Мой Ангел

Гермиона кралась к Астрономической Башне так тихо, чтобы никто из патрульных профессоров не смог услышать её, но недостаточно для полной тишины. Она впервые ходила после комендантского часа одна. В первые годы обучения в Хогвартсе с ней находились Рон и Гарри, но сейчас была совершенно иная ситуация. Она была одинока. Я такая глупая, кто я вообще такая?! Я не ведьма, а просто глупая грязнокровка. В Шотландии была середина зимы, и Гермиона быстро почувствовала, как немеют её руки, но ей было плевать. Казалось, она совсем ничего не ощущает. Гермиона сделала последние шаги и вошла в дверь, ведущую на вершину башни. Там её встретил суровый ветер, продувающий школьную мантию и пробирющий до костей. Просто ещё одна ошибка. Я — никому не нужная ошибка. Я жалкая. Прогуливаясь по краю Астрономической Башни, Гермиона посмотрела на замок. Он был действительно волшебным. Школа в центре Шотландского Высокогорья, которая учит ведьм и колдунов контролировать их магию. Я не заслуживаю быть здесь. Рядом с замком расстилался прекрасный снежный пейзаж. Хлопья снега падали вокруг нее, она чувствовала, что намокает, но и это её не волновало. Гермиона сдалась, она так устала от борьбы. Надоело выглядеть счастливой, не являясь таковой, надоело вступать в разговор с профессорами, чтобы те ничего не заподозорили, устала улыбаться, находясь с Роном и Гарри, когда всё, чего она хотела — это свернуться в клубок и больше не вставать. Её собственные родители думают, что она урод, что не нужна им, так почему же она должна быть нужна кому-то ещё? Я — урод и отброс магического общества. Глупая грязнокровка, — с горечью думала Гермиона. Она не заслуживает того, чтобы жить, не имеет права называть себя ведьмой и орудовать палочкой. Я — подделка. Мошенница. Гермиона скинула с себя верхнюю одежду и, шагнув на карниз, просто стояла на месте, чувствуя, как снег и ветер дуют ей в лицо. Совсем скоро она начала дрожать. Слезы текли по её лицу, замерзая за считанные секунды из-за зимнего ветра. Она больше не чувствовала некоторых частей тела. Это было восхитительно — не ощущать ничего. Она знала, что вся боль, обида, отвращение и ненависть исчезнут с осознанием того, что она собиралась сделать. Медленно Гермиона подняла свою ногу над выступом и замерла. Она наклонилась вперед, приветствуя смерть, как старого друга. Пара сильных рук обвилась вокруг её талии и рванула назад, роняя Гермиону на каменный пол. Она изо всех сил пыталась освободиться от хватки, чтобы отчаянно броситься в забытие, но руки сжимали только крепче. — Отпустите меня! — кричала Гермиона, всё ещё пытаясь выпутаться. — Вы вообще думаете о том, что творите?! — голос её декана чуть успокоил Гермиону. — Что Вы пытались сделать? — спросила Минерва самым серьезным и суровым профессорским тоном. — Отпустите меня, — взмолилась Гермиона. — Пожалуйста, опустите меня! Руки на её талии даже не шелохнулись. — Я не сделаю этого до тех пор, пока Вы не объясните мне, что происходит, — сказала Минерва. — Мерлин, Вы же замерзли и промокли до костей. Гермиона почувствовала, что Минерва применила чары тепла и сушки, но это было уже не важно, она просто хотела быть свободной. — Мисс Грейнджер. Гермиона до сих пор боролась с её хваткой. — Мисс Грейнджер! Гермиона! Услышав своё имя, та остановилась. Она повернулась и посмотрела на Минерву. — Что?! — Остановитесь сейчас же, что Вы здесь делаете? — Разве это не очевидно, профессор? — Гермиона усмехнулась. — Я пыталась убить себя. Не нужно быть гением, чтобы понять это. — Следите за своим тоном, леди, — предупредила Минерва. — Или что? Вы собираетесь назначить мне отработку? Мне плевать! Лицо Минервы выразило озабоченность, как только та посмотрела на свою любимую ученицу. Непонятно, как же она не заметила её состояния? — Гермиона, — произнесла Минерва. — Гермиона, девочка, пожалуйста, посмотри на меня. Нехотя Гермиона посмотрела в заинтересованные зеленые глаза декана. — Что подтолкнуло тебя к этому поступку? — Я, я… почему вы так волнуетесь? — сказала Гермиона с ядом и холодом в голосе. — Почему? Почему я волнуюсь? Потому что моя любимая ученица пыталась покончить с собой, и я хочу знать, почему, — твердо произнесла она. Лгунья! Я — никто, вам плевать! — Гермиона Джин Грейнджер, ответьте мне! — Потому что я никому не нужна! — этого было достаточно для того, чтобы Гермиона сломалась, и рыдания начали сотрясать её тело. — Мои родители думают, что я — урод, и хотели бы, чтобы я никогда не рождалась. Г-Гарри и Рон ненавидят меня из-за этой глупой метлы, учителя ненавидят меня за то, что я всезнайка, и о-они должны читать мои длинные глупые эссе. Все д-думают, что я просто грязнокровка, крадущая магию. Вот почему! — Ох, Гермиона, — Минерва притянула её ближе к себе и обнимала, пока та плакала. — Твои родители не осознают, какая ты талантливая и восхитительная ведьма. Ты — самый умный и яркий человек, которого я учила когда-либо. Твои друзья поймут, что ты просто волнуешься за Гарри, а все остальные просто запуганы твоим интеллектом. — Минерва приподняла подбородок Гермионы, заставляя ту посмотреть на неё. — Я не ненавижу тебя и никогда не буду. Ты — мечта любого учителя. Человек, который действительно хочет учиться, а не просто не провалить следующий тест. Мне так жаль, что я не увидела твою боль раньше, не помогла. Мне жаль, что так вышло. Гермиона опустила голову и вдохнула знакомый запах её профессора. Имбирные Тритоны, пергамент и чернила. Её ухо было расположено над грудью Минервы, и Гермиона могла слышать постоянный стук её сердца. Несколько минут Минерва просто держала Гермиону и шептала ей успокаивающие слова. Гермиона, наконец, смогла говорить. — Я… Мне жаль. Пожалуйста, не нужно ненавидеть меня, — Минерва поцеловала её в макушку. — Я никогда не смогу ненавидеть тебя, Гермиона. Давай выпьем немного чаю и побольше поговорим, хорошо? — Х-хорошо. Минерва, наконец, отпустила её, Гермиона повернулась, практически желая броситься снова, но Минерва внушила ей, что смерть — не выход. Это не конец боли или страданий. Минерва положила твердую руку на плечо Гермионы, направляя её к лестнице. Она действительно заботилась о ней и желала только лучшего. Зачем? — думала Гермиона. Может быть… Может быть потому что она — мой ангел?