Рулетка

Мне нравилась эта случайность. Их первый раз это чистая случайность. Не то чтобы Азазель не планировал что-то подобное, но уж точно не с одноклассником своего сына. Однако получилось, как получилось и получилось хорошо, надо сказать, даже отлично. Они получили удовольствие и разошлись, как в море корабли. Никаких угрызений совести и подобной чуши. И Азазель не планировал повторения, так что второй раз тоже можно считать случайностью. Вот он перемещается в школу Ксавьера навестить Курта, а вот он трахает Бобби Дрейка в пустом классе. После по-прежнему тишина. Совесть его и раньше не особо беспокоила. До внутренних терзаний Дрейка ему не было дела, даже если они и были. В чем Азазель не уверен. Потому что он видел в глазах Дрейка огни преисподней. Они горели и призывали в свои объятия, а Азазель никогда не боялся огня. И чтобы там не говорили Дрейк не был принцем на белом коне, в нем не было ничего благородного или хоть сколько нибудь положительного. Все было с точностью наоборот. Знали бы девочки, как он извивался на члене, просил еще и крыл Азазеля трехэтажным матом, если не получал желаемого. - Ты маленькая, голодная шлюшка. - Да-да-да-да-да. Он соглашался и стонал, и извивался, и расцарапывал Азазелю плечи и спину, а кончая, замирал и распахивал свой чудесный умелый рот. Поэтому Азазель возвращался. И поэтому Бобби ждал и его совсем не смущал статус международного преступника и террориста, а может именно это и привлекало. Азазель не спрашивал. Впервые в жизни это не интересовало его партнера, и Азазель не собирался сам акцентировать на этом внимание. Для этого надо было разговаривать, а у них с этим не ладилось. Не о чем было. До и во время запросто, а после все на что его хватало, одеться и переместится в очередное убежище. Малыш Бобби из него все силы высасывал. А может Азазель просто старел. Не вечно же ему быть молодым. Смешно. Не смешно становилось, когда профессор и Лэншерр снова начинали что-то делить. Тогда случались стычки. Никто конечно не умирал, потому что все это было не серьезно, но все равно, приходилось быть осторожным. И если раньше Азазель высматривал только юркую фигуру сына, то теперь, как-то против своей воли, высматривал Дрейка. Глаза сами цеплялись за прямую напряженную спину и вытянутые перед собой руки, холодные как всегда. Азазель это знал, помнил и все уговаривал себя, что это ничего не значило. И ответные взгляды тоже не замечал, не хотел, не нужно это было ни одному из них. Лишняя сложность. Никому не нужные страдания. Но не мог ничего с собой поделать. Он как-то даже решил не приходить больше. Продержался неделю и пришел когда Курт обмолвился, что Пиро ранил Бобби на тренировке. Азазель переместился ночью и долго смотрел на спящего Дрейка. И только в убежище понял, что любовался им. Азазель снова вляпался в человеческие чувства. И снова это не могло закончится ничем хорошим. И это снова было смешно. Надо было что-то менять. Но почти все перемены означали конец их неотношений, еще был вариант оставить все как есть и он нравился Азазелю больше всего. Зачем вообще что-то менять когда система работала? Затем, что каждый раз, когда Азазель уходил, Бобби обнимал его. Прижимал к себе на секунду дольше, чем положено тем, кого ничто не связывает. Именно ради этой секунды сейчас Азазель рушил всю систему. Он шел к профессору Ксавье, чтобы официально пригласить его подопечного на свидание. Смешно, но разве это было важно?