Кукловод

Глаз разноцветье и голый затылок — Всё ли случилось, как ты пожелал? Мастер, нашедший тебя средь подделок: Граф появился, и час ваш настал!

Краска. Кисть, обмакнутая в воду, оставила витую живописную дорожку в толще прозрачной жидкости, густую, тёмную, и тут же растворилась в ней, придавая воде бледный коричневатый цвет. Он хорошо запомнил бороду органиста и теперь, добившись нужного оттенка, тщательно прорисовывал ее и широкие, чуть сурово сведённые брови. Волосок к волоску — сначала посветлее, и следом, прямо поверх только высохшего светлого цвета, тёмным, и ещё один слой, другой краской. Он уже очертил веки чуть насыщенным розоватым оттенком, проследил кончиком кисти чёрные ресницы. Подровнял веко, придавая глазу глубину и выразительность. Глухо вздохнул, полюбовавшись на свою работу. Кисточки, послушные его пальцам, мягкие и трепетные, выводили пухлые губы, очерчивая их изящный изгиб, плотно укладывали волоски на бороде, оттеняя грубым треугольником крепкий подбородок. Вода в банке давно уже стала густо-чёрной от размешанных там красок, когда Мастер закончил расписывать лицо своего органиста. Он нанёс закрепляющий лак на высохшие краски, чуть закашлялся от резкого запаха, прижал руку ко рту, зажмурившись. Его творение обретало свой облик, по-прежнему смотря на него пустыми, ничего не выражающими глазницами. Кукле нужны были глаза. Глаза. Он полез на полку, где уже давно ждала своего часа баночка с разноцветными глазками. Она была покрыта приличным слоем пыли, которую Мастер в раздражении смахнул. Он вытряхнул из банки все глазки и, внимательно рассматривая их, примерял разноцветные шарики своему творению. Большинство цветов ему не нравились — красные смотрелись слишком ярко, зелёные — чужеродно, желтые с узором он сразу отмёл. Они придавали лицу куклы потустороннюю непривлекательность. Мастер перебирал глазки, складывая их обратно в банку, до тех пор пока на столе не остались те, у которых не было пары. Пронзительный бело-голубой. Мастер взял его, покатал меж пальцев. Прикрыл веки, вспоминая, что у органиста из его видения глаза были точно такого оттенка. Однотонный, пронзительный, без зрачка. Мистический взгляд. Он хорошо отпечатался в его памяти. Мастер аккуратно вставил его в пустую глазницу, сфокусировал и осмотрел лицо. Вышло неплохо. Он вздохнул, понимая, что придётся подбирать второй глаз, другого, не голубого цвета. Голубого больше не было. Бернд глухо хмыкнул, снова вытряхивая из банки глаза и снова примеряя их. Он внимательно осматривал получившуюся картину и понимал, что ни один из цветов не подходил. Наконец он взял в руки карий и вставил его. Осмотрел результат. Кукла была словно живая. Внимательный взгляд разноцветных глаз, казалось, проникал прямо в душу, пуская по коже лёгкий холодок и заставляя его зябко передёрнуть плечами. Он закрыл кукле затылок, ссыпал глазки обратно, завинтил банку и убрал её на место. «Пожалуй, карий неплохо сидит. Оставлю так…» — устало подумал Мастер. Он вновь вспомнил органиста, сравнил куклу с эскизом. Прическу, к сожалению, он не запомнил, и потому на бумаге был лишь голый затылок его творения. Пустой овал лица, очерки ушей и треугольники бороды. Мастер вновь вздохнул и достал с полки коробку с разноцветными локонами. Вытряхнул их на стол и принялся примерять эти пряди. Пряди. Они тонкими змейками ласкались к ладони, мягкой волной струились меж пальцев. Рыжие, чёрные, тёмно-каштановые, совсем белые и множества других цветов. Порой невероятных и неестественных. Мастер терпеливо укладывал их в разные причёски, но все они не смотрелись так, как ему бы хотелось. Слишком нелепо, слишком вычурно, слишком приторно. Он брал ножницы, срезал лишнее, для того чтобы снова прийти к выводу, что всё это далеко от идеала. Тонкие, но густые пряди безжизненно падали на деревянную поверхность стола, более ненужные и уже использованные. Он брал следующий цвет, но вновь не видел цельного облика своей куклы. Мастер пытался смешать в парике несколько цветов, но и это смотрелось некрасиво. Наконец на столе не осталось локонов, которые бы Мастер не примерил. Он раздражённо смахнул парики обратно в коробку, смёл оставшиеся неиспользованными пряди. Осмотрел белый блестящий лоб куклы и снова вздохнул. Кажется, его органист мечтал быть лысым. Что ж, пусть будет так, как хочет его кукла. Он оглядел мужчину ещё раз, огладил подушечками пальцев его личико, пройдясь по пухлым маленьким губкам, аккуратно обвёл пальцем горбинку носа, мочку уха с проволочной серьгой, потёр плечо и наконец спустился к ладони. Маленькие механические пальчики замерли меж его пальцев. Лёгкое движение, небольшое усилие — и его кукла встала в полный рост, расправила суставы, подняла головку. Настал тот час, когда Мастер был счастлив. — Добро пожаловать в наш мир, Граф, — негромко произнес он, любуясь своим творением.