Ущербная Луна

      Амарис обошёл весь дом, но Тирита так нигде и не обнаружил. Это было странным. Бета никогда не покидал господский дом, не сообщив этого Фениксу или наследнику. Но, похоже, у Хранителя появились свои собственные интересы, пока он был занят отношениями с Даннаром. В последнее время их связывал лишь Каллен, и Феникс был вынужден признать, что оба уже не столь сильно нуждались друг в друге, как прежде. Отчаявшись отыскать бету в доме, Феникс вышел на улицу и зябко обхватил себя за плечи, пожалев, что не накинул плащ. Холод охватил долину Горного гнезда, заставив поникнуть и свернуться всё ещё зелёную листву на деревьях и покрывая за ночь лужи тонкой коркой льда. Привыкший к теплу Юга нардизз недовольно наморщил нос и выловил взглядом копошившегося у плетня с лопатой бету, служившего при банях. Отыскав в памяти его имя, омега окликнул служку. — Толэ! Ткнув лопату в землю, бета поспешно стянул колпак с головы, послав Дарующему положенный поклон. — Ты видел Тирита? — спросил омега, спускаясь к нему с крыльца. Служка закивал, косясь на стоявшую у его ног дранную корзину. — Тирит велел мне закопать Мозеса и ушёл к святилищу. — Мозеса? Омега добравшись до плетня, нагнулся и откинул укрывавшую содержимое корзины старую ветошь. На дне корзины лежало скрюченное тельце маленькой обезьянки. Феникс, ахнув, отступил. Мёртвая обезьянка была подарком тэра своему любимцу — Леаму. — Что с ним произошло? — Помер, — бета огляделся и продолжил уже шепотком: — Говорят, что отведал завтрак своего хозяина, а потом забился, закричал и дух испустил. Амарис, побледнев, отступил от корзины. Не было сомнений, что обезьянка отведала яду, что предназначался наложнику, вынашивавшему дитя Дархана. — Закопай её, — подтвердил приказ Тирита нардизз, — и держи язык за зубами. Служка закивал, жестом показав, что будет нем, как камень. Развернувшись, Амарис проследовал к дому. Нардизз согласился с Тиритом, что о беременности Леама не следовало знать пока никому, но, похоже, оба совершили ошибку, не признавшись во всем Каллену. Размышляя над этим, омега свернул на тропу, ведущую к саду, и почти сразу наткнулся на «пропажу». Тирит вышел к нему навстречу, неся в руках большую корзину, накрытую платом. — Вот ты где, — сварливо напустился на него нардизз, — его все ищут, а он по саду шляется. — У каждого из нас есть свои дела, — буркнул Тирит. — И я к тебе не привязан. Амарис, смешавшись, отступил. Так недружелюбно с ним бета никогда не разговаривал. — Что с тобой? — спросил он, переварив обиду. — Счастью моему не рад? Что мужа себе нашёл? Тебя бросил. — Никто меня не бросал! — вскинулся бета. — И счастью твоему я рад. — Отчего же тогда от меня бегаешь? — Не бегаю я, — проворчал бета, отвернувшись. — Другу помогаю. — Леаму? — прозорливо выдал омега. Тирит порозовел щеками, выдав себя с головой. Амарис со вздохом закатил глаза. — Говори, что задумал, — велел он, уперев руки в бока. — И не вздумай отмалчиваться. Я с тобой в этом обмане с головой увяз! — Леама отравить пытались, — со скрипом раскололся бета, — яд в пищу добавив. — А вместо наложника погибла его обезьянка, — подхватил Амарис. Тирит кивнул, следя за появившейся из глубин сада процессией. Работники несли на плечах корзины, полные яблок. Последний урожай был собран, и вскоре на кухнях закипит работа: по крепости поплывёт запах яблочного джема, а в пивоварнях начнут закладку сидра. На стоявших под сенью яблони южан внимания не обращали, но бета дёрнул омегу за куст. — Потому Леам ко мне пришёл и помощи попросил, — продолжил он, убедившись, что ушей, способных подслушать их разговор, поблизости нет. — Я несчастному не отказал и спрятал его от убийц подальше. — Вот, значит, куда Леам делся. — Ты нас не выдашь? Феникс, фыркнув, сложил руки на груди: — Чтоб тебя под плети подставить, братец? — Я теперь свободный! — вспыхнул бета. — Плетьми меня бить не посмеют. — Но изгнать из крепости за самовольство могут, — указал Амарис. — Как и меня. Что ж, что сделано, то сделано, — добавил, тряхнув головой, колокольчики, вплетенные в в косы омеги, издали мелодичный звон. — Мы считали, что к лучшему будет магрису Каллену забот не добавлять, но, похоже, пришла пора языки развязать. Бета хмуро повёл плечами. — И насколько полно мне развязать язык? — Мы расскажем всё, что знаем, — установил границы нардизз. — А Леам пусть в убежище своём посидит. Как с ним дальше поступить — решать наследнику. — О наложнике я позаботился. — Тирит поднял пустую корзину. — Еды ему на три дня хватит. В развалинах старого дома мельника пусть и не слишком уютно, но искать нежную серну из гарема там точно никто не станет. Убежище было выбрано с умом. Согласившись с Тиритом, Амарис задумался об ином. Их ждал Каллен, решивший опробовать свои силы в целительстве, и в том наследнику требовалась помощь. Но это задание было лишь для Амариса. Отослав бету к наследнику, Феникс направился к казармам. Внутри омега надеялся обнаружить Даннара и не ошибся. Сотник сидел за широким столом рядом с Бодвином. Рыжий альфа с угрюмым лицом потягивал тёмный эль из деревянной кружки. Перед Даннаром стояла такая же, но к выпивке средиземец так и не прикоснулся. Заметив жениха, сотник поднялся и направился к топтавшемуся на пороге омеге. Амарис приветствовал любимого улыбкой и уложил ладошку на его грудь. Сотник был без кольчуги. Под небеленым льном рубашки ловкие пальчики омеги прощупали рельеф мышц и наткнулись на выпуклость охранного амулета, который носили в Средиземье поклонники бога-Старца. Феникс вздохнул с облегчением, значит, амулет куши был не при альфе. Что ж, его задание упростилось. — Ты оставил меня на рассвете, не дождавшись, когда я проснусь, — упрекнул он альфу. — Гаэлль призвал меня, и я не стал прерывать твой сладкий сон, — оправдался воин, с нежностью поцеловав его мягкую ладошку. — И чего от тебя твой побратим потребовал? — нарзизз отстранился. — Уж не Салема ли пыткам предать? — Я не палач, — альфа с укоризной покачал головой. — Неправому делу служить не стану. — А правое ли в темницу невиновного бросить? Салем не причастен к смерти тэра, как и Каллен. — Ты защищаешь друга, Ами. Однако многое ли тебе о нём ведомо? Феникс вскинул голову: — Ведомо достаточно, чтобы верность ему сберечь. Ночью ко мне в покои не приходи, — выцедил сухо. — Спать желаю в одиночестве. Даннар открыл рот, но слушать его южанин не стал. Взметнул полами верхнего платья и направился к господскому дому. Оказавшись внутри, омега поспешил в комнатушку сотника. Тот дверей не запирал, а где средиземец хранил свои нехитрые сокровища, сотник сам жениху показал. Открыв стоявший у стены сундук, Амарис вытянул со дна связанный в узел плащ. То, что искал, он обнаружил упрятанным в потёртые охотничьи ножны и вытрусил на ладонь холщовый мешочек, внутри которого лежал медальон куши. Зажав свою находку в кулаке, Феникс выскользнул из покоев и, оглядев пустой коридор, потрусил к покоям наследника. Каллен заканчивал плести косу, когда омега появился на пороге. Тирит, раскладывал на кровати одежду Дархана. Увидев вошедшего внутрь Амариса, бета напрягся: лицо омеги выражало решимость. О чём тот поведёт разговор, бета понял и без слов и со вздохом выпустил из рук расшитую цветами по вороту шёлковую рубашку. Феникс с покаянным видом опустился рядом с креслом наследника на колени. — Виноваты мы пред тобой, магрис, — повинился омега. — Скрыли от тебя то, что не следовало держать в тайне. Каллен, отложив гребень, перекинул косу на спину. — И что ж вы от меня скрыли? — спросил удивленно. — То, что могло послужить причиной смуты и бросить тень подозрений на тебя, магрис. Каллен покосился на Тирита. — Говори, раз начал, — подстегнул он, вернув взгляд на омегу. — Прошу лишь, не карай нас изгнанием, — взмолился Феникс, сложив ладони у груди. — О твоём покое пеклись, не желая навредить. Дархан, не колеблясь, кивнул. Этим двоим мог просить многое. — Никто из вас изгнан не будет, — успокоил он их страхи. — Леам… — нардизз опустил руки, — он носит под сердцем дитя тэра Каэлла. И сегодня на него было совершено покушение, едва не стоившее ему жизни. Каллен взметнул брови, оценивая услышанное. Феникс с Тиритом следили за лицом наследника, по которому рябью прошлась смесь эмоций. Дархан поднялся из кресла и подошёл к окну, встав к ним спиной. На некоторое время в опочивальне повисла напряжённая тишина. — Верна ли эта… весть? — Каллен повернул голову к плечу. — Верна, — приглушённо подтвердил Тирит. — И… это дитя Кэлла? Признал ли это Леам? — Сам он этого не говорил, — отозвался бета. — Только… от кого ещё он мог зачать? — Дед мой не с одним омегой пытался завести нового наследника. Однако никто из наложников от него не понёс. Амарис переглянулся с Тиром. Обоих впервые посетило сомнение. Отношение к гаремникам на Севере было иным. Столь сурово за наложниками не следили и те пользовались относительной свободой. А молодых, горячих альф в господском доме хватало: и служек, и воинов, охранявших тера. — Как бы там ни было, — заговорил Феникс, — а кто-то узнал о том, что Леам в тяжести и попытался убить его. — Что в первую очередь выгодно именно мне, — выложил Каллен то, о чём думали оба южанина. — Сын имеет больше прав, чем внук. Вот почему вы молчали. От греха желали меня удержать? — его голос сполз в холод. — Таким вы меня видите? Способным убить вынашивающего дитя омегу, только бы остаться единственным наследником рода Дарханов? Тирит с Амарисом переглянулись. — Именно так это бы и подали, случись что с Леамом, — кисло признал Феникс. — А после обвинений, что таэт бросил в лицо твоего домина, магрис… — омега красноречиво развёл руками. — Салем сидит в темнице. И никак не мог отравить еду Леама. — Если у него не было сообщника. — Тирит шагнул ближе. — Единственным, кроме Амариса, кому я рассказал о Леаме, был Салем. Домин твой сказал держать язык за зубами и что он сам решит эту проблему. Потому спрошу, так ли уж хорошо ты знаешь своего домина, магрис? Амарис в замешательстве глянул на друга. Тот же вопрос ему задал Даннар, но только о самом наследнике. Нардизз вернул взгляд на Дархана. — Я знаю, что он был рядом всю мою жизнь, — сказал Каллен. — Заботился обо мне и защищал. Дархан замолчал. Защищал его Салем иногда даже слишком рьяно, заставляя чувствовать себя зверьком, сидящим в безопасной золотой клетке. — Это ещё не всё, — вновь заговорил Феникс. — Расскажи ему, Тирит. О том, что тебе довелось услышать в кладовых. Бета в сомнении переступил с ноги на ногу. Амарис подстегнул его, сам начав рассказ: — Некоторое время назад, Тирит подслушал разговор и узнал, что твоему омежьему естеству намеренно не позволяли расцвести, добавляя пустоцвет в твоё питьё. Он хотел рассказать тебе об этом, но я велел ему молчать и подменять питьё каждый раз, когда тебе его приносили. И кто бы ни приносил. А известно, что именно Салем готовил для тебя лечебные отвары, помогая унять боль в ноге. — И что с того? — Каллен затрепетал ноздрями. — Отвары те и вправду мне помогали. — Но лишь когда мы стали подменять твоё питьё, ты расцвёл. — Сказано было, что враг долгие годы находился рядом с тобой и травил, дабы ты зачать не смог, — неохотно завершил Тирит. Дархан поджал губы. — Между кем тот разговор вёлся? — спросил он. — Между Нарэтами, — большего Тирит говорить не стал. Не было нужды знать Каллену, что Броган желал сделать омегу своим. Планам этим не суждено было сбыться. Каллен отвернулся, уставившись в окно. Лучшим им было не видеть полыхнувшего в его глазах гнева. Южане молчали, встревоженно переглядываясь между собой. Наконец Дархан встрепенулся, развернувшись к друзьям. — Вы оба ошибаетесь, — глухо произнёс он. — Салем ни за что не навредил бы мне. И на сговор с Нарэтами не пошёл бы. А питье мне давал не только домин. Каждое утро, с того дня, когда я прибыл в крепость, мне приносили укрепляющий отвар. И его мне делал Пелегун… — Каллен замолчал. — Магрис? — встревоженно окликнул его Амарис. — Пелегун был медикусом моего деда, — проронил Дархан. — И готовил для него сонное зелье, без которого тот не мог уснуть. — И именно Пелегун донёс на домина, рассказав о настойке из ягод хоре, что Салем хранил в своём сундуке, — подхватил нардизз. — О том мне Даннар рассказал, — добавил омега на вопросительный взгляд наследника. — Но зачем Пелегуну травить своего благодетеля? — встрял Тирит. — Разве не Каэлл принял тех, кто бежал после разорения Дома Зари? Дал защиту и кров. — О благородстве тера, принявшего на себя заботы о людях осиротевшего Дар Гариона, только глухой не слышал. — Не за чем, — согласился наследник, думая о том, что об подслушанном разговоре между Нарэтами следует рассказать Ратту. Тот знал о каждом, кто бежал в Горное гнездо с разорённых земель Ат-Нарашей, куда больше него. — Вы разочаровали меня, — сказал, меняя тему. — Я — ваш господин, но считал друзьями, что не хранят тайны друг от друга… — Прости нас, магрис, — Тирит рухнул на колени, — мы совершили ошибку, но ответственен за неё лишь я один! — Оба виновны, — отказал ему в единоличной вине Каллен, — молчание ваше позволило врагу пребывать рядом и кто его знает, сколько ещё вреда нанести. Южане склонили головы. Амарис уложил руку наследника на свою макушку. — Кару понесём, какую назначишь, сайе мас, — смиренно выдал омега. — Что мне с вашего наказания? — Каллен освободил руку. Как не сердит был на горе-заговорщиков, а он нуждался в них обоих. — Встаньте, — он слабо взмахнул рукой. — О том, что узнали — молчать станете, пока заговорить вам не велю. — А как же Нарэты? — Амарис поднялся на ноги. — Раз им о пустоцвете ведомо было, то и имя того, кто травил тебя, магрис, им известно. — И без них его узнаем, — озвучил своё решение Дархан, после паузы. Ему надо было всё обдумать. Ещё двое суток назад он выложил бы свои подозрения Гаэллю. Однако теперь всё изменилось. Супругов вновь разделяла стена. Слушать его без доказательств таэт не станет. — Ты добыл то, что требовалось, Ами? Феникс, спохватившись, потянул из рукава мешочек с медальоном куши. О нём омега рассказал наследник накануне. Задуманного Калленом не одобрял, но и отговаривать не стал. Чтобы помочь Дархану, Феникс пошёл на кражу медальона проклятых жрецов. Каллен намеревался помочь Арвэну, и Амарис с Тиритом были готовы последовать за наследником и в огонь, и в воду. — Удалось ли узнать, как использовать его, магрис? — Феникс с тревогой проследил за тем, как наследник вытряхивает медальон на ладонь. Каллен покачал головой, завороженно разглядывая холодивший руку артефакт. Сведения о куши, обнаруженные им в семейном хранилище Дарханов, были весьма скудными. Стук в дверь отвлёк Каллена от разглядывания амулета. Дверь открылась, впустив внутрь Азагара. Адепт Айноши склонил голову перед наследником и оперся на свой посох. — Древние свитки содержат лишь крупицы знаний, — ответил Амарису Дархан, не спуская глаз с «серого», — но у нас есть тот, кто сумеет направить меня по нужному пути. Азагар усмехнулся, будто подслушивал их разговор, и склонил голову, подтверждая его слова.