Теория апокалипсиса или Руководство по спасению мира для чайников

      Добыча выглядела печально.       Ничего особо редкого из тайников достать не получилось, один только хлам, которого в любом гнезде мелкой нечисти было навалом. В общей сложности стоящими внимания было признано всего несколько вещей: заговоренные на заживление ран легкие наплечники, на которые алчно поглядывал Лави, но достались они в итоге Аллену, сразу же ушедшие в полупустые магазины автоматов Линали обоймы с разрывными патронами, почти наверняка попавшие в сундуки адского хранилища в результате одного из штурмов Адских Врат, судя по их вполне земной маркировке, и странного вида сушеная голова демона.       Голову Лави извлек из герметично запаянного и запечатанного рунами прозрачного ящика, обнаруженного в последнем тайнике, признав в ней часть искомого Оракула.       — А что, — ничуть не смутился он под полными скепсиса взглядами. — Если Мудрейшая — живая святая, то почему бы не предположить, что Оракул, это мертвый демон. Ну, или часть мертвого демона.       Определенная логика в таких рассуждениях присутствовала, и голову взяли с собой на всякий случай тоже.       Однозначно грело душу только одно — возвращаться на Черинг-Кросс можно было через портал разового перехода.       И они бы обязательно вернулись. Сразу же, как только выбрались из Разлома и разобрались в куче прихваченного из тайников барахла. Но передатчики перехватили сигнал бедствия на частоте довоенных передач, слабый и чудом только вообще зафиксированный, и возвращение на станцию оказалось под вопросом.       Канда уперся, не желая задерживаться в этой части острова ни на минуту дольше необходимого. Вот если окажется, что голова — это вовсе не Оракул, и придется искать дальше, тогда ладно, можно заодно и бедствующих поискать.       — Это бесчеловечно! — доказывал Аллен, не понимая, как можно игнорировать крик о помощи, в этом же весь смысл — спасать людей, сохранять как можно больше жизней.       — Это называется правильно расставлять приоритеты, — упрямо гнул свое Канда. — Не факт, что там вообще есть живые. Сигнал слабый, частота эта уже годы, как не используется. Мы потратим время попусту.       — Но ты не можешь знать наверняка. А если время идет на минуты? Возможно, сейчас еще можно кого-то спасти.       Линали, что удивительно, поддержала Канду, но все же связалась с командным центром и передала запись сигнала.       У Аллена эта ситуация просто в голове не укладывалась. Он надеялся хотя бы в лице Лави обрести союзника, но тот прямо заявил, что его в свои идейные разногласия они могут даже не пытаться втягивать.       Получив в итоге приказ разделиться, Лави и Линали вернулись в убежище, а Канда остался с Алленом проверять сигнал.       — Итак, почему же ты не вернулся на станцию? — спросил Аллен на второй или третий час сосредоточенного движения по границе заросшего жуткого вида кустарником побережья. На тонких длинных иглах, заменивших этим зарослям листья, болтались не то обрывки грязной пленки, не то чьей-то кожи.       Можно было пойти по навигатору прямо к источнику сигнала, но для этого пришлось бы возвращаться вглубь Топи, а Лави недвусмысленно дал понять, что за последние несколько дней они полностью исчерпали свой запас феноменального везения, и лучше им держаться от мест сосредоточения потусторонней активности подальше. Поэтому они заложили немалый крюк вдоль береговой линии, чтобы без лишних приключений дойти до острова Шеппи по самому краю тумана.       Возвращаться на ближайшую станцию через портал тоже не имело смысла, по расстоянию они ничего не выгадывали, а по времени потеряли бы вдвое, ведь от любой станции пришлось бы снова петлять по Топи.       — Угадай, — предложил Канда в ответ тоном, каким обычно посылают в пешие эротические маршруты.       — Моя версия — ты вовсе не такая бесчувственная задница, как пытаешься казаться. Но по каким-то причинам ищешь предлоги, чтобы проявить свою заботу.       Канда даже споткнулся после этих слов.       — Мою — что?!       — Кстати, спасибо. Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты вытащил меня тогда из Разлома.       — Не обольщайся, я это сделал не потому, что мне было до тебя дело.       — Но все равно сделал. Так что, спасибо.       — Так. Просто чтобы прояснить ситуацию, если до тебя до сих пор не дошло. Линали уже давно так не делает, но она может отдать мне прямой приказ, и хочу я того или нет, но мне придется его выполнить. Она сказала вернуть тебя живым, я вернул. Точка. И не за что тут благодарить.       Все это он озвучил, не глядя в сторону Аллена, даже в лице не поменявшись, но самого главного это все равно не отменяло.       — Ясно. Как скажешь.       Канда метнул на него подозрительный взгляд:       — Не похоже по твоей довольной морде. Что конкретно тебе ясно?       — Линали тебе не приказывала. Ты сам сказал, что она может, но она этого не сделала, так ведь?       Канда открыл рот. Закрыл. И больше Аллен не добился от него ни слова за все пять часов, что они шли от Дувра до Маргита.       Под ногами мерно хрустели мелкие камешки, выброшенный на берег мусор, ракушки и веточки тонких косточек, влажный бриз забивал ноздри вонью гниющих водорослей и тухлой рыбы, тусклое солнце постепенно скатывалось за горизонт и, похоже, широкая дуга, по которой они обходили Черные Топи, увела их намного дальше в сторону, чем рассчитывалось.       Один раз из воды на них кинулось какое-то убогое чудовище. Может, пришлая тварь, а может, просто мутировавшая придонная живность. Наверняка определить с каждым годом становилось все сложнее — не только люди нахватались постороннего генетического материала, до неузнаваемости изменилась вся планета.       Существо явно рассчитывало, что его жертвы откинутся от ужаса, потому что ничего, что хоть как-то сошло бы за оружие или зубы с когтями, у него не было. Только отвратительное студенистое тело, покрытое черно-зеленой слизью, и безразмерная дыра рта в центре массы.       Аллен отправил уродца обратно в пролив до того, как внимательно оглядевший тяжело перекатывающуюся тушу на предмет неожиданных сюрпризов Канда успел применить по назначению активированную на лезвии Мугена энергокромку.       Никак не прокомментировав этот акт милосердия, он затем так же молча убрал клинок в заплечные ножны.       — Экономлю тебе блоки питания, — попробовал пошутить Аллен, не особо надеясь на реакцию. Ее, собственно, и не последовало.       Аллену понадобилось время, чтобы вычислить закономерность — в настолько глухую молчанку Канда уходил только в состоянии крайней противоречивости испытываемых эмоций. С одной стороны, эта его манера сводила на нет любые попытки добиться какого-никакого взаимопонимания. Но с другой стороны, отсутствие угроз и оскорблений можно было считать явным прогрессом в их общении.       А вот чем же считать глупости, лезущие в голову при взгляде на плещущие по закованной в легкий черный доспех спине волосы, Аллен так и не определился.       Ох, уж эти волосы.       Не так-то просто их сохранять даже средней длины, когда почти наверняка каждый день попадаешь если не под плевки огня, то под секущие все подряд удары. Поэтому свои, рано поседевшие со всей этой апокалиптической свистопляской, Аллен незатейливо сбривал от висков к затылку, а все оставшееся отхватывал под горсть армейским ножом. Мало кто морочился с волосами даже среди практически безвылазно сидящих в убежищах техников и медиков. Уж как со своей гривой носился откровенно страдающий самолюбованием Кросс, но и ему пришлось с ней распрощаться пару лет назад. Поэтому первое, что Аллен спросил у Линали после обзорной экскурсии до складских помещений Ковент-Гарден, было даже не зачем — как? Она напустила загадочности и толком ничего не ответила тогда, но теперь-то, кое-как сопоставив прочитанное в базе с уже воочию увиденной способностью восстанавливаться, Аллен знал, в чем секрет.       То, что залечивало им раны, было вовсе не регенерацией, как он думал раньше. Это был полный откат повреждений до исходного состояния, прописанный в базовых алгоритмах их кибернетической составляющей. Абсолютное восстановление по матрице, снятой в момент активации искусственной самообновляющейся нейросети, целиком, до последнего синапса дублирующей человеческую нервную систему. И если с Линали все было понятно, то по каким причинам на момент записи исходного кода метрических данных как под линейку остриженная копна иссиня-черных волос достигала длиной бедер у Канды, Аллен только терялся в догадках. Воображение у него было богатое и причины на ум приходили одна другой занятнее. Конечно, о том, чтобы просто спросить, и речи быть не могло. Ладно, если реальность окажется далека от предположений. А если наоборот? Как потом спокойно спать? Это ведь как с игрушкой в коробке на полке в чужом доме. Пока упаковка целая, можно сколько угодно смотреть, но не трогать, и даже в голову не приходит полезть руками. Но если кто-то уже снял с коробки упаковочную пленку — это меняет все.       С такими вот мыслями Аллен и шел чуть позади, специально отстав на пару шагов, всерьез опасаясь, что все эти мысли прямым текстом написаны у него на лице. А после случайно услышанного ночью разговора не думать о чем-то подобном было просто нереально.       К исходу дня Аллен оказался очень близок к тому, чтобы обшаривать окрестности в поисках любой угрозы, иначе излишек времени на размышления грозил завести его в такие фантастические дебри, что улови Канда любую из блуждающих в его озабоченной голове мыслишек, точно сделал бы все, чтобы больше подобные глупости его не тревожили. Никогда. В самом прозаичном и болезненном смысле.       Как назло ничего страшнее встреченной не так давно твари не обнаруживалось.       Люди давно оставили эти места, а вслед за ними и демоны. Остались только такие вот твари, которым без разницы, что жрать, хоть бы и друг друга. Безмозглая биомасса, ее можно было бы полностью зачистить за несколько дней, но чего ради? При самом благополучном исходе уйдут десятилетия, прежде чем люди смогут снова жить на поверхности, покинув налаженную инфраструктуру подземных коммуникаций. Это если побыть, как говорит Лави, оптимистами.       Заболоченные озера, пересохшие реки, выжженные леса и поля, редеющая атмосфера и солнечная радиация. У последней виденной Алленом лет пять или шесть назад птицы не было перьев, запеклись глаза, а воспаленная кожа слезала кусками. Он добил ее из жалости, а потом плакал над тощим тельцем, больше оплакивая весь свой пылающий в огне мир, чем несчастную мертвую птицу.       У мира тоже почти не осталось кожи и высохла вся кровь.       Все чаще Аллену казалось, что люди, словно трупные черви, копошатся в мертвом теле родной планеты, не понимая, что она до сих пор не остыла лишь по одной причине — ее сухой растерзанный труп горит. Он старательно отгонял от себя такого рода размышления, но это ведь мысли, иногда они просто приходят в голову, и все.       Попробовал бы кто не думать о мертвецах и смерти, находясь на кладбище.

***

      Оба моста через Свейл оказались разрушены.       Пролив сильно обмелел, и не сказать что перейти его вброд было такой уж проблемой — в самом глубоком месте вода едва ли доходила взрослому человеку до шеи, — он не был даже особо широким, но лезть по темноте в кишащую неведомыми тварями воду, нет уж, при ограниченной подвижности эти четыреста метров вполне могли стать роковыми.       Вымотанный суточным переходом Аллен даже спорить не стал, когда Канда просто развернулся и пошел обратно от кромки воды. Он сейчас и муху под контроль бы не взял, последние пару часов все, о чем он мечтал, это присесть. Или прилечь. Или просто упасть хоть куда-нибудь. И на одном только чистом упрямстве не говорил ни слова о том, насколько устал, немного сбавившему шаг с заходом солнца Канде.       Чертов серафим словно вообще никогда не уставал. Хотел бы Аллен так же — не уставать, не сомневаться, не думать о странном.       А еще он, кажется, видел в темноте.       Во всяком случае, больше было нечем объяснить то, как Канда заметил среди оставленных позади, разрушенных доков единственный уцелевший ангар.       — Я подниму тебя через три часа, когда рассветет — сообщил он вместо всех объяснений разом.       — Ну, надо же, оно живое и разговаривает, — вяло сострил Аллен и заснул еще до того, как полностью развернул скатку спальника.       Как в черную яму провалился — без всяких глупых мыслей и снов.       И в следующее мгновение внезапно рассвело. То есть, Аллену показалось, что он и минуты не проспал, как на затылок ему полилась ледяная вода, моментально согнавшая всю сонливость.       — Ты охренел?! — заорал он не своим голосом, подскакивая на месте.       — Ну, надо же, оно живое и шевелится, — язвительно вернул Канда последнюю шпильку.       Аллен своим залитым отдающей тухлятинкой водой — в проливе он ее, что ли, набрал, и не поленился же сходить, — ушам не поверил. Вот ведь злопамятная сволочь. Сидел, значит, как паук, и терпеливо выжидал момент для своей пакостной мести.       Достойно ответить он не успел, оставленный отряхиваться, собираться и приходить в себя в одиночестве. Дырявая крыша пропускала достаточно света, чтобы это не заняло много времени.       Можно сказать, Канда ему оказал услугу в каком-то смысле. Уже мокрому Аллену было не так противно лезть в холодную воду. Да и к вони заодно успел притерпеться.       Они без проблем расправившись с немедленно устремившимися к потенциальной еде обитателями пролива, половину из которых выпотрошил явно нуждавшийся в чем-то подобном Канда, а половину заставил грести, откуда приплыли, Аллен, все больше входящий во вкус от манипулирования сознанием других существ, пусть даже таким примитивным и ограниченным всего двумя основными функциями — жрать и испражняться.       Берег Шеппи ничем существенно не отличался от того, что они покинули, та же мешанина камней и костей под ногами, те же скрученные узлами ветки кустарника с длинными иглами. И все та же Топь, стоило только отойти от берега на сотню метров, сквозящая провалами пригодных для передвижения участков между блуждающими клочьями тумана.       Хотя, нет, одно отличие все же было.       И когда это отличие замаячило на границе видимости, Аллен не сразу и понял, что же он такое видит вообще. Дерево, не дерево. Ветряк, не ветряк. И лишь почти поравнявшись со странного очертания остовом, он разглядел во всех подробностях потемневший, грубо сколоченный крест и прибитые к нему человеческие останки в лохмотьях, на которых еще угадывались контуры выцветших охранных знаков.       Канда даже с шага не сбился, как ни в чем ни бывало пройдя мимо.       — Разве мы не должны что-то сделать? — спросил Аллен, догнав его.       Он был готов к тому, что ответом будет очередная игра в молчанку, но видимо недавняя месть действительно удалась и ее благостный эффект еще длился, поддерживая кое-чье душевное равновесие в стабильном состоянии.       — Например?       — Похоронить, например.       — И как это, по-твоему, поможет?       — Я, конечно, не знаток, но вроде бы это называется отдать последнюю дань уважения павшему, разве нет?       — Без понятия. Мне плевать на ваши тупые ритуалы.       — О, я только сейчас понял. Ты что же, не считаешь себя человеком, а, Канда?       — Я не отвечаю на тупые вопросы.       — Но это же нелепо! И ты, и Линали, вы оба такие же люди, как все остальные.       — Даже сравнивать не смей! Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.       — Смотри сюда. Видишь эту хрень? — Аллен помахал ставшей в последнее время выглядеть чуть более приемлемо, чем адский страх и ужас, Лапой. — И ты, может, не в курсе, мы ведь не особо с тобой разговариваем, а нет, постой-ка, мы вообще не разговариваем, но вот чтоб ты знал — я даже не до конца еще понимаю, что я вижу этим проклятым глазом, о котором я вовсе не просил, но от этого всего спятить можно. Хочешь поговорить о том, что можно понять, а что нельзя? Легко. Моего приемного отца разорвали у меня на глазах, и я до сих пор не знаю, почему остался жив. Я этого даже не помню. А когда мне пришили часть твари из другого мира, я еще год не мог поверить, что это произошло на самом деле. Как это вообще возможно? Ну, это ведь демон, у него кровь черная и кости по-другому расположены, а я даже ничего не пил, чтобы все это не отвалилось через пару дней, и оно все равно прижилось, как родное. А та история со сканером? Да моей кровью сейчас, наверное, младенцев убивать можно. Такие вот дела. Так что, поверь мне, я прекрасно понимаю, о чем говорю.       — Отлично. Убедил. Ты первый пойдешь на костер, когда люди начнут подчищать генетические косяки. А надумаешь до этого времени размножаться — туда же пойдут и твои ублюдки.       — Вот как с тобой разговаривать? Я же ведь не об этом даже. Я просто думал над тем, что говорил Лави… да, кстати, я вас тогда слышал на колокольне. Так вот, он не прав. Не до конца прав. Нормы сильно сместились, и не в пользу тех людей, которые сделали то, что сделали, с тобой и Линали. И даже тех, что постарались со мной.       — Я тебя все еще не прибил и продолжаю слушать только по одной причине — тут просто тоска и мне реально скучно.       — Ты сама любезность. Я веду к тому, что вы живы. И ты, и Линали. Вы пережили самую страшную часть падения Тьмы. А где те, кто сделал вас такими, как сейчас?       Канда неожиданно довольно ухмыльнулся:       — Хотел бы я сказать, что в аду. Но нет, они еще легко отделались, уроды. Ха. Какая ирония — сдохли они, а в ад попали мы.       Аллен хмыкнул. Чувство юмора у Канды было своеобразным. Но оно было и это обнадеживало.       — Вот именно. И с чего вы оба взяли, что не вы будете нормой, когда все закончится? Или не генерал Найн?       — Еще один сраный оптимист на мою голову.       — Это не оптимизм, это трезвый взгляд на вещи. Если кто и доживет до конца, чем бы это все ни кончилось, то это будут такие, как мы. А значит, мы и станем новой нормой.       — Ты несешь бред. Но мне нравится, продолжай.       Аллен мысленно поздравил себя с новой, только что занятой позицией. Осталось окопаться и удержать.

***

      Передатчик, посылающий сигнал бедствия, оказалось не так легко обнаружить. Навигатор вывел их к месту, откуда шел сигнал, но сам его источник еще пришлось поискать.       — Похоже, он где-то под землей, — предположил Аллен, завершая второй круг по ограниченному радиусом пеленга участку однообразных развалин прибрежного поселения. Кажется, когда-то тут располагался Ширнесс. Или Истчерч. Ладно, даже с навигатором в руках, ориентировался Аллен по-прежнему так себе.       Канда замер, немигающим взглядом уставившись в пространство перед собой, и Аллен с болезненным любопытством отметил момент «подключения» — зрачки поплыли, раздвигая засветившуюся радужку, лицо застыло в неподвижную маску. Это длилось всего секунду или даже меньше, но зная, на что смотреть, Аллен все равно заметил.       — Геодата глючит, — оглядевшись, недовольно сообщил Канда, смаргивая этот неживой взгляд и возвращая лицу подвижность. — В базе данных есть довоенные схемы подземных коммуникаций, но хрен пойми, насколько они соответствуют действительности.       Оказалось — вполне себе соответствуют. Вертикальный лаз шахты верхнего канала нашелся ровно там, где навигатор высветил точку входа, и в целом первые три сотни метров по затопленному по щиколотку маслянистой жижей проходу не принесли никаких сюрпризов. А вот дальше дело стало принимать какой-то подозрительный оборот, и не сказать даже, что именно заставило подобраться и замедлить шаг, настороженно вглядываясь в темнеющие провалы боковых ответвлений. Прицельные лучи тактических фонарей выхватывали отдельные фрагменты — проблеск чешуи на влажном боку бесшумно метнувшейся в тень мелкой твари, скопления смердящей гнили на заросших грязью и плесенью стенах, погнутые, а кое-где и вырванные вместе с кусками бетона толстые скобы, ровным рядом исчезающие в таких же шахтах как та, через которую они спустились сюда. И вроде ничего необычного, но неясная тревога не отпускала.       Через полчаса этого гнетущего напряжения Канда молча отстегнул от наплечника маску и жестом показал, чтобы Аллен надел свою. Задавать наводящие вопросы не возникло ни малейшего желания, и Аллен так же молча послушался.       Фильтры с тихим шелестящим звуком перекрыли внешние клапаны и начали нагнетать дыхательную смесь спустя какие-то три или четыре минуты — верный признак того, что воздух вокруг непригоден для дыхания. Россыпь мелких скелетов целой своры веревочников на протяжении доброй пары сотен шагов лишь подтвердила догадку о том, что непригодным тут воздух становился не только для людей.       А еще через десяток метров они нашли первую растяжку.       Осторожно переступая почти невидимую глазу тонкую полимерную нить, отделяющую вязкий покой заброшенного могильника от бесноватой ярости залитой напалмом смертельной западни, Аллен только уверился, что не зря они сюда шли — кто-то здесь был, и судя по расставленным ловушкам, мыслил этот кто-то очень даже по-человечески.       Еще две растяжки и несколько автоматических турелей спустя они уперлись в заглушку — вроде тех, что ставили на входные каналы на станциях. С той лишь разницей, что вот эту конкретную заглушку, судя по сварочным швам, собирали по кускам из всего, что под руку подворачивалось. Никакого переговорного устройства в обозримой близости от щита найти не удалось, а навигатор тем временем фиксировал источник сигнала чуть ли не в трех метрах за неожиданной преградой.       — Зайдем с другой стороны? — предложил Аллен.       Канда в ответ неопределенно хмыкнул.       Маски они снимать не рискнули даже через полчаса после того, как фильтры переключились обратно в фоновый режим. Линзы масок значительно расширяли видимый спектр, позволяя различать больше деталей вне пятен света от фонарей, что было весьма кстати. Именно это и позволило Аллену заметить то, от чего у него ощутимо приподнялись волоски на загривке — по верхнему своду ползло нечто. Что именно, так сходу определить не удалось, магии в этом не было ни на грош и выглядело оно вяло расползающимся пятном не то густого дыма, не то смолы, но ничего хорошего ждать от этой штуки точно не стоило.       — Канда, — неуверенно позвал он деловито исследующего заглушку на предмет слабых мест серафима.       — Чего тебе?       — Ты лучше сам посмотри и скажи.       Сдавлено ругнувшись, Канда развернулся. Несколько секунд он молча смотрел на медленно заволакивающую пространство свода черноту.       — Ты знаешь, что это?       — Знаю, — удивительно спокойно ответил он. — Это пиздец.       И когда после этих крайне информативных слов он обнажил Муген, всадил в его рукоять два дополнительных энергоблока и активировал вспыхнувшее голубым контуром лезвие, чтобы с размаха всадить его в центр щита на уровне груди, Аллен как-то сразу поверил — это действительно пиздец.       — Отвлеки пока эту хрень, она реагирует на тепло.       — Прошу прощения? Как я должен ее отвлечь, себя ей скормить?       В том, что это бесформенное и странное нечто способно слопать со всеми потрохами, Аллен не усомнился ни на миг.       — Да тебе башка нахуя?! — тут же вызверился Канда, не отвлекаясь впрочем от попыток расковырять плотно засевшим в толще металла клинком дыру. — Жрать в нее и дебильные вопросы задавать? Кинь под эту хуету зарядом, я не знаю, поговори, блядь, с ней, вдруг получится!       — Ага, спрошу у нее, как пройти в библиотеку, да ты просто сраный гений! — не остался Аллен в долгу, судорожно роясь по карманам.       Идея с зарядом была вполне жизнеспособна. На ней Аллен и решил сосредоточиться. Потому что хоть он и не взялся бы утверждать со стопроцентной уверенностью, но очень похоже было, что эта штука вообще не живая вовсе.       — Завали хлебало и делай, что хочешь, но мне нужно время.       — Сам дебила кусок, напоминаю — заметил эту штуку я. Сколько времени?       Аллен оценил свои запасы — девять точечных зарядов, две световые гранаты, снятые с растяжек, и спектральная мина-ловушка. Получалось не густо.       — Минут десять.       Аллен сломал активационную пломбу с одного заряда и на пробу зашвырнул его в темноту чуть позади уже распустившей по стенам бахрому своих отростков более плотной тьмы.       — Ты уверен, что осилишь прорубить полметра железа? И, кстати, зачем ты вообще это делаешь?       В замкнутом пространстве заряд рванул оглушающе громко, разметав вскипевшие брызги вонючей юшки и мелкие осколки камня, которым был выложен весь тоннель. На несколько секунд заложило уши даже сквозь слой изолирующего материала и хорошо хоть светофильтры маски уберегли от слепящего эффекта вспышки.       — Если нас погребет под завалом, это будет твоя вина, — не слыша собственного голоса заявил Аллен. — Это твоя идиотская идея, ты и будешь виноват.       — Просто. Заткнись, — прошипел Канда как сквозь слой ваты. — Хватит пиздеть мне под руку.       Аллен встряхнул головой в слабой надежде унять тонкой звон в ушах.       Чем бы этот сгусток темноты ни был, взрыв действительно его отвлек. Пятно замедлило свое продвижение, его неожиданно резво выброшенные отростки устремились к бурлящей жиже, с шипением хлынувшей в образовавшуюся на месте взрыва небольшую воронку. К сожалению, вся заминка заняла секунд тридцать от силы.       — У меня две новости, и обе не очень — бодро сообщил Аллен, зашвыривая подальше второй заряд. — Первая — твоя идея хоть и работает, но тупая, еще взрыва три-четыре и свод, скорее всего, обвалится, так что, обратной дороги не будет. Вторая — времени у тебя пять минут от силы.       — Я тебе лично глаз на жопу натяну, когда выберемся. Обратно и так дороги нет, идиот!       Через три заряда расстояние между ними и чернотой сократилось на треть, и теперь-то Аллен видел, что никакое это не пятно, а действительно слой очень плотного черного дыма. Еще через два заряда Канда отвлекся от совершенно бессмысленной с виду попытки расковырять заглушку, оставив низко гудящий клинок в ставшей разве что самую малость шире щели с оплавленными краями. Лезвие утонуло в ней по рукоять, прошив толщу металла насквозь.       — Это что у тебя, спектральная мина? Потрясающе. Ты хоть знаешь, как ею пользоваться?       — Если ты собираешься блистать своим искрометным чувством юмора по этому поводу, то лучше сразу заткнись.       — Сам завали и слушай внимательно. Эта хрень — скопление наноботов-чистильщиков. Они убирают биологическую угрозу и глушат термические реакции. Я попытаюсь их отключить через контроллер, если радиуса моего подключения хватит.       — А какой у тебя радиус?       — Метров двести. Должно хватить.       — И что же тебе мешало сразу это сделать!       — Диапазон частот удаленного управления, тупица!       Аллен согласно кивнул, заставляя себя успокоиться, отправил в полет еще один заряд и, переждав несколько секунд оглушенного состояния, снова обратился к уверенно настраивающему мину-ловушку Канде:       — Ладно, отлично, сделаю вид, что все понял. Так в чем подвох?       — На этой хреновой заглушке изнутри какой-то примитивный фильтр. Если веришь в Бога, самое время помолиться, чтобы сигнал прошел, когда взрыв магии собьет его настройки к херам. И чтобы мы не оказались на самой границе радиуса действия контроллера.       Таймер на мине пискнул и зажегся обратным отсчетом в три минуты. Канда отошел от щита заглушки на пару шагов и с силой запустил диск устройства вверх, раскрутив его так, что тот воткнулся острым ребром в каменный свод на хороших пару сантиметров, плотно там засев.       Аллен пустил в расход последний оставшийся заряд.       — Просто чтобы знать, к чему готовиться, если ты облажаешься — что конкретно они с нами сделают?       — Подчистят.       — В каком смысле — подчистят?       — В самом прямом.       Под ровным слоем неумолимо наползающей черноты чуть заметно в свете фонарей дрожал воздух. От потенциально жуткой и мучительной смерти их теперь отделяло всего полдесятка шагов.       — И что теперь?       Аллен не мог заставить себя отвести взгляд от ровным слоем обтекающих каждую неровность на поверхности свода ботов. Если вдуматься, это, пожалуй, могло бы стать одной из самых нелепых смертей. Вроде смерти от взбесившегося утилизатора.       — Я получаю доступ к контроллеру, отвали.       — Это долго?       — Сколько нужно.       Аллену пришло в голову, что более удачного момента, чтобы проверить свою теорию, у него может и не быть.       Таймер на мине высветил ровно одну минуту, издал тонкий писк и отсчет пошел на секунды.       Аллен не был уверен, что световые гранаты привлекут ботов, выброса тепла от них ведь не будет, но чем черт ни шутит, возможно, он выгадает лишние секунд пять-десять.       Вспышка ослепила даже сквозь светофильтры, и Аллен невольно вскинул руку на уровень глаз.       Скорее всего, когда они это переживут — если переживут, — Канда действительно попытается открутить ему голову, или что-то в этом духе. Аллен все равно собирался это сделать рано или поздно. И раз поздно могло и не наступить, то лучше уж рано.       Аллен снял маску и шагнул вплотную к застывшему неподвижно в этом своем «подключении» Канде. У него даже выражение лица не поменялось, когда Аллен щелкнул креплениями его маски и снял ее. Он только предупреждающе перехватил почти коснувшуюся волос руку.       И не сделал даже попытки отвернуться или как-то уклониться.       Его губы были мягкими, а дыхание теплым, и оно очень по-человечески сбилось, когда Аллен отчетливо сказал в эти без особого сопротивления разомкнувшиеся губы:       — Когда мы отсюда выберемся, я тебя трахну.       — А если я тебя? — усмехнулся в ответ Канда.       — Или ты меня, — не стал спорить Аллен, возвращая усмешку. — Монетку бросим.       В следующее мгновение сработала мина, вспарывая пространство всплеском магии такой силы, что у Аллена в глазах зарябило от моментально раздвоившейся картинки, вдоль покатого верхнего края заглушки вспыхнули красные огни аварийного освещения и раздался низкий, постепенно нарастающий гул.       Черная масса ботов замерла на расстоянии вытянутой руки над их головами, как-то даже красиво сверкая редкими искрами в глубине дымно клубящегося скопления. Громада заглушки содрогнулась и неторопливо ушла в сторону, открывая залитое все тем же тревожным красным светом помещение приемного зала убежища.       — Как отобрать конфетку у ребенка, — самодовольно известил Канда и пошел вперед.       Убежище не выглядело обитаемым, наоборот, все свидетельствовало о том, что оно разорено и давно покинуто. Контроллер — небольшое портативное устройство, управляющее внешними системами, — валялся тут же просто на полу, в грязи и обломках.       Аллена настигла запоздалая тревога.       — Эй, Канда, а какой обычно радиус действия у такого контроллера?       — Пара километров, плюс-минус четыреста метров.       Аллен помолчал, осознавая.       — Но ты ведь сказал, что радиус твоей удаленки максимум двести метров.       — Ага.       — То есть, — медленно начал он озвучивать свои умозаключения вслух. — Если бы этот чертов контроллер находился, скажем, с другой стороны убежища, нам бы действительно настала крышка?       — Типа того.       — И ты знал.       — Я же не тупой, конечно, я знал.       — Нехуево же нам свезло.       Канда прищелкнул языком и насмешливо заметил:       — Я думал, тебе религия хуями крыть не позволяет.       — Для общения с тобой я сделаю исключение.       — Ну заебись теперь. Чувствую себя особенным.       — Мы почти на месте, кстати, источник совсем рядом. Где-то в жилых блоках, наверное.       В жилых блоках они нашли последнюю растяжку, которую аккуратно обезвредили, действительно древний, как говно динозавра, передатчик и более-менее свежие следы крови, цепочкой ведущие в самый дальний отсек, оказавшийся медицинским.       В единственной работающей и вообще рабочей капсуле автодока находился человек. Живой. И даже уже относительно целый и здоровый.       Человек спал глубоким медикаментозным сном, от ран на его худом теле остались свежие шрамы, темные от природы волосы оттеняли осунувшееся бледное лицо со следами многодневной щетины.       Аллен стоял над капсулой автодока, бессмысленно и бесконечно вглядываясь в это лицо — почти забытое, такое нереальное и родное, и не находил слов, чтобы ответить Канде на самый простой вопрос — что же такого он увидел за прозрачной крышкой регенерирующего аппарата, что стоит теперь, как пришибленный, с таким видом, словно ему ангел небесный во плоти явился.       И когда он, наконец, смог сказать хоть что-то, то получилось глухое от перехватившего горло волнения:       — Я его знаю. Это мой отец, Канда. Это Мана Уолкер.