Окно в 4 минуты

— Господи, Наташа, — выдохнул в телефон Клинт. — Думаю, я убил его. Он прыгнул перед поездом… — Ты мне нужен, — ответила Наташа. — Приезжай в… — Ты слышала, что я сказал? — прервал Клинт. — Слышала. Ты его не убил, не обижайся, — тактично прибавила она. — Но Зимний Солдат не вчера родился. — Он не Зимний Солдат, — сказал Клинт. — Он Барнс — я его видел. Это Джеймс Барнс. — Знаю. Правила изменились; теперь мы играем в совершенно другую игру. Поторопись, мне многое нужно тебе рассказать — после. *** — Ты в порядке? — спросила Пеппер, когда Стив вернулся в Башню, и он был настолько выбит из колеи, что с трудом сдерживался, переполненный ощущениями: как он целовал Баки в губы, как оставить его было равносильно физической боли, как он мог ощущать каждый дюйм дистанции между ними — даже теперь, и, если он отсюда скоро не выберется, он… он… — Конечно. Пончики купил, — ответил Стив. — Эти жареные пирожки замечательно выглядели. У Пеппер был такой вид, будто она не до конца поверила ему. — Ты уверен? Потому что я собиралась попросить… да ладно, забудь. — Я в порядке, — уверил ее Стив. — Пожалуйста. Что я могу для тебя сделать? — Ну, на самом деле это не важно, — ответила Пеппер. — Так что можешь смело отказаться, но сегодня вечером я устраиваю небольшой прием. Это для «Инженеров Африки»: они строят дороги, развивают инфраструктуру. Тебе не нужно будет долго там находиться… Позади нее возник Тони. — Придется нарядиться в костюм обезьянки, — встрял он. — Известный тебе как смокинг. -… Но для меня будет отличным ходом заполучить тебя в качестве… — Пеппер скорчила гримасу в адрес Тони, — … гостя. — Я… разумеется, с радостью, — ответил Стив, вот так и вышло, что он сжимал бокал с шампанским на вечеринке политиканов, знаменитостей и светских личностей. И может быть оттого, что он поцеловал Баки Барнса впервые за семьдесят лет, а может потому, что формальная одежда изменилась меньше, чем повседневная, но Стив чувствовал себя дрейфующим во времени: он бывал на подобных вечеринках во время войны, часто как гость какого-нибудь сенатора или конгрессмена. Разумеется, тогда было больше людей в форме, но ему казалось, что в любой момент он обернется и увидит Пегги, восхитительную в красном платье, или может… — Еще шампанского, Кэп? — спросил Говард, отечески похлопывая его по спине и жестом подзывая бармена. Тони. Разумеется, это Тони. Стив тряхнул головой и прикрыл рукой бокал. — Будет кощунством, если я скажу, что никогда не любил эту штуку? — Значит, виски, — и должно быть на лице Стива что-то отразилось, потому что Тони рассмеялся и сказал. — Пойдем со мной, mon capitaine, — и Стив по-прежнему видел в нем его отца — Говарда, с его кривой улыбкой и понимающими, довольными глазами. — Фондю, друг мой, это просто сыр и хлеб, — многозначительно пояснял Говард, и Стив всегда считал, что Говард знает больше, чем говорит, насчет того клубка, в котором запутались он, Пегги и Баки. Он задавался вопросом — призналась ли Пегги Говарду: тот был располагающим к откровенности парнем. Человеком мира. Он знал, что Баки бы ничего не сказал. Баки ни с кем не откровенничал. — У меня есть для тебя замечательная вещь, — говорил Тони, волоча Стива за собой. — Собственно, она принадлежала моему отцу — он так любил этот сорт, что прикупил тонну. Макаллан '64, ему уже тогда было лет 50, — оркестр в углу наигрывал мелодию, которую Стив знал — Прекрасный романс. "Ты Соблазнительна. Я Не Могу Дать Тебе Ничего, Кроме Любви, Детка". Если закрыть глаза, он мог вообразить Баки, ждущего его в баре, ослабившего галстук, с сигаретой во рту, нетерпеливо похлопывающего ладонью не в ритм и ждущего свой напиток. Его воспоминания были живыми, как цветное кино, намного ярче выцветшей сепии его теперешнего мира. Сколько помнил себя Стив, это был их секрет. Просто парни как парни, и правда заключалась в том, что он никогда ничего такого не думал, пока однажды Баки не выкинул нечто необычное — обнял Стива за шею и прижался ртом к его рту. Стив был шокирован, действительно шокирован, потому что одно дело — валять дурака, но все знали, что парни не целуют друг друга, так делают только извращенцы. И должно быть, Баки почувствовал, потому что он быстро отстранился, покраснел и скривился от стыда — и даже хуже, внезапно испугался. Баки глядел на него, на Стива, как будто Стив мог сделать что-то, причинить боль — и это было таким безумием, такой абсолютной дикостью, что у Стива челюсть отвисла. — Да я просто валял дурака, — сказал Баки чужим, неприятным тоном. — Хотел посмотреть, попадешься ли ты на этот гребаный трюк, и ты попался, глупый щенок, — и он не слишком дружелюбно толкнул Стива. Стив только уставился с открытым ртом, как дебил — сначала поцелуй (его первый поцелуй), а затем это — но он знал Баки лучше, чем кого-либо, знал Баки всю свою жизнь, и он видел его вспотевший лоб, ледяной ужас в его глазах. — Бак, все в порядке, — выдавил он, хотя не был уверен, что все и правда в порядке… — Может быть, позже, — сказал Тони какому-то парню, который попытался перехватить их по пути в бар, Стив его едва заметил. … И Баки уже не казался столь уверенным, просто тряс головой, защищаясь: — Это была шутка, понял? — настаивал Баки напряженным до ломкости голосом. - Ты тупой придурок. Это просто гребаная…. — и они чуть не подрались, потому что Баки был настолько не в себе, что Стиву пришлось буквально схватить его, пальцы вцепились в рубашку Баки с такой силой, что поношенная ткань надорвалась, когда Баки попытался отстраниться, и на один ужасный момент Стив был абсолютно уверен, что Баки изобьет его: ты педик, это ты, отвали от меня, не смей, мать твою, меня трогать. Но кулак Баки замер в воздухе, мускулы руки дрогнули, маска сползла с него, и Стив не знал, педик он или кто, но он не мог видеть боль Баки. — Все в порядке, Бак. Это… — но слова ничего не значили, поэтому Стив схватил его и поцеловал, неряшливо и неловко, и продолжал целовать, пока Баки не растаял, наконец, и тоже вцепился в него. Стив изучал изгиб губ Баки, легкую щетину на его щеках, вкус его языка. Он любил Баки Барнса больше, чем кого-либо в этом мире. — …Ага, так и знал, что она здесь, — сказал Тони, извлекая пыльную бутылку и два тяжелых хрустальных бокала, водружая их на полированное дерево. — Никто не догадался стянуть ее, потому что люди — обыватели, — заявил он. — Но это хорошая штука. Старше тебя. Хочешь попробовать? Никакого льда, лед все испортит. — Я… да. Давай, — сказал Стив, подставляя стакан. Он сделал глоток отдающей дымом жидкости и покатал ее на языке, прежде чем проглотить. Голова закружилась. Вкус был божественный. Вкус секса. Вкус как… Они не говорили об этом — никогда не говорили об этом. Самое близкое к разговорам, это иногда, после, Баки шептал ему на ухо: — Найдешь девушку, скажи мне. Какая-нибудь девушка увидит тебя таким, как ты есть, ты только подожди, — и Стив каждый раз, когда Баки это говорил, расстраивался и злился, потому что ни одна девушка никогда его не захочет, и ему не нужна жалость Баки, но самое главное — потому что решил, что Баки сохраняет за собой варианты, в конце концов, именно Баки вечно привлекал девушек. И только позже, познакомившись с Пегги, Стив оценил доброту Баки (как он вообще мог сомневаться?). Пегги смотрела на него так, как никакая другая женщина не смотрела, что его удивляло и радовало. Баки тоже это видел, он просто усмехнулся и впихнул Стиву в карман куртки свою норму презервативов, не то чтобы у него был шанс воспользоваться ими. А затем Баки стал от него отдаляться, уходить, будто подлодка под воду. -… а ты, Роджерс? — спрашивал Тони, где-то в процессе Стив закрыл глаза. Он открыл их и сказал: — Прости, я не расслышал вопроса. Я наслаждался. Это потрясающе. Тони смотрел на него со странным выражением. — Но ты же не ощущаешь эффекта. — Да, но вкус мне нравится, — Стив сделал еще один глоток и вздрогнул, прикрывая глаза. — У него вкус воспоминаний. — Хороших воспоминаний? — пробормотал Тони. Стив не ответил. Он наконец настиг Баки на конспиративной квартире в Италии, проскользнул в его комнату после отбоя, запер дверь и забрался к нему в кровать прежде, чем Баки успел запротестовать. Баки мрачно глянул на него. Но потом сдался, улегся обратно и позволил Стиву лечь сверху. Стив так давно хотел этого, он изголодался. После, у них состоялся самый долгий разговор на эту тему. — Что ты делаешь? Почему так поступаешь со мной? — спрашивал Стив. — Потому что люблю тебя, — низким, мрачным тоном ответил Баки. — Гребаный ты идиот. — Но, — начал Стив. — Не будь дураком, — ответил Баки, обнимая его, сперма Баки подсыхала на его теле. — С ней ты можешь завести детей, — и Стив поморщился, будто от удара. О детях он не подумал, но Баки знал его лучше, чем он сам знал себя, и конечно, в идеальном мире он бы хотел иметь детей. Господи, как же больно. — Но послушай, — отчаянно сказал Стив, осторожно подбирая слова. — Будь ты девушкой, я бы женился на тебе дома, а не просто… — Но я не девушка, — отрезал Баки. — И ты на мне не женишься, — он выпутался из рук Стива, поднялся с постели и зажег сигарету, стоя нагишом в лунном свете около окна. — Больше я об этом говорить не желаю, — наконец заявил он. — Так должно быть, — и может быть, он ошибался насчет того, что Баки ни с кем не откровенничал, потому что Пегги после смотрела на него с такой симпатией и была так мила, а затем Баки погиб. Пегги же… — Капитан Роджерс? Джейн Вест, Нью Йорк Таймс, мы встречались у мэра… — Стив спохватился прежде, чем успел поднять голову, может, его глаза были влажными, но он не плакал, так что все в порядке. Он в порядке. — Не сейчас, — твердо остановил ее Тони, отмахиваясь, как от мухи. — Прошу прощения. Частная беседа, — женщина заколебалась, но затем улыбнулась и отошла. — Ты не в порядке, — сказал ему Тони. Это был не вопрос. — Даже близко не в порядке. — Нет… я… нет. — Точно, — согласился Тони. — Давай, пошли отсюда, — спохватившись, схватил бутылку одной рукой, Стива подхватил другой. — Мы напьемся где-нибудь в другом месте. — Считай это моим врожденным любопытством, — говорил Старк, раскинувшись поперек софы. — Но ты уверен, что не можешь напиться? Конечно, твой метаболизм ускорен, но если ты постараешься, если я вручу тебе всю бутылку, может, получится… — Когда погиб Баки, я… — Стив остановился, казалось кощунством говорить об этом вслух. — Я выпил целую бутылку, — неловко закончил он, разглядывая стакан. — Это не… — он покачал головой. — Все равно, — добавил он, слабо улыбаясь. — Ага, я понял, — вздохнул Тони. — Зато, как нам было бы весело вместе на реабилитации, — и Стив засмеялся. — В мое время мужчины не занимались реабилитацией, — сообщил Стив, откидываясь назад и пристраивая стакан себе на живот. — Мы просто становились молчаливыми завзятыми пьяницами, — и взгляд, промелькнувший на лице Тони, заставил его задуматься о Говарде — неужели Говард? Стив толкнул ногу Тони своей в носке. — Тони, твой отец восхищался бы тобой. Он был бы без ума, кричал бы с крыши о твоих успехах, — Тони вымученно усмехнулся. — Нет, правда, — настаивал Стив. — Это было бы неловко: "Глядите, мой сын гений, мой сын — Железный Человек" — вообще-то, это было бы невыносимо, — заключил Стив, хмурясь. — Думаю, хорошо, что я это пропустил. Теперь Тони уже засмеялся по-настоящему. — Ну ладно, — сказал он, поднимаясь с легким креном — он был уже вусмерть пьян. — Я помню, ты говорил, что выпил бутылку, когда… — он не мог заставить себя произнести имя Баки, - … когда твой друг умер, но можно же попробовать что-то другое, — он поболтал виски, затем наклонился и наполнил стакан Стива почти до краев. — Вот настоящая супер-сыворотка. Эта штука стоит дороже, чем большинство машин, на которых ты ездил. Стив с сомнением покачал головой. — Не знаю, Тони, — медленно произнес он. — Некоторые машины стоили пару сотен баксов, — он не удержался и захохотал прежде, чем до Тони дошло. — Господи, да ты издеваешься, на полном серьезе, — сказал Тони. — О, это моя единственная радость, — ответил Стив, откидывая голову назад. Правда заключалась в том, что он действительно себя чувствовал не то чтобы опьяневшим, но вроде как приятно навеселе, когда вошел Клинт с… все приятные чувства улетучились. Она выглядела совершенно потрясающе, в сапфировом платье и на каблуках, их руки с Клинтом переплетались. Стив сел прямо и начал неуклюже надевать ботинки. — Вы только посмотрите, кто пришел, — Тони пристально их рассматривал. — Хороши. — Мы искали вас внизу, — сказала Наташа, адресуясь Тони, но не сводя глаз со Стива. — Я не знала, что наверху ВИП вечеринка. — Я тут пытался напоить Капитана Америку до свинского состояния и не оказаться при этом на первой полосе Нью Йорк Таймс, — пожал плечами Тони. — В этом ты тоже преуспел, — сказал Стив, сумев подняться на ноги. — Фактически, я должен сдаться. Тони не пошевелился, просто закинул руку за голову; рубашка его смокинга была мятой. — А, расходимся? Наташа адресовала Стиву сногсшибательную улыбку. — Мы только пришли, — сказала она. Он решил, что она рассчитывает на его вежливость, но у него не было настроения быть вежливым. — Знаю, — ответил Стив. — Но уже поздно, — он посмотрел на Тони и сказал: - Передай Пеппер, что мне жаль. Вечеринка была потрясающая. Всем доброй ночи, — но когда он развернулся к двери, Наташа пошла следом. Он не знал, с чего решил, что она сдастся — Наташа никогда не сдавалась. *** Стив не оборачивался, просто продолжал целенаправленно идти — два пролета вниз по лестнице, к своим комнатам. Она шла следом, тюлевая нижняя юбка шуршала по ногам, и она знала, что он ее слышит, но не останавливается. — Ты мог бы сказать мне, — окликнула она, и это его остановило — намертво. — О, это потрясающе, — обернулся Стив, и она увидела, как ему больно. — Действительно потрясающе, слышать это от тебя. Она считала, что контролирует себя, оказалось — нет. — Ты просто собрался уйти, или…? - … Разве ты не в Европе? — зло спросил Стив, не отвечая на вопрос. — Я смутно припоминаю… — Ты хоть кому-нибудь собирался сказать? — напирала она. — Или просто сорваться и исчезнуть в… Бледная кожа Стива пошла пятнами. — А у меня был способ связаться с тобой? Ты оставила мне контакт, инфор… — Сэму тоже ничего не сказал? — оборвала его Наташа, и лицо Стива исказилось, он отвернулся и принялся сражаться с замком в свою квартиру. — Как насчет Тони? — спрашивала она. — Ты пьешь его виски, но не собираешься… — и Стив с такой силой толкнул дверь, что та ударилась о стену. Он вошел внутрь, но она не отставала, распахнув дверь, когда он попытался закрыть ее. У него был удивленный вид; возможно, он все еще считает, что леди неприлично находиться в комнате мужчины без сопровождения. Ну и черт с ним. — Ты сказал Клинту, или Брюсу, или…? — Ну, за мной так плотно наблюдают с твоей подачи, что ты чертовски хорошо знаешь, что я не сказал! — они сердито сопели друг на друга — пока Наташа не сделала длинный выдох и плюхнулась на диван, шурша шелком. Стряхнула туфли на каблуках. — Это была не я, — сказал она. — Не я, понятно? Весь процесс запустили еще до того, как я… — и внезапно у нее в голове прозвучал отстраненный голос Барнса «это был не я, я бы никогда…». — Вот черт, — вздохнула она, и откинулась всем телом на подушки. Задрала ноги, рассматривая накрашенные ногти на них, затем вновь опустила. — Они годами следили за тобой, — сказала она Стиву. — Я влезла в это только потому, что действительно думала, что он может убить тебя, черт побери, — она вскинула подбородок. — Что было не таким уж безосновательным предположением, Роджерс. Стив не стал спорить; он позволил гневу соскользнуть с плеч, как халату. — Это так, — он упал на диван рядом с ней, сбросил ботинки и вытянул ноги. Господи, у него усталый вид. — Я знаю, что это так, — согласился он и повернулся к ней. — Но Наташа, он бы не стал. Не смог бы. Даже после всего того, что они сделали с ним, он бы не смог… Она выпятила подбородок. — Ты ужасно судишь о характере, Роджерс. — Нет, — сказал он, глядя на нее. — Нет, — и она первая отвернулась. Взглядом она нашла щит, висевший на стене как декорация. — Ты действительно уходишь, — тихо сказала она. Это был не вопрос. Поколебавшись, Стив сказал: — Да, — и когда она поцеловала его, он наклонился, позволяя ей обхватить свое лицо и притянуть себя ближе. И это было странно, но он сексуально ожил, чего не случилось в прошлый раз, когда они целовались: он вернулся к жизни для Барнса, подумала она. В нем появилась искра, которой не было раньше, и поцелуй горячо взметнулся между ними. Она почувствовала, как перехватило у него дыхание, и знала, что, если толкнет его на диван и расстегнет его ремень, он ей позволит — потому что он уезжает и потому что тогда все станет легче между ними, выльется в более подходящую форму. Он позволит ей взять себя, сжимать себя, объездить, умалить его до еще одной отметки на столбике кровати — и часть ее действительно хотела этого, особенно потому, что она была почти уверена, что никогда до этого он не был с женщиной. Но она не могла — он значил для нее много больше, чем это. Она изменила поцелуй, отпустила, и позволила ему отстраниться. Выражение лица у него было серьезным, нежным. — Я не могу просить тебя доверять мне, но… — начала она и остановилась, когда Стив расхохотался. — Что? — спросила она. — Не знаю, люди постоянно мне это говорят, — ответил он. — Непонятно, почему. — Потому что ты ужасно судишь о характере, — сверкнула глазами Наташа. — Ничего подобного! — запротестовал Стив. — Я это делаю великолепно — я выбрал Воющих Коммандос. Я выбрал Сэма. Я… Наташа закатила глаза. — Так тебе нужна моя помощь или…? — Нам, — с неожиданной готовностью признал Стив. — Теперь я — это мы, — и затем: — Помоги нам, пожалуйста, Наташа. Пожалуйста.