44 истории повседневных неприятностей мафиози

Если я могу спасти всех, то можно приписывать мне статус целителя от Бога. Но на моей практике такого не было — не все говорили мне «спасибо»

Кровь кипела в жилах, внутри бурлило от переполнявших чувств, но на виду у остальных ты оставалась всё той же «железной леди», профессионалом, знающим свое дело, и волнующуюся за всех и вся сильной женщиной. Во время работы было ощущение, как будто всё происходит впервые, с той минимальной разницей, что руки перестали дрожать, так как дрожь могла послужить решающим фактором. Жизнь, которая сейчас находится на волоске от гибели, ты могла перетянуть на сторону мирских забот или же отдать во всевластие загробного мира. Это напряжение и ответственность тяжким грузом висела на тебе и постепенно передавалась ассистентам, коллегам и медсестрам. Во время этой нервной работы ты превращалась буквально в зверя, требуя быстрого исполнения приказов и беспрекословного подчинения. Никто не смел тебе перечить, что чуточку облегчало работу. Все, что сейчас волновало — надо было спасти и эту невинную жизнь. Плевать, кто каким человеком был тогда, второй шанс должен быть дан всем. Громкий, режущий слух звук, пронзает тебя насквозь и заставляет опустить руки, запятнанные кровью. — Очень жаль, но Вы ничего не могли поделать… — Могла. Но не справилась с задачей, — вздохнула ты, снимая перчатки. — Спасибо всем за проделанную работу, как только я приведу себя в порядок, можете звать родственников. — Как скажете. Ты оставалась всё с тем же видом отчуждения и холодного профессионализма, и лишь самые близкие знакомые и коллеги могли с точностью определить, какие кошки скребут у тебя на душе. Даже пантеры, тигры, львы, своими острыми, как нож, когтями режут и съедают изнутри. Надев докторский халат, старательно выстиранный и выглаженный заботливой медсестрой, ты вышла из своего кабинета, под которым тебя уже поджидали родственники пациента. Уже на глаз смогла определить, кем они приходятся погибшему — мать, жена и брат. Как ты знаешь, насчет кровных уз — вопрос риторический. Не раз видела у своего пациента в посетителях двух женщин, а с мужчиной у них удивительное сходство. Привычка, нажитая за время твоей работы, именуемая профессионализмом. — Как всё прошло? — осевшим голосом спросила мать, вторая женщина с надеждой воззрилась на тебя, а брат взволновано покусывал губу. — Ужасно, я не смогла его спасти, несмотря на все старания. Мои соболезнования, — без минутной паузы, прямо заявила ты, понимая, что тянуть с ответом было бы неправильно, лишь нервы портить людям. — Почему?! Вы же говорили, что операция может изменить положение вещей, разве нет?! — обе женщины вцепились в тебя, придерживая за ворот халата, а мужчина, опешив от новости, прислонился к стенке, медленно сползая вниз. — Она и изменила, но не в лучшую сторону, — тихо проговорила ты. — Что же вы за врач такой бесчувственный? Разве не должны бороться за каждую жизнь?! Медсестра, наблюдавшая разворачивающуюся картину и помогавшая тебе во многих операциях, в частности и в этой, не могла сдержаться и начала заступаться за тебя. — Не говорите таких вещей! Семпай - первоклассный специалист, она старалась изо всех сил, больше суток провела над операционным столом… — Не стоит, — ты положила ладонь на плечо молодой девушки. — Моей заслуги в этом нет. — Вот именно! Вы сгубили моего мальчика, мы вложили такие деньги в его лечение, а вы… Не соизволили приложить усилий, чтобы спасти его! — Послушайте, я не Бог и не пророк Господний. Я не буду сейчас защищать себя, но спасти каждую жизнь мне не под силу. Если это хоть как-то успокоит ваше горе, я верну вам стоимость всей операции! Деньги я как-то найду, но никогда, слышите, никогда, не говорите, что я не старалась. Для меня это горе, как и для вас, пусть и в меньшей степени! До встречи, поговорим, когда каждый из нас придет в себя. Ты зашла обратно в кабинет, громко хлопнув дверью, затворяя её на ключ, сняла с себя халат и отшвырнула его куда подальше. Быстро подошла к рабочему месту, села на стул, скрестила пальцы, оперлась локтями на стол и склонила голову. Где-то минуту ты просидела в таком положении, не моргая и не подавая признаков жизни, вспоминая операцию. Внезапно разразилась бурным потоком слёз, не в силах сдерживать себя — еще одна жизнь ускользнула из твоих рук. Несмотря на довольно юный возраст — ты нажила себе репутацию первоклассного специалиста и истинного профессионала, сохраняющего жизни не ради наживы. Славилась своим заботливым отношениям ко всем пациентам и работала на совесть, искренне переживая каждую победу и неудачу. Последних было в меньшинстве, но это не делало тебе большей чести, как ты считала. Многие боготворили тебя за спасенные жизни, но и другие готовы были слать проклятия на твою гениальную голову. Одним словом, одна на миллион, среди ложных Гиппократов. Список твоих пациентов поубавился, но забот хватало, три дня назад в ваше отделение привезли новичка с очень сложным случаем. Ты не видела ни единого проблеска надежды для этого человека, но из всех сил старалась обнаружить хоть тонкую ниточку, ведущую к спасению. Зайдя в палату, ты обнаружила своего подопечного за привычным занятием — чтением. Еще ни разу он не изменил своему делу, хоть и под наблюдением у тебя недавно, но к больным ты наведывалась часто, буквально через каждые полчаса, сидя день напролет за своим рабочим местом. — Как Ваше самочувствие сегодня? — стараясь улыбнуться, спросила ты, еще помня о недавнем горе. — Всё как обычно. А Вы, в порядке? — не отрываясь от чтения, перелистывая страницу, поинтересовался мужчина. — Слышал, у Вас пациент вчера скончался. — Вам не стоит беспокоиться об этом, я не буду зацикливаться на неудаче, у меня есть Вы, пациент, требующий тщательного внимания. — Неужели, у меня есть шанс? Сами говорили, что положение крайне печальное. Если я не верю, то и Вы подавно должны опустить руки, — флегматично заявил подопечный, откладывая книгу на табуретку. Ты сжала ладони в кулаки, прикусила губу и устремила взор к полу, пытаясь сдерживать себя. — Знаете что? Меня бесят такие пациенты, как Вы! Почему Вы не хотите верить в успех? Если нет даже мизерного шанса и веры, не ложились бы в больницу и не вкладывали средства. Если у Вас нет никакой надежды на успех, я готова Вас выписать, однако! Я вижу проблески жизни в Вашем положении, и из-за собственного эгоизма, не могу так поступить, пока не утихомирю свою гордость спасением Вас. Ясно? — За что ценю Вас — так за честность. Вы настоящий профи, как мне и говорили, — ухмыльнувшись, ответил мужчина. — Раз уж Вам так угодно — я больше не скажу ничего подобного. Довольны? — Более-менее, Генкиши-сан. Позвольте откланяться, — учтиво поклонившись, ты вышла из палаты, выветривая остатки хандры, так как не все твои подопечные потеряны для этого мира. Генкиши остался твоим единственным подопечным, ведь все остальные выписались, либо домой, либо к высшим силам. Слава богу, к праотцам отправился лишь один, поэтому запивать горе виски более не пришлось. Все свои силы ты решила потратить на своего оставшегося подопечного, больше всего желая, чтобы он вышел отсюда живым, здоровым, полноценным гражданином нашего общества. Не было времени на отдых, иногда на сон, ты день за днем пыталась найти корень проблемы, чтобы знать, в каком русле двигаться. В свободные минутки заходила к Генкиши, проверяя его самочувствие и заводя беседы на отведенные темы, не касающиеся мрачной тематики. Мужчина сперва с неохотой, но отвечал тебе, а спустя некоторое время, охотно шел на встречу. По всей видимости, ты была единственным посетителем, так как ни разу не наблюдала хоть одного человека в палате своего подопечного. Твоя прямая обязанность не только провести удачно операцию, но и служить моральной поддержкой. Ведь людей в замкнутом пространстве посещают отнюдь не самые радужные мысли, а с таким настроем всё может пойти по наклонной и многие пациенты перестают здраво мыслить, прекращая слушать окружающих. Часто, такие причины и служат помощью летальному исходу. Помня горький опыт, ты изо всех сил, поддерживала жизнь, находившуюся в твоих руках, помогая ей проживать день за днем, а Генкиши пытался, в свою очередь, оказывать поддержку и тебе. Больше, чтобы ты была рада, нежели ради себя. — Завтра операция, так что правильно себя настрой, мне нужно видеть глаза полные надежды перед наркозом, а не расширившиеся из-за страха зрачки, — давала ты последние наставления, давно перейдя со своим пациентом на «ты», как и он с тобой. — Я понял, эти правила слышу уже в течение последних недель, — сказал мужчина, слегка приоткрыв рот, но быстро закрыв его, не отваживаясь промолвить еще что-то, тревожившее мысли. Это не ускользнуло от твоего бдительного взгляда, поэтому ты не могла упустить возможности, надо знать всё, что касается пациента. — Тебя что-то волнует? Лучше скажи мне сразу, чтобы я смогла сомкнуть глаза перед операцией. — Просто подумал, что не хочу завтрашней операции, — проговорил Генкиши. — Как так? Мы же разговаривали об этом в начале! Не теряй настрой, сколько раз… — Я не об этом. Невзирая на исход операции, после её завершения ты потеряешь ко мне интерес, и я не смогу видеть тебя. А единственный выход общаться с тобой — либо быть пациентом, либо коллегой. Но последнее отметается, поздно мне постигать новую профессию. После услышанного ты постаралась не засмеяться, но радостной улыбки не скрыла, пришлось прикрывать её ладонью, чтобы не смутить Генкиши. — Так и знал, что ты начнешь смеяться, — сказал мужчина, с осуждением глядя на тебя. — Прости, просто, забавные вещи ты говоришь. Когда операция завершится успехом, всё равно придется тебе ходить на самые разные обследования, до тех пор, пока я не увижу стабильного положения вещей. Поверь, сам будешь умолять меня отцепиться, я ведь как клиническая пиявка. — Тогда, я спокоен и могу расслабиться, — Генкиши откинулся на подушки, прикрывая глаза, а ты на цыпочках покинула палату, планируя тоже хорошенько отдохнуть, здоровый сон сейчас лучший помощник. В бодром расположении духа, ты начала морально подготавливаться к операции, решив перед ней не беспокоить своего пациента и дать ему возможность так же собраться с мыслями. Хоть у мужчины была сложная и кажущаяся неизлечимой болезнь, но ты справишься! В этот раз не оплошаешь и обязательно доведешь дело до конца, как и обещала. Провал недопустим, простыми рыданиями всё не обойдется, в случае чего… Отринув не нужные мысли, ты решила уже начинать готовить операционную, как в твой кабинет вошла медсестра с обеспокоенным видом. — Что случилось? С Генкиши случилась беда? — учуяв неладное, начала беспокоиться ты, а сердце тревожно екнуло. — Да… То есть, нет, — сбивчиво дыша, начала объяснять девушка. — Тут такое дело… — Успокойся. Присядь, выпей воды и объясни, — ты подала медсестре стакан воды и усадила её на кушетку, терпеливо ожидая разъяснений. — Просто, он выписался из больницы, — боязливо проговорила она. — Как так?! Не говори глупостей! — вспылила ты, не веря услышанному. — Это же невозможно! Даже если он магическим образом исцелился за один день, то, как он может выписаться без ведома лечащего врача, то есть меня? — Не знаю, сами взгляните, на койке лежит выписка и результаты всех анализов, которые говорят о его абсолютном здоровье. Ты пулей выбежала из кабинета, мчась по хорошо известному маршруту. В голове засела лишь одна мысль — что происходит, ради всего святого? Девушка не обманула, ты, широко распахнув глаза, начала вчитываться в каждую строку, переосмысливая смысл написанного. Он доходил до тебя семимильными шагами, так был велик шок, сказанное медсестрой в более обширной форме, олицетворяли собой бумаги. — Что же произошло, Генкиши? Кто знает, может, правды тебе не узнать никогда или случиться так, что ты покинешь стены своего мира и попадешь во Вселенную, в которой замешан твой бывший подопечный, таинственно исчезнувший из больницы, пышущий здоровьем, побольше, чем лечащий врач, находившийся в тот момент на грани нервного срыва.