Гореть

«Господи, за что? За какие предгрешения ты наказываешь меня? Я всегда верила в Тебя, всею душою, всем сердцем. Я молилась Тебе и славила имя Твое, я всегда жила рука об руку с верой, так за что? Неужели за то самое, за единственную ошибку в моей жизни? Прости меня, Господи, помилуй меня, грешную! Прости, прости, помилуй!» — Помилуй меня, Господи, прости! – горячо шептала она, смотря на темный мир сквозь прохудившийся холщовый мешок. Раньше в нем охотники приносили мясо с охоты, и ткань насквозь пропахла им. Аромат впивался в ноздри, кружа голову. Тошнота застыла комком в горле, затрудняя тяжелое хриплое дыхание, но сил на молитву пока хватало. Роза шла в окружении крестьян и вековых высоких деревьев, крона которых скребла синее небо с желтыми точками звезд. Трава под ногами мягко щекотала кожу ног, будто чувствуя настроение женщины. Прохладный ветер коснулся мешка и дохнул в лицо через дырки мешка. — Помилуй, Господи, спаси! — Замолчи, ведьма! Не смей звать его, невеста Сатаны, — рявкнул чей-то мужской голос и ударил деревянной ручкой вил по локтю Розы, скрытому под белой тканью. Женщина в ответ лишь промолчала и потерла ушибленное место. До её ушей доносился гул голосов, ровный и мерный, напоминающий журчание реки, возле которой стоял её домик. Ах, как там было хорошо летом!... Во время пахоты или сеяния было приятно вдохнуть влажный вкусный воздух и минуту постоять, смотря на солнце, но теперь… Что ей теперь делать? Кто подскажет, кто поможет? Руки давно стали напоминать кровавые перчатки, а лоб все ещё чувствовал капли воды на своем лбу. Тело помнило боль пыток, блестящую сталь орудий и невесомые касания иглы, которые искали следы прикосновения лапы черта, но Розе тогда было все равно. Слишком много боли, и колкие касания казались приятной щекоткой. Кому она навредила? Кому причинила неудобства? Она знала, что так бывает, что люди завидуют и клевещут на других, но что сделала она, Роза? Вопросы толкались и мешали думать о более важном и насущном. О работе, об урожае, который надо собирать, о дочери, Марии, маленьком синеглазом ангеле. Как ангел мог родиться у невесты Дьявола? Ну как? Этого Роза не знала и боялась. Боялась того, что ангел обернется чертом и будет летать над деревней, злобно хохоча в темном небе, какое сейчас смотрело на фигурки людей. Ветер закрался в мешок, окутал лицо, и Роза с наслаждением вдохнула аромат листвы и сырой земли. Это последний раз, когда она может чувствовать этот запах, дышать им и жить. Жизнь стремительно утекала сквозь холщовый мешок. Женщина не заметила, как по лицу стали течь горячие липкие слезы. Просто ощутив на шее влагу, поняла, что плачет. Ком в горле стал невыносимым. — Спаси, спаси, спаси, спаси… — горячо продолжала шептать она. Сердце билось часто, грудь поднималась часто, стремясь наработаться за все годы, которые Роза могла бы прожить. Ах, сколько она могла бы всего сделать, но… — Ишь как, молиться начала, — покачал головой бородатый мужчина. – Небось, думает, что Он её простит. — Все ведьмы такие, — отозвался другой, более молодой. — А ты откуда знаешь? – насторожился первый, сверкнув вилами. — Да я же всегда их веду к костру. Насмотрелся такого, чего и в страшных снах не присниться, — юноша перекрестился на ходу и вздохнул, глядя в небо. «Меня ведут к костру», — подумала Роза сквозь слезы и неожиданно для себя самой улыбнулась. В огне происходит очищение. Через пламя она станет чистой и пройдет к Нему. Гул голосов стал громче и понятней. Мужчины, женщины, дети требовали только одного, скандируя это слово. — Сжечь! — Сжечь ведьму! — Пусть горит в пламени! — Кидайте в огонь уже! — Пусть умрет! — Сжечь! – услышала Роза голосок девочки и замерла. Слезы застыли мокрой маской на лице, и сердце остановилось. — Мария! – крикнула женщина, срывая голос. – Мария! — Мамочка! – её дочь позвала свою маму, любимую и единственную, сквозь рыдания и боль. «Она не могла, не могла… Могла. Паршивка!» Марию она не любила. Ненавидела. Дочь мешала, дочь занимала время, которое можно было потратить на работу. Роза молилась, просила о том, чтобы любовь к девочке с лицом ангела появилась, выросла, как цветок, но не было даже семени. «Господи, неужели за это? Неужели Ты наказываешь меня за мою нелюбовь к Марии? Дай шанс, пожалуйста, дай второй шанс!» Крики резали уши, и женщина старалась не слушать слова. Тем более, что толстые веревки уже сковывали тело крестьянки. Вокруг стояли высокие поленья, некоторые из них касались ног Розы. — Смерть ведьме! – произнес густой бас инквизитора и поднес горящий алым огнем факел к дровам. Двое мужчин, которые вели её к месту, кинули свои вслед за ним. Дым тут же поднялся от поленьев, смешиваясь с воздухом. Женщина почувствовала этот едкий запах и закрыла глаза. Нет желания смотреть на них, диких животных, желающих крови. Когда же все пошло не так, когда? Она искренне любила своего мужа, погибшего от чумы, она всегда хорошо работала, пряла, готовила еду, пахала землю, сеяла семена, заботилась о нелюбимой дочери, родителя до их смерти. Жизнь была идеальной. Трудной, тяжелой, но безгрешной. Почти безгрешной. Из-за этого… Ненависть. Это её единственный грех, страшный и безумный. Порою он тянулся к душе, как языки пламени тянулись к ней, обнимая и обжигая. Подол юбки уже пылал, пожирая ступни, и Розе хотелось выть и кричать от боли, но вместо этого текли слезы. Влага испарялась, оставляя соленые следы на щеках и подбородке. — Смерть ей, смерть! — Сдохни, ведьма! А крики становились все громче и яснее, все ярче, и громкие слова падали в душу, как на плодородную почву вокруг замка феодала, и ранили корнями сердце. Огонь сжигал снаружи, грудь разрывали изнутри, и женщина не выдержала. Крик вырвался из горла и разнесся по воздуху. Связки дрожали на пределе. Горло невыносимо болело. Но ей было все равно. Из губ вырвался долгий стон, почти бесконечный, смешавшийся в криками людей, бывших друзей, соседей. Вопль девочки зазвенел в ушах. «Даже здесь… Она даже здесь», — обреченно пронеслось в голове Розы, но тут же исчезло под новым криком. Скорей бы огонь поднялся вверх, скорей бы поглотил в свое чрево. Пепел ничего не чувствует, он летит в холодном воздухе и смотрит на мир. Женщина не хотела больше ничего, только спокойствия. — Господи, спаси, спаси, спаси… — хватала Роза сухими губами горячий воздух и смотрела в синее небо с желтыми точками звезд. Но Он оставался равнодушен. И люди были равнодушны. Пепел, которым она скоро станет, тоже будет равнодушным. И её окутало равнодушие. Лишь бы скорее сгореть…