Сдержать обещание

Она выглядела такой счастливой, что Азриэль давно перестал замечать, как его душевное умиление выливалось в теплую улыбку. Он смотрел на Чару, забывая о многом. А её счастливое личико, обрамленное прекраснейшими золотыми цветами, делало счастливым и юного принца. - Когда я вырасту, я обязательно женюсь на Чаре, правда-правда! - его маленькие лапки тянутся к девочке, обнимая её за плечи и прижимая к себе. Он видит ее искреннюю улыбку, такую родную, такую мягкую и красивую, что сердце его начинает заполнять бескрайний трепет. И этот запах свежих и молодых цветов, которыми пропахла одежда Чары, ее волосы и кожа. Он никогда не забудет того, как она благоухала в его руках. - Братик Азриэль просто шутит! - она смеется, обхватывая принца за ребра, и ей начинает казаться, что это всего лишь веселая игра. Ведь Азриэль любил игры. А еще он любил снимать ее на камеру. Это ведь тоже было частью их игр, не так ли? - Это не шутки! - принц отстраняется от девочки, но лапки по прежнему обхватывают плечи Чары, сжимая их чуть сильнее. - Чара хорошая и я ее люблю! Как мама любит папу! И как Чара любит эти цветы! - Азриэль веселый. И смешной. - улыбка на ее лице угасает, но так, что губы все еще изогнуты в небольшой дуге. - Ведь...ведь мы всего лишь брат и сестра, Азриэль... - Всего лишь... - Юный принц, Вам стоило бы концентрировать свое внимание на более важных вещах, а не на своих личных переживаниях. Азриэль нехотя поднял глаза на высокую мрачную фигуру, облаченное в черное, и устало оперся подбородком о ладонь. Сейчас его мало интересовали азы науки, которым его обучал Гастер, но, к сожалению, это являлось неотъемлемой частью его восхождения на трон. Ведь любой правитель должен быть подкован не только физически, но и умственно. И плевать, что за окном сияет солнце, а в его лучах радостно поют птицы. Плевать, что где-то там, за пределами замка, с веселыми улыбками играют дети, пока их родители занимаются своими обычными делами. Плевать даже на то, что о многих вещах Азриэлю приходится забывать на время занятий. Но всегда неизменным остается лишь одно - мысль о сестре. Принц давно сбился со счета, сколько раз он вспоминал и перекручивал их разговор детства. Неужели Чара до сих пор считает их ни больше, ни меньше, а лишь близкими родственниками? Азриэля эта мысль угнетала. И ему становилось не просто грустно на душе. Неопределенность пожирала все светлое, что в нем было - надежду, веру, мечты. И чем больше он думал о ее словах, тем сильнее зарывал себя в эту выгребную яму сомнений и тяжелых мыслей. - Принц Азриэль. - из серости грез его вытянул усталый голос Гастера. - Ваша рассеянность не принесет нам никаких плодов в этот прекрасный день. Повторюсь: либо Вы концентрируетесь на материале, либо возвращаетесь на занятие завтра, но уже с отработкой. Выбор за Вами. Азриэль тяжело вздохнул. Отработка не сулила ничего хорошего, лишь дополнительные часы занудства в этом скучном кабинете, с серыми стенами и мрачным оформлением. Интересно, а Санса он гоняет так же?... Время тянулось непозволительно долго. И это вовсе не касалось учебного времени, которое было уже за плечами. Вот Азриэль получает свою грамоту окончания королевской школы. Город ликует и приветствует своего нового покровителя. А вот и царское застолье, где новоиспеченный король принимает дары и благодарит придворных за теплые и одушевляющие слова. И Чара... Чара, которая с едва заметной, но искренней и теплой улыбкой смотрит прямиком Азриэлю в глаза. И Дриммур понимает, что сейчас он был готов променять все эти торжества на одного - единственного человека. Что праздная жизнь ему вовсе не нужна, не нужны и эти пышные яства, если рядом нет его возлюбленной. И Азриэль даже не побоялся мысленно наделить свою сестру этим статусом. Статусом тайной любви. - Азриэль, сын мой. - голос Ториель раздается позади молодого короля, а мягкая и теплая лапа плавно ложится на плечо сына. - Сегодня ты наконец достиг того, к чему шел на протяжении всей своей жизни. Мы с отцом гордимся тобой. И абсолютно уверены в том, что наше королевство будет в надежных и умелых руках. - Посему мы с матерью отдаем все полномочия правителя тебе. - подхватил Асгор, кладя лапу на второе плечо сына, точно так же, как это сделала и королева. - Но помни, что в любую минуту ты всегда можешь положиться на нас, спросить совета. И хотя Дриммур слышал об этом неоднократно, но родительская поддержка, их любовь и забота помогали хоть немного погасить изматывающее чувство одиночества. Азриэль улыбался, глядя на короля и королеву, на слуг и гостей. Но лишь Чара могла заметить, что за сияющей улыбкой радости Азриэль скрывал безбрежную тоску. Он восседал на троне, устало оперевшись подбородком о кисть руки, и скучающе оглядывал бумаги, которые парили перед ним. Здесь было все: отчеты, указы, согласованности, которым попросту не было конца. И просьбы. Просто тысячи просьб простолюдинов о всяких разных вещах, которые их волновали. Дриммур уже успел пожалеть о том, что не завел себе некое подобие правой руки. Секретарь, как это именовалось на поверхности. Откуда он знал? Да попросту уроки Гастера не пропали даром. - Ваше Высочество. Азриэль метнул взгляд в парадную дверь, убирая с глаз подальше скопившуюся макулатуру, и лицо его слегка изменилось в чертах. - Чара. - мягко парировал король, пригласительным жестом указывая на место рядом с собой. - Рад видеть тебя. С течением времени Дриммур начал забывать многое, что связывало их с сестрой. Ему казалось, что возможность запереть чувства и никогда к ним не возвращаться была самым лучшим выходом из этой патовой ситуациии. С годами пришло и осознание того, как бы это абсурдно и вызывающе выглядело со стороны - брат и сестра, нежущиеся в одной постели друг с другом. А подрывать свое положение королю было вовсе не выгодно. Более того, он мог с легкостью заработать себе клеймо прокаженного, юродивого наследника. А разве такого повелителя хотел видеть народ? Конечно же нет. - Здравствуй, Азриэль. - ее голос был тих и ровен, а юное личико, обрамленное румянцем, как и всегда сияло в нежной улыбке. Чара быстро среагировала на жест Дриммура, но шаги ее были неспешны, словно она парила над землей. И Азриэлю это нравилось. Нравилась ее невесомость над всем этим миром. Эта легкость, которой были пропитаны ее движения и мысли, чистота, которая словно рвалась наружу из ее сердца. Маленький и добрый ребенок. - Что тебя привело ко мне в столь поздний час? - Ты не спишь вторые сутки, брат. Я обеспокоена твоим состоянием. - голос девушки дрогнул, стоило ей упомянуть их родство, но Дриммур был обеспокоен вовсе не этим. Глядя, как хрупкое тело сестры приближалось практически вплотную к нему, король вопросительно склонил голову набок. - Не стоит тревожиться о моем состоянии, сестра. Я знаю свой предел, посему нет нужны волноваться обо мне. Но ты ведь пришла не только из-за этого, не так ли? Чара чувствовала, как что-то за ребром больно кольнуло под этим серьезным натиском теплых, но далеких глаз. Неужели за столь длительное время ее решимость начала давать трещину? - Ты прав, Азриэль. Есть еще кое-что. Идем за мной. Стоило ей дотронуться до брата, всего лишь коснуться его пальцев, как оба замерли на какое-то мгновение. Казалось, что сердца их остановились на мгновение, всего лишь на доли секунд, но глухой удар, раздавшийся в унисон в области груди каждого из них, вернул обоих в реальный мир. У Чары перехватило дыхание. Уже очень давно она не дотрагивалась до брата. Лишь редкие встречи за столом в кругу семьи напоминали ей о том, что Азриэль находился в стенах их дома. И потом он вновь исчезал в тронном зале, зарывшийся с головой в свои обязанности и не подпускающий никого, кроме своих летописцев и некоторых доверенных лиц. Только вот почему-то сегодня стража не стояла у дверей, а за ужином Дриммур не напомнил о чреватости беспокойства его в рабочее время. Но о чем же подумал сам наследник в этот момент - не мог понять и он сам. - Ты ведь знаешь, что я не могу отрыва... Но Чара оборвала его, резко метнувшись к Азриэлю и накрыв его рот ладонью. - Нет, Азриэль, не сегодня. Прошу тебя... - она сорвалась на шепот и Дриммур почувствовал, как теплый воздух скользил по его шерсти, согревая и навевая детские воспоминания, о которых он забыл. Что-то яркое, светлое, с ароматом...цветов. От сестры до сих пор пахло цветами, что росли в их саду. Надо же, он совсем не помнил этого. - Идем... - не унимаясь повторяла Чара, притягивая к себе Азриэля и ведя того прочь из огромных комнат. И что-то в ее действиях казалось ему до боли знакомым. - Скорей, братик, идем! Я хочу тебе кое что показать!... Отрывки фраз, проносившиеся детскими голосами в памяти Азриэля, начинали сбивать его с толка. Он терял тот самый стержень, который закалял и крепил в своей душе все эти годы. Стержень, который сдерживал прошлое в самых темных углах его подсознания. Все это было...недопустимо. И он хотел уже было возразить, освободиться из хватки сестры, но было поздно. Осознание действительно пришло к нему уже тогда, когда они стояли в самом центре цветочного сада. Дриммуру стало не по себе. - Что мы здесь делаем, Чара? - он говорил довольно холодно, и девушке казалось, что его слова будто начали покалывать ее кожу. - Не вижу необходимости быть здесь. - Разве ты забыл, как много это место значило для нас? Чара не решалась посмотреть на брата, но явно чувствовала всеми фибрами своей души, как тот выжидающе смотрел на нее. Как глазами очерчивал контуры ее фигуры, как пытался вглядеться в ее рассеянное лицо, которое девушка старалась скрыть за длинными волосами, ведь когда-то Дриммур имел неосторожность сказать, что с короткой стрижкой Чара выглядела мальчиком. Правда это было очень давно. Да и по несформировавшемуся телосложению, так похожему на парнишеское, многие принимали ее за мальчонку. Но теперь Азриэлю было немного стыдно. - И ты решила напомнить мне об этом спустя столько времени? - Всегда. - отрезала Чара, бросая под ноги Дриммура старенькую камеру. - Я всегда помнила об этом. - Нет, пожалуйста, не надо! - Трусишка Азриэль. Ну посмотри-и-и, какой он маленький! - Нет, он страшный! Дриммур опустил глаза под ноги, вглядываясь в изображение видеокамеры. Сад. Цветы. Голос Чары за кадром. И его напуганное лицо. Что-то окончательно в нем надломилось в этот момент. Словно по хрустальной вазе пошла трещина, расползаясь подобно змеям, и круша все то, что он пытался строить внутри себя. Тюрьму. Клетку для собственных чувств. Из оцепенения его вывел знакомый капающий звук. Она плакала. Впервые в жизни Азриэль видел ее слезы. Бесцветные, струящиеся по покрасневшему лицу и спадавшие на солнечные цветы, едва ли мерцающие в свете звезд. Верно. Король совсем позабыл о том, что время не стояло на месте. Он даже не сразу успел оглядеть все то, что их окружало. Да и надо ли было? - Чара, я... - Ты забыл, Азриэль. Почему?... - она обернулась к брату, утирая слезы с щек, и посмотрела на него так, словно перед ней был не могущественный правитель, а маленький ребенок. В ее глазах не было упрека. Не было обиды и злости. Лишь немой вопрос, на который Азриэль давно хотел ответить. - Потому что детские игры закончились еще тогда, Чара. И с годами все это более походило на очередную детскую забаву. - он замолчал, видя, как девушка начала пошатываться на ногах. Пока ее вовсе не подкосило. - Чара! - сорвавшись с места, Дриммур успел подхватить сестру прямиком у самых цветков. В горле у него образовался удушающий ком. Ведь ему было больно видеть Чару в таком состоянии. Ее заплаканные глаза, в которых он видел блеск отражающихся небесных светил, били по его сердцу больнее всяких оружий. Прокалывали глубже любых лезвий. Душили крепче любого узла. Она словно умирала на его руках. - Я забыл лишь потому, что любил тебя. Все эти годы я бредил тобой, Чара, и ненавидел себя за это. Ненавидел за то, что не смог любить тебя как сестру. Я видел в тебе предмет обожания и мне становилось стыдно. Стыдно за свои мысли. Тогда, в детстве, я и правда хотел, чтобы ты стала моей невестой. Но... - он горько улыбнулся, и из глаз его стекла хрустальная слеза. - ...но ты сказала, что мы всего лишь брат и сестра. И я пронес эти слова всю свою дорогу. Ведь я был уверен, что так оно и есть. И вот теперь ты здесь, в моих руках. И тебя вновь окружают эти чертовы цветы...и я снова чувствую...чувствую, что... Он не договорил. Попросту не успел. Потому что теперь его рот был накрыт не ее теплой ладонью, а солеными и мягкими губами. Такими желанными, такими зовущими за собой в этот сладкий омут поцелуя, который испускал столько нежного трепета, сколько не чувствовал никто из них уже несколько лет. И теперь у Азриэля не будет права на ошибку. Не важно, что скажут остальные. Теперь он будет делать то, что велит ему долг сердца. - Я люблю тебя, Азриэль Дриммур, мой названный брат и коронованный принц. И всегда любила.