Истории Клоуна и Арлекины.

      В прокуренной комнате было тихо, и только иногда дыхание Джокера нарушало тишину. Он размышлял о дальнейшей жизни его любимой игрушки — Харли Квинн, которая, вот уже второй день, сидела запертая в подвале. Конечно, Джокеру не было известно причины такого поведения блондинки, но наказание он, можно сказать, придумал с самой первой минуты, как узнал об этом. Может, оно и к лучшему? Он убьет её и не будет больше психовать из-за её дребезжания каждый день? Может быть, если она исчезнет в мире дышать станет легче? Джокер долго думал об этом и гадал, какие же могли быть предпосылки к такому гнусному с её стороны поступку. Однако, спустя буквально полчаса ему надоело сидеть в одиночестве в кабинете и догадываться, отчего же его нелюбимая Харли Квинн смела ему изменить.       Джокер встал с кресла, покрутил головой в разные стороны, разминая шею, и выдохнул последний дым из легких. Улыбаться сейчас ему совершенно не хотелось; он улыбнется в её камере, когда она будет умолять его простить её. Он открыл дверь, и прохладный свежий воздух проник в его кабинет, разгоняя клубы дыма. Джокер встряхнул головой, поправив волосы и пиджак, и, закрыв дверь, направился вниз по лестнице. Его ноги были тяжелыми, словно сделаны из свинца, лицо напряженное, суровое. Если бы хоть один человек из его команды сейчас встретил Джокера, то скорее бы всего был бы до ужаса перепуган.       Джокер, спустившись вниз, повернул налево и снова пошел по лестнице, которая вела прямо к камере Харли Квинн. Обычно Джокер садил туда заложников или, на худой конец, людей из команды, которые его предали, но он никогда бы не подумал, что когда-нибудь там окажется Харли Квинн.       Она сидела на полу около лавки, которая за столько лет почернела от капель крови, но как только Джокер закрыл за собой дверь, Харли тотчас встала и нервно сглотнула. Странно. Джокер прогнозировал мольбу и желание жить, но, кажется, что Квинн не хотела просить прощения, наверное, точно как и продолжать своё существование. Что же произошло?       — Харли, — на его губах заиграла долгожданная улыбка, и её глаза заполонила вина. — Ты меня неужели не ждала?       Она опустила глаза в пол и тихо прошептала:       — Нет.       Огонь раздражения зажегся в его глазах. Он пришел к ней в камеру, а она еще и позволяет себе такое.       — Мразь, — прорычал, улыбаясь, Джокер. — Ну что ж, — вздохнул он, пожимая плечами, — очень жаль… Я ведь хотел с тобой по-хорошему поговорить, тыковка. Узнать, почему же ты предала своего любимого мистера Джея.       Харли молчала. Она была неподвижна, словно статуя. Джокеру это изрядно надоело. Что она о себе возомнила? Думает, что он будет умолять её признаться ей или поить чайком? Он, разозлившись, подошел и резко ударил её кулаком по лицу, отчего Квинн осела на пол, пряча в ладонях лицо. Джокер накрутил её грязные волосы на руку и приблизил лицо Харли к своему; она убрала ладони.       — Почему, Харли?! — заорал Джокер, не в силах больше сдерживать свой гнев. Он был зол на неё, как никогда раньше. — Почему ты позволила себе такое? — По щекам девушки потекли слезы, она закрыла глаза. — Отвечай!       Он отбросил Квинн назад так сильно, что она больно ударилась головой о сырую стену. Харли тихо застонала, пытаясь хоть как-то собраться силами.       — Джей… — её хриплый голос остановил Джокера, который занес руку для очередного удара.       — Говори, тыковка, я слушаю, — неожиданно спокойно произнес Джокер, опустив руку; он заинтересованно разглядывал её измученное лицо.       Она сглотнула, кажется, последнюю слюну и хотела было начать говорить, но из горла, кроме хрипоты и кашля ничего не вышло.       — Черт возьми! — выругался Джокер, направляясь к двери. Его зеленый пиджак развивался сзади при быстрой ходьбе. — Уилл! — закричал он, открыв дверь и наблюдая так же за этой несносной девчонкой, которая у него столько крови выпила. Он ухмыльнулся. — Принеси живо воды!       Уже через несколько минут дверь снова закрылась, а Харли Квинн жадно пила принесенную Уиллом, помощником Джокера, воду. Джокер развалился на лавке и с улыбкой наблюдал за Харли. Он управляет ею и её жизнью. Не она и особенно никто другой. И ему всегда казалось, что Квинн прекрасно это понимает, но как показало время и действия — нет, не понимает. Ей нужно объяснить.       — Говори, — потребовал Джокер, видя, как она отбрасывает бутылку и вытирает тыльной стороной руки рот. Она нервно сглотнула и посмотрела на него. Всего на миг её глаза встретились с его, но сердце ее еще долго бешено стучало.       — Я не хочу больше быть с тобой, Джей, — тихо произнесла она. Её голос окреп, но силы были на исходе, тем более голова ужасно пульсировала. — Не хочу. Неожиданно, даже сам для себя, Джокер заливисто рассмеялся, будто кто-нибудь на ухо рассказал ему самый смешной анекдот в мире. Квинн поежилась от такого смеха, стало жутко. Он встал с лавки и подошел к ней.       — Дорогая Харли, — он провел грубой ладонью по ее щеке, отчего она тяжело вздохнула. — Я же знаю, что ты лжешь. А даже если кто-то надоумил тебя на это, то я просто убью этого человека. Я никогда не позволю тебе принадлежать кому-нибудь другому, кто будет играть с тобой. — Он взял её слабую бледную руку и поднес к губам.       — Ты понимаешь, о чем я говорю, тыковка?       Она слабо кивнула. Джокер поцеловал руку, но Харли Квинн тотчас заорала из последних сил, пытаясь вырваться. Прокусив тонкую нежную кожу около вены, Джокер жадно пил её кровь. Харли брыкалась, моля, чтобы он отпустил её, кричала о помощи, но все попытки были тщетны. Она знала, что никто не придет. Джокер оторвался от её кровоточащей руки и безумно улыбнулся.       — Моя маленькая глупая Харли, ты останешься со мной до скончания своих дней, — смеясь, проговорил он, вытирая рукой кровь с подбородка. Она была соленой, вкусной, горячей.       — Да, мистер Джей, — всхлипнула Харли и слабо улыбнулась. Все-таки её план сработал. Он ревновал её, а значит, любит. Значит, все было сделано не зря.