Чего ты ждешь?

Мы присели на диван, Се принес чай и отобрал у меня трепетно прижимаемые к груди пирожные: - Тебе вообще вредно, - съязвил, - потом снова будешь ныть, что вес набрала. - Это я-то? Я вообще не поправляюсь, - задрала нос повыше и в отместку отобрала у него лучшие подушки, удобно подкладывая их под спину, - ты жалуйся давай. Должна ж я порадоваться, что не одна неудачница в этом мире. - Конечно. Ты не одна, вас таких, - отодвинулся подальше, - много! - Ах ты ж, - прищурилась я, - вот разозлюсь и перестану тебя пускать! Будешь искать кофе и вкусные обеды где угодно, да не у меня! - Ой, не надо! - рассмеялся, - Я уже привык к твоим странным блюдам! Особенно, это, красное... как там его, - задумчиво тянул себя за челку. - Ты о борще, что ль? - хмыкнула я, - Последний раз кричал, что я садистка и такое есть нельзя! - Разве тебя можно просто похвалить? Еще зазнаешься, - покивал головой, - а я и так парень неприкаянный, куда потом пойду? Если ты себя богиней вообразишь и заботиться обо мне не станешь? - Так, стоп! Мне не нравятся такие шутки, - почти серьезно нахмурилась, - выкладывай уже, что у тебя случилось, что с твоим прекрасным сном распрощался? - Помнишь, говорил, что "поступили" меня родители и я никогда не мечтал стать преемником отца? Так вот, - он неожиданно посерьезнел настолько, что я даже испугалась слегка, - теперь все идет к тому, что надежда изменить что-либо исчезает на глазах. Отец со следующей недели ждет меня в офисе, для знакомства с азами, а мать устроила это свидание... знаешь, я помню Джи Вон еще совсем ребенком. Она так и осталась для меня вечно плачущей малышкой. А теперь... ну не готов я жениться! - А ты не поинтересовался с чего вдруг родители начали так спешить? Ведь, если я правильно помню, твоя практика в фирме отца предполагалась только после окончания твоей учебы? - Да я спрашивал! Отец что-то говорит о наступающей старости, но, знаешь, меня куда больше заинтересовала информация о небольшом острове, который отцу уступили за долги. А также то, как мама вздыхала, что давно мечтала путешествовать. - То есть, - с трудом сдержала смешок, - твои родители готовы тебя женить и отправить работать только чтобы начать жить в свое удовольствие? Ой, не могу, - я спрятала лицо в ладонях, пытаясь не показать насколько хочу расхохотаться, - они не боятся проснуться одним утром голые и нищие? - выдавила. - Йа, - возмутился, - я не настолько плох! - Действительно, - все ж усмехнулась, - ты еще хуже! Да у тебя даже деньги на оплату услуг не доживают до банка! Не зря ты их мне отдаешь. И назови мне хоть одну причину считать тебя гениальным бизнесменом, если все, чего ты достиг за два года - трижды просадил свои деньги в каких-то сомнительных махинациях? Да даже я не столь бездарна... - Стоп, стоп! - почти закричал, - Теперь ты понимаешь, почему я просил тебя... - О, нет, - схватилась за голову я, - так и знала, что ты не сможешь так просто отстать! Не буду я изображать твою невесту, и не проси! - Ника, ну, Ника, - подобрался поближе, - да я даже маму спросил и она не против. А значит, отца мы уломаем! А когда родители уедут в этот свой тропический рай - ты снова будешь жить спокойно и я... тоже... - Почему я тебе не верю? - логично поинтересовалась. - Да глупости! А я помогу тебе с работой! У отца даже свой какой-то журнал есть. Хочешь, будет твоим? - Ой, только не надо мне этого! Я сама всего добьюсь, - отвернулась, - если б я хотела так...- вздохнула, - поверь мне, я даже замуж могла б не выходить, только согласиться быть примерной девочкой и все. Ладно, иди уж спать. Я подумаю. - А можно я здесь останусь? - нахально растянулся на моем диване, - устал что-то. - Ой, вот ведь мелкий эксплуататор! Тогда уборка за тобой, - кивнула и скрылась в спальне. Вот кто мне скажет, почему я принимала такое решение посреди ночи, когда даже кошмары мои ясно указывали не соглашаться? Но, пожалела ребенка и... Следующий день начался в районе обеда грохотом на моей кухне. Спросонья не разобравшись что к чему, выскочила как была и, кажется, нанесла непоправимую травму отсутствующему мозгу моего соседа. - Что творишь? - вскрикнула, оглядывая безобразие, что он устроил в моей маленькой кухоньке. - Завтрак хотел, - бормотал, все еще не отрывая от меня взгляда, Се, - а ты... - Что я? - провела ладонью по дыбом стоящим волосам, - А, ты об этом! Привыкай! Теперь я твоя невеста, к чему церемонии, - рассмеялась. - Нет уж, - ожил вдруг, приближаясь и начиная подталкивать меня к ванной, - обычная Ника мне нравится больше, - втолкнул меня внутрь и хлопнул дверью, - приходи в себя, - выкрикнул и, судя по донесшемуся грохоту, продолжил громить мою квартиру. - Чёрт, - вытягивая из стаканчика щетку, пробормотала, - надо скорее, а то спасать будет нечего. В общем, кухней это помещение можно назвать лишь условно. При большом старании и гибкости там могут развернуться целых два человека! Но лучше этого не делать. Правда, когда я искала жилье - вопрос нахождения кого-то еще на моем пространстве не стоял от слова вообще и я не расстраивалась из-за этого... раньше. Пока не появился он. Кошмар моей жизни, О Сехун. Заканчивая приводить себя в порядок, устала считать сколько раз там что-то падало. И, не понимаю от слова совсем, что он мог ронять? Разве только поднимал и кидал снова и снова и снова что-то одно. Но, судя по уровню шума, у меня и тяжелого такого ничего в квартире нет! Распахнув дверь еще и закашлялась от черного, едкого дыма, абсолютно заслонившего мне проход. - О Сехун, - хотела бы закричать, да поперхнулась и захлопнула дверь, не представляя как отсюда выберусь. Подождав немного, выглянула снова. Картина не изменилась. Пришлось, смочив полотенце, прижимать его к лицу и прорываться на кухню с боем. - Ты что творишь? - ворвалась, воинственно размахивая полотенцем. Тут же снова раскашлявшись и продолжая размахивать уже в попытках хоть немного разогнать дымовую завесу. Едва не по столу добралась до окна и распахнула во всю ширь, прекрасно осознавая, что в такую погоду и с таким отоплением - ночью дуба дам. Но уж лучше так, чем задохнуться сию минуту. - С ума сошел? - сползая на стул, пыталась понять как ему удалось сотворить такое на несчастных двух квадратных метрах. - Я хотел завтрак, - бормотало это чудовище с измазанными сажей (нет, реально сажей!) щеками, - в благодарность... - Я сейчас сделаю так, что благодарить меня будет некому! - прошипела, - Бегом марш приводить себя в порядок и молись, чтоб не сумел испортить ничего дорогого моему сердцу, иначе... - А как же вафли? - пододвинул мне тарелку с обуглившимся нечто и несмело улыбнулся. Нет, это было даже забавно, впервые наблюдать как смущается этот малолетний кошмар, но радоваться этому на вконец угробленной кухне у меня не получалось. - Марш в ванну! А то сейчас я сделаю тебе... вафли, - провожая его бесславный побег взглядом и брезгливо отодвигая "шедевр". Пока он занимал мою ванну, я старалась не думать, что он может утворить еще и там и старательно наводила порядок. Пришлось выбросить и безнадежно испорченную сковороду, и несколько побитых тарелок и даже согнутую в нескольких направлениях вилку. Вот честно не представляю, что он ей делал. Покрутив и так и этак пришла к единственному выводу: сила есть, ума не надо! И продолжила разбираться в бардаке. Вымыла плиту, стол, рабочую поверхность. Перемыла всю, нет, честно всю мою посуду! Даже две кастрюли испачканные чем-то, о происхождении которого я постаралась не задумываться. Аккуратно завернув в пакет, вытряхнула в ведро "вафли". Оттерла кафель на стене и дверцы шкафов, после чего все ж решила узнать, что все еще могу предложить на завтрак? Или уже обед? Холодильник не радовал своим содержимым, но пару йогуртов, несколько бутербродов и кофе сумела изобразить. Присев в уголке, в который этой махине по имени Сехун точно не забраться, сделала первый глоток животворящего напитка и почти застонала от удовольствия. Все же как мало мне нужно проснувшись для счастья! Всего лишь вкусный кофе и тишина. И кто ж знал, что даже думать о покое вредно! Тут же распахнулась дверь ванной комнаты, едва не стряхивая со стены штукатурку и довольный до безобразия Се возопил: - Нет, но я же старался! Ты хоть попробовала? - Скажи мне, чем я тебе настолько не угодила, что в первое же утро нашей "любви" ты решил меня отравить? - излилась на него сарказмом, с удовольствием оценивая степень его офигевания. - Любви? - мне показалось, что он даже заикаться вот-вот начнет, - Отравить? Да как ты могла даже подумать! - Ну, не получилось задушить дымом, решил добить горелыми кусками чего-то там, - легкомысленно помахала в воздухе рукой, - или я что-то не так поняла? - Да чтоб я... да хоть раз, - экспрессивно возмущался парень, все еще не решаясь подойти ближе. - Вот что, я не знаю что ты и что хоть раз, но сейчас быстро присел, съел съедобный завтрак и озвучил мне план дальнейших действий! - План действий? - его недоумению можно было позавидовать. Я давно утратила возможность так искренне выражать свои эмоции. - Подожди, ты хочешь сказать, - придвигая к нему чашку, поинтересовалась, - что уговаривал меня даже не зная что и как мы будем делать? Скажи еще, что все придумать должна я! - Нет, просто, - он задумчиво помешивал в чашке отсутствующий сахар, - думал мы пойдем к маме, она даст благословение и после можно будет... - О Сехун! - все же повысила голос я, - как ты себе представляешь - пойдем к маме? И почему вдруг после этого все поверят, что мы встречаемся? Более того, любим друг друга так, что ты не готов жениться по расчету? - Я хотел выложить фотки с тех наших совместных прогулок, - почесал он затылок, делая глоток горького кофе, вскакивая и выплевывая его в раковину, - чёрт, ты могла бы сказать про сахар! - А ты мог бы продумать план! Прежде чем выносить мне мозг! - поднялась со своего места и вышла, - и, кстати, сейчас мы пойдем по магазинам. И, прости, но страдать будет твоя карта! - Нет, - раздался обиженный вскрик, - я только собрал на новую приставку! - Ничего не знаю, - заглянула обратно, - потратишь на "любимую"! А то мне не в чем даже к твоим родителям идти. Уж не говорю о тех приемах, что нам придется посетить вместе. - Ка-ка-каких приемах? - все же начал он заикаться. - Как каких? Тех, где тебя и меня представят партнерам твоего отца. Или как ты собираешься занять его место? И учти, единственное, что я продумаю до деталей, это то, как я жестоко тебя брошу! Как только необходимость в этом маскараде отпадет, - продолжая уже себе под нос, окончательно ушла в комнату. На прогулку мы собрались только через два часа. Сначала я вспомнила о недописанной статье и потребовала час тишины. Потом еще полчаса я оттаскивала Се от какой-то онлайн-игры. После я решила, что джинсы не подходят к блузке и вывернула на пол весь свой шкаф в попытке выглядеть не такой убогой рядом с собственным "женихом". В результате он вытащил меня за двери и пока мы спускались по лестнице (ибо для здоровья полезно! Убить бы его за такие издевательства над моими бедными ножками!), убеждал меня, что выгляжу великолепно. Потом мы пропустили свой автобус и я показательно дрожала, пока он не решил, что может спасти меня от холода, обняв, что моментально убило во мне все порывы издеваться. Отбившись от него, поправила растрепавшиеся волосы и посоветовала все попытки притвориться моим парнем оставить для встречи с родителями. После забежала в автобус, который наконец появился и с удовольствием упала на единственное свободное место, позволив ему стоять рядом и сжимать руки от привычного желания меня немного придушить. Ну, что я могу поделать с тем, что ничуть не воспринимаю его как мужчину? Даже мысль о том, чтобы позволить ему обнимать, или того хуже - целовать меня, вызывает во мне раздражение или смех. Это же мой сосед и младший братишка О Се! Как я могу себе представить что-либо иное? А придется, видимо. Если не хочу загубить всю нашу гениальную игру в самом начале. Когда я начала примерять в магазине все эти брендовые вещи, думала, его хватит кондратий. Он молча разглядывал ценники на откладываемых мной нарядах и методично пытался выдернуть себе хоть пару прядок. А после счета из салона красоты решил выдернуть волосы уже мне. Пришлось долго уговаривать, что все только ради его счастья и объяснять едва не на пальцах, что все, что мы планируем разыграть, должно быть филигранно точно и правдиво. Успокоился он, правда, только когда все ж позволила взять себя за руку и сделать несколько селок "влюбленной пары". Кто бы знал как меня это все раздражало! А потом за спиной тихий голос и мое сердце, а вместе с ним и душа, кажется, падают в пятки: - Я был уверен, что все этим закончится. Привет, Ника. И даже обернуться бесконечно страшно, потому что все еще после стольких месяцев и других мужчин в моей жизни, он остается сказочным принцем, с которым могла бы... а черт, где твоя гордость, Вероника? А Сехун прижимает ближе и разворачивает почти против воли, улыбаясь нахально и в то же время растерянно: - Привет, Джунмен-хен. Какими судьбами? - Ника? - все так же как и в прошлом не замечая в упор моего "маленького" соседа. - Привет, - душой болезненно сквозь пальцы, - это не то, что ты... - Нет, - встревает Се, - это именно то, что ты подумал и мы поженимся. Правда, солнышко? А у меня последние потерянные слова и жуткое желание провалиться сквозь пол и оказаться где угодно, только бы не здесь. Только бы не под этим понимающим все взглядом, только бы не видеть разочарование на этом красивом лице. - Он все же добился своего, правда? Или ты все еще веришь, что он только твой сосед? - пожимает плечами и машет зовущим его друзьям рукой, что мол сейчас, я догоню. А у меня в голове пусто и ладошки тянутся коснуться, хоть кончиками пальцев провести по все еще любимому лицу, но... нельзя! Как бы то ни было, что бы ни случилось, уже нельзя. И с трудом подняв голову выше, улыбаюсь и: - Почему сосед? Жених. И да, милый, - обернуться к тревожно облизывающему губы Сехуну, - мы обязательно поженимся, - и, встав на цыпочки, самостоятельно коснуться его губ своими, пытаясь не заплакать и не засмеяться одновременно. Уж очень обалдевшее у парнишки лицо, уж очень больно обманывать того, кто нужен, да и себя заодно. - Ну, я рад, наверное, - кивает Джунмен, - увидимся, пока, - и развернувшись на каблуках, исчезает в толпе. А я готова выть и биться головой об стену, потому что ну почему? Почему я такая неудачница? А затем полчаса в туалете торгового центра. Сначала в попытках спрятать от себя самой слезы и не позволить себе истерику. И несколько минут ополаскивания ледяной водой в попытке скрыть следы невыплаканной боли. И с широкой улыбкой вернуться к Сехуну, тут же хватая его за руку и пошли-пошли и бегом, потому что если не уйдем, то станет хуже. А что хуже и говорить не буду, потому что... И в магазине неподалеку от дома две бутылки мартини в одни руки и болезненно искривленное лицо "любимого жениха", ведь понимает, что не от радости и счастья пить собралась. И все еще ревнует, черт побери! Хотя, какое имеет право? А когда во второй бутылке было уже меньше половины я все же скатываюсь в слезы и истерику. Бездарно промокая влагу его рубашкой и прижимаясь в попытке ощутить хоть немного тепла, хоть чуть-чуть осознать, что все же не одна. Или не совсем одна? Да какая разница? И спустя еще три глотка уже целую его нахально. И другой, который мужчина, который старше и умнее, оттолкнул бы и сказал нет, ведь я неадекватна и уж точно не от любви позволяю себе лишнее, но ведь это же мой юный и наивный сосед! И поцелуи становятся жарче, а руки уже бродят где-то под моей юбкой, и я позволяю, сдаюсь и сгораю, когда Се все же задает единственный неправильный вопрос: - Ты уверена? Нет, черт побери! Нет, нет и нет! Естественно, не уверена, но кто задает такие вопросы, когда руки уже под кромкой трусиков и остановиться нельзя, невозможно, беззаконно? И я толкаю его назад, опускаясь на его бедра и нахально потираясь попкой и только: - Будут еще вопросы, "жених"? И блуждать руками по его великолепному, как бы не старалась не замечать, но именно такому, телу. Поглаживать, оцарапывать, облизывать и забываться в огне пустой страсти, позволяя себе выбросить из головы и сердца, отпустить. Потому что не увидела больше в глазах Джунмена ни-че-го, кроме сожаления, кроме разочарования и все! Да зачем мне это? Обойдусь без его жалости! И что, что даже сейчас я обманываю себя в попытке создать несуществующее? А вдруг, сумею привязаться и все же построю свое счастье, пусть и так, нечестно и неправильно? Стянуть с его плеч расстегнутую рубашку и провести кончиками пальцев, в попытке убрать все еще не исчезнувшую боль от желания коснуться другого. Рисовать узоры языком, получая неожиданное, но столь яркое удовольствие от стонов Се, что теряюсь и погружаюсь уже в похоть целиком. Руками по венам, ловя такой невыносимо быстрый и четкий ритм сердцебиения пульсом. Губами по коже, снимая с нее все, что еще мешало, стирая воспоминания желанием и поддаваясь на его попытки доминировать, чтобы тут же вновь толкнуть назад. Нет уж, милый, это моя ночь! И не тебе пытаться меня покорить, не тебе обжигать меня поцелуями, это я буду, это я падаю и растворяюсь в страсти, чтобы исчезнуть, чтобы самоуничтожиться. И щелкнуть ремнем, срывая последние покровы сдержанности и оказаться все же на полу, когда он решает взять. Да только уже и готова отдаться, только этого уже и хочу. И огненная лава по венам, когда кожей к коже и громкие стоны, которые срываются почти постоянно. И ногами обхватить его бедра, позволяя все, топя вместе с собой в безрассудстве желания. И момент, когда врывается, ничуть не заботясь об аккуратности, сносит все попытки остаться в реальности. И горячо, мокро, пошло и невероятно хорошо, что позволяет исчезнуть, распылиться на атомы, стать частью, потечь по венам, вплавиться. И в комнате душно, а вместо глотка воздуха новые и новые поцелуи. Он шепчет какие-то совершенно никчемные слова, которые даже не стараясь, пропускаю мимо ушей. Пытается быть нежным и ласковым. Да только к чему? И заставляю стряхнуть с себя аккуратность, погружая в свою темноту громкими стонами и ногтями по коже. И ярче, сильнее, правильно! Так, что звезды уже не далеко, а вот они, только руку протяни. И полыхнув, становлюсь то ли сверхновой, то ли огненной вспышкой, цепляясь за него в последний миг и ощущая его дрожь, как свою. И, будто в насмешку, вместе, в один миг, одинаково сильно и невероятно, божественно, феерично. А через какие-то мгновения, когда остатки сознания все ж позволяют понять, что я натворила, целует легко и ненавязчиво, подхватывая на руки и тихий шепот: - Спи. Просто спи. Утром будешь ругаться. И сквозь полудрему мягкие прикосновения, стирающие все следы безумства. И темнота, в которой все еще звучит его голос: - Глупая. Кто ж тебя отпустит теперь.