Кукловод

Его куклы не знали души, Ну а сердце — любви и заботы. Он конечно ещё отомстит, Он сведёт с глупым Мастером счёты.

Стекло. Через вычищенное до блеска стекло хорошо просматривалась лавка Бернда. Красавицы-куклы, взирающие на него с витрины, многочисленные шкафы с кукольной одеждой, свежие цветы — оригинальное решение для привлечения внимания, — жемчуг и бижутерия, призванная облагородить витрину, и посреди всего этого великолепия он, Граф — вершина творчества Мастера. Собственно, за этим сюда и пришел Генрих, стоящий сейчас под проливным дождем на улице и с завистью смотрящий на обновлённую лавку, окна которой так приветливо светились. Он уже давно ненавидел Бернда. Они оба учились кукольному мастерству у старого кукольника, но тот сразу отметил Мастера как более способного, чем вызвал у Генриха глухую неприязнь. Бернд всегда делал кукол медленно и неторопливо, тщательно вымеряя их образ, и потому он выходили естественными и красивыми. У них словно была душа. А Генрих торопился сделать куклу первым и с гордостью похвастаться ею перед остальными учениками. Увы, это вовсе не шло ему на пользу. Личико у куклы часто получалось кривым и некрасивым, а тело чересчур тонким и хрупким, грозившим неосторожным движением сложиться пополам. Однако на все усмешки товарищей и замечания наставника он отвечал исключительно фырканьем — что эти идиоты понимают в кукольном деле?! Но прошли годы, а куклы Генриха так и не ожили изяществом и красотой. Он понимал и сам, что такие образчики вряд ли можно назвать искусством и никто их не станет покупать, но гордыня не позволила ему отступить. Его лавка долгое время пустовала. Вскоре он узнал, что отец его соперника по ремеслу отошел в мир иной, а сам никому ещё неизвестный Мастер оказался в долгах и вскоре обнищал, превратившись в труху. Они виделись пару раз, и Бернд даже просил его, Генриха, о помощи, но тот оставался непреклонен и на все его мольбы отвечал твёрдым отказом. Теперь же Генрих стоял посреди улицы и не верил своим глазам — некогда серая и отвратительная развалина светилась свежими зелёными боками, отчётливо выделявшими её на фоне остальных домов, по разноцветной и яркой резной вывеске стекали капли дождевой воды, стекла блестели чистотой, а в самой лавке сегодня утром было не протолкнуться. И конечно же они пришли сюда не просто за покупками, они пришли поглазеть на поющую куклу. Маленького Графа уже знал почти весь город, и ему ничего не стоило собрать себе на концерт толпы восторженных зрителей. А после никто не уходил без покупки, и пусть остальные куклы Мастера были мёртвыми. Да и цены у Бернда были гораздо ниже, чем у других кукольников. Генрих с досады скрипнул зубами. Что ж, он проучит этого нахального выскочку! Колокольчик. Висящий над дверью колокольчик тихо тренькнул, когда Генрих открыл дверь лавки и вошел внутрь. — Добрый день. Мы уже закрываемся, вы хотите забрать заказ? — Стоявший у кассы Граф приветливо улыбался. Генрих бросил на него презрительный взгляд, мигом стерший располагающую улыбку с фарфорового личика. Для виду он походил по лавке, рассматривая интерьер и кукол и мельком бросая взгляды на терпеливо ожидавшего его Графа. Затем Генрих вплотную подошёл к кассе и вперился в куклу. Графу хотелось уйти, закрыть лавку, но этикет не позволил этого сделать, и он стоял, ожидая, когда странный и неприветливый посетитель наконец соизволит себе что-нибудь выбрать. — Как тебя зовут, дитя? — Голос покупателя стал елейным, хотя это никак не сочеталось с грозным взглядом и перекошенным в презрении ртом. — Граф. Вы уже что-нибудь выбрали? — Кукла попыталась снова улыбнуться, но углы рта оказались неимоверно каменными и никак не хотели подниматься. По коже прошёл холодок. И Граф совсем ничего не успел сообразить. Вечерний посетитель вдруг оказался так близко, что кукла увидела лишь его гневный взгляд — и следом крепкими тисками его схватили за талию и подняли в воздух. Граф попытался закричать, но в рот полезла вата, и всё вокруг стало черным. Он хотел вырваться и не мог — руки тонули в чём-то мягком, проваливались по плечо в какую-то ткань и становились непослушными. Резкий запах, которым был наполнен воздух, настойчиво лез в ноздри. Хотелось спать. — Отец… — тихонько выдохнул Граф и провалился в пустоту.