Небеса рассудили иначе

      В доме стояла тишина, и только стрелки часов, которые мерно кружились по циферблату, заставляли вздрагивать от ровного и мерного постукивания. Все тело затекло и ломило от боли, но я был не в силах пошевелиться. Тяжелые мысли полностью сковали меня, и я бродил в их ужасных потемках, стараясь найти хоть маленькую подсказку для дальнейших действий. Несмотря на нескончаемый монолог, что проходил у меня внутри, когда дело касалось принятия конкретного решения, в голове вмиг пустело, и перед глазами возникал образ уставшего альфы, смотревшего на меня исподлобья.       Я пришел в себя, когда первые лучи солнца коснулись кончиков моих пальцев. Кажется, я просидел так до рассвета, абсолютно не замечая неумолимо бегущее время. Чонин так и не вернулся, поэтому мне оставалось лишь догадываться, где он провел эту ночь. Радовало лишь то, что Ерин спала в соседней комнате, хотя… Невеликое уж это утешение.       У охраны, что находилась в коридоре, прозвенел будильник. Я услышал громкий зевок, а после сонные шаги, которые начали приближаться. Сбоку появился силуэт высокого альфы, и я повернул голову, чтобы встретиться взглядом. О Сехун натянуто улыбнулся мне и поклонился. — Пора собираться.       Прозвучало как приговор, но я постарался взять себя в руки. Расцепив ноги, я попытался встать, но они едва удержали меня в вертикальном положении. Альфа испуганно подхватил меня и внимательно посмотрел на лицо, на котором, наверное, отражались все пережитые терзания. — Вам нужно было отдохнуть, — мягко сказал он, понимая, что лезет не в свое дело. Первым порывом было послать его куда подальше, но я понимал, что он ни в чем не виноват, поэтому лишь небрежно отмахнулся. Низ живота начал неприятно болеть, и я вымученно выдохнул, уже предвкушая последствия бессонной ночи.       Холодная вода, которой я умыл свое лицо, привела меня в чувство, и я постарался сделать как можно более равнодушный вид. Не хотелось выдавать свое состояние перед Чонином или же Ерин. Все то, что я испытываю сейчас, я заслужил, поэтому душевные переживания и начинающее болеть тело касалось лишь меня. Им о моих ощущениях знать ни к чему.       Когда я вышел из ванной, Ерин, уже полностью одетая, выкатывала небольшой чемодан в гостиную. Охрана учтиво приняла ее вещи и отправилась укладывать их в машину, а она недовольно посмотрела на меня и нахмурилась. — Ну, и где ты был? — спросила она, стараясь сделать голос как можно спокойнее. Я криво усмехнулся и отправился в спальню, проигнорировав ее, а она скрылась за дверью в ванной комнате. Вот и обменялись любезностями.       Пока я натягивал свои вещи, то размышлял о том, что не хочу сдаваться. Отпустить Чонина означало потерять последнюю надежду в этой жизни, и с этим я ничего не мог поделать. Когда-то ненавистный мне человек стал вдруг самым желанным, и я усмехался, понимая, как же глупо со стороны это выглядит. Я сам оттолкнул его от себя настолько далеко, что теперь не хватит и вечности, чтобы пройти этот путь снова. Он прощал мне столько выходок и ошибок, а я не смог закрыть глаза на одну и теперь расплачиваюсь за это. Хотя, может, я сам придумал эту любовь? Прицепился к нему, потому что никого больше нет, а он, на самом деле, и правда относится ко мне, как к капризной кукле. Хозяину вдруг надоело тратить свое время впустую, и он решил благородно избавиться от нее, сославшись на мои собственные желания. Но неужели он не видит, что я больше не тот слабый Кёнсу? Или он просто не хочет видеть?       Устало выдохнув, я вновь вышел в гостиную и поймал себя на мысли, что меня раздражает этот дом. В нем было трудно дышать, а одного взгляда в сторону дивана было достаточно для того, чтобы почувствовать отвращение. Стены давили на меня, и я поспешил выйти на улицу, наплевав на причитания Ерин про завтрак. Сейчас мне вряд ли кусок залезет в горло.       Ступив на крыльцо, я увидел Чонина, который хмуро оглядывал машину и разговаривал с Енхо. Они о чем-то спорили, не переходя на повышенные тона, но я видел, как лицо альфы меняется и становится еще более угрюмым. По телу прошел холодок, и когда мы невольно встретились глазами, я не придумал ничего лучше, кроме как отвести взгляд и поскорее скрыться в машине.       Я уже хотел захлопнуть дверь, как его рука вдруг перехватила ее, не позволив мне этого сделать. — Как себя чувствуешь? — спросил он без толики беспокойства. — Отлично, — бросил я и отвернул голову. — А вот видок не очень, — хмыкнул он, чем вызвал бурю эмоций внутри. — Нам ехать не меньше трех часов, поэтому… — Закрой, пожалуйста, дверь, — перебил я его и прикрыл глаза, чувствуя, что поступаю неправильно. Он замолчал и просверлил меня взглядом, но я не мог справиться с собой и посмотреть ему в глаза. Мне было слишком больно видеть его и осознавать, что я лишь тяжелый груз, который он пытается сбросить с себя.       Дверь вернулась на свое место, и я громко выдохнул. Позавтракать все-таки не мешало, но теперь уже пути к отступлению были закрыты, поэтому я просто сидел и ждал, когда мы уже отправимся в путь.       Через какое-то время на улице появилась Чон. Она выглядела задумчивой, но когда ее взгляд коснулся Чонина, на лице тут же заиграла лукавая улыбка. Я не понимал, как она делает это, но видимо, это и было настоящим оружием омеги, которое сражало альф наповал. Вряд ли я умею так же.       Она что-то импульсивно сказала моему мужу, который рассмеялся и указал ей на машину. В груди неприятно жгло от этой картины. Они чересчур хорошо смотрелись вместе, и от этого к горлу подступал ком, грозивший напрочь лишить дыхания. Она игривой походкой направилась ко мне, не забыв зазывно посмотреть на альфу, а я уже вовсю проклинал свою судьбу, которая позволила мне встретить ее.       Она устроилась рядом и, поправив прическу, мельком взглянула на меня. — Если не соберешься, я выиграю у тебя всухую, — усмехнулась она и тут же отвернула голову. Мне хотелось колко ответить ей, но дверь впереди распахнулась, и в машину сел Чонин. На водительском сидении устроился Енхо, который подмигнул мне в зеркало заднего вида и завел машину. Я шумно выдохнул и постарался настроить себя на встречу с тетей своего альфы.       То ли я был так сильно погружен в свои мысли, то ли мы и, в самом деле, ехали недолго, но вскоре я увидел указатель на поворот и название небольшого поселения. Мы пролетели его на большой скорости, поэтому я не успел запомнить его и сейчас вовсю рассматривал открывавшийся мне вид на небольшие, но очень красивые и богато отделанные дома. Это место не походило на деревню, каких в этой местности было немало, скорее, я бы назвал его «небольшим поселком для богатых». В том, что здесь живут исключительно обеспеченные люди, я не сомневался. Одни машины, стоящие рядом на парковочной зоне, чего стоили. В целом здесь было уютно и очень освежающе, учитывая, что дома располагались у подножья невысокой горы, плавно переходящее в побережье синего моря. Я рассматривал высокие деревья и свисающие на них фрукты, каменные дорожки, обрамленные клумбами, и полное отсутствие течения жизни, будто здесь и вовсе никого и никогда не было. Трудно поверить, что люди смогли устроить себе такой рай и тщательно заботится о нем, поэтому зрелище поражало своей утонченностью, и я с предвкушением ожидал дальнейших сюрпризов.       Мы свернули на небольшую улицу и проехали ее до самого конца. Там располагался большой двухэтажный дом кристально белого цвета со смутно виднеющимся крыльцом, которое трудно было рассмотреть сквозь резной забор. На пороге появилась женщина, и только по длинным черным волосам, доходящим до середины спины, я понял, что это именно та, к которой мы проделали этот путь.       Ворота распахнулись, и мы въехали на небольшой участок, специально отведенный для машин. Женщина стояла в паре метров и пыталась угомонить лающую собаку, которая грозилась сорваться с цепи и защитить хозяйку от нежданных гостей. Мотор заглох, и мы разом открыли двери, чтобы выбраться на свежий воздух и поприветствовать владелицу дома. — Санчо! — услышал я радостный голос Чонина, а затем его добродушный смех. — Ну-ка, фу!       Лай тут же стих, и гнев собаки сменился радостным поскуливанием, сопровождающимся нескончаемым вилянием хвоста и высокими прыжками. Я развернулся, чтобы выйти из машины, но увидел перед собой Чонина, который учтиво протягивал мне руку. Ни секунды не думая, я протянул ему свою и оказался буквально в паре сантиметров от него. Он положил свои ладони мне на плечи и прошептал: — Тете не стоит знать о наших делах.       Я усмехнулся и тихо спросил: — О чем именно? О разводе или о том, что нас пытаются убить?       Он внимательно посмотрел на меня и криво усмехнулся, тем самым показывая, что оценил мою колкость. Его рука вдруг скользнула выше, к моей щеке, и мне стоило огромных усилий, чтобы не застонать от его прикосновения в голос. — Какой же ты бледный, — выдохнул альфа, проводя большим пальцем по моим губам. — Опозорю своим видом перед семьей? — обиженно буркнул я. — Глупости, — засмеялся он и развернул меня к приближающейся женщине. Она была невысокого роста и немного округлой комплекции, что делало ее вид еще более добродушным. Она была просто, но стильно одета, а по ее хорошей коже трудно было угадать возраст. На губах играла радостная улыбка, а в глазах разве что не стояли слезы, когда она оглядывала нас и раскидывала свои руки для приветственных объятий. Чонин крепко прижался к ней и оставил на щеке легкий поцелуй, который сделал бету абсолютно счастливой. — Как же давно ты не приезжал сюда, — проговорила женщина и развернулась ко мне. — Здравствуй, Кёнсу.       Я низко поклонился и почувствовал, что во рту пересохло от волнения. — Ким Чонха, моя тетя, — усмехнулся альфа, уловив перемены в моем состоянии. — Если ты вдруг забыл. — Я все помню, — прошипел я и легонько пнул его в бок. — Добро пожаловать, — выдохнула Чонха. — Чувствуй себя как дома. Хотя, что это я… Это и есть ваш с Чонином дом.       Я закусил нижнюю губу, чувствуя, как от этой фразы сердце забилось быстрее. — Кстати, ты чего такой бледный? — обеспокоенно спросила женщина. — Заболел? — Просто укачало, — соврал я и постарался улыбнуться. — Так пойдем в дом. Выпьешь таблетку и горячего чая. Пойдем-пойдем.       Мы сделали несколько шагов вперед, но Чонин вдруг остановился и выпустил меня из своих объятий. — Мне нужно ехать, — сказал он и посмотрел на женщину. — Присмотришь за моей омегой? — Еще спрашивает, — обиженно цокнула бета. — Енхо, — позвал Чонин поодаль стоящего альфу, и они отошли на приличное расстояние, а меня, тем временем, женщина потянула в дом. Когда мы добрались до крыльца, она мельком взглянула на Ерин и сдержанно кивнула, даже не удостоив ее дежурным приветствием. Из этого я сделал вывод, что она прекрасно знает ее, но почему-то не особо жалует. Как бы цинично не звучало, но меня это устраивало.       Мы вошли в просторный дом, в котором было светло и очень уютно. Белый цвет придавал свежести, а панорамные окна впускали максимум света, отчего здесь становилось приятно и очень комфортно. Мы завернули в небольшую комнату, именуемую кухней, и женщина, открыв верхний ящик, выудила оттуда коробку с медикаментами. — Возьми, — сказала она и протянула мне маленькую таблетку. Ее не нужно было запивать водой, поэтому я положил ее под язык и благодарно улыбнулся. Чонха с любопытством рассматривала меня, а я пытался уловить в ее глазах истинное впечатление обо мне. Но кажется, я ей, в самом деле, нравился, поэтому улыбка на моем лице играла сама по себе. — Ты завтракал? — спросила она, и я отрицательно помотал головой. — Ах, Чонин, совсем не умеет заботиться об омеге, — запричитала она и тут же принялась выкладывать из холодильника продукты. В дверной проем заглянул Сехун, который учтиво поклонился и спросил: — Куда положить вещи?       Я взглянул на сумку в его руке. Она принадлежала Тану и, кажется, в ней были мои вещи. Я с удивлением подумал о том, что Чонин успел позаботиться и об этом, в то время как мне даже в голову подобное не пришло. Было бы странно приехать на отдых без вещей. — Первая спальня на втором этаже, — ответила женщина. — Можно и я посмотрю? — Конечно.       Я отправился наверх вместе с альфой. Он положил мои вещи за порогом и быстро ретировался, а я принялся осматриваться. Обычная спальня, сделанная в светло-голубых тонах. Двуспальная кровать, две тумбы, высокий шкаф-купе и небольшое кресло в углу. Просто и уютно. Я сделал несколько шагов вперед, чтобы выглянуть в окно, которое выходило на внутренний двор. Сердце замерло, когда глаза нашли Чонина, стоящего рядом с Ерин, как мне показалось, слишком близко. Она что-то говорила ему и улыбалась, после чего уверенно обняла его и прижалась всем телом. Я почувствовал, как закружилась голова, и первым инстинктивным желанием было зажмурить глаза, но я продолжал сверлить их взглядом. Его руки легли на ее спину, а я простонал вслух. Хотелось прямо сейчас бежать вниз, чтобы оттолкнуть омегу от него и залепить громкую пощечину. Остатки разума не позволили мне этого сделать, хотя в следующую минуту, когда она оставила поцелуй на его щеке, я пожалел об этом. Мои ноги подкосились, и альфа, что-то сказав напоследок, скрылся в машине. Он попрощался с ней. Не со мной.

***

      Некоторое время я провел в спальне, ссылаясь на усталость и плохое самочувствие. Что-то, и в самом деле, было не так, но меня беспокоило не мое физическое состояние. Внутри адское пламя сжигало меня, и казалось, что его языки поднимаются к горлу, образуя неприятный ком. Угольки этого костра разлетались по всему телу, и я ощущал покалывание, при этом как будто не чувствуя рук и ног. Я прикрывал глаза и проваливался куда-то глубоко, будто бы в другой мир, в котором перед глазами вырисовывалась картина. Произошедшие между нами события, словно пазл, выстраивались воедино, и я с упоением и легкой грустью рассматривал полотно. Где тот отправной пункт, когда я свернул не туда, и вся наша жизнь пошла под откос? Кто был в этом виноват?       Из уголков глаз наконец-то полились слезы, и я почувствовал внутреннее облегчение. На секунду мне показалось, что я перестал дышать, и почти уверен, что эта новость меня бы порадовала. Сейчас, оглядываясь назад и чуть заглядывая в будущее, я понимал, что ни минуты не стану жить в мире, где не будет моего альфы. — Кто ты? — услышал я тоненький голос и звук скрипящей двери. Я резким движением присел на кровати и взглянул на невысокого мальчика, стоящего у двери и неловко заглядывающего внутрь. Он удивленно посмотрел на меня, не решаясь войти, а я силился отгадать, откуда вообще здесь мог оказаться ребенок. — Чжун-а, — раздался женский голос. — Ты проснулся?       Из-за спины мальчика показалась Чонха. Она погладила его по волосам и довольно улыбнулась, после чего перевела взгляд на меня. Я неловко кивнул ей и поспешил встать с кровати. — Ты уже представился своему дяде? — спросила его бета, и он отрицательно покачал головой. Сделав несколько шагов вперед, он поднял свою голову и посмотрел на меня большими черными глазами с густо обрамленными ресницами. Маленький курносый нос, пухлые губы. Я пытался уловить в нем знакомые черты, но не возникало даже предположения, чьим сыном он мог быть. — Меня зовут Ли Чжун, — робко проговорил мальчик. Я протянул ему свою руку, но он сделал шаг назад, опуская испуганный взгляд. Откуда же это чудо взялось здесь? — Это мой внук, — подсказала женщина и, уловив мой удивленный взгляд, улыбнулась. — Чонин наверняка об этом не рассказывал. — Нет, — покачал я головой. — Обед стынет. Ну-ка умываться и за стол. Оба.       Я засмеялся и вышел из комнаты. — Пойдем, я покажу, — быстро проговорил обогнавший меня Чжун и направился на первый этаж. Сразу под лестницей располагалось две двери, и мы вошли в первую, что находилась напротив веранды. Ванная комната была небольшой, и здесь едва могли уместиться два человека, но мы кое-как разделили пространство и быстро вымыли руки. Мальчик с интересом рассматривал меня, наивно полагая, что я этого не замечаю, а я силился отгадать, почему же детей этой женщины не было на нашей свадьбе.       Здесь было отдельное место под названием столовая, которая располагалась в дальнем углу гостиной, как раз рядом с кухней. Оттуда женщина выносила небольшую кастрюлю и несла ее к столу, грамотно скрытому от посторонних глаз тонкой ширмой с узором сакуры. На прозрачной поверхности уже располагались закуски и учтиво подготовленные тарелки с рисом, так что нам осталось только занять места и ожидать хозяйку дома. Она появилась через несколько минут со столовыми приборами и положила их на стол. — Приятного аппетита, — улыбнулась она. Мы дружно кивнули и принялись осторожно наливать овощной суп, располагающийся в центре на специальной подставке. Мальчик умело справился с половником и даже протянул руку, чтобы поухаживать за мной, но я отрицательно помотал головой и справился сам. Мы ели в полной тишине, и я все поглядывал на часы, то и дело высматривая Ерин, но ее как будто и вовсе не было в доме. Неприятная мысль закралась в голову, и я решил осторожно поинтересоваться о ее местонахождении у Чонхи. — Она на нашем пляже, — ответила без всякой охоты женщина. — Пусть там и остается.       Что именно она имела ввиду, я не понял, но от мысли, что она здесь, стало немного легче. Мальчик поел очень быстро и отправился в свою комнату, а бета, наконец, смогла расслабиться и начать говорить. — Отец Чжуна — мой приемный сын. Моя подруга разбилась в аварии, и я решила взять ее ребенка на воспитание. — Вот как? — удивленно протянул я. — Чонин был не в восторге от этого решения. Они с Ханчолем плохо ладят. Я думаю, это из-за разницы в возрасте. — А сколько ему лет? — Двадцать пять.       Я удивленно вскинул брови. — И у него уже такой взрослый сын? — Его девушка забеременела в третьем классе старшей школы. Она сирота, помощи и поддержки никакой… В общем, я убедила их оставить малыша. Кое-как они расписались, а после его рождения уехали в Пусан. Ханчоль закончил колледж и работает лаборантом, а Раон продавщицей в супермаркете. Сам понимаешь, денег немного, и воспитывать ребенка у них нет возможности. — Наверное, Чжуну тяжело без родителей, — вслух подумал я. — Не очень, — усмехнулась бета. — Он их видит только на праздники, поэтому не сильно привязан к ним. Если честно, то они и не хотят быть настоящими родителями. Современное поколение неохотно заводит детей, предпочитая жить для себя. А моя жизнь, если честно, вся прошла в заботе о ком-то. Сначала Чонин, потом Ханчоль, и вот теперь Чжун. Меня это не тяготит, и я просто счастлива, что они есть в моей жизни.       Я добродушно улыбнулся, хоть и был не совсем согласен с ее позицией. Спорить не хотелось, к тому же, это не та тема, в которой я мог бы продемонстрировать свою точку зрения. Я не представлял, как выглядит нормальная семья и как именно строить отношения, поэтому не мог осудить или же похвалить женщину. Во всяком случае, то, что она не позволила детям быть брошенными, уже вызывает уважение. — Вы, наверное, тоже не хотите детей? — неловко спросила Чонха. — Мы еще не думали об этом, — тут же выпалил я. Мне не хотелось говорить о том, что я не могу забеременеть. Учитывая и то, что в скором времени мы с Чонином разведемся. Смотря на нее, у меня в глазах собирались слезы, потому что рядом с его тетей, его семьей, я чувствовал себя как никогда уютно. Да, здесь были свои проблемы и недопонимания, но это не сравниться с тем адом, в котором вырос я.       Моя жизнь состояла из вечного парадокса: сначала я мечтал о том, чтобы остаться одному и самому устраивать свою жизнь, потом, выйдя замуж, я мечтал о человеке, который разделит со мной все радости и печали. Потом снова о свободе, независимости, побеге, но оказавшись в этом мире без поддержки, я снова возвращаюсь к началу. Я прошел по кругу и вернулся к простой истине, которая когда-то казалась мне большой глупостью. Человек не может быть один, и сейчас прекрасное слово «одиночество» олицетворяло для меня жизнь со своим альфой. Он был нужен мне, как воздух, который ускользал через пальцы. И это была моя вина. — Дети объединяют души, — ласково проговорила она. — Это невероятное счастье иметь человека, который создан из ваших частичек. Мне этого не суждено было прочувствовать, поэтому я хочу, чтобы через это прошли вы. Ты мне нравишься, Кёнсу, поэтому точно так же, как и Чонин в свое время крепко схватил тебя, так и ты держи его. Потому что вам небеса предрекли быть вместе.       Повисло молчание, которое прерывал лишь стук моего сердца. Я заворожено смотрел на нее, не в силах произнести хоть слово, но ей, кажется, это было и не нужно. Она улыбнулась и принялась собирать со стола, а я растерянно метался, не понимая, что именно хочу сделать сейчас. Позвонить Чонину или сказать ей спасибо. Заплакать от боли или закричать от невероятного облегчения. Меня разрывала гамма чувств, внезапно обрушившаяся вместе со словами беты, и я невольно сжимал кулаки. Что же мне сейчас делать? Как она увидела это? Права ли она? Да и вообще: что значат эти слова? Судьба сама запутала наши нити и стянула их так, что сейчас они сдавливали нам горло и не давали продохнуть. Единственным решением было разрезать их, разорвать, потому что самостоятельно мы вряд найдем путь, по которому сможем быть вместе без явных потерь.       А, в самом ли деле, они предрекли нам быть вместе? Может, мы просто спутники на определенный момент времени, а с ними, как правило, расстаются навсегда. Всю жизнь мне казалось, я буду ненавидеть его и пытаться сбежать, как вдруг в одночасье вспыхнули чувства, от которых сейчас кругом шла голова. Это тоже задумка судьбы? Каждый раз, стоит мне только посмотреть на альфу, Чонин несся ко мне со всех ног, пытался удержать и защитить, но теперь лишь с легкой грустью готов был просто выпустить мою руку. Так тоже надо? Я видел его глаза, и они были настолько уверенными, что в душе не зарождалось и капли сомнения. Я не умею делать что-либо хорошо, поэтому вряд ли смогу когда-нибудь искупить ту боль, что я принес ему. Нет, небеса не предрекли быть нам вместе. Они рассудили совсем иначе.       Я сделал глубокий вдох и вышел на веранду. С моря дул прохладный и свежий ветерок, который сейчас старался унести срывавшиеся слезы. Хотелось нажать на кнопку, чтобы прекратить поток мыслей, но они, словно по чьему-то велению, все лезли и лезли в голову. Низ живота опять неприятно потянул, и я нахмурился, чувствуя, как начинаю злиться. Это был полный крах, потому что я находился в тупике, и пути к отступлению были отрезаны. Казалось, скоро вырастет огромная стена и навсегда замурует меня, заставляя каждый день задыхаться от собственной боли и чувства вины. Говорят, что раскаяние всегда приносит облегчение и прощение высших сил, но кажется, я был исключением. Наверное, в моей книге судьбы нет слово счастья.       Я увидел Ерин, выходящую из моря, и невольно поежился. Ее я хотел видеть меньше всего, поэтому тут же вернулся в дом и отправился в свою комнату. Проходя мимо спальни напротив, я не удержался и заглянул в нее. — Бабушка! — услышал я голос Чжуна. Он обернулся и вздрогнул, завидев меня, а я робко улыбнулся. — Привет, — глупо брякнул я и сделал несколько шагов вперед. — Чем занимаешься? — Хочу почитать книжку, — ответил мальчик и прошел к своей кровати. — Хочешь послушать?       Я согласно кивнул и устроился в кресле. — Хочешь, я тебе почитаю? — предложил я. — Нет, я сам умею, — деловито заявил ребенок. Я с интересом рассматривал его, чувствуя, как в моей душе появляется легкий трепет. Я видел немного детей, и Чжун относился к тому редкому типу «идеальных». В его комнате царил порядок, и было видно, что это не просто дело рук Чонхи. Лежащие на полу машинки были строго на ковре, а остальные игрушки мирно дожидались своей очереди в ящике. На столе была открытая тетрадь и собранные в стаканчик карандаши, хотя вспоминая себя в детстве, у меня они вечно валялись на полу. Когда маленький альфа поднимал на меня свои глаза, в них была невесть откуда взявшаяся взрослость. Будто бы он прекрасно понимал, как устроен мир, но то ли не хотел, чтобы об этом знали, то ли не знал, как выразить это. Черные смольные волосы падали на лоб и иногда скрывали его взгляд, но сейчас он был доволен моим присутствием, и мне было очень приятно.       Он принялся читать какой-то рассказ, а я погрузился в свои мысли. Меня куда больше занимал сам ребенок, нежели то, что доносилось из его уст. Я посмеивался, отмечая, что ему нравится, когда его слушают, поэтому серьезно кивал и делал вид, что проникаюсь.       Время летело очень быстро. Закончив с чтением, мы переместились на пол и принялись собирать пазл, после чего играли в машинки и смотрели телевизор. Чонха изредка заглядывала к нам и проверяла, все ли в порядке, при этом выглядя абсолютно счастливой. Чжун заставил мое сердце на некоторое время успокоиться, и я был ему премного благодарен за это. На время пребывания здесь он стал мне настоящим другом.       Прошло несколько дней с тех пор, как уехал Чонин. Его телефон был отключен, и я не находил себе места, передумав самые разные мысли. Чонха старалась успокоить меня, и я делал вид, что внимал ее советам, но оставшись один, предавался самой настоящей панике. В голове всплывали ужасающие картины и догадки, и я не мог просто убедить себя в том, что все хорошо. Я чувствовал себя так ничтожно, понимая, что ничем не могу помочь ему.       Ближе к вечеру третьего дня, когда я спускался, чтобы помочь бете с ужином, я услышал ее голос. Она разговаривала по телефону и, когда до меня донеслись обрывки фраз, я пулей слетел вниз и забежал на кухню. — Это Чонин? — спросил я, запыхавшись.       Она кивнула. — Конечно, все хорошо. Кёнсу из комнаты Чжуна вообще не выходит. Даже на море ни разу не был. Хорошо, я с ним поговорю. — Он в порядке? — Да. Кёнсу рядом, передать ему трубку? А, хорошо. Конечно, сынок.       Она сбросила вызов и повернулась ко мне. — Сказал, что очень занят, — с грустью ответила она. — Передал тебе, что ты вел себя хорошо. — Дурак, — выдохнул я. — Так беспокоится за тебя, — усмехнулась бета, и я удивленно посмотрел на нее. — Раньше его первым вопросом было «Как ты?», а теперь «Как Кёнсу?»       Я закусил губу, чувствуя, как по телу прошла волна тепла. Это фраза снова выбила из колеи, и я отрицательно помотал головой, призывая себя не делать поспешных выводов. Ваши пути разойдутся, Кёнсу, и это будет лучшим исходом.       Поддавшись порыву, я направился в комнату Ерин. Чонха выделила ей гостевую комнату на первом этаже. Быстро добравшись, я распахнул ее дверь и застал женщину стоящей у окна с телефоном в руках. Она выглядела задумчивой. — Он звонил тебе? — спросил я. — Стучаться не учили? — Ответь. — Да, — хмыкнула она. — Звонил. — И? — Мне что, пересказать тебе разговор? — Он что-то сказал насчет встречи с Чжаном? — Нет, он говорил, что соскучился по мне. — Врешь, — усмехнулся я. — Проваливай из моей комнаты, — жестко проговорила Чон. Она откинула телефон в сторону и бросила на меня злобный взгляд, и я понял, что сейчас разговаривать с ней ни к чему. Выдохнув, я вылетел из комнаты и хлопнул дверью, что получилось слишком громко. Вернувшись на кухню, тетя Чонина странно посмотрела на меня и быстро отвернулась, а я непонимающе кашлянул. — Мне тоже не нравится ее присутствие, — вдруг сказала она. — Почему? — Ты знаешь, кто она?       Я прикинул, стоит ли говорить. Особой причины, чтобы обманывать, не было, поэтому я утвердительно кивнул. — Ну, Чонин, — недовольно выдохнула она. — Приедет он у меня… — Почему она вам не нравится? — вдруг спросил я. Женщина обернулась, а я невольно пожал плечами. — Иногда мне кажется, что она любит Чонина гораздо больше, нежели я… — Это неправда, — покачала головой женщина. — Если бы она любила его, то никогда бы не позволила так рисковать своей жизнью. Эта дрянь просто использовала его, превратив в бесчувственное чудовище. Останься он здесь, Кёнсу, он бы был за решеткой. Или того хуже, в могиле. Поэтому не произноси слово «любовь» и «эта женщина» в одном предложении.       Я немного растерялся от жесткого тона беты, но утвердительно кивнул. Она тряхнула головой, приходя в себя от нахлынувшего гнева, и развернулась к плите. Мне было ужасно неловко, и я, немного потоптавшись, отправился на веранду.       Узнай Чонха, что сейчас Чонин рискует жизнью из-за меня, она бы точно также возненавидела мое существование. Это я притащил его в этот город и заставил подставиться под пули. Это я каждым своим словом разрушал его жизнь, равнодушием убивал в нем все чувства. Чем я лучше нее в этом случае? Я не знал их истории, но мне бы очень хотелось взглянуть на нее одним глазком. Понять, как именно не нужно себя вести, и сделать выводы. Узнать, могу ли я быть с Чонином, или мне лучше отпустить его и жалеть об этом всю жизнь? Я рассматривал разные варианты, и лучшим из них был тот, в котором меня убивает Чжан, и я освобождаю этот мир от своего пребывания здесь. Чонин забывает меня и начинает новую жизнь, а я исчезаю и перестаю приносить окружающим дискомфорт. Я никто без альфы, потому что мое место было рядом с ним. Займи его кто-нибудь другой, и мне больше не будет смысла жить на этой земле.       Я отказался от ужина и продолжил сидеть на веранде. Через некоторое время в доме стихло, так как все отправились спать, но вот ко мне сон не хотел идти. Я наблюдал за бушующим морем, которое разбивалось грозными волнами о берег, и наслаждался звуками природы. Я никогда не был так далеко от большого города, поэтому ощущения были для меня в новинку. — Почему сидишь здесь? — услышал я голос Ерин. Она стояла у дверного проема с бутылкой коньяка в руке и грустно улыбалась. — Не спится, — буркнул я и повернулся к морю. Она понимающе кивнула и поставила рядом со мной алкоголь, а после и две рюмки. Я многозначно хмыкнул. — Ты — последний человек, которого я бы хотела видеть сейчас, — усмехнулась она. — Но пить в одиночку осточертело, так что…       Она разлила янтарную жидкость в рюмки. Мне не хотелось пить столь крепкий алкоголь, но я поддался минутному искушению и взял в руки напиток. Отступать было поздно, поэтому мы, чокнувшись, залпом выпили содержимое. Я почувствовал, как горло неприятно обожгло, и громко кашлянул, ощущая, как специфичный привкус ударил в нос. — Цветочек, — проговорила она и откинулась в кресле. — Что он сказал тебе? — снова спросил я. Она поморщилась, но прикинув что-то в голове, ответила: — Завтра ночью они встретятся. — Где? — Так он и сказал мне об этом, — усмехнулась Чон. — Что-нибудь еще? — Сказал, где копии документов на случай, если что-то пойдет не так, — от этой фразы я поежился, и Ерин подмигнула мне. — Не переживай, это же Чонин. Он и не из такого дерьма выбирался.       Меня это не утешило, и я закусил нижнюю губу. — Знаешь, — вдруг сказала она после небольшой паузы. — Сколько бы ни думала об этом, все равно не могу принять тебя. Ты ему не подходишь, абсолютно. — Подходишь ты? — хмыкнул я. — Зря ты смеешься. Ты ведь абсолютно не понимаешь, чего он хочет. Жизнь — это не красивая сказка, и здесь, чтобы выжить, нужен тыл. Опора, понимаешь, Кёнсу? За все года, которые мы были вместе, он спас меня лишь однажды, когда мы были едва знакомы. После он никогда не бежал, сломя голову, потому что был уверен, что я смогу постоять за себя. У него было время, чтобы составить план и все хорошо обдумать, а у меня был шанс помочь ему по другую сторону. Из-за тебя же он всему миру показал свои слабости, на которые ему будут давить. Ты погубишь его гораздо быстрее… — Слышала наш разговор? — протянул я. — Слышала, — передразнила Ерин. — Неразумно с твоей стороны слушать бету, у которой никогда не было альфы. — То есть ты идеально ему подходишь? — усмехнулся я. — Дело не в идеальности, — снисходительно улыбнулась Ерин. — По своей природе, Чонин — несильный человек. Ему всегда нужен тот, кто будет стоять рядом и придавать ему сил для борьбы. С тобой же он носится, как с котенком, который так и норовит залезть куда-нибудь и нагадить. Очень скоро ему надоест это, потому что никто не любит людей, приносящих проблемы. — Я не отдам его тебе, — прошептал я. Она громко рассмеялась, после чего, откинув волосы в сторону, произнесла: — Ты уже это сделал.       Я непонимающе взглянул на нее, но она резким движением встала со своего места. Взяв бутылку, она медленным шагом направилась к двери. Остановившись у порога, она повернулась, и на ее губах играла ехидная улыбка. Мне стало не по себе, и я сжал кулаки, а она, словно наслаждаясь моей злостью, произнесла: — Загляни как-нибудь в желтую папку. — Что там? — прошипел я. — Заявление на развод.       Из моих рук выскользнула рюмка и с пронзительным звоном рухнула на пол, а женщина, удовлетворенно хмыкнув, скрылась в темноте. Я так и продолжал удивленно хлопать глазами, не понимая, почему я доверяю ее словам. Наверное, потому что ей не было смысла врать мне? Или же наоборот? Грязный ход, чтобы заставить меня отступиться? Но ведь Чонин сказал, что отпустит меня.       И развод — это единственный выход, который сможет навсегда разлучить нас.       Я устало потер переносицу, чувствуя, как на меня разом наваливается усталость и боль. Я до крови закусил губу, чтобы не позволить себе заплакать, и глубоко вздохнул, понимая, что я ничего не смогу изменить этим.       Небеса, и в самом деле, рассудили иначе.