Инстинкты

Открываешь глаза и видишь перед собой Хованского. Да, это тот долгожданный Версус-Баттл, в который не верили, но всё-таки ждали. Атмосфера крайне накалена, судья объявляет начало баттла. МС слева начинает свой раунд, но поведение его какое-то… Странное. Не как обычно. Он рассеян, путает слова, достаточно долго вспоминает свой текст и совершенно не может сосредоточиться на своём противнике, который стоит прямо перед ним и ждёт, пока его противник скажет хоть что-нибудь путное. Но язык первого не перестаёт заплетаться, а руки дрожат. Такое ощущение, что он пьян, но Дмитрий Ларин не пьёт. Он нервничает, в его голове сейчас что-то другое, но никак не Версус. Он заканчивает и передаёт слово своему противнику — Юрию Хованскому. Все, даже сам Дима, поняли, что выступление было неудачным, но никто не знал, почему. Кроме самого Ларина. Юра «нападает» резко, беспощадно, чтобы раз и навсегда втоптать блогера в грязь. Но в глазах блогера нет ни капли заинтересованности в этом «соревновании», и это изрядно раздражает комика. Раздражает, что критик не воспринимает его всерьёз, в его голове сейчас озабоченность чем-то совершенно посторонним. Хованский заканчивает своё выступление, и зрители поддерживают его громкими и бурными овациями, но Дмитрий как будто и не заметил, что настал его черёд оскорбить своего противника. Все в замешательстве. Юрий издевательски щёлкает пальцами перед глазами брюнета и, «очнувшись», тот начинает второй раунд. Получается у него всё хуже и хуже, одобрительных возгласов становится меньше, на лицах некоторых зрителей читается откровенная скука. В один момент он просто замолкает и, прикрыв рот ладонью, быстро уходит прочь в сторону уборной «1703». Никто ничего не понимает. Что могло стать причиной такого поведения Ларина? В зале стоит тишина непонимания. Но неожиданно Хованский срывается с места и идёт вслед за Димой. Он не собирается так просто его оставлять. Ему не удастся сбежать. Ларин буквально влетает в уборную и мигом пытается закрыть дверь на замок, но её резко кто-то останавливает с другой стороны. И кто же это может быть? Естественно, вездесущий Юрий Хованский! «Блять, да ведь нужно же именно в этот день?!», — подумал про себя Дима и почти «отпрыгнул от двери», как дикая кошка, которая почувствовала опасность. Юра заходит в помещение и осматривает Диму. Он удивлённо смотрит на мужчину, который пятится от него к стене, и Юра делает то же самое: прижимается к двери, потому что чувствует запах Ларина, хотя, по его убеждениям, не должен. — Твой запах… — не без удивления выговорил Юра. — Иди, блять, нахуй, Хованский, не твоё собачье дело! — резко отвечает Ларин, выставляя одну руку вперёд. — С каких, блять, пор ты — омега?! — Я никогда не заявлял, что я альфа или бета, я не знаю, что все себе понапридумывали! — Я… — мысли путаются из-за неожиданной информации и ещё больше из-за запаха: Юра давно не чувствовал настолько притягательный аромат. Это...горький шоколад и цитрус? — Сбавь обороты, давай я тебе помогу. Ларин ошеломлённо смотрит на альфу. Образ Хованского (альфы), он (омега) в непростой беде и слово «помощь» никак не складываются у него в успешный кроссворд. — Обойдусь, вали отсюда. — Ах ты сука такая недоверчивая да ещё и груба, ты как... — Иди отсюда, раз такой нежный, — перебив, выплюнул мужчина. Он почувствовал резкое головокружение и сильнее оперся на стену, что не ускользнуло от взгляда напротив стоящего Юры. — Да я пом... — Ты меня за дебила держишь? — снова прервав собеседника, сказал Ларин. — Никакой альфа не будет помогать омеге, тем более во время… — Дима запнулся. Ему не хотелось признавать, что в данный момент он как травоядное, на которое охотится хищник. Он всегда ненавидел свою природу омеги, он терпеть не может течки. Его омежья природа его бесит. — Не подходи ко мне. — Чего ты боишься? — уже теряя терпение, выговорил Юра. — Я помочь хочу, мудила, по мне не видно? — «Чего я боюсь», Хованский? — Ларин нервно выдыхает. — Блять, ты идиот? Какой ценой? Я тебе не подстилка. Я лучше сдохну под каким-нибудь забором, чем отдамся такому, как ты. А вот сейчас обидно было. Юру настиг некий шок. Таких слов он не ожидал. Чем он ему не угодил? Нет, понятно, что они враги, но это слишком. Почему он просто не может принять помощь? Откуда вообще такое мнение о нём? Выражение лица сразу меняется, Хованский неожиданно поддаётся вперёд и, схватив Диму за ворот, говорит: — Блять, Ларин, заткнись нахер. Если бы я хотел, то давно бы трахнул тебя. Не сдалась мне твоя задница, мне просто жалко на тебя смотреть, ты бы видел себя. Ты всерьёз думаешь, что я накидываюсь на каждую встречную омегу? К твоему сведению: я — чистокровный альфа, выдержка у меня получше, чем у обычных альф будет. Но мной тоже руководят инстинкты, поэтому не беси меня, Дима. Если ты сейчас не согласишься на мою помощь, то пеняй на себя, потому что тогда мне ничто не помешает взять тебя прямо тут. У тебя очень притягательный запах, и ты даже не представляешь, насколько сильно воняешь. Ты бы хоть прыскалками пользовался, серьёзно! Да ещё у тебя ни разу не было альфы, так ведь? — отпуская его и отходя на несколько метров назад, спросил Хованский. — Так что каждый встречный альфа захочет тебя трахнуть, даже не сомневайся. И я не очень верю в то, что ты сможешь сопротивляться, потому что это инстинкты, Ларин. Против природы не пойдёшь. Когда к нему подошёл Юра, Дима сразу почувствовал резкий запах настоящего альфы. Сильного, уверенного альфы. Этот запах… Одурманивал, им хотелось дышать. Раньше он даже ничего похожего не чувствовал. Стало не по себе. Всё тело покрылось мурашками, оно словно горело в мелкой дрожи, а внизу живота завязался крепкий узел и сладко потянуло. Дима почувствовал, как его штаны уже прилипают к бёдрам. Началась течка. Из-за этих чёртовых таблеток цикл неровный, поэтому он никогда не знает, когда начнётся следующая течка. Но альфа это спровоцировал, он ещё в зале чувствовал не такой выраженный запах, но не мог понять, чей он. Дыхание участилось, хотя очень хотелось спрятаться от воздуха, который сейчас был наполнен феромонами Хованского. Ларин мысленно обматерил весь мир и вжался в стену ещё сильнее. В свою очередь Юрий тоже сильнее начал чувствовать запах омеги. Он был сногсшибательный. Такой непорочный, никем не тронутый. Нынче у омег ни стыда, ни совести, но Дима… Он другой. Раритет, надо сказать. Дыхание замерло у обоих. Извечное «Всё под контролем», похоже, дало осечку. Инстинкты дают о себе знать. Дмитрий молчал, обдумывая слова Хованского. В его словах был смысл: даже с таблетками во время течки на него часто оглядывались альфы, а сейчас у него нет даже их. Но довериться альфе, и тем более ему, Диму привлекало не больше. Но третьего было не дано. Придётся рассчитывать на меньшее из двух зол. — Чего ты хочешь? — в конце концов спрашивает критик. — Ничего. — Я буду чувствовать себя должником, — не сдаётся он. — Бля, обязательно сейчас об этом думать? Может, потом об этом поговорим? — не понимая переживаний Димы, поинтересовался Юра. Ларин лишь прикусил губу, отводя мутный взгляд от мужчины. — У тебя есть таблетки? — Нет. — Какого хрена? Большая охота быть изнасилованным? — Они мне, блять, не помогают, к твоему сведению! — сорвавшись, сказал блогер. — Не знаешь — молчи, нахер. — Почему? Всем помогают, а тебе не помогают. Ты особенный что ли? — Вот тебе обязательно об этом знать? Да, блять, особенный. Чистосердечное признание. Доволен? — Ой, вот давай только без иронии, ладно? Отлично. Прыскалки? — Закончился последний баллончик. — Охеренно. — Слушай, Хованский, я не просил тебя о помощи, поэтому если что-то не нравится — можешь смело проваливать, не обижусь, даже спасибо скажу, — показывая на дверь сказал Дмитрий, облизывая губы. Ему пиздец плохо, а этот мужлан ещё и нарывается. — Как же ты меня раздражаешь, картавый. Пойдём уже, я доведу тебя до дома. Или на такси? — посмотрев на измученного мужчину, спросил Юра. — Всё настолько плохо? — Справлюсь, — холодно сказал Дима. — Тогда после того как я выйду — быстро иди к выходу, ясно? Я объясню ситуацию судьям. Не сказав больше ни слова, Юра в последний раз взглянул на Диму и вышел из душного помещения, наполненного феромонами. Немного погодя, Дима, выпрямившись и глубоко вдохнув, вышел следом. Выйдя из уборной, он быстро, но пытаясь не привлекать к себе внимание, пошёл в сторону выхода. Все взгляды были прикованы к Юре, который тихо о чём-то говорил с судьями, но Ларин решил не рисковать и ускорил шаг. Некоторые начали шептаться, завидев краем глаза быстро несущегося к выходу новатора, но никто не осмеливался ничего предпринять,так как мужчина был крайне мрачным, и вскоре Ларин вышел к гардеробу. Одевшись и ещё раз оглянувшись на Хованского, который, похоже, удачно объяснил ситуацию судьям, Дмитрий, не желая оставаться здесь больше ни минуты, вышел из бара на холодную улицу. «Я доведу тебя до дома», — пронеслось у Ларина в голове, из-за чего он резко остановился, но всё-таки решил не дожидаться Юру — тот уже помог ему достаточно, более Диме не хотелось связываться с Хованским. Быстрые шаги отдались эхом о стены бара. Было уже достаточно темно, и улицы освещали не часто попадающиеся фонари. Дима решил пойти домой путём, по которому обычно никто не ходит; сейчас не хотелось никого видеть, да и не в том он состоянии, чтобы ходить по людным улицам. Но ему было тяжко. Очень тяжко. Он хотел альфу, хотел почувствовать его запах, власть над собой. До этого момента у него тоже были такие желания, но сейчас все чувства как будто обострились. Он хотел извиваться в сильных руках, чтобы им владели, чтобы его касались. В голове возник образ Хованского, и Ларин почувствовал его запах, который так его привлёк, но быстро выкинул это из головы. Какого чёрта? Дмитрий издал нервный смешок. Раньше ничего подобного не было, а сейчас было страшно от своих мыслей и желаний. «Подавляй, подавляй. Ты не должен, ты не можешь...». Борясь со своей природой, Дима забыл про реальность и тёмную, пустую улицу. Точнее, ранее пустую улицу. Из-за течки сосредоточенность совсем исчезла и только сейчас омега почувствовал запах альфы, который приближался всё ближе и ближе. Это был запах не Хованского: другой, совершенно фальшивый и чуть ли не тошнотворный. Но омежья природа давала о себе знать, тело сразу кинуло в жар. Завидев на другом конце улицы мужскую фигуру, Ларин резко развернулся и, ускорив шаг, пошёл в обратную сторону, но было уже поздно — альфа учуял его запах. Он быстро нагнал Ларина и, схватив того за плечо, спросил: — Хэй, познакомиться не хочешь? От прикосновения альфы комик вздрогнул, запах усилился, но Дима всё ещё пытался не поддаваться естеству. — Не трогай меня. — Да ладно, детка, я же по-хорошему пытаюсь, — настойчиво говорил альфа, не брезгуя прикосновениями. — Убери свои грабли от меня, противно, — оскалился Дима, стараясь уйти от неприятных грубых прикосновений. — Чё ты вякнул?! — схватив Диму за ворот и прижав к ближайшей стене, рявкнул мужчина. — Ты всего лишь омега, не рыпайся! И… Ты приятно пахнешь. Течёшь, да? — приблизившись к уху Ларина спросил мужчина. Блогер упёрся руками мужчине в грудь и пытался отстраниться, но альфа был настырным, а позади была только холодная стена. — Хочешь, чтобы тебе уже вставили, да? Как тебе моя кандидатура? Ты довольно симпатичный, да и я, вроде, ничего, так может перепихнёмся? Давай, не ломайся, — прижимаясь всем телом и упираясь своим коленом в пах Ларина спросил мужчина. Дима невольно простонал и сразу понял, что ему однозначно хочется. Запах этого альфы был не такой сильный, как у Юры, он был какой-то дешёвый, полный похабности, горьковатый, но разум успешно собирал чемоданы, намереваясь покинуть мужчину и оставить всё на физиологию. — Нахер пошёл… — тихо прошипел Дима. — Любишь пожёстче? — схватив Ларина за волосы спросил он. — Или… А, так у тебя давно не было? Не бойся, я постараюсь не сделать тебе больно, просто веди себя хорошо. С этими словами мужчина быстро развернул Диму лицом к стене и начал мять его ягодицы. Ларин не мог сопротивляться, потому что его руки завели за спину, да он... и не хотел? Он сразу вспомнил слова Юры: «Это инстинкты, Ларин. Против природы не пойдёшь». И он был совершенно прав. Как бы Диме сейчас не было противно, как бы он не ненавидел сейчас себя и этого типа — он хотел этого. Прерывисто дыша, Ларин упёрся головой в стену и просто сдался. Прикосновения альфы сводили с ума, Дима жадно глотал воздух, пытаясь держаться хоть немного достойно. Не лучший первый раз от слова «вообще». Дико обидно. Неожиданно в воздухе смешалось два запаха альф, ещё один запах, который Ларин хотел чувствовать рядом с собой. Не успел мужчина перейти к следующим действиям, как его резко схватили за плечо и сильно ударили в лицо. Он неуклюже упал на землю. — Что за...?! — возмущённо крикнул мужчина. — Руки от него убрал, не твоё — не трогай, — угрожающе сказал никто иной, как сэр Хован. Дима посмотрел на своего спасителя, а он в свою очередь приобнял первого за плечи, прижимая к себе. Дмитрий судорожно начал вдыхать запах Хованского, сам этого не осознавая. — Я… Я не знал, он никем не пах… — Я его берегу. Скройся. — И-извините… — сказал мужчина, и встав с земли скрылся в глубине тёмных улиц. Дождавшись, пока мужчина окончательно скроется у них из виду, Ларин резко прижался к Хованскому и, уткнувшись носом ему в грудь, сказал: — Это ничего не значит. Мне чертовски плохо, ещё пару минут. Юра приобнял омегу и тоже начал вдыхать его запах. — Я же попросил дождаться меня, что ж ты... А если бы он... — он взглянул на Дмитрия и понял, что сейчас не до этого. Он чувствовал, как того трясёт. А ещё чувствовал бешеное сердцебиение, отмечая, что оно его. — Я вызову такси, — не дожидаясь ответа, он высунул телефон и, быстро набрав первый вспомнившийся номер, вызвал машину по адресу, где они сейчас находились. К счастью, такси приехало быстро, Юра схватил Диму за руку и вместе с ним сел в машину. Таксист оказался бетой и, не задавая лишних вопросов, он выехал по сказанному адресу. В салоне было невыносимо жарко, им обоим казалось, что на улице сейчас не март месяц, а июль в самом разгаре. Возбуждение давало о себе знать. Быстро расплатившись с таксистом, Хованский схватил Диму за руку и потащил в сторону своего дома. Прохожие оглядывались на них, но сейчас было не до этого. Добравшись до квартиры, Юра трясущимися руками начал пытаться открыть дверь, но выходило у него это не лучшим образом, потому что запах рядом стоящей омеги одурманивал. Наконец, открыв дверь и пару раз матернувшись при этом, Юра буквально втолкнул Диму в квартиру и влетел сам. Не успела дверь закрыться, как Хованский быстро подхватил Ларина на руки и, прижав к стене, впился в бледные губы омеги, удовлетворяя своё нарастающее желание. Поцелуй был горячим, желанным, страстным. Но обоим хотелось большего, больше почувствовать друг друга. Отпрянув от покрасневших губ, Юра начал расстёгивать рубашку Димы, спускаясь поцелуями ниже, на быстро вздымающуюся грудь, оставляя красноватые следы. Ларин лишь откинул голову назад, подставляя шею для поцелуев и отзываясь на каждое действие партнёра звуком или касанием. Слишком много новых ощущений, слишком хорошо. —…вать... — обрывисто послышалось со стороны Ларина, и Юра приподнял голову, чтобы расслышать, что он говорит. — Кровать…пойдём туда... — Чего ж тебе тут не нравится? — тихо проговорил Хованский, но всё-таки послушался Диму, и всё так же держа того за бёдра, понёс в спальню. Повалив брюнета на мягкую постель, Юра навис над ним сверху и начал стягивать с него ненужную в данный момент одежду. Тело Димы было бледное, изящное, никем не тронутое. Именно этого тела сейчас хотелось Юре. Ларин шумно выдыхал, откидывая голову назад, прикрывая глаза и тихо проговаривая имя альфы, от которого он ждал последующих, более решительных действий. — Юра...Юра… — Для твоего же блага, мне тоже нелегко, терпи... Больше не в силах терпеть пытки возбуждения и нерешительности Юры, Дима притянул кудрявого к себе и, быстро повалив его на спину, сел на его бёдра. — Слишком медленно, — сказал он и начал скидывать с себя верхнюю одежду, после чего наклонился к альфе и, поцеловав его, начал заниматься его одеждой. Юра, пристав на локтях, помогал омеге снимать с него одежду, а потом принял положение сидя и переместил свои руки на спину Димы. Его прикосновения обжигали, они оба хотели почувствовать друг друга полностью, прижимаясь к друг другу максимально близко. Перехватывая инициативу, Юра вновь опрокинул Ларина на спину и начал расстёгивать его штаны. Стянув их до колен, Юра мимолётно задевает стоящую плоть Ларина, ловя его сладостный стон и снова вовлекая в глубокий, жаркий поцелуй. Отстраняясь от альфы, Дима нагло толкается своим пахом в пах Юры и тихо шипит: — Хватит, блять, ломаться, Хованский… Это не ломания. Юра медленно двигает бёдрами, касаясь своим членом возбуждённой плоти омеги и следя за его реакцией, и, честно, это того стоит. Стоны и выражение лица Димы стоят терпения Юры. Он резко переворачивает мужчину на живот и инстинктивно покусывает загривок Ларина, что, к несчастью, было плохой идеей. Дима резко дёрнул локтем и попал по рёбрам альфы. — Только попробуй, я тебе... Но не успел тот договорить, как Хованский ввёл в него сразу два пальца, отчего Дима вскрикнул, сильно выгнувшись в пояснице. Вжавшись в подушку и сильно сжав простыни, Дима неосознанно начал подмахивать своими бёдрами навстречу пальцам Хованского, прося его не останавливаться. На это Юра лишь добавил ещё один палец и сильнее начал ими двигать, сдерживаясь от укуса. «Пиздец, — отмечает для себя Хованский. — Какого хера, раньше ведь ни с кем так не хотелось...». Видимо, желание полностью овладело ими обоими: Ларин стонал во весь голос, а Юра жадно целовал всё тело критика. Дима кричал, стонал, умолял, и Хованский больше не мог себя сдерживать, это выше его сил. Он быстро открыл презерватив, надел на себя, спустил свои джинсы вместе с нижним бельём и, сжав бёдра брюнета, резко вошёл до самого основания, ловя протяжный стон омеги. Громкие стоны пьянили альфу не хуже алкоголя, а теснота внутри омеги кружила голову. Узко, влажно, горячо. Юра двигался быстро, резко, каждый раз задевая простату Ларина, отчего по телу как будто проходил ток. Он цеплялся за плечи, царапал спину, кусал губы. Всё это чертовски возбуждало Юру. Долго Ларин не продержался, он кончил сразу, как только Юра сжал его член, истекающий спермой, забрызгав живот. Долгожданный оргазм выкинул Ларина из реальности, пока Юра не кончил и не повалился рядом с вымотанным Димой. — Может ли быть, что я влюбился в тебя? — тяжело дыша, спросил Юра, прижимая к себе Ларина. — Любовь — это романтика. А речь идёт не о романтике, речь идёт об очередной благоприятной возможности. Секс на одну ночь. — На одну? Ты действительно думаешь, что после такого секса я тебя отпущу? Хрена с два, Ларин, — с ухмылкой проговорил Юра и, нависнув над омегой, страстно его поцеловал. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе.