***
Прежде чем войти в изоляционный бокс в отделении интенсивной терапии, куда был помещен по ее приказу один из раненых, генерал Органа отпустила охрану и попросила Калонию проследить, чтобы ее здесь никто не потревожил. Лее было необходимо остаться с сыном наедине. Она должна была понять, что за существо угодило к ней в руки и сколько в этом существе осталось от мальчишки, который — по крайней мере, до восьми лет — был как бы частью ее самой — ее духа, ее природы. Все минувшие годы сердце матери интуитивно снимало с дитя ответственность за совершаемые им преступления. С ее точки зрения, Бен был вроде как одержим. Некая уродливая сущность, сродни болезни — то, что ее брат именовал «Темной стороной великой Силы» и чему Сноук придумал иное, более конкретное имя «Кайло Рен», — жестоко овладело, по разумению Леи, самой сутью ее сына, тогда как истинный Бен Соло терпит страдания и мечтает освободиться. И все же, несмотря на свою убежденность, генерал должна была знать наверняка. Капсула, удерживающая Бена Соло в плену долгого сна, стояла у дальней стены. Приблизившись, мать принялась разглядывать обострившиеся, как у покойника, черты, сухие губы, непослушные темные волосы, выдающие в юноше его набуанские корни, крепкие руки бойца с широкими ладонями. Неправильные, но вместе с тем мягкие, странно притягательные черты, в которых было поровну от нее и от Хана, пересекал жирный, уродливо почерневший след от ожога. Его новая одежда была, конечно, не такой приметной и торжественной, как утраченная черная туника… Лея могла бы еще долго разглядывать сына с алчностью человека, проведшего многие дни в пустыне и вот, наконец, добравшегося до спасительной влаги. С болью и одновременно с гордостью подмечая, каким большим, каким взрослым стал ее мальчик. Подумать только, как давно она не видела. В последний раз они виделись чуть больше двадцати лет назад; тогда Бену шел девятый год. И теперь вид взрослого юноши, боевитого и враждебного, был для нее самым тяжелым укором. Хотя доктор уверяла, что жизни раненого ничего не угрожает, Лея видела, что сейчас перед нею, словно в гробу, лежит мертвец. Человек с искаженной, погибшей душой. Лишенный личности, растерзавший самого себя. Генерал склонилась над капсулой. Она как будто искала что-то — все что угодно, что могло бы подарить ей надежду. Объяснить, почему Бен сделал то, что сделал. Ее рука робко поднялась вверх, едва не касаясь рассеченного лица. Большинство людей, чуждых путям Силы, полагают, будто те, кто способны чувствовать потоки космической энергии творения, обращаются к ней лишь время от времени, когда это необходимо. На самом же деле — Лея это знала — джедаи живут в единении с Силой и обращаются к ней каждое мгновение своей жизни. Лея Органа не была джедаем, однако Сила проявлялась в ней с самого детства. Когда-то Люк обучал сестру. Она неплохо владела боевой медитацией и простейшими приемами телекинеза. И, как и Люк, достаточно рано обнаружила в себе способность к ментальным техникам — ту самую способность, которая некстати перешла к Бену и через него долгое время служила интересам Первого Ордена. Она старалась проникнуть в его разум медленно и спокойно, не причиняя боли и без того кровоточащему сознанию. Чем меньше Бен будет ощущать ее вмешательство — тем лучше для них обоих. Да, в ее действиях был элемент насилия; однако это невольное насилие нисколько не подразумевало жестокости. Лишь твердость врача, которому приходится идти на решительные меры для исцеления пациента. Пока юноша в беспамятстве, есть шанс увидеть, прочесть, что происходит в его больном мозгу. Оказалось, что ей и не нужно было проникать в глубины памяти. Обрывки мыслей, чувств, воспоминаний Бена лежали на поверхности и были доступны почти без усилий. Бен не таился, не закрывался. Он был, словно комок обжигающих эмоций: гнева, боли, страсти, уверенности и силы воли. Все это ранило его душу и одновременно дарило какое-то извращенное наслаждение. Понемногу последние условные внутренние границы, еще оберегавшие разум юноши, исчезли под мягким, но в то же время уверенным напором, открывая матери доступ к его потаенным воспоминаниям. Первое, что угадала Лея, — то, что определенным чутьем сумела распознать даже чуждая Силе доктор Калония, — это упрямое нежелание молодого человека жить дальше. Медленное самоубийство. Кровное проклятие горестной Падме Наберрие. Подсознательное стремление убежать от тяжкой ноши. Но вместе с отвращением к жизни в его душе сидело некое чувство, которому трудно было отыскать название — и которое, как это ни удивительно, препятствовало его окончательному уходу. Вновь и вновь в своих мыслях Бен обращался к девичьему образу. Хрупкое тело в железных объятиях темной фигуры… Рей — без сомнения, это она — вызывала в нем не только странное ощущение родства, но и стыд. И ярость. И почти благоговение. Выходит, юноша оставался жив вопреки и одновременно благодаря, главным образом, себе самому. Изматывающее противоречие, которое в любом другом случае показалось бы абсурдом. Но не в отношении Бена Соло, чье существование замешано на борьбе с собой. И вот, наконец, то, что Лея искала с самого начала. Узкий мост над пропастью главного осциллятора. Именно это видение пронеслось в ее голове за секунду до того, как смерть поглотила Хана. Горе полоснуло по сердцу острыми когтями. Для любой женщины нет зрелища хуже. И все же она заставляла себя смотреть. Два силуэта сходятся на середине моста. Тяжелый шлем с коротким глухим стоном приземляется у ног молодого человека в черных одеждах, открывая глазам отца растерянное, полное скрытого терзания лицо, его ласковые темные глаза, блестящие от слез. — Меня разрывает на части. Я хочу избавиться от этой муки, — в голосе лишь дрожащая душевная мольба. — Мне известно, что следует делать. Но хватит ли сил? Помоги мне. «Помоги мне…» — едва услыхав эти слова, Лея ощутила, как ее материнское чувство справедливо восторжествовало. Именно это она искала сейчас здесь, в нем, в его голове — просьбы о помощи, смирения, веры! Эти слова... их не могло произнести чуждое существо, порождение Тьмы; это говорил Бен, никто иной. Она жадно наблюдала, как отец и сын сошлись в объятии смерти. Их окруженные полумраком тени соединились в одну фигуру, пока безжалостный алый луч не вклинился между ними, стоило последней искре света угаснуть на небосклоне. Сжав кулаки, Лея заставляла себя смотреть, как один силуэт растворился в пурпурном мареве внизу, а другой застыл на коленях безвольным изваянием, пораженный и раздавленный. Лея не знала, стоит ли ей радоваться своему открытию. Она почувствовала, как огонь безжалостно обрушился на душу ее сына, уничтожая все, что прежде внушало ему силу; убивая в нем волю и надежду. Все, к чему стремился Кайло Рен, разом обернулось против него. Акт чудовищного жертвоприношения, который должен был сделать его сильнее, на самом деле лишь ослабил. Она смотрела еще. Как его изумление, горе и боль взорвались гневом, когда перед глазами вновь возникла Рей. Как он непреклонно гнался за нею, ведомый горьким наитием, и на исходе сил теребил рану в боку, чтобы собраться с духом. Как кричал оскорбления в спину тому парнишке, Финну. Как самозабвенно дрался, втайне желая, чтобы противник уничтожил его на месте, и как на деле просто, играючи расправился с ним. Как наступал на Рей, беззвучно проклиная ее. И как, наконец, упав на снег, зло возликовал. Как всеобъемлющая ненависть подкатила к его горлу. Как боль от ожога торжественно вспыхнула на лице, открывая дорогу в безумие… В какой-то момент Лея поняла, что она больше не в силах видеть падение сына, и отвернулась, прикрыв рот рукой. В этот самый миг юноша чуть заметно дернулся, превозмогая путы сна. Его веки задрожали, обнажив муть в бархатных черных глазах. Лею бросило в холодный пот. Однако доля секунды — и голова пленника вновь поникла, а его дыхание стало, как и прежде, ровным и тихим. Мать, переведя дух, двинулась к выходу. Она успела увидеть то главное, что ее интересовало. «Нет, мальчик, — тяжело вздохнула она, — как бы ты ни мечтал убежать, ты сделаешь это не раньше, чем сможешь примириться со своей совестью». Ее сын должен жить. Теперь это было не просто желанием исстрадавшегося материнского сердца, но и естественной обязанностью ребенка перед родителем. Чтобы искупить свои злодеяния — искупить их здесь и сейчас, не списывая все на высший суд. Чтобы жертва его отца не пропала втуне. Чтобы обратить собственные сомнения во благо, а не предать их забвению.Глава III
1 сентября 2016 г. в 13:06
Осторожно коснувшись его щеки, Рей шепотом, на выдохе позвала Финна, хотя отлично знала, что в искусственной коме юноша не может ее услышать.
Уже с час она сидела в медицинском центре, возле капсулы интенсивного ухода и со слезами на глазах рассказывала бессознательному другу обо всем, что ее волнует.
Генерал Органа просила ее, Рей — никому не известную мусорщицу с Джакку, отправиться на поиски Люка Скайуокера. Причины своего решения генерал не стала озвучивать, лишь загадочно упомянула, что, наверное, даже она сама — сестра легендарного джедая — вероятно, не справилась бы с этой задачей лучше. Рей оставалось только догадываться, что Лея имела в виду.
Но, несмотря на недосказанность, девушка была полна уверенности исполнить свою не совсем обычную миссию.
Рей взглянула на время — пора.
Она поднялась на ноги и, нагнувшись, насколько позволяла капсула, поцеловала Финна в лоб.
— Мы еще встретимся, друг мой. Я верю в это. Спасибо тебе.
Сзади раздались мягкие, едва слышные шаги. К девушке подошла Лея. В синем платье с фигурным вырезом; с изящной прической, подобные которой умела носить только она. Не воинствующий предводитель сил Сопротивления, а гражданское лицо, член сената.
— Не беспокойся, — сказала она, — мы позаботимся о нем. Сколько у тебя осталось времени до взлета?
— Еще несколько минут, — ответила Рей.
— Позволишь мне поговорить с тобой?
Они вышли в коридор и неторопливо двинулись в сторону посадочной площадки. Их лиц коснулся слабый ветерок.
— Я хотела сказать тебе, Рей, — начала генерал, — что горжусь твоим решением. То, что ты собираешься сделать для нас, крайне важно. Без Люка нам не победить в этой войне. — Она понизила голос. — Сопротивление сейчас не в лучшем положении. Наших сил не хватит, чтобы бороться с угрозой Первого Ордена в одиночку. Большая часть флота Республики была уничтожена вместе с системой Хосниан. Самым разумным шагом сейчас будет объединиться — на сей раз, в открытую — перед лицом начавшейся войны. Всем, не исключая руководящие чины Первого Ордена, известно, что правительство Новой Республики оказывает поддержку Сопротивлению. Однако до сих пор наше сотрудничество было… скажем так, неофициальным. Члены правительства боялись скомпрометировать сенат. Много лет между Республикой и остатками Империи действовал договор о ненападении…
Лея печально вздохнула: «Договор, на десятки лет ввергнувший две самые могучие армии в галактике в состояние холодной войны».
— Но сейчас, когда Первый Орден нанес удар, весь смысл секретности был утрачен, — продолжала генерал. — И чтобы победить Сопротивлению придется окончательно встать под знамена Республики. Иначе именно мы окажемся в наиболее уязвимой позиции — под ударами врага.
— Но разве правительство может решить иначе? — нахмурилась Рей.
Лея внимательно поглядела ей в лицо.
— Далеко не все члены сената поддерживают Сопротивление. К тому же, если наши недоброжелатели узнают правду о Бене, они потребуют выдачи военного преступника. А я не пойду на это, — сухо пояснила несчастная мать. — Поэтому я временно переложила свои обязанности на Джиала Акбара. Я знаю его много лет, уверена, он не подведет.
Рей почувствовала, как у нее неприятно сосет под ложечкой.
Женщины вышли на улицу.
Взлетная площадка полнилась оживлением. Пилоты сновали туда и сюда, в спешном порядке подготавливая корабли к предстоящей эвакуации. Несмотря на общую тревожность, их действия со стороны казались выверенными, слаженными, а короткие диалоги, которыми время от времени перебрасывались молодые люди между собой, — не лишенными задора.
Рей заметила По — и на долю секунды задержала взгляд на его пляшущей в отдалении летной куртке, позабыв обо всем.
Коммандер Дэмерон руководил подготовкой кореллианского корвета CR90 «Радужный шторм», принадлежавшего генералу Органе, — корабль, всем своим видом напоминавший давно утерянный «Тантив IV» и, фактически, являющийся его модернизированной копией. С тем лишь различием, что на «Радужном шторме» можно было перевозить истребители.
— Вам не удастся долго скрывать правду, — с дрожью в голосе проговорила Рей. — Рано или поздно придется рассказать обо всем. Хотя бы тем, кто будет вас сопровождать.
— Я не собираюсь утаивать правду от моих друзей, — уверила Лея. — Поэтому и выбрала себе в спутники лишь тех, кому могу доверять.
— А другие? Сколько пройдет времени прежде, чем власти Республики или Первый Орден поймут, где скрывается Кайло Рен? Ведь когда-нибудь им все станет известно.
— Разумеется. Именно поэтому мне необходима помощь Люка, и как можно скорее. Одна я с Беном не справлюсь и не смогу укрывать его долго.
«Тысячелетний сокол» ожидал девушку в самом лучшем виде, на какой только еще была способна эта старая посудина. Рей широко улыбнулась, встретившись взглядом с Чубаккой, выполнявшим последнюю проверку внешних систем звездолета.
Генерал закусила губу. Она отлично понимала, что собеседница чувствует ее волнение.
— Вы боитесь за меня, — серьезно заметила Рей. Сейчас она могла читать лицо стоящей рядом с нею женщины, словно открытую книгу. — Вами владеют воспоминания.
Та лишь слабо отмахнулась.
— Я уверена, — грустно сказала она, — судьба Бена тебе не грозит.
В тот миг — последний перед их разлукой — Рей вдруг странным образом передалась уверенность Леи в том, что они поступают правильно. Другого быть просто не могло.
Девушка уже отошла на несколько шагов, направляясь к посадочному трапу, когда Лея вновь окликнула ее.
— Да пребудет с тобой Сила.
Рей благодарно кивнула и поспешила скрыться внутри корабля.
Заработали двигатели, разрывая душу воем предвкушения. «Сокол» взмыл вверх и вскоре вовсе исчез из поля зрения.