Она снова нервно теребила сигарету руками, никак не решаясь закурить. Винстон с ментолом, который она курит с тех пор, как я её помню.
Мои глаза не могли оторваться от её тощих пальцев, которые так сексуально вертели сигарету. Это чертовски удивительное зрелище. Вот она снова вертит её, после чего подносит сигарету к губам, слегка задерживая в зубах.
В своих старых порванных джинсах и моей огромной рубашке она всё равно оставалась женственной, это был её особый дар. Сквозь плотный материал рубашки была видна её талия, а широкие джинсы не могли скрыть её тощие ноги. Рубашку, кстати, подарил ей я на её восемнадцатый день рождения. С тех пор она её не снимает. Все мои подарки кладёт к себе на «особую полочку», как она её называет.
Вот сейчас мы сидим на вокзале. Ей плевать, что она курит в общественном месте среди толпы куда-то спешащих людей.
— Неужели ты мне ничего не подаришь? — кокетливо подмигнула брюнетка, нарушив вокзальную тишину.
Я поспешно достал из кожаной сумки чудесную голубую коробочку. Влажные от пота кисти рук беспрерывно тряслись, выдавая страх. Она лишь тихонько смеялась над моей глупостью. Она ничего не стеснялась, её никогда не заботило мнение окружающих. А я слишком замкнутый человек, по своей натуре, слишком комплексовал по поводу внешности и одежды и о мнении окружающих к себе любимому.
Она любопытно открыла коробку, не став дожидаться моих слов. Внутри лежали две кружки. Обе были, так сказать, половинчатые. Если их соединить вместе, получится сердечко. Одна была пастельно-розового оттенка, а другая лиловая. Я хотел отдать ей лиловую, но она пихнула её мне в руки, и сказала, что у меня отвратительный вкус.
— Чёрт, Джон, что это за ужас? — рассмеялась она, повертев в руках пастельно-розовую кружку. Сигарету она выкинула под подошву ботинка и небрежно затоптала.
Несмотря на все её постоянные издёвки, я видел радость в её зрачках, которые, словно под действием наркотиков, увеличивались. Странно наблюдать такое зрелище, но её глаза меня любили. Прожигали насквозь своей нежностью, которую она никогда не показывала.
— Эш, а почему ты так мне ничего не подарила? — ехидно произнёс я, заглянув ей в глаза.
Кажется, она почувствовала себя виноватой.
— Держи, милый, — выдавила она, протянув мне пачку орбита.
Действительно, оригинальный подарок. Он сравнительно дешёвый, но почему-то очень приятный. Первый раз за три года наших отношений она сделала что-то ради меня, пусть даже и на прощание. Не знаю почему, но у меня затрепетало сердце.
Внезапно её волосы стали развеваться, чёлка полезла на лоб, а рубашка затряслась от ветра.
Подъезжает поезд. У нас последняя минута, чтобы побыть вместе.
Она глядит на меня своими бездонными глазами, на них наворачиваются слёзы, она краснеет и резко кидается мне на шею.
Меня перекашивает от удивления, я хватаю её за талию и жадно прижимаю к себе, она не сопротивляется и прижимается сильнее.
— Любимая, мы ещё когда-нибудь встретимся, я даю тебе слово. Я буду писать тебе письма каждый день и буду звонить каждую минуту. Эш, милая моя девочка, не забудь прислать мне по смс свой новый адрес, я обещаю, что буду писать тебе!
Мне становится плохо, хочу забрать её к себе, никогда больше не отпускать. У меня ещё есть шанс прижать её и не пустить в вагон. У меня есть шанс… Но я не хочу разрушить ей жизнь.
Она слушает мои тихие всхлипы и вытирает единственную слезу на моём лице своими нежными пальцами. Мы непрерывно смотрим друг другу в заплаканные глаза. У неё потекла тушь, но нам обоим наплевать.
Провожу по её запутанным волосам ладонью, слегка надавливая подушечками пальцев. Она медленно тянется за последним поцелуем, я аккуратно тянусь к ней, после чего мы аккуратно прикладываемся к губам друг друга. Первый раз я чувствую каждый стук её сердца, каждую слезинку на её щеке. Она поглаживает мои плечи, я начинаю оставлять на её шее глубокие засосы, она едва заметно постанывает от удовольствия.
Проходящие мимо люди смотрят на нас с удивлением. Самая частая реакция человека на поцелуй смазливой парочки — отвращение. Наша ситуация не исключение для окружающих.
***
Через минуту она уже сидит в углу вагона, рисуя на стекле потными пальцами кривое сердце.
— Люблю тебя… — распознаю я два слова, пялясь на её пухлые губы. Персиковая помада размазалась по подбородку.
Она целует стекло. Я натягиваю улыбку, она тоже.
Всё происходит, как в съёмке замедленного действия. Поезд трогается, она прижимает кисть к стеклу, я до последнего бегу за вагоном…
Больше мы никогда не увидимся, но я ни за что не променяю её на другую, она меня тоже никогда не предаст. Плевать, что между нами сотни километров и тысячи несказанных фраз…
***
Еду домой на такси. Мне становится катастрофически не хватать её тёплых губ и прикосновений, которые согревали меня каждой дождливой осенью.
Достаю из кармана орбит. Он насквозь пропах табаком вперемешку с ментолом. Запахом, который всегда был незаменимой частичкой Эш. Этой осенью он будет согревать моё сердце.
Под вечер запах становится слабее, я бегу в ближайший магазин за Винстоном с ментолом, который она так любила курить.
На свой страх и риск покупаю сигареты, сажусь на нашу общую лавочку, любуясь на наши каракули на дереве. Ночная тишина укутывает меня, но больше некому согреть.
Закуриваю сигарету, в голове появляется головокружение, к горлу подступает рвота, но через некоторое время становится легче. Я забываюсь, вдыхая в себя смерть.
Ментол ударяет в нос, мне мерещатся её пальцы, которые так соблазнительно теребили сигарету… Её губы, которые так изумительно её придерживали…
Окончательно забывшись в себе, у меня начинается помешательство. Сущий ад — не вспоминать её глаза, без которых я не могу прожить и дня.
Теперь моя единственная задача — не опустить руки и продолжить бессмысленное существование, ради того, чтобы писать ей письма…
