Осколки черного

      Шульдих поддевал, совершал нападки, испытывал на прочность Кроуфорда и его авторитет настолько часто и рьяно, насколько это вообще было возможно. Он пререкался, игнорировал приказы, не имел ни малейшего уважения к чужим вещам и с адским усердием допекал всех в Шварц.       Но за пределами их не такого уж и маленького дома он словно актер, меняющий личины, беспрекословно подчинялся своему командиру, обращая против внешнего мира всю свою необузданность и агрессию.       Перемена была настолько полной, что даже товарищи по команде не могли с полной уверенностью определить, когда Шульдих был самим собой, а когда притворялся.       Но Кроуфорд знал. В конце концов, это было его профилем.       Именно поэтому, когда однажды телепат спросил Кроуфорда, как он его выдерживал, тот лишь потянулся, чтобы легко прикоснуться подушечками пальцев к щеке Шульдиха. Синяк, оставленный клюшкой для гольфа, сошел годы назад, но Оракул обладал безупречной памятью, и его прикосновение повторило именно то место, на которое пришелся удар Такатори. Тогда тупому хряку было невдомек, что единственной причиной, по которой он вообще смог прикоснуться к Шульдиху, было то, что рыжий ему позволил. По приказу Кроуфорда.       Все еще ожидающему вербальной реакции Шульдиху потребовалось некоторое время, чтобы уловить взаимосвязь и распознать неявный ответ Кроуфорда.       Убедившись, что донес свою мысль, американец лишь усмехнулся и отвернулся.