***
– Ваш горячий шоколад, – сказал Себастьян, ставя на крохотный кофейный столик поднос с дымящейся кружкой. – Посыпан сверху дроблёным миндалём и сервирован цветками ванили. Напиток источал поистине божественный, манящий аромат, который, казалось, уже заполнил всю комнату. Сиэль взял кружку обеими руками и осторожно отхлебнул из неё. Видимо, оставшись довольным кулинарным мастерством своего дворецкого, граф расслабленно откинулся на подушки мягкого кресла. Внимание Себастьяна привлекло действо на улице, он подошёл к окну и тут же в свойственной ему манере закатил глаза. Мейрин, Финни и Бард безуспешно пытались отодрать Плуто от металлической изгороди, к которой намертво прилип его язык. Глупый пёс... Сиэль тем временем рассеянно осматривал огромную ель в центре гостиной, украшенную ещё вчера. Демон же с любопытством глядел на приличную гору подарков, выстроившуюся под деревом. На фоне обычных коробочек в цветной бумаге резко выделялись лишь две: миниатюрная гробообразная упаковочка и гигантских размеров подарок в ярко красной обёртке с таким же красным бантом. Первая, несомненно, от Гробовщика. Будь Себастьян человеком, он бы поостерёгся открывать этот презент, но чуткий нос демона улавливал исходящий от гробика запах сладостей. Наверняка, жнец символично наполнил эту незаурядную коробочку своим любимым костлявым печеньем. От кого пришёл второй необычный подарок, тоже не было загадкой. Алая этикеточка-сердечко на коробке гласила: «Себастьянчику, самому лучшему мужчинке в моей жизни. Дез». Дворецкого передёрнуло. Он так отчётливо представил, как кокетливый жнец призывно махает веточкой омелы над своей головой, посылая ему воздушные поцелуи, что пришлось крепко зажмуриться, отгоняя назойливое видение. Поставив опустевшую кружку на поднос, Сиэль поднялся со своего кресла и подошёл ели. Его рука, будто сама по себе, потянулась к старой расписной игрушке, висевшей на самом кончике пушистой еловой лапы. Всадник на скачущем коне. Тончайшая работа мастера, каждая деталь прописана до мельчайших подробностей: горделивая осанка наездника, пламя азарта в глазах лошади, её длинные, изящные ноги. Из-за этого игрушка кажется живой, словно вот-вот услышишь ржание коня, топот копыт или свист кнута, рассекающего воздух... – Мамочка! Мамочка! Смотри какая лошадка! – звонкий детский голосок перекрывает гул рождественской ярмарки. Родители ведут мальчика за обе руки меж тесных торговых рядов, а он глазеет по сторонам, с восторгом рассматривая яркие витрины. Рождество совсем-совсем скоро, оно уже витает в воздухе ароматами хвои, миндаля и глинтвейна. Кругом еловые венки, бантики, хлопушки. Детскому счастью нет предела. Так легко на душе, уютное тепло заполняет её до краёв. – Где, дорогой? – Да там! Там! – маленький пальчик указывает в сторону небольшой платочки с гирляндами и игрушками. – Красота, – улыбается мама, – храбрый рыцарь на быстром коне! Откуда же, интересно, он скачет? – С поля боя, – не задумываясь, отвечает ребёнок, – он победил всех своих врагов и возвращается домой к своей прекрасной леди! – Вот как. К прекрасной леди? – иронично переспрашивает отец малыша. – Да, – большие голубые глаза полны уверенности в том, что леди у рыцаря, без сомненья, самая прекрасная. – Выдумщик, – мама ласково гладит сына по взлохмаченной голове. – Мама? – Да, милый? – А я стану таким же храбрым, как этот рыцарь, когда вырасту? – Сиэль, ты уже самый храбрый из всех, кого я знаю! – смеётся папа, весело поглядывая на озадаченного ребёнка. – Уж не ты ли смело залез на трёхметровое дерево в саду, чтобы поглядеть на белок? Чуть маму до истерики не довел. – Конечно, станешь, – уверенно говорит мама, укоризненно смотря на отца. Мальчик с облегчением вздыхает. Мама никогда не обманет. – Господин, а сколько стоит этот всадник? – окликает она торговца, подходя к самой витрине, отдает деньги и возвращается, гордо протягивая сыну новую игрушку. – Что Вас тревожит, мой господин? Граф стоял к нему спиной, но Себастьян не был бы дворецким семьи Фантомхайв, если бы не улавливал волнения своего господина по поникшим плечам и напряжённой позе. Глаза Сиэля всё ещё застилал туман воспоминаний, он обернулся на голос своего слуги и просто сказал: – Знаешь, а раньше Рождество было моим любимым праздником.***
Ужин, как и уверял дворецкий, прошёл безупречно. Лишь Сиэль без аппетита ковырялся вилкой в своей тарелке. После трапезы граф сразу приказал набрать ванну, заявив, что сегодняшний день был чрезвычайно утомительным и он желает как можно скорее отправиться спать. Заразившись его угрюмостью, слуги, до сих пор пребывавшие в весьма игривом настроении, тоже помрачнели. Себастьян, по обыкновению очень внимательно посмотрев на Фантомхайва, отправился исполнять отданный им приказ. Спустя некоторое время дворецкий вернулся, доложив: – Ваша ванна готова, мой господин.***
Себастьян привычными движениями освобождал Сиэля от одежды, с ловкостью мастера продевая пуговицы в петельки. Наконец с плеч графа упала нижняя рубашка, и он аккуратно сел в ванную. Демон отмечал про себя, что с недавних пор его господин начал меняться. В теле мальчика уже читалось нечто юношеское. Хрупкие плечи будто стали чуть шире, косые мышцы – заметнее, а на удлинившейся шее чётче вырисовывался кадык. Изменились и его реакции. Не было больше той раскрепощённой позы, мальчик сидел в ванной, сжавшись, обхватив колени руками, будто желая, чтобы водные процедуры поскорее завершились. Дворецкий осторожно расцеплял замок из его сомкнутых рук, чуть раздвигал ноги, но Сиэль инстинктивно сдвигал их обратно. Он весь напрягался, когда Себастьян медленно вёл губкой по внутренней стороне его бёдер, и каждый раз вздрагивал, стоило демону коснуться мочалкой его паха. Мальчик не мог не замечать иных ответов своего тела на подобные прикосновения, но упрямо молчал. Молчал и дворецкий. Сегодня же юный граф был полностью погружён в свои невесёлые думы. – «Отчего меня больше не радует Рождество? Почему я не чувствую того, что чувствовал раньше?» – спрашивал он себя. Вдруг всего на секунду Сиэль почувствовал дикий холод, казалось, вырвавшийся из самой его души. – «Почему вода не стынет, ведь здесь так холодно?» – пронеслось у него в голове. Чудилось, будто ещё совсем чуть-чуть и поверхность воды начнёт покрываться ледяной корочкой, но мерзкое ощущение схлынуло так же внезапно, как и появилось. Юный Фантомхайв поёжился, но вновь ничего не сказал. Когда омовение было завершено, Себастьян завернул своего господина в пушистое белое полотенце и протёр. Затем дворецкий надел на него сорочку и проводил в спальню. Накрыв уставшего Сиэля широким одеялом, демон собирался уже пожелать доброй ночи и уйти, как вдруг услышал тихое бормотание сквозь полудрему: – Себастьян, мне холодно. Дворецкий оглянулся на весело потрескивающий огонь в камине, от которого шёл жар, способный протопить комнату и более крупных масштабов. Он снова поднял глаза на своего господина. Сиэль уже не прятал своей тревоги по маской безразличия. Ему словно было больно: глаза плотно зажмурены, брови сдвинуты. Демон присел на краешек постели и, склонившись над мальчиком, едва ощутимо коснулся губами его лба, успокаивая, убаюкивая бархатным голосом: – Не тревожьтесь, мой юный господин. Сегодня Святая Ночь, помните? Ничего плохого не случится. Я всё время буду рядом, чтобы охранять Вас, чтобы спасти Вас от всего того, что причиняет Вам боль... Дыхание Сиэля стало тише и спокойнее. Он наконец заснул.***
Его сон был вязок и беспокоен. Лицо Сиэля вновь и вновь искажала гримаса боли, но едва ли он проснулся от фантомных мук. С его губ то и дело срывались тяжёлые, резкие вздохи, переходящие порой в жалобные стоны. Волосы на лбу слиплись в тонкие прядки, напитавшись выступившей испариной. Мальчик метался по подушке словно мучимый лихорадкой, бормотал что-то бессвязное, звал кого-то. Себастьян с жадностью наблюдал за терзаниями столь желанной души, её запах сейчас был особенно восхитителен. Демон до дрожи тонко ощущал страдания, испытываемые ею, это сводило его с ума. Но вид хозяина был не менее притягателен. Мертвенная бледность Сиэля в тёплом свете горящих свечей придавала его коже сходство с матовым фарфором, грудь хаотично поднималась, ворот рубашки разошёлся, открывая ключицы, тонкая венка на шее билась так маняще часто. Себастьян едва заметно облизнулся, и его глаза лишь на секунду вспыхнули алым обжигающим пламенем. – «Что ж, любое наслаждение рано или поздно должно закончится. Я и так позволил себе непростительно много», – рассудил демон. Дворецкий вновь придал своему лицу озабоченное выражение и слегка потряс Сиэля за плечи. – Проснитесь, господин! Проснитесь, прошу! – Себастьян... Мутный кошмар, полный завывания ледяного ветра, наконец отпустил мальчика из своих цепких когтей, но паническое ощущение страха и холода никуда не делось, горьким осадком оставшись на его душе. Всё тело Сиэля сотрясала крупная дрожь. Поддерживаемый Себастьяном, он сел на кровати, его невидящий взгляд блуждал по лицу дворецкого. – Господин, Ваша рубашка почти насквозь мокрая. Необходимо её сменить, иначе Вы рискуете простудиться, – заботливым тоном сообщил Себастьян, словно не замечая состояния Сиэля. – Нет, – резко возразил тот срывающимся голосом. – Я не могу больше это терпеть! Довольно! Я чувствую нестерпимый холод внутри. Избавь меня от него сейчас же! Любым способом! – Мой господин, Вы уверены? – Это приказ! В тот же миг жаркое дыхание Себастьяна опалило тонкую кожу на шее Сиэля, мальчик почувствовал мягкое прикосновение тёплых губ, затем нежный поцелуй. Он удивлённо охнул, когда горячий, влажный язык начал медленно скользить по его шее, обводя кадык. – Я согрею Вас, мой господин, – раздался тихий шёпот над самым ухом. Мужчина неспешно расстёгивал пуговицы его рубашки одной рукой, другая, проникая под лёгкую ткань, уже оглаживала плечи и грудь. Сиэль тихо застонал, ощутив, как странная волна жара начинает заполнять его изнутри. Вот оно, лекарство от холода в душе. Демон – огонь воплоти. Огонь жаждущий. Огонь пожирающий. Себастьян будто сам состоял из адского пламени. Его длинные, изящные пальцы умело ласкали тело под тонкой рубашкой, заставляя мальчика дрожать от непривычных, но таких приятных ощущений, в нетерпении, в ожидании чего-то большего. Наконец последняя пуговица была вынута из петельки, а рубашка – откинута куда-то в сторону. Сиэль остался совершенно обнажённым под алым пламенеющим взглядом. Ему не хватило сил побороть нахлынувшее смущение и желание прикрыть себя, но его руки тут же были ловко перехвачены и отведены назад, отчего он смутился ещё сильнее. – «Что на меня нашло? Себастьян сотню раз видел меня без одежды, но сейчас... Сейчас всё было иначе. В его взгляде было нечто волнующее, даже пугающее. Голод? Желание? Раньше такого не было, или я не замечал», – судорожно размышлял Сиэль. Юный граф был так прекрасен сейчас. Учащённое, рваное дыхание приподнимало и опускало грудную клетку, нежно-розовый румянец заливал щёки и шею, кончики ушей тоже предательски покраснели, а глаза мальчик крепко зажмурил, стесняясь глядеть на своего дворецкого. Тот без тени смущения любовался наготой своего господина. Под искусными ласками демона Сиэль извивался на простынях, едва сдерживая вскрики. Себастьян спускался поцелуями всё ниже, его ладони уже оглаживали плоский живот и нежно сжимали бедра мальчика, а глаза неотрывно следили за его лицом, ловя каждый вздох, малейшее эмоциональное изменение. Такие невинные, чистые реакции хозяина распаляли демона ещё сильнее. Сиэль удивлённо ахнул, ощутив то самое горячее дыхание на своём члене. Он широко распахнул глаза и устремил их вниз. Сердце пропустило удар. Себастьян склонился над его возбуждённой плотью, его губы почти касались головки. Демон дразняще провёл по ней языком, наслаждаясь последовавшим стоном, а затем принял член Сиэля целиком. Мальчик задыхался от новых ощущений, беспомощно метался по кровати, перед глазами плыло, в голове всё путалось, чёткими оставались лишь движения его члена внутри горячего рта Себастьяна. Мышцы горла демона тугим кольцом сжимали напряжённую плоть Сиэля, это выбрасывало его из реальности. Не было сил держать в себе громкие вскрики. Пальцы мальчика то и дело пытались вцепиться в идеально заправленные простыни, но ухватить их никак не получалось, поэтому он просто отчаянно царапал плотную ткань ногтями. Сиэль не мог оторвать взгляда от ритмично двигающейся головы дворецкого. Жар внутри него стал почти нестерпимым, возрастая с каждой секундой, оседая почти болезненным возбуждением в паху. Волны удовольствия исходили оттуда же, распространяясь по всему телу, вызывая лёгкое покалывание на кончиках пальцев. Ласки демона стали настойчивей. Он то заглатывал член целиком, вызывая судорожные вздохи, то почти выпускал его изо рта, заставляя Сиэля инстинктивно вскидывать бёдрами. Мальчик чувствовал неотвратимую близость неизвестного финала. Демон тоже ощутил это и увеличил темп. Пару резких движений, и Сиэль с протяжным стоном излился в горло Себастьяну. Тот, проглотив горячую жидкость, выпрямился и провел по нижней губе кончиком пальца, тут же слизнув с него солоноватую капельку. Хитрые глаза вновь блеснули алым. – Счастливого Рождества, мой юный господин. Совершенно обессиленный граф Фантомхайв уже дремал, откинувшись на подушки. И на сей раз уже ничто не могло потревожить его сон. Ну что такое холод по сравнению с поселившимся внутри жарким пламенем его дворецкого?