Маскарад

Застигнутый врасплох, Ки резко развернулся на скрипучий голос и обнаружил старичка, сидящего на одной из скамей, выстроившихся вдоль террасы. От деда не шло ни единой эмоции, даже запаха его Ки не ощущал. Старик словно отсутствовал на террасе, при этом вполне себе во плоти и крови по-хозяйски восседая на скамье. Даже с Чжонхёном Ки такого не приходилось испытывать: от того всегда несло неясной опасностью, к которой Ки, впрочем, успел «принюхаться». — Чего? — Чего? Ты как с людями на порядок старше себя разговариваешь? — Начинать разговор с нравоучений — не самая лучшая тактика. Старик рассмеялся так, как могут смеяться только умудренные опытом желчные старики. — Экой умник! Так твой Чжинки и говорил: слово поперек скажи и… как же ж он там? Загрызет? — старик задумчиво прищурился, копаясь в памяти. — И уроет! Вот! — победоносно хлопнул он в ладоши. — Выходит, прав твой Чжинки был. — Вы знаете Чжинки? Вы разговаривали с Чжинки? — Разговаривал? Да уж приходилось. Давненько его тут не было. Сдается, теперь у него иные дела. Да ты присаживайся, чего встал, как таракан. — Таракан? — сбитый с толку и очень взволнованный Ки плюхнулся рядом со стариком и уставился на него цепким карим взглядом. — А вон он, — старик ткнул куда-то в пол и, проследив за его пальцем, Ки и впрямь увидел гигантского таракана, замершего посреди террасы и двигающего своими длинными усами. — Ишь ты, развесил уши. А ну, марш отседова! — старик снял с ноги тапок и запустил в усатого, который тут же поспешил убраться подобру-поздорову. — Таракан? Развесил уши? — Ки скептически прищурился, начав подозревать неладное с рассудком старика. — А то! Разошлют своих шпиёнов повсюду. Самые мелкие — самые юркие, самые непредсказуемые и опасные! — старик нравоучительно поднял в воздух указательный палец. — Понятно, — пробормотал Ки, припоминая, что слышал недавно нечто похожее. — Да ты не вешай нос, найдется твой Чжинки. Вот закончит свои дела и вернется разгребать твои дела, которые ты нагребешь, якшаясь со своим оболдуем. — Не понимаю, о чем речь, — Ки отвернулся от старика и постарался придать лицу как можно больше безразличия. — Ишь ты, ишь ты, а девонька из тебя и впрямь отменная вышла бы, — старик потрепал его за щеку. — Жаль, что пацан в итоге получился. Ки возмущенно отмахнулся от его руки, но не смог выдавить ни слова возмущения, поскольку попросту задохнулся этим самым возмущением. Возмутительное по самой своей природе утверждение! — Вот тебе мой совет, сынок, — старик посерьезнел. — Будь осторожен! Ки фыркнул. — Уж и без тебя знаю. Несмелая надежда вызнать новости о брате померкла. Устроить со стариком час прекрасных воспоминаний имени Чжинки ему едва ли хотелось. А нравоучений, связанных с безжалостностью Чжонхёна он и без того успел наслушаться вдоволь. — А ты кто, дед? Конюший? — вопрос был задан скорее из желания не позволять неуютной тишине удобно устраиваться между ними. — Я — писатель, но в последнее время сказки сказываю! — гордо прокряхтел старичок. — Хочешь мою последнюю сказочку? Будешь первым ее слушателем. — Хочу, — промурчал юноша, откидываясь на спинку скамьи и прикрывая глаза. Ворчанье коней до них почти не доносилось, старческий скрипучий голос звучал уютно и успокаивающе. Легкая сонливость укутала его в мягкое одеяло. — Много на свете существ интересных и, пожалуй, самые интересные из них — бесы. Бесы разными бывают, но мой сказ коснется лишь двоих их представителей. Один, дух разврата и небытия, лжи и разрушения, изгнанный с небес, был когда-то достойнейшим из Светлых, но, потеряв белоснежные крылья и переродившись, заобладал большим и чернющим могуществом. День за днем нашептывает он в людские уши всякие обольщения, толкает на всякие извращения и наслаждается видом рушащихся во грехе святых цитаделей. На хорошем счету он у самого Повелителя подземелий, ибо рожден вторым, сразу же опосля него. Обманчивый облик притягивает к нему многих, но лишь единицы добиваются его расположения, тогда как миллионы гибнут в его жгущем синем пламени. Во гневе рога могучее могучего, хвост мощнее мощного. — Хвост — это который спереди или который сзади? Ки удивился, насколько буднично прозвучала эта пошловатая мысль. Вот он — результат общения с Чжонхёном. Старик раздосадовано сплюнул. — Так и думал, что есть в моем сказе прорешечка. Надо бы подлатать. — Ну, ты сам сказал: дух разврата, — едва пожал Ки плечами, не открывая глаз. — Хвост, который сзади. Жертвы приносят этому духу многие, а щедро вознаграждаются только те, кто оказывается под его покровительством. К демонам в народе он причисляется. — А мне он нравится, — вновь лениво вставил юноша. — Сразу видно, парень крутой: и бабла наверняка немеренно, и лапти ему лижут на всякие лады, и хвост с рогами мощные. Я бы за такого держался. — Ещ-ще бы! — прошипел старичок радостно. — А теперь послушай про второго. Второй – мирской бесенок, вампирчик. — Кровь пьет? — Не все то вампир, что пьет кровь, заруби на своем носу! Пьет он не только кровь, но и сладость жизни. Оттого кровь ему слаще сладкого кажется на вкус. — А это еще круче. — Эти всю жизнь могут и не подозревать о своем существе, питаясь только жизненной силой. А на кровь зарятся, только если разум вдруг покинет тело и бесовской дух овладеет ими полностью. Но такое случается редко. Так и живут они людями, подъедая то так, то сяк других людей, пока не встречают неиссякаемый источник энергии. — Бывают и такие? — Ки приоткрыл один глаз и с любопытством уставился на загадочного деда. — Бывают. Как твой Чжинки, например. — Мой Чжинки — это неиссякаемый источник неуклюжести. Он конец света может по этой своей неуклюжести сотворить и с одним половником в руках. — Талант не пропьешь! — Продолжай сказку, я слушаю, — Ки закрыл глаз и устроился поудобнее. Значит, Чжинки весьма талантлив. То-то к нему Тэмин так присосался. Бесеныш. — Демоны живут по ту сторону мира, а мирские бесята по эту. Демоны наведываются в этот мир лишь бесплотной дымкой, творят свои гадостные дела, разъедая светлые умы, и даже не помышляют о мирской жизни вопреки ходящим средь чаровников мнениям. Случается, что какая-нибудь ведунья обращается к ним с очередной просьбой и жертвой. Вот тогда они задумываются и чаще всего заключают волшебные сделки, выполняя свою часть сделки и проживая в обмен человеческую жизнь. Жизнь такого существа недолгая — они сгорают заживо, потерявшие разум в объявшем их адском пламени, в то время как демоны-духи в них наслаждается страданиями. А затем они уходят, духи демонов, то бишь. Конец. — Э-э? — Ки распахнул глаза и недовольно уставился на деда, мечтательно поглаживающего бородку. — И это все? — Сложная между вами связь, — подал дед голос снова. — Сложная — в оба конца. Ты страдаешь, страдает он. Тебе хорошо — хорошо и ему. Он обязан тебе жизнью, но и ты не без долга перед ним. — Перед кем? — Перед демоном! Дед испытующе замолк. Переваривая целое ведро информации, насильно влитое в его желудок, Ки так же молчал, не сводя глаз со старческого профиля. Информация отказывалась перевариваться должным образом, укладываться на полочки и привносила в мысли сумятицу. — Ты кто вообще такой? Откуда знаешь Чжинки, и какого черта?! Где мой брат?! — Хохо, чего ж ты так визжишь? — старик прочистил уши пальцами. — А ты уверен, что… — не закончив, старик мельком оглядел позу Ки, особо уделив внимание ногам: одна закинута на другую. Не назвать эту позу привычной, но проработав долгое время среди изящных девушек, Ки начал невольно перенимать их привычки. — Впрочем, грех не засомневаться, — старик приклеился взглядом к красивому цветку, запутавшемуся в светлых волосах. — Что еще за сомнения? — Скажи-ка мне вот что: здоровьице твое поправилось? — Как мое «здоровьице» может повлиять на Чжинки? — закапризничал юноша. — Эх ты, петух выискался. Мы еще не закончили с одной курицей, как ты на другую карабкаешься. — А? — Здоровьице твое, говорю, как? — Нормально, — сквозь зубы выдавил Ки. — А знаешь, чья это заслуга? — Чжинки? — Да что ты со своим Чжинки везде лезешь?! — взорвался старик. — Я тебя прямо носом тыкаю в коровье дерьмо, а ты все кайфуешь от его запаха! Давно от пыли дорожной не чихал, а, молокосос? Такой злостью от деда повеяло, что Ки весь сжался, погрузившись в сгусток кристально чистой эмоции, слишком яркой для его глаз, слишком концентрированной для его чувств, абсолютно не привычной для его человеческой сущности. — Хватит, хватит! — заорал юноша, схватившись за голову. — Ким Чжонхён это, Ким Чжонхён! Ответ пришел совершенно неожиданно, будто из ниоткуда, но Ки сразу же поверил в его правильность. Именно с появлением Чжонхёна в его жизни здоровье начало идти на поправку, аллергические приступы случались все реже и реже, зато обострились кое-какие способности. Тем не менее, с таким же успехом Ки вполне мог списать все чудеса на бутылек, с недавних времен висящий на цепочке у него на шее. Старик исчез. Совершенно незаметно. Ки испуганно огляделся и обнаружил его сидящим на балке у потолка. Хорошенько проморгавшись, юноша удостоверился в том, что то не галлюцинация и дедок действительно восседал на балке. — Ух, хорошо сидим, — дед покачивал ногами, являя собой картину довольства собственной жизнью. — Дед, кончай с акробатическими упражнениями и объясняй е… в конце концов что к чему! — Ки насупился, почувствовав, как его принуждают задать вполне логичный вопрос: «Как ты там оказался?». Обычный на вид старик оказался совсем не обычным. — Суешь свой носище в опасные дела, — дед вытер нос рукой. — Насколько опасные? — Очень опасные. — Ну? — поторопил деда юноша, когда тот в задумчивости замолк. — Понял, кто такие демоны и бесята? — Ну, — в голове сразу появились воспоминания о статуях уродливых крылатых, рогатых тварей, которых он имел счастье лицезреть в саду за старой церковью, находившейся на окраине городка. Однажды, будучи маленьким ребенком, он до полусмерти напугался, набредя на них глухой темной ночью. — Одни кукуют по ту сторону, другие кукуют здесь. — Ну? — Первые, пробравшиеся сюда, распространяют заразу, суматоху, вторые, родившиеся здесь, тянут силы из самых вкусных на свой взгляд людей. Помнишь? — Ну? — Вот занукал! Нукист! — Ну? И что мне дела до них? — А ты-то не додумался сам, морковочка стриженная! Ишь, как глаза блестят! — Да-а?.. — протянул Ки задумчиво. Мысль текла глазурью по поверхности, но нырнуть глубже не могла никак. — Значит, демоны и бесята. — Ишь ты, туго, но соображаешь-то, внучок. — Спасибо за комплимент, — Ки с наигранным благородством махнул рукой. — Хочу научить тебя, как защититься от первых. Со вторыми все равно уже ничего не поделаешь — твари они и есть твари. Да и любит он тебя, малыш ваш с Чжинки. — А мне понадобится от кого-то защищаться? — Понадобится, коль не захочешь уходить из мира. Пущай с демонятами разбираются эти грязнули из своего сборища, которые они кличут Ковеном иль Орденом. — Грязнули? Пояснее, дед. — Ну дак, волшбу творить толком не умеют, всех, кто приходит сюды и оспаривает их власть, тычут за границы этого мира обратно. И недавно раскол был меж ними. А еще воришки они растреклятые да с насекомьей магией якшаются. — Кто-о-о-о-о? — зевок превратил простое слово в бесконечно длинный звук. — Ковенщики! Гадят везде и не убирают за собой, тараканы усатые. Я бы не стал верить, если бы кто-нибудь из них стал утверждать, будто он сохранит жизнь крашеному оболтусу, крепко привязанному к одному из потусторонних демонов и немножко связанному с маленьким здешним вампирчиком, почти потерявшим разум. — И как же мне быть с демонами? — утомленно вздохнул Ки. Пока дед не выскажет все, что имеет на уме, он не успокоится. Поэтому юноша решил разобраться со всем побыстрее и вздремнуть где-нибудь. Внезапная усталость ненавязчиво прикрывала своими мягкими ладошками его глаза, голова понемногу пустела, а потому он даже не обратил внимания на «крашеного». — Ижышь, говорю тебе, развесь уши для меня хотя бы на чуток! Выгнать их нужно из того, кто является сосудом для их сущности. Связь разорвать. А потом ка-ак хлабысь и зарубить ритуальным ножом тело гада, чтобы он в него вернуться не смог, — категорично полоснув ребром ладони по воздуху, дед обнажил в беспощадном оскале крепкие здоровые зубы. — Они его один раз зарезать попытались, только ранили да еще и лишились и человека, и ножа. Толкового человека лишились. Смерть к нему подсылали, а он не из пугливых оказался и Смертюнюшка ушла печальная. Таблетками травили, а такого разве ж отравишь. Но ты особо не канитель, увязнешь — они тебя вытаскивать не собираются. Им только сила демона нужна. Как посодействуют, так и пойдешь под воду со своим рогатым в обнимку. — Не жалко тело человека, одолженное демоном, а, хрычовник? — юноша широко зевнул еще раз и решил примоститься прямо на скамье. Демоны, демоны, причем здесь демоны, когда спать жуть как хочется? Старик пожал плечами. — Но в твоем случае так не получится, — тут же сообщил он, увлеченно наблюдая за тем, как юноша с удобством растягивается на скамье. — А? Каком «моем»? — Ки заскрипел зубами от бессилия и невозможности связать мысли воедино и вновь вернулся в сидячее положение. Ему очень хотелось спать. — Этот демон, который с той стороны за тобой пробрался, дюже проблемный, боль сеет, а уходит даже ж и не думает, пока свое не заберет. Не зарубишь его просто так. Посодействовать ему нужно. Ишь ты, не смей храпака давать, кагды я с тобой гутарю! Злоба заструилась по венам и вмиг отогнала сонливость. — Утютю, девонька, успокойся. Ишь ты, как кровушка демоническая вскипела! Демон к тебе не просто привязан, он не живет в тебе, он с тобой наравне, как близнец, тянет из тебя и отдает тебе. Все вижу, бестолковая, но крепкая цепь, она целую жизнь ему подарила в крепком теле. А он-то сам вертит тобой, как хочет, раком ставит, головушку пудрит, воспоминания стирает, в клетку на цепь уже посадил, а ты еще и разрешеньица свои ему щедро отсыпаешь! Ну, реповая твоя башка! Демону! Разрешение! Да он же твои связи с родственниками рвет и собой все заполняет! И запомни, шалопай: с такой связью чем ближе ты — тем сильнее он, умрешь ты — помрет и он, если ты этого захочешь. А помрет он — умрешь и ты, если он вздумает отправить и тебя тоже на свиданочку с девицей с косой. А Смертушка — девушка неприхотливая. Ты ж с ней даже имел удовольствие встретиться через дверь! Да понравился ей уж больно: талантливый, красивый, с характером. Она таких дюже любит. Хочешь помереть? — Какого черта, престарелый мешок! — завопил Ки. — Ну дак, делай что-нибудь, тля белобрысая, и как только таких непонятливых на свет производють! — Я не знаю что, склеротик бородатый! — Реповая же твоя башка! Мозги совсем протухли! Твоя давняя связь с демоном возрождена! Рви ее, пока он подвоха не ждет, а потом хлабысь его ножичком ритуальным, который ковенщики лишились и который теперь у него спрятан. Ранишь его, притащишь к ним, пущай дальше сами разбираются. Действуй, пока на тебя не махнули рукой и не прикончили! У Ки пошла кругом голова, когда он попытался разобраться во всем,что произнес дед до этого. Если он ничего не напутал, дед предлагал ему два выхода из сложившейся ситуации. А он точно ничего не напутал? — Не хочу я помирать, мне еще жить хочется! А ты сказал, что если он копыта с рогами откинет, то и мне каюк! — Ки сердито треснул ребром ладони по горлу. — Ах ты, редиска квелая, я же ж тебе тычу: помрешь с ним вместе, только если он сам этого захочет! А вообще лучше иди проверь, что твой рогатый сызнова учудил в своих поисках, пока он тебя вконец не усыпил приказами! Ки тотчас же почувствовал зудящее желание пойти и проверить дедовы слова. Прежней сонливости как не бывало, скорее появился необыкновенный прилив энергии и потребность действовать, действовать и действовать. Ки удивился, что не прокрался в дом сразу после того, как получил запрет Чжонхёна следовать за ним. — Какого хрена ты меня стращаешь своими сказками? — упрямо проорал он. — Ага! Ага! — дед затыкал в юношу узловатым пальцем. — Чувствуешь, как я запрет снял? — Где Чжинки?! — Ки осип, но продолжал гнуть свое. — А нетуть его тута! С вашим возлюбленным вампирчиком он. Пытается его исцелить, пока ты ушами хлопаешь да зад подставляешь! Дед показал ему язык и в прыжке вновь исчез, на этот раз окончательно. — Никак? — услышал Ки и перевел взгляд с пустого потолка на пару, идущую по террасе в его сторону. — Может ли быть, что это Вы?