мудак. Это моё последнее слово в данном споре.       Тишина окутала хижину. Даже возня снаружи резко прекратилась. До моего слуха донесся только звук одного единственного шага, сделанного дуэтом сзади по направлению к выходу из хижины. Это конец. Это явно конец!       — Ясно, — мужчина выпрямился, посмотрел на меня.       Затем подошёл, зачем-то зашёл за мою спину, разрезал верёвки. И вдруг молниеносно схватил меня за руку. Я стал дёргаться, но меня будто сжали в тисках. Астрагор в последний раз сверкнул своими глазами и одним взмахом раскроил мне всё предплечье одним сплошным продольным порезом, вскрывая вены к чёрту, откуда непременно хлынула кровь. Я не успел отреагировать, как он проделал это со второй рукой и оттолкнул меня.       — Иккинг! — истошно закричал Роувелл, кинувшись ко мне, но его перехватил сам торговец.       — Его Высочество в чулан, чтобы всё видел. А этот останется здесь.       — Вам помочь? — робко спросила Эмир, отходя назад.       — Всем вон! Всем вон…       Никто не посмел противиться. Астрагор смотрел на Роувелла как на добычу. Спустя мгновение в хижину ворвались несколько человек. Один из них схватил меня и попытался поставить на ноги. Но я не стоял на них. Всё перед глазами плыло, запястья горели огнём, и создавалось ощущение, что по ним стекает раскалённая лава. Мои руки подняли вверх, затем завели за спину и вновь связали. Я не удержался на ногах, потеряв равновесие, и свалился на пол. Меня с тихой бранью приподняли и потащили в неизвестном направлении. Меня протащили некоторое расстояние, а затем попытались усадить на что-то. Когда им это не удалось после нескольких попыток, просто швырнули на пол. К счастью, я приземлился достаточно мягко. Я извернулся и попытался посмотреть перед собой. Передо мной располагались доски. Происходящее было видно только через щёлку.       Мужчина грубо схватил Роувелла за волосы, заглядывая тому прямо в глаза. Лицо парня было искажено злобой и ненавистью, которые также отражались в двух горящих изумрудах. Ещё в его глазах читался явный страх, который он тщательно пытался скрывать. Он зашипел на своего мучителя, скаля зубы и впившись острыми когтями в его руку. Я же продолжал сидеть в засаде, не смея двинуться с места, как бы не пытался.       — Ты так похож на своего папашу, — усмехнулся Астрагор, растягивая в улыбке свои тонкие губы. — Особенно когда жалко пытаешься скалиться. Но это тебе не поможет.       Он убрал руку из волос Роувелла, но тут же сжал на его шее, так, что тот захрипел. По запястью старшего дракона стекли еле заметные струйки крови, идущие из-под сжимающих его когтей.       — Признаешь поражение, а, последняя фурия?       — Чтоб ты сдох! — сдавленно ответил адресат.       — Отлично. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! — небрежно оглядев небольшое тело, альбинос швырнул его небольшое тело в сторону, не заботясь о сохранности.       Оно ударилось об камень и с хрипом сползло на пол. Болезненно простонав, парень закрыл глаза, кажется, теряя сознание. Тут же я увидел, как его ресницы слабо подрагивали, а губы приоткрывались, наверное, в попытке нормально вдохнуть. Вокруг царила безмятежная тишина, которая скоро все же прервалась медленными спокойными шагами. Они постепенно приближались, и Роувелл не мог с этим ничего поделать. Он пытался подняться на ноги, опираясь на свои руки, но тело его не слушалось, не производя ни малейшего движения.       Астрагор присел перед жертвой на корточки, убирая с его лица черные пряди. Мой друг лежал на животе, не в силах двинуться.       — Ещё не одумался?       В ответ он лишь прошипел, демонстрируя появившиеся острые клыки и все еще не открывая глаз. Старшего дракона это не разозлило, а, скорее, позабавило, поэтому он не стал на это реагировать, в следующее мгновение заломив младшему дракону руку за спину так сильно, что послышался тихий хруст и он простонал от боли. Альбинос поднял тонкую ткань кофты и тут же провел по ровной спине острыми когтями, оставляя на ней алые отметины.       — Если ты не спасешь Иккин… Арлета, я не… Я не помогу тебе!       Роувелл дернулся, пытаясь заставить Астрагора ослабить хватку. Но старший дракон только сильнее сдавил его запястье, больше заворачивая кисть в сторону. Затем другой ладонью задрал его кофту, прошелся по ней пальцами, а потом и оцарапал когтями, специально впиваясь ими как можно сильнее в кожу и оставляя глубокие кровоточащие раны. Парень под ним закричал, снова дернулся, попытался пнуть обидчика и начал выкрикивать проклятья в его адрес. На это альбинос только ухмыльнулся, что не мог не взять во внимание Роувелл, оглядываясь на него полыхающими огнем глазами через левое плечо. Внезапно Астрагор перекинул свою ногу через тело младшего дракона, будто собираясь оседлать, после наклоняясь к его голове и что-то шепча прямо на ухо, что мне не удалось услышать как бы я ни пытался. Зрачки в изумрудных глазах уменьшились, кожа кажется побледнела, а вся злость мгновенно исчезла, уступая ведущее место гримасе страха. Само тело перестало сопротивляться и задрожало.       — Нет! Не смей! — завопил Роувелл, начав извиваться с двойной силой. — Не смей, слышишь?! Не трогай меня! Нет!       Мужчина коротко прыснул, распрямляясь и садясь на юношу сверху. Отпустив тонкое запястье, он полностью задрал кофту Роувелла, тут же снимая ее и отбрасывая в сторону. Еще несколько на этот раз неглубоких царапин покрыло бледную спину. Парень попытался приподняться на локтях, но тут же упал обратно.       — Нет!!! Не… Не смей!       Я напрягся. Что Астрагор мог сказать ему настолько ужасного, что резкий Роувелл так быстро сменил гнев на мольбу?       — Просто будь хорошим мальчиком, и всё будет хорошо, — дракон поднялся, мгновенно разворачивая худое тело лицом к себе. — С тобой. Твоя подруга погибла в огне, а твой, как я уже понял, возлюбленный умрет от потери крови, все последние минуты перед смертью глядя на то, как я лишаю тебя твоей мужской гордости. Жалко ведь? Да, ты сейчас именно жалок.       Перехватив замахнувшиеся для удара кисти сначала обеими руками, он пригвоздил их к полу одной широкой ладонью, а другой рывком дернул вниз его брюки, и с трудом сняв их с брыкающегося и пытающегося пинаться Роувелла, откинул к кофте.       — Нет… — проговорил юноша перед тем, как из его глаз покатились слёзы. — Помоги Иккингу… Прошу…       Кажется, я обо всем догадался. Он сделает это с Роувеллом! Нет! Он не посмеет грязно надругаться над ним! Я дернул руками, рванул кисти в стороны. Ничего не помогало. Веревки из грубого материала впились в руки подобно колючкам, натирая их чуть ли не до крови. Зажмурившись и игнорируя боль, я продолжал дергаться, пытаясь высвободиться изо всех сил. Спасти его. Спасти любой ценой. Кажется, я впервые в жизни был по-настоящему готов кого-то убить. По пальцам потекла новая струйка крови, дыхание ужасно сбилось. Но я еще мог соображать... Из размышлений меня вывел визг Роувелла, как оказалось, уже стоящего в другом конце комнаты, прижатый к стене Астрагором с ссадиной на губе. Смог вырваться? Глядя на юношу злобным взглядом, мужчина не переставал ухмыляться. Он приоткрыл свой рот, зачем-то засовывая туда два пальца. Я огляделся по сторонам. Вокруг не было ни единого предмета, который помог бы мне. Всюду видны только доски, доски и еще раз доски. Даже гвоздей нигде не торчало! Сразу видно, сделано не на Олухе!       Младший дракон всхлипнул и болезненно простонал сквозь зубы. Он уже был снова повален на пол. Я не видел, что Астрагор делал с ним из-за его одежд, свисающих с него и закрывающих тело под ним. Острое. Мне нужно что-то острое! По пальцам не переставала течь кровь. Происходящее придало мне сил, и мне даже показалось, что смерть решила отстрочить свой приход. Я потянул вверх одну ладонь. Она не проскальзывала. Поэтому я попытался вытащить ее аккуратно, двигая ей вверх-вниз. Кажется, путы начали поддаваться. Я повидал всякое, но терновую веревку видел впервые!       Раздался крик. Я немедленно поднял взгляд на расщелину. Астрагор склонился над лицом Роувелла, упираясь ладонями в пол и вплотную прижимаясь к нему всем телом. Плечи обнажились из-за съехавшей ткани халата. Юноша под ним дрожал. Вцепившись в его рукав чуть ниже плеча одной рукой, он упирался ему в грудь другой. Одна нога безвольно лежала у мужчины на бедре, коленом касаясь талии. Побелевшие губы приоткрыты, глаза распахнуты, а скривившееся от боли красивое лицо залито слезами. Хозяин двинулся, мой друг зажмурил глаза. Я замер. Не мог даже двигаться. С каждым движением альбиноса комнату наполняло всё больше и больше криков, громких рыданий и судорожных вдохов. Мужчина дышал ровно и кажется иногда начинал тихо то ли рычать, то ли посмеиваться… Я решил не смотреть туда. Но когда мой взор всё же упал на расщелину, я увидел, что глаза Роувелла не просто смотрят в никуда, в одну точку. Они смотрели туда, где находилась щель, через которую я смотрел на него.       Увидев меня, он прошептал одними губами короткое слово «прости», не переставая уже беззвучно рыдать и смотреть на меня полными мольбы глазами. А я не мог сдвинуться с места. Скоро его взгляд стал похож на стеклянный, а до этого тянувшаяся ко мне рука лежала на полу. Неужели, он мертв?.. Астрагор кажется даже не замечал того, что его жертва затихла и продолжал свое злодеяние. В глазах помутнело. Залитые кровью ладони будто отделили от меня. Я не чувствовал их. Голова закружилась. Ужасно захотелось пить. Чертова терновая веревка… Перед тем, как упасть, я успел вспомнить всю свою жизнь. Которую я испортил самолично многим вокруг себя. Я принес только зло. Зло и смерть.       Тело валялось на полу, но я еще был в сознании, хоть и воспринимал происходящее как через толстую корку льда. Все звуки стихли. Интересно, куда я попаду? Я ведь самоубийца? Самоубийца по случайности, решивший противостоять двум драконам. К черту. Главное, что я больше не встречу Роувелла. Беззубика… И не смогу испортить ему ни жизнь, ни смерть. Меня подняли и куда-то потащили. Затем бросили в яму, куда через некоторое время сбросили еще что-то более легкое. И я провалился в долгожданную тьму.