***
Странно осознавать что-то, что ты не можешь. Не можешь и всё. От тебя ничего не зависит. Ни от твоей силы воли, ни от характера. Просто. И три точки. Уже смирившись с этим, ты пытаешься существовать, даже жить порой.***
Шаг. Шаг. Шаг. Вслед летят презрительные смешки и гогот толпы. Они не знают, как тяжело тебе даются эти несколько шагов, не подозревают, как важны эти несколько шагов. Они умеют только насмехаться. Колени подогнулись, ты падаешь. Медленно, как в замедленной съёмке. Перед глазами — пыль дороги. Той самой дороги, которую топчут изо дня в день тысячи ног. В лёгкие набивается размолотая в труху земля. Глаза застилают слёзы — обида, непонимание. А он идёт впереди, не оглядываясь. Лёгкой походкой, словно скользя над поверхностью земли. Не оглядываясь, потому что не может видеть, как ты лежишь, силясь подняться. Он слепой от рождения. Ты должен крикнуть, остановить его, но ты молчишь. А в голове проносятся мысли: «Ему без меня будет лучше, я обуза… Он сильный, выдержит, а я… Кто я ему?». Закусываешь до крови губу, чтобы не выдать себя. Не выдать того, что ты не идешь за ним. И обессиленно падаешь. Туда, в тёплую пыль, в насмешки и плевки людей, чтобы забыть. Забыть и умереть… Но вдруг тебя вытаскивают из всего этого, подхватывая на руки. Знакомые руки. Поднимаешь затуманенный слезами взгляд, чтобы встретится глазами с ним. Его зрачки не двигаются, но ты знаешь, уверен, что он видит тебя. Видит насквозь. Всё то, о чём ты молчал сейчас, всё то, о чём не решался сказать — всё, как на ладони. Для него. -Ты со мной, — улыбается он тёплой улыбкой. — даже не пытайся сбежать. Ты всегда удивлялся, как после стольких лет оскорблений и издевательств, он умудрился сохранить такое открытое сердце и тёплую улыбку. И удивляешься сейчас, начиная непроизвольно улыбаться в ответ. Обхватывая его руками за шею, утыкаешься носом в волосы, которые пахнут так знакомо. Пахнут дальними странствиями и ветром, запутавшимся в непослушных прядях…***
Какая прихоть судьбы столкнула вас тогда? Ты сидел на обочине дороги. Солнце уже почти село, погружая окрестности в сумерки. До ближайшего поселения было не добраться. Оставалось лишь надеяться, что дикие звери не растерзают несчастного калеку, чьим домом был небосвод, а ночлегом — придорожная трава. Медленно темнело, проявлялись первые звёзды. Тебе всегда нравилось смотреть на это. В такие моменты, осознание того, что природа лишила тебя возможности нормально передвигаться, словно бы чуть-чуть притуплялось. Сумерки дарили что-то невыразимо-тёплое, от чего замирало, а потом начинало чуть быстрее биться сердце. Ты запрокидываешь голову, ловя отблески далёких звёзд, выдыхаешь и… Песня распространялась в вязком воздухе, плывя вместе с туманом над бескрайними полями. Голос звучал необычайно сильно, повествуя о бескрайних просторах мира, которые певцу не суждено было увидеть. Казалось, сами звёзды подмигивают, желая услышать продолжение… -Красиво поешь, — внезапно услышал ты. — Я шёл на твой голос… Он появился из ниоткуда. Словно бы из осколков звёзд и клочков тумана, из запаха ночи и трелей сверчков. Сел рядом и тоже посмотрел в небо. -Я почти их увидел, — улыбнувшись, добавил он. -Их? — удивлённо переспросил ты. — Звёзды? Разве ты не видишь? Вон как раз появилась Венера. Она сегодня особенно яркая… Он снова улыбнулся, поворачиваясь к тебе лицом. Даже в полумраке было заметно, что он слепой. Неподвижные зрачки и слегка мутная роговица. -Я не вижу, — улыбка исчезла с его лица. — Никогда не видел и никогда не увижу. Спой мне ещё, — внезапно попросил он. — Про звёзды.***
-Сколько, урод? — грубо спрашивал у него какой-то мужик, тыкая пальцем в красивый резной кулон из дерева. Он спокойно называл цену, рассказывал, из какого дерева и когда он вырезал это украшение, что обозначает витиеватый орнамент… Обычно его не дослушивали. Брали товар и уходили. Ты лишь морщился, когда в твои руки летели несколько мелких монет. -Спой нам, калека! — презрительно щурились на него деревенские. — Спой о далёких странах, где тебе никогда не бывать… Ты прикрывал глаза, сосредотачивался и пел. Да так, что заслушивались все. А вечером вы снова сидели и смотрели на звёзды. Точнее, смотрел ты, рассказывая всё, что видишь. А он молча слушал. Но почему-то было так тепло…***
Они ушли вместе. Ушли в полуденную марь на горизонте. В дурманно-пахнущие травы и тёплый воздух. Туда, где соединялось небо и земля. В край, ведомый только им двоим. Слепцу, научившемуся видеть и безногому, обретшему способность ходить. О них часто вспоминали. О прекрасном пении калеки, о чудесных резных украшениях слепого. А по вечерам над полями раздавались отголоски тех песен, которые они пели когда-то. Песен о счастье быть вдвоём.